Да будет свет! Да будет всегда!..

Замира возвращается с очередного похода в лес за поленьями и, падая от усталости, анализирует свою нелегкую жизнь, которая полна испытаний. Как бы девушка ни старалась, судьба не перестает ее удивлять своей жестокостью. Перебрав в памяти все трудные жизненные ситуации, Замира спотыкается о те, в котором есть один человек, что появляется как луч в темном царстве, и ее проблемы решаются. И это так согревает душу и дает такой прилив энергии, что, взвалив на плечи вязанку дров, она идет дальше…

Замира спустила со своих плеч тяжелую вязанку хвороста из зарослей кустарника с неуклюже торчащими ветвями из-под связанного толстого жгута и тут же сама свалилась на нее. Полулежа на неровной поверхности, девушка громко дышала, переводя дух. Изо рта шел пар и исчезал в воздухе. Тело упавшее как бревно, и не желающее сделать какое–либо движение, из-за колющихся в спину колючих ветвей карагача, совсем было не благодарно хозяйке, уж больно злоупотребляет она им. Еще в середине пути, оно давало ей всякие намеки на то, чтобы ему дали отдохнуть. Но она настырная и упрямая делала свое дело. Ну, раз так. Так вот. Лежи на иголках, да и не ной.

А Замира-то и ничего не предпринимала, кроме той одной попытки подвинуться на более гладкое место. Но, не нащупав ничего такого, что могло принести покой, она сдалась, и ее вниманием овладели, медленно движущиеся облака, на сером небе. Облака так медленно шли в сторону еле заметного солнца, которое показывало, маленькие лучики света. Ее пристальное наблюдение за этими явлениями, несколько успокоило ее тревожные мысли, да и поясницу уже прекратило ломить. Сделав глубокий вздох, она привстала и, подняв подол своего пальто, села уже в этот раз, пригладив поверхность вязанки. Фраза «жизнь тяжелая», которую ей повторяли многие, и которую она сама не раз выговаривала в одиночку, дабы не упасть духом, и отогнать ленивые мысли прочь, снова напомнили о себе.

«И когда же появится горизонт, когда появятся яркие лучи света в ее жизни, когда она может сказать, что она хоть немного счастлива. И когда тяжесть груза свалится не только с ее плеч, но  и с души, что становится все тоньше и тоньше, как ткань, которая утрачивает свою плотность от неаккуратного использования. И страшно, и боязно, что в какой-то момент она совсем разорвется на мелкие клочки.».

Замира не раз и не два проверяла себя на прочность, когда на двух, когда на одной ноге она одолевала многие невзгоды. И всякий раз думала, что тот момент случайный, и она такая старательная и упорная выйдет с того положения и замаячит перед ее взором яркая радуга, посреди веселого дождя. Но не было радуги, как не было веселого дождя, а одни лишь сугробы, которые нужно было либо обходить, в частых случаях  выбираться из-под них изнашивая все протиравшиеся о трудности быта хрупкие нервы.

Перебирая в памяти  своей многие печальные фрагменты своей жизни, она приходила к пониманию того, что это все идет словно по злому умыслу откуда  то сверху, которая как главная в фигуре на шахматной доске, преграждает ей путь, и ведет ее в тупик, а она поняв, что все пути перекрыты, просто мечется во все стороны.  И кажется, что от всего этого мало толку, и эти метания шаг вперед, шаг назад, останутся единственным действием, что она может позволить себе. Эти  думы о своей жизни,  начали мутнеть как вода, от грязи, и тут же застопорились  в каком-то моменте.

«Нет, не все так плохо,»-  говорило ее внутреннее я. — «Ты несправедлива,  все же. Вспомника,  ты все, не  накручивая, не преувеличивая, и не драматизируя.  Вспомни…-

-И да уж было все в далеком детстве — если ты это имеешь ввиду?!— подсознание молчало, и ее мысли наткнулись на некоторые, что дали ей усомниться в катастрофичности своего положения.

