Ты другая – и все будут другие!

Айжамал, устав от постоянных «подарков» судьбы, в отчаянии и безысходности, идет к морю, чтоб в последний раз выплакаться и уйти от мира людей, который не принял ее с самого детства. А понять причину она не может, ей кажется, что ее не любят и не принимают. Причина же кроется в том, что она нелюбимый ребенок в семье, и она растет, как сорняк среди садовых цветов. И когда она идет на исповедь к морю, то дает ей понять, что все ее беды из-за того, что она живет по формуле «ее не любите», которая ей была навязана матерью с детства, то есть мама ее не любила и подсознательно давала почувствовать это остальным. И когда девушка, набравшись смелости, говорит « Я уйду», сама природа подсказывает: встань на другую волну, на другой уровень, и все будут относиться к тебе по-другому, жизнь изменится.

Айжамал брызнула водой с намоченной руки, поливая муку, чтобы сделать тесто для выпечки хлеба. День был не самый лучший. Он был испорчен еще с утра, когда мама с возмущением: «И что вы, до обеда будете спать?! Когда же будет толк от тебя?!» — демонстративно отодвинула шторы, и в комнату проник солнечный свет. Айжамал, быстро встав, умывшись и не позавтракав, приступила к тому – занятию, из-за которого с утра так было омрачено счастье ее матушки. А ее собственная дочь, прыгала на железной кровати, словно специально разбрызгивая пыль на тесто.

– Адель, прекрати. Ты что не видишь, пыль вся идет сюда! – крикнула она своей пятилетней дочери, с отцом которой она развелась полгода назад. Дочка, молча продолжила занятие.

– Адель, ты хочешь по башке получить? – Та еще пуще начала прыгать, делая полный игнор. Пыли с матраса стало гуще, а больше абсолютное неподчинение дочери, которая была приправой к ворчанию матери, вывела ее из себя и она даже не помыв руки ударила ее в затылок, а потом постучала несколько раз ее по спине.

– Ты этого хотела да, слов не понимаешь. А так специально делаешь. Мне только тебя не хватала для полного счастья – говорила она в ритм битью ее по спине.

– Я расскажу бабушке – завопила она и пошла к двери. Она услышала, громкие хлюпанья галошами, и представляла, что это мать, в очередной раз хочешь всыпать дегтя. И когда ее дочь стояла у двери, надевая тапки, мать уже была на месте.

— Мама меня побила-, с жалобным тоном сказала она.

– С утра всем день портишь! Нормально делай работу, либо не делай ничего. Все у тебя с одолжением. Даже это несчастное тесто не можешь смесить без трагедии, устраиваешь драму на ровном месте.

– Она сама виновата, – не хотела она дальше развивать ссору и слышать от матери знакомые душераздирающие обвинения за то, как стала обузой для нее.

– Сама виновата?– Адель, прекрати плакать, для матери твоей всегда кто-то виноват, все вокруг виноваты, только не она. Виновата я, на голову, которой свалилась как снег. Другие же живут, где-то по– хитрее, где-то помудрее, где-то по-умнее. А эта наломает дров, и все вокруг виноватые. …

– Мама, хватит. Я это уже слышала. Она перестала уже плакать. Не начинай все сначала, – еле сдерживая спокойствие пришипела она.

– Да если даже ты слышала, ума у тебя не прибавилось и не прибавится. Надо же было думать, прежде чем уходить, мы что-ли так прекрасно живем, еле концы с концами сводим.

– И что – ты так плохо живешь? Зарабатывает же отец. Зарабатывает так, что ты не успеваешь, от одного тоя к другому, от одной свадьбы к другой. И только я для тебя как соринка в глазу.

– От одного тоя к другому, от одной свадьбы…? Так я это заслужила! Потому как, все терпела, а не как ты дурра ушла, из-за одной пощечины.

– Не из-за пощечины,– уже орала Айжамал со слезами на глазах. Мать специально эту тему заводит, зная что мне это больно слышать. – Я ушла, от того что не смогла жить с мужем, который не любит меня.

-Хм. Не любит?! Да кто ж такую дуру полюбит!– Посмотрев на мать с ненавистными глазами, и накрыв чан, большой алюминиевой тарелкой, она выбежала из комнаты.

Она вышла со двора и направилась по привычному маршруту к морю. Она шла быстрыми шагами, и что и вспоминала, так обрывки ее жизни, которые то и время наталкивали на такое действие.

Айжамал помнила себя с четырех лет, и то, что помнила, так это то, какую бы игрушку ни брала она, именно эту игрушку, хотел ее двухлетний брат и нервно кричал, как будто его укусили.

– Отдай ему! – кричала ей ее мать. Она отдавала игрушку брату. Она маленькая печалилась только по тому факту, что не получилось вдоволь насытиться игрой. Пока росла и училась в школе, не была уж самой красивой, и самой любимой, а если грубее выразиться то, была уж совсем серой и неприметной. И часто бывало, что за столом в присутствии соседей, мать говорила, что та похожа на одну из своих тетенек, по линии отца, которая не совсем хорошо состоялась в жизни. И те плавно переводили разговор на тему, как поживает та бедная родственница. И у всех было такое отношение к ней. Если рядом стоит, то чтоб что-нибудь подала, помогла, и все.

