«Первый дом на родине...»

(Очерк-воспоминание о поездке в Израиль)

В 1994-м я впервые побывал на Земле обетованной. И отнюдь не в качестве туриста, а в составе VIP-группы, созданной Организацией Объединенных Наций для изучения антинаркотикового опыта Израиля, прежде всего, в области наркопревенции и деятельности в этом направлении государственных структур.

Поездка для меня оказалась уникальной.  Как с профессиональной точки зрения, поскольку эта страна имела богатый и весьма востребованный нами опыт противодействия наркоэкспансии, а еще потому, что предоставила возможность близко познакомиться с культурной, религиозной жизнью Эрец-Исраэль.

Начнём с того, что ООН до того израильскую практику в области наркопротивостояния если и изучала, то уж точно не обобщала и широко не пропагандировала. Учебные туры проводились в продвинутой Европе. Для нас, наркоменеджеров из Центральной Азии, ставшей независимой лишь совсем недавно, такая возможность представилась впервые. И когда высокопоставленный представитель вновь открывшегося регионального офиса Программы по наркотикам и преступности вежливо поинтересовался, где бы я, тогдашний заместитель председателя Государственной комиссии по контролю наркотиков при правительстве Кыргызской Республики (ГСКН), хотел бы набраться опыта, не имея никакой информации, но инстинктивно полагая, что там в этом отношении наверняка что-то происходит, не задумываясь ответил: «В Израиле».

Высокий чиновник посмотрел с интересом...

Надо сказать, что Кыргызстан к тому времени уже разработал собственную антинаркотиковую стратегию: еще при Союзе была создана самостоятельная служба по борьбе с наркобизнесом, а вскоре после приобретения независимости ратифицированы известные ооновские Конвенции, позитивно менялось законодательство и, наконец, была создана ГСКН – орган, призванный не конфисковывать и карать, но – направлять и координировать антинаркотиковую деятельность.

А потому и отношение к нам было особое. И просьба моя была услышана, а «наркоинформационная блокада» Израиля, таким образом, прорвана.

Согласования с принимающей стороной прошли быстро, и вскоре мы с  коллегой-Генералом из соседнего Узбекистана уже получали командировочные в Ташкенте. Взяв в руки  5 000 долларов, я чуть было не потерял дар речи: за эту сумму в тогдашнем Бишкеке вполне можно было купить хрущевку! Я с женой и двумя детьми квартировал у тёщи, зарплату нам платили нерегулярно, и ее едва хватало на один базар.

Представляете охватившие меня чувства и соблазны?!

 Пришло время отъезда. В аэропорту узбекской столицы, несмотря на позднее время, нас провожал, казалось, весь тамошний милицейский истеблишмент. Помню, поразило, что в отличие от подобных проводов по-бишкекски, спиртного здесь не было, чинно пили чай. Когда началась посадка, в VIP-зал ожидания вошел представитель Аэрофлота. И – к Генералу: «Ака, у ООН такой принцип, бизнес-классом не летать. У меня есть власть, и из уважения, хочу посадить Вас и Вашего гостя туда на свободные места – будет гораздо удобнее. И попрошу небольшую ручную кладь захватить, ее в салон занесут, а там, в Израиле, прямо у трапа встретят».

Вежливо поинтересовавшись, не возражаю ли я, Генерал согласно кивнул головой. Когда, удобно раскинувшись в кресле, он задремал, я с удовольствием воспользовался VIP-привилегиями: виски в бизнес-классе тогда наливали без ограничений...

Но бесплатный сыр ведь бывает только в мышеловке, не так ли?

... Приземлились, несу увесистую коробку, что с улыбкой подала стюардесса. У трапа никто не встречает, на таможне ж направляемся в «зеленый коридор». Безошибочно распознав в нас русскоговорящих, таможенник сухо спросил: «А что у вас в поклаже? Не надо декларировать?» В ответ автоматически вырвалось – «Не знаю. Должны были встречать...»

...Недавно, вылетая из «Бен-Гуриона», обратил внимание, что меры безопасности там уже далеко не те. А четверть века тому мой ответ вызвал у таможенника взрывную реакцию. Офицер нажал кнопку и растворился, в зал тут же ворвались люди в панцирях с оружием наизготовку, нас поставили лицом к стене, обыскали. Коробка каким-то непостижимым образом оказалась в изолированной бронированной комнате, куда, — я видел такое впервые, — грузно ввалился робот-сапер и перво-наперво буквально залил ее пеной...

