Нетленка

Подборка новых стихов известного бишкекского поэта.

Предзимье

Да, уже осень. И она заканчивается. Но после осени бывает зима, и есть люди, которые считают её лучшим временем года.

Анна Борисова

Сегодня выпал беловатый первый снег.

Пора сменить и настроение, и обувь.

Каков он, мой на день прибавившийся век,

Пойду-ка на люди, возьму его на пробу.

Опять ввяжусь в победоносную войну

И снова к вечеру останусь пуст и пресен.

И, может быть, который раз уже пойму,

Что просто нет давным-давно хороших песен.

Их заменили нам колонки новостей

Да суесловие сомнительных дискуссий.

Чем глубже осень, тем бесцветней и грустней

Еженедельных возлияний послевкусье.

Пообносились мы. Но это ли беда?

Мои стихи ещё кого-то согревают.

Зима зимой и холода как холода.

Пока на нас напрасно зарится кривая.

Ведь много есть такого, что и мудрецам

До сей поры не снилось даже, друг любезный.

А вдруг однажды, прогулявшись с утреца,

Мы разгадаем суть души и звёздной бездны.

Пускай не сказочных видений полон дол,

А целых полчищ торгашей, менял и смердов.

И всё же, грех хватать надежду за подол.

Она последней не уйдёт. Она бессмертна.

Тона смягчатся. Чуть поблёкнет акварель.

Убавит громкость рокенролл едва-едва лишь.

И в мёрзлых лужах отражается апрель,

Когда погрезить наяву не забываешь.

На новый год куплю шампанское и торт,

А лучше три велосипеда трёхколёсных.

Я думал, времечко не то и я не тот,

А всё по-прежнему: Мечты и снег белёсый.

Воруйте

Возможность украсть и создаёт вора.

Американская поговорка

Воруйте без стесненья, господа,

Коль полномочия даны на то вам.

Чем доставать рыбёшку из пруда,

Вернее, поживиться на готовом.

По недогляду, слава богу, тьма

Ещё вокруг вещей, лежащих плохо,

Берите и тащите в закрома,

А волноваться предоставьте лохам.

Им, говорят, не позволяет честь

До посиненья пить и жрать от пуза.

Наверное, и совесть где-то есть,

Но умному она всегда обуза.

Пусть барабанят, чёрт бы их побрал,

Завидуют же бедолаги втайне.

Да я и сам бы что-нибудь украл,

Когда бы ни издержки воспитанья.

Без юмора

Горе тому воображению, которому юмор не сопутствует.

Владимир Набоков

У меня пропало чувство юмора,

Что ценилось подороже золота.

То ли выветрилось, то ли умерло,

Только нет его и всё. Вот горе-то!..

Сколько же вокруг ещё потешного!

Обернёшься – так и обхохочешься.

Я же, словно камбала вспотевшая,

Бьюсь об лёд, а хохотать не хочется.

Вот, к примеру, наши псевдолидеры.

Радовались бы, что не повесили,

Нет же, прут убогие на выборы,

И от этого, увы, не весело.

Вот, до кончиков ногтей гламурная,

Распевает баба бородатая.

У меня же нет ни капли юмора

На неё, пусть даже и поддатый я.

Взять хотя бы тех же алкоголиков,

С перепоя заживо сгорающих.

Можно, кажется, поржать до коликов,

Но опять же не смешно, товарищи.

Друг ли анекдотами попотчует,

Осень ли свои раскроет прелести,

Я же им – улыбочку рабочую,

От которой только сводит челюсти.

Ох, треклятая моя судьба-судьбинушка,

Что ещё там для меня придумала!

Разве ж ты, насмешница, не видишь, как

Тяжело смотреть на мир без юмора?

Со мной сила

Четыре унции силы могут свалить массу в тысячу фунтов.

Даосское изречение

Кто не жалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца. А кто хочет его

восстановления в прежнем виде, у того нет головы.

Владимир Путин

Со мной, друзья, такая сила,

Что сам себя порой боюсь.

Вдруг захочу и из могилы

Советский воскрешу Союз.

Верну студенческое лето

И мы, лохматые, в клешах,

В районе университета

Пересечёмся, не спеша.

