Песнь о Кожожаше и о сыне его Молдожаше

По мотивам малого кыргызского народного эпоса «Кожожаш»

Песнь первая

Бог и  люди прощают. Природа не прощает никогда.

Гёте Иоганн Вольфганг 

Течет водою времени поток,

Хребты Тянь-Шаня преломляют звездный свет.

Жизнь человека – той воды глоток,

Сей сказ слыхали горы, пел рассвет…

Искрится пиками седой Тянь-Шань.

В ладонях Старца гладь озер и струи рек,

Леса на склонах, пряный запах трав…

Есть все, чтобы был счастлив человек.

В долине, обрамленной цепью гор,

Законами прапрадедов храним

Кытаев род тут обживал простор,

Из теплых юрт струился легкий дым.

А правил родом досточтимый Карыпбай.

Он мудрым, сильным, справедливым был.

Его народ по Караколу кочевал,

Пас скот, пел песни и детей растил.

В отрогах гор, в урочище одном,

Там, где с вершин течет река Талас,

Рос славный мальчик в стойбище родном –

Сын Карыпбая, храбрый Кожожаш.

Стрелок непревзойденный, гор знаток,

Не знала промаха рука и зоркий глаз,

Изучен птиц полет и зверя скок,

Весь род кормил дичиной Кожожаш.

Силён, вынослив, ловок Кожожаш,

С удачей дружит парень молодой.

 Охота – для ума и сердца блажь,

Он шёл ему лишь ведомой тропой

Подушкой камень был в пути ему,

А одеялом – шкуры диких коз.

Он месяцы к аилу своему

Не возвращался до весенних гроз.

Никто не мог уйти из-под ружья

Могучего батыра, даже тень

И только ржанье верного коня

Призывом улетало в новый день.

Любил народ кормильца своего,

И возносилась доблестям хвала.

Мерген пока не подводил его,

Верша для рода добрые дела.

Так долго жил охотник эр-батыр,

Но тропка совершила поворот……

Глаза Зулайки озарили мир,

И сердце замерло у призрачных ворот.

Охотник позабыл былые дни.

Сердца младые пламенем горят.

Любовь кумысом пенится в крови,

Глаза в глаза с надеждою глядят.

Батыр наш только доблестью богат,

Зулай – дочь хана, знатна и горда.

И быть им вместе, вроде, не судьба,

Но в душах рдеет жаркая искра.

У юрты сонм богатых женихов:

Все добиваются Зулай руки.

Отец любому дочь отдать готов,

Но в мыслях девушки мерген один.

И зная меткость юного стрелка,

На хитрость дочка ханская идет:

«Тому достанется моя рука,

Кто пулей с ниточки кольцо собьет».

В турнире отличился Кожожаш.

Сбылась мечта: стоят рука в руке.

Честные люди в разных сторонах

Желают счастья Кожожашу, Зулайке.

Закончился веселый пышный той

Звенел комуз, пел чудный сыбызгы.

Зулайка уж законною женой

Вошла под кров мужчины из мечты.

Счастлива жизнь у пары молодой,

Дни радостью совместных дел полны,

Страсть нежная, доверье в час ночной –

Так мчится время от луны и до луны.

Не чаяли души друг в друге голубки,

Тонули в омутах любимых глаз.

Забыл мерген охотничьи деньки,

Ружье без дела, конь рвет удила.

Доволен Карыпбай: «Послушная сноха!

И сына любит, нас с женою чтя»

Зулайка с верой смотрит в облака,

Ведь у нее под сердцем спит дитя.

Дни славные, как ласточки летят.

А все ль они кукушкой сочтены?

В ночи лучины ярких звезд горят,

Восторгом души любящих полны!

Но не встречалось счастья без потерь

На всей подзвездной Матери-Земле.

Тревога татем проскользнула в дверь,

Накрыла тенью радость в той семье.

Приснился Кожожашу вещий сон-табу,

Спросил мерген совета у жены.

Зулайка сердцем чуяла беду,

Молила отказаться от стрельбы.

Но аксакалы ропщут на него:

— Давненько мяса мы не видели в котлах,

Видать, забыл охотник про ружье,

За юбку женскую он спрятался от нас.

Сказали мудрецы, что сон пустой.

Займись, мол, делом уважаемый мерген,

Не помешает нам богатый той.

Добыть кийиков нам – вот твой удел!

Не внял он просьбам любящей жены.

Гордыня, страсть, безумство взяли верх!

Стоит охотник у подножия скалы,

В лощине море крови, боль и смерть…

В руках не дрогнул верный Акбаран

Козлята малые пятнают кровью склон.

У Сур-Эчки в глазах стоял туман,

С мольбой о мире вышла на поклон:

«Мой муж и продолжатель рода Алабаш

Лежит, едва дыша от тяжких ран.

Оставь, прошу, единственному жизнь, 

Прощу тебе твой смертоносный Акбаран.»

К мергену обратилась кайберен –

Мать рода и хранительница коз.

Но человек попал к шайтану в плен:

Не слышит мира слов, не видит слез.