Были некоторые, которые появлялись как лучики света, в ее покрытой мраком жизни.

А был один, который  появлялся в тот период, когда она, приложив все усилия в сторону налаживания ситуации и потерпев неудачу, падала на железную, оставшуюся как наследие от предков кровать, и глядела в потолок. А больше и нечего было делать… и появлялся он…со своей помощью, своим состраданием, своим пониманием и своей нежностью.

Ее ресницы заморгали, в глазах появился блеск, на губах появилась заметная улыбка.

Он появлялся  негаданно, нежданно, и уходил также незаметно, оставив ее в легком приятном недоумении.

Замира переходила реку, в руках была та же вязанка дров, но в тот раз она была потолще, да потяжелее, и воды в той же речке оказалось больше чем было, от недавнего таяния снега. И когда бурные потоки сбили ее с ног, она упала в воду и эта злополучная пачка дров свалилась туда же. Когда же она второпях встала, выскользнул из кучи один сук, потом второй, так посыпалась добрая половина дров и стали они плыть по быстрому течению воды. Мысли о том, что спасти их не удастся, и то, что остальная часть  грозится тем же действием, повергло ее в легкий шок. Она стояла, уронив крупную слезу на щеках в отчаянии и безысходности. И тут выходит он из зарослей облепихи, потом быстро и бодро собирает их. Она, обомлев от удивленья и счастья, стоит и смотрит на него. Он же, собрав их, несет на другую сторону реки, разбрызгивая воду в своих резиновых сапогах, идет к ней, берет из рук вязанку, еле держащуюся в жгуте и, взяв ее за руку, проводит через реку.

А в другой раз был такой же ненастный день, и ветер мел на пути все и вся, и загнал камень в окно ее, хоть камешек и был небольшой, но от той скорости, которой он мчался, сбил одну клетку окна ее. В доме был ребенок, печь была не затоплена, и без того было холодно. Она, укутав ребенка во все, что было у нее в доме, делала работу по дому, как ветер со свистом пронесся в комнату. Она , выхватив ребенка, встала спиной к стене, но ветер окутал ее, срывая с нее одежду, леденящим холодом обуял ребенка. И неизвестно когда кончится он, и чем кончится эта ситуация. И что будет с ребенком, с этими мыслями она продолжала стоять, и что могла делать, так проклинать и  насылать бедствия этой стихии. И тут входит он, вроде как пришел по какому-то делу. Оценив ситуацию, он берет разделочную доску и держит какое-то время на том месте, где сломалось окно. Ветра меньше и тревоги как будто рукой сняло и соображать –то она получше стала. Положив ребенка на место,  она находит гвозди, передает ему, он аккуратно вбивает гвоздь, сопротивляясь ветру.

А в третий раз, престарелый нервный контролер отключил электричество, Как-бы ни просила она его, как бы ни умоляла, какие бы аргументы не приводила, вердикт был суров, и он выполнив свое контролерское поручение довольный зашагал прочь. А ей  с малыми детишками отогреться надо, приготовить что-то надо на плите, чай вскипятить, и ей с этими неземными нерадостями, неизвестно еще сколько жить.  И не успела она высушить свои слезы, как СВЕТ. В двух комнатах разошелся свет, и начала краснеть толстая спираль на плите

«ДА БУДЕТ СВЕТ» — с печальной улыбкой прошептала она, и после некоторого раздумья прошептала себе « ДА БУДЕТ ОН, И БУДЕТ ВСЕГДА ».

И так было в четвертый раз,  и в пятый раз, и в шестой, и она знала, что и в восьмой и во все времена, когда ей будет так тяжко, он появится как тот Свет в тоннеле, как радуга на небе, как луч в темном царстве.

И эти мысли так согрели душу Замиры,  и она стала чувствовать легкость бабочки, силу которая может преодолеть все препятствия и как бы -то ни было любовь к этому может в меру жестокому миру.

И ловко взяв вязанку дров на свои хрупкие плечи, она поспешила домой.

Февраль 2019 года

© Бурул Абдразакова, 2019