Похерим интересы наций,

С удачей перейдём на ты

И «Яблочным» по рубь-семнадцать

Нахлещемся до тошноты.

Да так потом закуролесим,

По дискотекам, что атас!

А как же по-другому, если

Потехе время, делу час?

На небе солнце золотое,

Под небом золотые мы.

Пускай вокруг все за и стоя,

А нам негоже жить взаймы.

Нас не волнует изначально,

Кто там не прав и кто не лев

Читаем только гениальных

И любим только в королев.

Когда же перестройка грянет,

Я снова силу напрягу

И от нашествия пираний

СССР уберегу.

Ни Ельцины, ни Горбачёвы

Узду не сменят на хомут,

Капиталисты сдержат слово

И никого не лоханут.

Мы станем и мудрей, и старше,

Дождёмся внуков от детей.

А мир по-прежнему не страшен,

Спасённый силою моей.

Ни бесноватых патриотов,

Ни бешеных бородачей,

Никто про крымский полуостров

Не заикнётся даже: «Чей?»

Стоит опять моя держава,

Не обратившаяся в прах.

Не обескровлена, не ржава,

Крепка на всех своих столпах.

И мы, счастливые потомки

Романтиков-большевиков,

Вращаемся в людском потоке,

Иных не ведая оков.

То встретимся за дачным пловом,

То улетим на Иссык-Куль,

Все живы, молоды, здоровы,

Свободы – море, денег – куль.

Вот это, понимаю, сила!

От наших с нею перспектив

Приятно глазу, сердцу мило

И всё возвышеннее стих.

Давайте ж чаще улыбаться,

Подруги и друзья мои.

Всё будет хорошо и баста!

Киргизия – не Сомали.

И не подвергнуться распилу

Мной нажитому багажу.

Готовьтесь, подключаю силу.

А может, лучше погожу?

Поэты

Известно, что работа любит дураков.

Эльдар Рязанов

У поэтов не бывает выходных,

Как у дворников, врачей и инженеров,

День и ночь не прерывается у них

Трудовой процесс в извилинах и нервах.

То какое-то сверхслово озарит,

То по коже пробежит волна вибраций,

И пойдут они шедеврами сорить,

И опять за ними некому прибраться.

Так из года в год и протекает жизнь,

Застревая в исключительных моментах,

Под обстрелами дешёвых укоризн

И дождями дорогих аплодисментов.

К сожаленью или к счастью, знают все,

Что реальность далеко не поэтична,

А поэты не уходят на совсем,

Чтоб когда-нибудь их космосы постичь нам.

Из теснин земных однажды выйдя вон,

Где бы ни было, в Элладе ли Шумере,

Неуёмные в порыве трудовом,

Стихотворцы никогда не знали меры.

Зачисляемые часто в чудаки,

Мастера пера не пашут, а пахают,

До последней отшлифованной строки,

Потому что за работой отдыхают.

Брат

Тот, кто не любит своего брата, не имеет в себе никаких достоинств.

Кун Цзы

Как живёшь ты на чужбине,

Братец мой единственный?

Там же зимы нестерпимы,

Комары убийственны.

Там же серо и запойно,

Хоть и не бескормица.

Как подумаю о том я,

Так душа и сгорбится.

Я здесь будние застолья

С праздничными путаю.

Ты же не от сладкой доли

Полюбил Якутию.

Дома как-то всё срасталось

Шиворот навыворот,

И суровый Бог под старость

На дорогу выволок.

Вот теперь и инженеришь

Там, под небом северным,

И надеешься, и веришь,

Что разлуки временны.

Как же сносим на досуге

Родственные боли мы,

Не признаемся друг другу,

А себе тем более.

Оба, выставив бойницы

Самоуважения,

Не умеем созвониться

Даже в дни рождения.

Отговорок вечно с гору

Самых убедительных.

Все чужие будем скоро

При живых родителях.

Оттого ли и не рады

Мы судеб экзаменам?

А дожди совсем уж рядом

И снега не за морем.

Укорять в сердечной стуже

Незачем и некого.

Пояса затянем туже,

Мы же Джолдошбековы.