Он преступил священную черту:

Забыв заветы предков, заповеди скал

Презрев законы жизни, честь и доброту,

Охотник смелый хуже зверя стал

Смотрели горы строго на него

Глазами сотен сказочных озер

Но наш мерген не понял ничего,

Навлекши на себя и род позор.

Бессмысленным убийством вырвал стон у гор…

Пока гонялся за козой охотник наш,

Тянь-Шань Великий свой исполнил приговор.

И с Аблетима вниз не смог спуститься Кожожаш.

Убийцу не простила кайберен,

И скалы неприклонны до конца

Не одолел загадочной горы мерген:

Сын нерожденный будет взрощен  без отца.

Под небом на скале охотник наш,

Внизу печален безутешный род.

«Что ж ты наделал, милый Кожожаш?» -

Зулай в отчаянии сердце рвет.

С прощальной речью обратился к людям он,

Стараясь подбодрить, утешить их.

Пусть в душу страх ползет со всех сторон,

Но нужно быть примером для родных

Любимую жену просил о том,

Чтоб назвала ребенка Молдожаш.

Чтоб жил он в радости, разлученный с отцом,

И чтобы стал мудрей отца сынишка наш.

Упало вниз заветное ружье:

«Для сына ты храни его, жена!»

И слово вымолвив прощальное свое,

Возмездье мужественно принял Кожожаш.

На голом камне эр-батыр сидит один.

Хохочет ветер, солнце жарит всласть.

Ловушку схлопнул неприступный Аблетим.

Здесь смерть принять или с уступа пасть?

Решил мерген не мучать свой народ:

«Не лейте слезы, глядя на меня.

Живите счастливо в краю родном,

Заветы предков бережно храня.

Я мужественно смерть свою приму,

Потом пусть кости сын предаст земле».

Руками, словно крыльями взмахнув,

Он в пропасть бросился, последовав судьбе.

Ушел народ от проклятой скалы,

Не в силах помощи батыру оказать.

От горя крепкий Карыпбай поник,

В печали бьется будущая мать.

Вершины слышали последний крик,

Полет орла остался в памяти людей.

Своею смертью гор прощенье заслужив,

В кыргызских песнях Кожожаш воспет.

Течет водою времени поток,

Хребты Тянь-Шаня преломляют звездный свет.

Жизнь человека – той воды глоток,

Сей сказ слыхали горы, пел рассвет…

Песнь вторая

Жить согласно с природой и жить счастливо – одно и то же.

Сенека Луций Анней

Течет водою времени поток,

Хребты Тянь-Шаня преломляют звездный свет.

Жизнь человека – той воды глоток,

Сей сказ слыхали горы, пел рассвет…

Вернулся род кытаев в Каракол,

О Кожожаше горестно скорбя.

Их встретил солнечный цветущий дол,

Где жизнь людская дальше потекла.

Сугробом снежным таял сам Карып: 

Терзала сердце злобная тоска.

Рыдала в траурном платке навзрыд

В отдельной юрте наша Зулайка.

Уж минул третий месяц, день настал,

Родился у Зулайки сын-батыр.

Взошла счастливая на небосвод звезда,

И солнце осветило бренный мир.

От радости прозрел седой Карып,

Спешил взглянуть на внука старый дед:

«Где мой наследник – будущий джигит,

Рожденный нам на счастье для побед?»

Растет мальчишка – вылитый отец:

Черты лица, повадки храбреца,

Силен мергена славного птенец.

С надеждой род глядит на удальца.

У юного батыра зорок глаз,

Рука его не по годам тверда.

Теперь в любую цель без лишних фраз

Без промаха летит стрела-судьба.

Луна сменяет солнце, мчат года…

Старается заботливая мать,

Чтоб сын не вызнал правды никогда,

На путь отцовский не решился встать.

Однажды на дороге Молдожаш

Увидел пять мергенов на конях.

Они скакали резво, чтоб в горах

Архаров круторогих пострелять.

Признал старшой Зулайки паренька,

Решился на охоту парня взять.

Открыл он Молдожашу путь отца,

Чтоб смог охотничью проверить стать.

Уменья нужные у храбреца в крови:

Впервые взяв ружье, спустив курок,

Он двух архаров выстрелом одним

Убил и положил у конских ног.

Домой с добычею вернулся Молдожаш.

Узнал все тайны матери батыр.

Решив предать земле отцовский прах,

Совета родичей смиренно попросил.

Родни благословенье получив,

Приняв у матери заветный Алмабаш,

В далекий путь отправился джигит

По тропам, где скитался Кожожаш.

Гнездо покинул оперившийся птенец

Для поиска волшебной той скалы,

Где принял смерть прославленный отец,

Где след оборван сказочной козы.

Мужал в дороге быстро Молдожаш

И мудрость гор в копилку собирал.

Свою тропу открыл охотник наш,

В пути судьбу другую повстречал.

Он превзошел уменьями отца.

Вот только сердцем парень был другим,

И, не смотря на силу мастерства,

Напрасно зверя, птицу не губил.