И вот когда, она закончила школу, ее украл парень из деревни, не то чтобы самый красивый и не самый крутой, но факт что ее украли самой первой из всех девушек из их села вызывала удивленье, у доброй половины одноклассниц.

И она, улыбнувшись удаче, стала поживать с мужем и новой родней. И не совсем ее смущало то, что с утра до вечера носится как угорелая по хозяйству, а некоторые злобные укоры своей свекрови, сносила мужественно.

Но это счастье долго не продолжалось и начала она чувствовать некое давление со стороны мужа. Не так приготовила, не так убралась, ничего не успеваешь, и это притом, что с шести утра она на ногах. И рождение дочери, которая была точной копией его не изменило этого положения. Позже ударил, потом побил. И на это тоже она находила для себя оптимистичные оправдания. Бъет, как ревнует. Ревнует, как любит. Или не стараюсь как надо.

Первые признаки утопающей лодки она почувствовала, когда муж сделав свое дело, отворачивался и укрывшись одеялом, начинал храпеть. И это тоже она готова была терпеть, пока он выпивши не сказал: « Извини.. ты все делаешь правильно, просто ….я не люблю тебя… извини… незнаю, почему, но наш брак это ошибка…ошибка молодости. У меня ветер гулял в голове. И оттого мы оба несчастные. – Она вышла из комнаты, с горячими слезами на глазах приговаривая… « Мы несчастные? Не хватило смелости сказать, я несчастный?! Пожалел мои чувства… подонок лучше сказал, как есть...». И через два дня она с чемоданом своих вещей была у дома своего отца.

Мать поначалу приняла ее с состраданием, но когда поняла, что та теперь будет маячить всегда перед ее взором, накатывала эту истерику при каждом случае, в коем по справедливости можно было.

Эти слова сказанные мужем спьяну, оттого честно, она слышала по ночам, пред тем как уснуть и осмыслить свое положение. Его опустившуюся голову, бледное лицо, взгляда она не помнила, так как он не мог в тот момент смотреть в ее глаза, но четко звенели в ее ушах сказанные с урывками «…я не люблю тебя.. не знаю почему».

И сейчас шагая быстрыми шагами по пыльной дорожке, она слышала эти слова « Я не люблю тебя…Так кто ж меня любит? Есть ли кто-нибудь, кто б любил меня? Не ты, не мать, ни дочь! Да вообще кому я нужна?!

Перейдя грязный песчаный берег озера, она стянула резиновые сланцы и пошла к воде. « Я лучше стану кормом для рыб и то будет польза, пусть унесет меня море, чтоб не мозолить каждое утро глаза моей матери… Никому я не нужна..– шептала она, протискиваясь через тяжелые волны озера.

Море нахлынуло ее плечи водой, отталкивая ее назад.

– Нет, не пойду назад. Там меня никто не ждет, – пробормотала она, глотая слезы. Тяжелая волна окатила ее водой с головы до плеч, словно давая той возможность прийти в себя, не делать глупостей.

– Я уйду. Я здесь чужая. – Она твердо и решительно смотрела вдаль. Она была так смела в своем решении, возможно в первый раз за свою жизнь была так решительна. Она смотрела прямо, и ничего не боялась. Ее небольшие глаза с легкой линией на веках выражающие тоску были так красивы на фоне побелевшего лица, волосы мокрые прилипали к шее и к плечам. Она была уверена в своем правильном решении, и оттого она смело смотрела в глаза смерти.

Волны Иссык-Куля щедро и бодро обливали ее плечи водой, от этой нежности ее глаза наполнились слезами.

 «Да возможно ты, но никто больше! »– сказала она, ее слезы как ливневые дожди капали в воду и сливались с морем.

«Но ты молода и красива, и тебе еще рано делать такие выводы» – говорило оно, немного притихнув, словно боялось пропустить малозвучные, но очень многозначащие на данные момент слова ее.

«Да, что молода, так и вся жизнь пройдет в муках».

«Так все это зависит от тебя! возьми себя в руки, будь всегда решительной, как сейчас! Будь твердой в своих решениях и характере как сейчас! Ты сейчас так красива!– Айжамал посмотрела на свое отражение, хоть красоты там она не видела, но она верила ему, возможно, она хотела, чтоб все так и было.

«Нет. Я все равно…»

«Иди, иди домой!!!»– прозрачные всплески воды брызгали ее лицо, и она медленно шла назад.– Все изменится! Теперь ты другая и все будут другие! Я тебе это обещаю.

«Нет, я уже решила…»– бормотала она, делая мелкие шаги назад, но тон в ее голосе был более неуверен.

Лазурная гладь озера, и легкий печальный шум волн, что поливали ее плечи, вселяли ей чувство, что мир, который был холоден с ней и расчетлив, будет более считаться с ней.

Она оглянулась назад и увидела свою дочь, что стояла по колено в воде, плакала и звала ее.

Март 2019 год

© Бурул Абдразакова, 2019