Весна

Ведь мы стремимся не совпадать не из боязни многоголосья и шума меж собой, То

есть, не потому что мешаем друг другу и не из интимности родственных чувств, а лишь

потому, чтоб другие не услышали чудовищных для чужого уха повторов, нашей

непреодолимой раз от раза пустоты и исчерпанности родственных отношений.

Владимир Маканин

Ещё чуть-чуть наклонится планета,

И я отправлю куртку в гардероб.

Весна – любимая пора поэта.

Раздую-ка на сердце костерок.

Пусты ли дни грядущие, полны ли,

А я тепло по-прежнему храню.

Несчастные, продрогшие, больные,

Присаживайтесь к моему огню.

Уже и чувства мёртвые ожили,

И дверь в чудесный сад отворена.

А что хозяйничают там чужие,

Так то, простите, не моя вина.

Подсчитывать и взвешивать потери

Не стоит, право, если прямо тут

Те самые две мудрые пантеры*

За каменной стеной сидят и ждут.

Давайте хоть на полчаса проснёмся

И вспомним заповедный уголок,

Где всем хватало и земли, и солнца,

И мы не понимали слово рок.

Давайте из прекрасного далёка

Посмотрим на сегодняшних себя,

Таких поднаторевших на уроках

И знающих теперь, что есть судьба.

Уже ли изменились мы на столько,

Что в золоте одну лишь видим ртуть?

Уже ли нам от чистого истока

Ни капли доброты не зачерпнуть?

А между тем из листьев прошлогодних,

Из сора векового, из трухи,

Не замечая прихотей погодных,

Рождаются весенние стихи.

Горьки они, как ценное лекарство,

И сладостны, как первый поцелуй.

И это несравненное богатство

У ваших ног я нынче постелю.

О, сколько всюду музыки и света!

А вы, моя болезная родня,

Призвать хотите каждого к ответу,

Кто задолжал вам хоть аршин рядна.

Погрузимся и мы когда-то в Лету,

Успеете друг друга наказать.

Пока же отогрейтесь у поэта.

Молчите – значит, нечего сказать.

---------------------------------------------

*Имеются в виду персонажи рассказа Герберта Уэллса «Дверь в стене».

Август

Но мой плот,

Свитый из песенных слов,

Всем моим бедам на зло

Вовсе не так уж плох.

Юрий Лоза

Ну, вот и лето на излёте

Ещё одно. Прощай, прощай.

От месяца лишь сизый ломтик,

Расстанемся же, не ропща.

Довольно, господин Алябьев.

Отголосили соловьи.

У сентября своё заглавье

И многоточия свои.

А мне на даче вновь не спится,

Брожу по саду никакой.

А времени кружатся спицы,

Шумливой движимы рекой.

Я жду к субботнему причастью

Друзей на маленьком плоту.

Жаль, невозможно прокричаться

Сквозь родственников глухоту.

Когда и кто кого обидел?..

Нет, прочь от происков судьбы

Отчаливаю к Атлантиде

За Геркулесовы Столбы.

Завал проблем многоэтажен,

До смерти не перетолочь.

Поэтому картина та же:

Бутылка пива. Август. Ночь.

Вол и лань

Вся жизнь – телега,

Я еду в ней.

Андрей Макаревич

Чтоб как-то разрешить дилему,

Не раздирая инь и ян,

Я впряг давно в одну телегу

Вола и трепетную лань.

С тех пор покой мне только снится,

А наяву всё не до муз.

Не надорвать бы поясницу,

Очередной тягая груз.

То дни без вылазок из кожи,

То месяцы почти без строф.

Упрямо пру по бездорожью.

Чем дальше в лес, тем больше дров.

Узда крепка, туга подпруга,

Да так, что лёгкие сипят.

Душа же, загнанная в угол,

Погружена сама в себя.

Иной раз выглянет бедняжка

В ночи на несколько минут,

Слезою капнет на бумажку

И снова спрячется в закут.

Она сегодня, к сожаленью,

Не государыня уму.

Поставленная на колени,

Не трудится. И потому

Золы и звёзд всего по горстке

Судьбы подбрасывает длань.

Зачем я впряг в одну повозку

Вола и трепетную лань?

Гости

В дом наш как-то туча забрела

И стекла

Со стекла.