Проснулось Сердце гор – Мискин-гора,

Решив помочь мергену-удальцу.

Наутро впереди дымок-коза,

Что пожелала гибели отцу.

Настиг охотник кайберена на скале,

Капканом ставшей Кожожашу вдруг.

Коза останки показала все,

Не в силах вырваться из крепких рук.

Исполнил долг сыновний Молдожаш.

Собрал все кости, бережно укрыл,

Свершив обряд священный, не спеша

Отца останки он похоронил.

Смотрела вдаль устало Сур-Эчки:

«Зачем вражда: Ведь сын совсем другой!

Быть может он мать старую простит

И даст согласье стать одной семьей?»

В глаза взглянула эр-батыру Сур-Эчки

И повела задумчивую речь:

«Могу я молоком благословить.

Зачем тебе, скажи, чужая месть?

Отдам тебе кровинку в жены я, 

Дочь младшую, цветочек Аш-Айран.

Чудесной парой будет для тебя:

Мила, прекрасна, ласкова, мудра!»

Мерген качал в раздумье головой:

«Пора пойти по новому пути.

Не лучше ль вместо распри родовой

Невесту в дом родимый привести!»

Охотник свою сущность проявил,

Забыл в ответ ненужную вражду.

Веленью сердца следовать решил

И не обидел старую козу.

Вот вместе Молдожаш и Сур-Эчки

Легко летят в далекие края,

Где кайберена ждет чудной аил,

Где горных духов дивная земля.

Пред взором юного батыра – ой!

Как юрта круглая стоит гора,

Внутри чарующий дворец большой,

Внизу река – светлее серебра.

Там радуга сверкает на камнях,

Ковры мягчайшие из нежных трав,

Кипит вода живая в родниках,

Очаг же – слиток солнца на лучах.

На пестрые подушки из цветов

Рассаживается кайберенов род…

Как люди вроде бы они, но вновь

Повадка козья невзначай мелькнет.

Красива молодица Аш-Айран,

Глаза раскосые сверкают, как агат,

Блестят, как золото, кудряшки у виска.

Забило сердце молодца набат.

Дала испить в копытце молока

Коза седая зятю своему

И в юрту сказочную отвела

Дочь младшую с охотником ко сну.

Со смехом первый встретили рассвет

Влюбленные на шелковых коврах

И дав друг другу на всю жизнь обет,

Решили, что домой спешить пора.

Ликует страстный радостный батыр:

Сумел он дело миром завершить.

Теперь народ кытаев до поры

Согласно гор законам будет жить.

С улыбкой горы смотрят на него

Глазами сотен сказочных озер:

Они признали в Молдожаше своего,

Стеля влюбленным под ноги простор.

Аил, знакомый с детства ждал гостей,

Собрав мергену поминальный той.

Но свадьбою обрадовал людей

Мерген, вернувшись с молодой женой!

Отца не только в силе превзошел,

Мудрей, добрее оказался сын.

Он мир людей и мир древнейших  гор

На долгие года соединил.

Пока живет и множится народ,

Рождает он батыров вновь и вновь,

Им в песнях славу вечную поет,

Простив ошибки и даря любовь.

Течет водою времени поток,

Хребты Тянь-Шаня преломляют звездный свет.

Жизнь человека – той воды глоток,

Сей сказ слыхали горы, пел рассвет…

Читал Анатолий Адали

Вольный поэтический пересказ малого эпоса «Кожожаш» Ушаковой Татьяны

Музыка композитора Мурзали Жеенбаева

Значения некоторых слов

Аблетим – волшебная скала, с которой невозможно спуститься

Аил — посёлок кочевого или полукочевого типа

Акбаран – имя ружья Кожожаша, с которым он был неразлучен на охоте

Алмабаш – имя ружья Кожожаша, которое он выиграл на турнире в борьбе за руку Зулайки

Батыр — богатырь

Джигит -  «молодой парень», «юноша», также «молодец»

Кайберен – прародительница, покровительница диких жвачных животных

Кийик – обобщающее название животных отряда парнокопытных, обитающих в горах

Кожожаш – мужское имя, означает «молодой хозяин»

Комуз – кыргызский струнный музыкальный инструмент

Кумыс – слабоалкогольный кисломолочный напиток из кобыльего молока

Кытаи – один из кыргызских родов

Мерген — охотник

Молдожаш – мужское имя, означает «знающий молодой человек»

Сур-Эчки – имя козы-кайберена, означает «серая коза», «дух козы»

Сыбызгы – кыргызский духовой музыкальный инструмент, похожий на флейту

Табу — строгий запрет на совершение какого-либо действия

Тать – старинное название тайного похитителя, вора

Хан – титул правителя

Шайтан — в мусульманской мифологии: злой дух, дьявол

Эр-батыр – храбрый, мужественный богатырь

Юрта — переносное, конусообразной формы жилище у кочевых народов Азии.

Запись сделана в студии «Авторадио»

Бишкек 2017

СКАЧАТЬ произведение в формате  MS Word