...Долго ли, коротко ль, — разобрались. Оказывается, мы везли новенькие, теперь уж бесполезные, видеосистемы. По местному законодательству ввозить бытовую технику можно было, лишь заплатив хорошую пошлину. И осведомленный «летун» использовал нас.

 Ох и рассвирепел же мой Генерал! Вызванные представители компании вынуждены были оплатить груз по полной, и с позором забрать уже никому не нужные железяки. Разбирательство заняло часа три.

 Встречавший нас автомобиль, не дождавшись, уехал. Приближался шаббат, общественный транспорт остановится. Благо, название отеля в Иерусалиме мы запомнили — берем такси. По приезду, вместо оговоренных 25 баксов, водила зарядил «... с каждого, итого – 50»! Хотел было протестовать, Ака ж устало протянул купюру запрошенного достоинства.

В пятизвездочных отелях я до тех пор не жил. Надо сказать, что и сегодня, после 25 лет бродячей жизни, чувствую себя в них не в своей тарелке. Поражало всё! Только расположился в номере, раскрыл чемодан –  зазвонил телефон. И, генеральским тоном:  «Зайди!».

... Облачившись в халат и только-только приняв душ, приветливый хозяин ... ловко нарезал шакараб! И чустовский нож, и луковицу, и большой помидор с огурцом он привез в багаже. Достав бутылку теплой водки, разлил и сказал: «Традиций нарушать не будем. Хоть и с приключениями, добрались же?! С приездом!», — и хряпнул.

Что оставалось делать – повторил. С тех пор следую этому ритуалу неукоснительно...

Чу, звонок!

Генерал заговорил по-узбекски, и я решил, что звонят из дома. Однако он пояснил, что прибыли и уже поднимаются гости. И вскоре в номер вошли шикарно одетые мужчины сефардской наружности. Вежливо поздоровавшись, они перешли на русский: «Родом мы из Самарканда, лет двадцать живем здесь. Но дружбу с господином Генералом не прерывали. Теперь вы – наши гости. Поехали, пожалуйста»...

... В докторском доме в городке Ор Иегуда собралось все семейство: старики, люди среднего возраста, молодёжь, дети. Ашкеназы, сефарды, тайманим... Смешение культур, языков. Запомнилось: впервые участвовал в субботней молитве, процедуре зажжения свечей и благословения, пил кошерное вино. А уж яства!

Неповторимо...

Оказалось, нас привезли в дом к одному из семи братьев, куда собралось всё семейство, на иврите – мишпуха, с женами, детьми, внуками. Очередь в тот раз дошла до среднего, дантиста. Следующую субботу семья проведет у старшего, адвоката, и так далее.

Традиция!

Радушные хозяева возили нас на Мертвое море, показали мусульманские и еврейские Святые места, искупали на лучшем пляже близ Герцлии-Петоах...

... Но вот началась работа. Побывали в клиниках и реабилитационных центрах, тюрьмах и полицейских участках, знакомились с многочисленными, на любой вкус, психологическими и социальными программами. Построенная на лучших международных стандартах с учетом местной специфики и ментальности, собственных наработках, наркопревенция по-израильски насквозь пронизывала жизнь социума, велась на всех уровнях, от начальной школы до армии и университетской скамьи.

Остановлюсь лишь на некоторых, особо запавших в память моментах. Но в целом тот учебный тур навсегда определил мой «статус кво» в наркополитике.

... Острог для особо опасных, вдобавок – наркозависимых преступников. Видим, как хрупкая девушка-психолог один-на-один беседует с огромным, татуированным с головы до пят, монстром.  «Не боитесь, а вдруг нападет?! Изнасилует, возьмёт в заложники?!» «Нет, такого здесь не бывало: когда с тобой по-хорошему, без унижений и боли, и ты ответишь тем же. Попавшего за решетку свободного человека не надо «добивать» еще и отсутствием элементарных условий, недостатком пищи, жестокостями. Вполне достаточно, что он лишен воли, вынужден жить не по им самим установленным правилам и регламенту»...

Понадобились годы, чтобы эти истины дошли до моего сознания...

А еще случилось такое,  что дало название всему моему повествованию. 

Мы шли по коридору следственной тюрьмы, начальник которой — в Израиле это не редкость — говорил по–русски. Вдруг – громкий стук в дверь одной из камер: «Эй, я тоже хочу на родном языке пообщаться!»