Мы свои дожди переживём,

Я да ты,

Вдвоём.

Александр Розенбаум

Давай задержимся в гостях, мой друг сердечный.

Ещё не вечер. Право, незачем спешить.

Мне по душе и этот дом, и климат здешний,

И то, что свет над головой не потушить.

Играет музыка, компания чудесна,

От разносолов тесновато на столе.

И только места нет пустому лицедейству.

Давай останемся хотя бы до ста лет.

Пускай хозяин недовольно хмурит брови,

Когда о чём-то мы вздыхаем тяжело.

Зато с какой разоружающей любовью

Потом прощает, принимая под крыло.

Чем этот день не звёздный час, а жизнь не праздник

Богосотворчества и просто бытия?

Смотри, как все мы одинаковы и разны,

И как друг другу гармоничны ты и я.

Уйти успеем. Нам ли, друг мой, торопиться?

Подай-ка лучше мне гитару и бокал.

Словесный клад, перебирая по крупицам,

Я очень многого чего не досказал.

Туда, откуда мы пришли, куда вернёмся

И растворимся в первобытной синей мгле,

Пусть долго светят золотые наши солнца,

Что мы с тобой зажгли сегодня на земле.

Дача

Если утрата дорогой вещи или, хуже того, любимого человека непоправимы, то хотя бы отчасти, не до конца могут быть восполнены тоской, сладостно томящей ностальгией.

Федерико Андахази

Прощай, мой милый сердцу уголок,

Теперь ты сам в себе, а я снаружи.

Прости, что защитить тебя не смог,

Я тоже перед хамством безоружен.

Мы оба полагались на авось

И жертвами своей же стали кармы,

Я выброшен, как беспризорный пёс,

Ты заперт загребущими руками.

Немного помолчи, мой бедный дом,

Меня сегодня жжёт словесный вирус.

Поведать тишине хочу о том,

Как я в твоих стенах окреп и вырос.

До сей поры не проходило дня,

Чтоб мы не волновались друг за друга.

Здесь каждая травинка мне родня

И каждый кустик, деревце – подруга.

Мгновенья налету я здесь ловил

С моей неутомимой пчёлкой Маей.

А как перекликались соловьи

Руладами в благоуханном мае!

Сюда стремились все, и стар, и мал,

Чтоб нашей надышаться благодатью.

И ты всегда достойно принимал

Гостей в свои широкие объятья.

Ты мне цветные сны свои дарил,

Напевами реки в ночи баюкал.

И нам во всём, пока хватало сил,

Взаимная любовь была порукой.

Ты диктовал мне свежие стихи,

С пристрастьем перечитывал их, правил.

Ты отпускал мне прежние грехи

И требовал держаться честных правил.

Ушли надежды вместе с октябрём,

Нам больше не насытиться друг другом.

Ты злобой человечьей оскорблён,

Я тоже местью хищницы поруган.

Пустое место я, ты целина,

Для хватких мужиков и дам салонных,

Как выяснилось, нам с тобой цена

Всего-то жалких десять штук зелёных.

Свершился, наконец, постыдный суд,

Довольны продавцы и новосёлы.

Тебя теперь, конечно же, снесут,

И нас уже не будет на Весёлой.

Прощай, былого счастья уголок,

Я знаю, время лечит и калечит.

Прости за откровенный монолог,

Я выговорился, и стало легче.

Дожди

Жизнь – это то, что происходит с нами, пока мы строим планы на будущее.

Джон Леннон

Жил да поживал, и вот

Набежало семью восемь,

И апрель уже не тот,

Он теперь похож на осень,

Даль небесная седа,

Зелена земная шёрстка,

А надежда, как всегда,

Поит всласть, да стелет жёстко.

Мне бы со своей тоской

Разобраться на досуге,

Но вращаюсь день-деньской

Я в миру, как в центрифуге.

Вечно кто-нибудь зовёт,

Что-то впереди маячит,

Только проглочу зевок

И вдогонку за удачей.

Утро, вечер – сутки прочь,

А за ними и неделя,

Воду некогда толочь,

Меньше думай, больше делай.

А кругом дожди, дожди,

Неприютные, пустые,

Словно тысячи сурдин

Выдали концерт постылый.

Неужели эта хлябь

Повсеместна и надолго,

Или просто я ослаб,

Нагрузившись чувством долга?

С причитаньями весны

Старость прибывает плавно,

Берега её тесны,

А ведь было столько планов!..

Нетленка

Такие стихи, как твои, нравятся друзьям не потому, что они очень хороши, но потому что ты хороший человек.

Иван Тургенев

О чём ещё вам рассказать

Аккордами четверостиший?

Есть и уменье, и азарт,

Могу погромче и потише.

Словечко бросьте лишь одно

Иль на него хоть намекните –

Развёрнутое полотно

Я вытащу для вас из нити.

Александрийского столпа

Пусть будет памятник не выше,

Зато крепка его стопа

И слог без новомодных фишек.

Люблю скитаться налегке

В пределах собственного сада.

Строку прилаживать к строке –

С младенчества моя отрада.

Не верю в истину ничью,

Не жду благоприятных чисел.

Где захочу, там и мечу

Налево и направо бисер.

Почти что классик для друзей

И просто родственник для близких,

Юдоль раздумий и страстей

Я не покину по-английски.

Так что, попутчики мои,

Покуда нет проблем с дыханьем,

Божественный ультрамарин

Давайте волновать стихами.

И если не загложит быт

И не поставит на колени,

То, очень даже может быть,

Со мной останетесь нетленны.

Отец

Книги – только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть.

Рэй Брэдбери

Читайте детям книги вслух,

Пока они внимать готовы.

Дарите им живое слово

В теченье часа или двух.

Так в детстве мой отец питал

Меня литературным соком,

И прозревал незрячим оком

Я сквозь магический кристалл.

Я погружался с головой

По вечерам в глубокий голос

И, примеряя чей-то образ,

Учился быть самим собой.

Теперь состарился мой чтец,

Хотя на отдых не уволен.

Благодаря его же воле,

Я сам давно уже отец.

Но внукам не читаю книг.

Пишу стихи лишь на досуге.

Люблю, когда стекают звуки

И краски мёдом на язык.

И всякий раз, закончив текст

И сбросив цепкие оковы,

Хочу воскликнуть: «Ах, какого

Таланта воспитал отец!»

Хочу, молитвенно сложив

Ладони перед вечным небом,

Сказать: «Спасибо, что не хлебом

Единым я на свете жив».

Ничто не умалит заслуг

Отцов, над книгами согбенных.

Да будут все благословенны,

Читающие детям вслух.

Пепел

Может быть, действительно время от времени людям необходимо ощутить близкую возможность небытия, хоть одним глазом заглянуть в ту чёрную пучину, из которой не бывает возврата, для того, чтобы потом хоть чуточку изменить отношение к оставшейся тебе жизни.

Владимир Кунин

Размышляя о бессмертье

Человеческой души,

Тихо трогаю на сердце

Незалеченный ушиб.

От разлуки с отчим домом

И поминок по друзьям

Разболелась гематома,

Не последний мой изъян.

Может, пасмурная осень

Окропила мне лицо,

Может, скрипнула на оси

Мировое колесо,

Только я, вчерашний гений,

Жизни тоненькую нить

После сна без сновидений

Стал по-новому ценить.

Мне теперь любая дата

Омолаживает кровь.

В каждой точке невозврата

Я рождаюсь вновь и вновь.

Вот стихи. Пиала чая.

Свет берёзы за стеклом.

Вот семья моя большая

За обеденным столом.

Бесконечное мгновенье.

Созерцание глубин.

Даже боль обыкновенна

В окружении любви.

Для кого-то пусть изгой я,

Пусть кому-то я не брат.

Невозможно никакое

Обретенье без утрат.

Я родню свою по духу,

Что бы чёрт не городил,

Узнаю по перестуку

И созвучиям в груди.

Справа дружба, слева память –

Две опоры, два крыла.

Чтоб от прошлого оттаять,

Предостаточно тепла.

Буду вместе с берегами

Течь, как полная река,

Отшлифовывая камни,

Отражая облака.

Далеко ещё до устья,

Горизонт ещё горист.