«Хозяин» усмехнулся, скрипнул засов.

...Прямо на столе, по-восточному поджав ноги, в семейных трусах сидел бородатый мужик лет семидесяти. «Ааа, земляки, я тоже родом из Средней Азии. В андижанской пересылке бывал, в джамбульском СИЗО транзитном, где этап сбивали. Во владимирском централе, на зонах сибирских. Но такого, как здесь, беспредела, не видел! Вот, полюбуйтесь, мой «Первый дом на родине»...

«В Союзе Семен «чистоделом» был, — поведал нам его историю сопровождающий. — Любой документ изготовить мог, любую бумагу подделать. Четыре ходки, авторитет среди блатных. Освободившись в последний раз, понял, что больше на нары нельзя – помрёт. Порылся в родословной, какие-то корни нашел еврейские... Попал на специальную программу для одиноких пожилых репатриантов, «Мой первый дом на родине» называется. Это когда тебя принимает кибуц – коллективное хозяйство по вашему, и ты живешь там, не работая, на всем готовом, включая медобслуживание, кайфуешь долго-предолго, сколько тебе Всевышний отмерил.

Ну, наш герой этим решил не ограничиваться. Изготовил себе бумаг всяческих, от «участника Куликовской битвы до узника нацистского концлагеря», даже туберкулёз (что-то про усиленное питание в этом случае слышал) приписал. Ну, прилетел, в аэропорту ему и говорят: «Дед, определяйся. Если все твои бумаги верны, Израиль тебя триста лет из золотой ложечки кормить должен». Намекают, не борзей, дескать... По привычке зековской, тот – права качать. Его уже и в растяжку на стене ткнули: «Здесь все умные, постарайся быть красивым!» — какое там!

Ну, вот и оказался в камере. И то – «первый дом на родине». Суд днями. Может, депортируют? Хотя Россия такое сокровище назад вряд ли примет. Да и лишили его уже там гражданства...

... Каждый день – чуть не 200 баксов за отель. Напротив – небольшой мотель, «У Ицхака». Не поленился, сходил. Номерок не большой, но чистый, аккуратный. Телевизор, холодильник, вместо ванны – душ. На завтрак – сэндвич с кофе. И за всё, про всё – пятьдесят долларов всего.

Я – к Генералу, за сочувствием и пониманием. Задумался аксакал. А потом и говорит: «Сашка, ты ж деньги эти не кетменем на хлопковом поле заработал, нет? И свеклу, по три часа раком изогнувшись, не пропалывал. Тебе их ООН выдал, поживи, дескать, две недели по-человечески. А ты?! Ну и, самое главное: помни, ты здесь страну свою представляешь! Что израильтяне подумают?!!»

Усовестил...

Однажды забрели на арабский рынок. Ака подарков дорогих накупил, много. «Вам такс фри квитанцию оформить? В аэропорту почти 400 долларов назад вернуть сможете...» «Чегооо?!!! Чтоб в компьютер попасть моссадовский! Не бывать этому!»

И мои несчастные 80 зелёных получить назад не позволил...

Две учебные недели пролетели незаметно. Я в счет отпуска остался еще на две. Знакомых проведал – ох, и тяжко же они свой хлеб добывали! Алия тогда огромной была, рабочих мест не хватало. Наши – известные музыканты, профессура, врачи — подъезды мыли, мели улицы, стариков да паралитиков тамошних подмывали...

Натерпелись. Зато теперь, в основном, живут хорошо, а дети и внуки – так и вообще прекрасно.

Напоследок забавная история со мной приключилась.

...Самовыжимающихся швабр у нас в Бишкеке тогда еще не было. Легкомысленно не подумав, как чудо это домой повезу, купил. На обратном пути в аэропорту секьюрити долго выспрашивали, зачем из Израиля, на весь мир своим хайтеком прославленного, китайскую швабру везти?! Не поленились даже к карте подойти, дескать, вы ж с КНР граничите, неужто «товар» этот до вас не добрался!??

И выбросить не разрешают!

Успокоились, только после того, как и меня, и «изделие» пресловутое прорентгенили. Для таких процедур специальная комната приспособлена была. Там инвалидов на костылях вместе с колясками проверяли, клетки с животными, всякий груз нестандартный.

Из-за той швабры злосчастной чуть на рейс не опоздал...

Александр Зеличенко,

Реховот (Израиль) – Бишкек (Кыргызстан)

Февраль, 2018