Пустота сжигает чувства.

Жалко, пепел не горит.

Поэт Писателю

(Чингизу Айтматову)

Всё, что я смог, всё, что ты смог

Исполнить на планете,

Наш долг – вплести в один венок,

Прекраснейший на свете.

Макс Планк

Мы не были с вами, писатель, знакомы,

Однажды лишь пересекались пути,

А неумолкающий гул колокольный

Теперь и в моей отдаётся груди.

Я мог бы вслепую по жизни влачиться,

Как многие, жаждою злата томим,

Когда б не услышал, как плачет волчица

В ночи помертвелой по чадам своим.

Мне стать бы давно уже мальчиком-рыбой

И белому вслед пароходу уплыть,

Когда б не решился на правильный выбор,

Шагнув от «не быть» в направлении «быть».

Пусть платье моё и просолено круто,

А пища иной раз бывает черства,

Зато я не впал в безрассудство манкурта,

Не помнящего ни себя, ни родства.

Пусть горести кажутся неисчислимы,

Но к людям иду я опять, всё равно,,

Не зря же, чтоб сделать кого-то счастливым,

Мне красное яблоко было дано.

Поэтому осень ко мне благосклонна,

Ничто не пугает в прозрачной дали,

Рождается свет из небесного лона,

И ранние снова летят журавли.

То наша весна возвращается в детях

И внуках, чтоб перед грядущей зимой

Мы не прозябали в заброшенных клетях

С пустыми сердцами и полной сумой.

Дай, Боже, всем только от радости плакать,

Я твой поцелуй принял чистым челом,

Ведь мой карагач не годится для плахи,

Он рос, дабы в смерти родиться теплом.

Мы не были с вами, писатель, знакомы,

И, всё же, друзьями остались навек,

Коль веруем оба, что выйдет из комы

Однажды навстречу любви человек.

Предатель

В заговор такого масштаба было трудно поверить иностранцам, но не жителям страны, вечным жертвам беспринципности своих руководителей, повидавшим на своём веку множество уродливых и противоестественных явлений.

Хорхе Букай

Пока предательство в чести

И от стыда пылают уши,

Я не могу себя простить

За мырковское простодушье.

Со время óно первый раз

Разинул рот на курултае

И вот, как честный унитаз,

Дерьмо практически глотаю.

Теперь и поздно, и смешно

Вопить: «Кто виноват?! Что делать?!»

Куда не глянь, черным-черно,

Как накануне беспредела.

Дракон прикинулся овцой

И напустил такую снулость,

Что тихой сапой наше всё

На старые круги вернулось.

Опять разборками братвы

Запахло за дверями кухонь.

Опять от рыбьей головы

Знакомым потянуло духом.

Там, наверху, полно хлопот.

Не погореть бы на процентах.

Ну, а народ… А что народ?

Авось, не будет прецедента.

Взывает к Богу скромный бай

И бьёт поклоны пятикратно.

Мол, поднеси по чину пай,

Коль время царствованья кратко.

За тридцать унций серебра,

Как распоследнейший иуда,

Он предал друга. Я – себя.

И это многим не по уду.

Старинные друзья

Душа, не стремись к вечной жизни, но постарайся исчерпать то, что возможно.

Пиндар

Не наглядеться мне, не наглядеться

На вас, мои старинные друзья,

И с голодом неутолимым сердца

Поделать ничего уже нельзя.

Я пью за вас, расплёскивая рифмы,

Солирую, чтоб дар мой не зачах,

А на просоленном гитарном грифе

Танцует ангел в солнечных лучах.

Какие б мы друг другу не давали

Уроки беспощадные порой,

Теперь уже расстанемся едва ли,

Ну, разве что за гранью роковой.

Пока же ищем и находим повод

Увидеться, коль ноги на ходу,

Всегда понятливые с полуслова,

У праздника идём на поводу.

Щепотку свежих новостей под пиво

И к дьяволу сомнительный престиж,

Ведь жить по-настоящему красиво

Сегодня никому не запретишь.

А что ещё отмерено и сколько

Судьбой, о том познания скромны

У нас, у ослепительных осколков

Великой приснопамятной страны.

© Талант Джолдошбеков, 2019