Женщина

(Рассказ)

– Тс-с!.. Тише…

– Кто это?

– Сосед… Осторожнее… Иди на цыпочках. Не кашляй! Возьми носки свои… Тише вставай с кровати – скрипят. Тс-с!

– Сосед?

– Да. Не кашляй, говорю? Услышит. Встал?.. Дай руку. Иди за мной, здесь – шифоньер… Не ударься.

– Носки…

– Еше не надел? Ну. надевай же.

– Ни черта не видно в темноте… Фу, кажется! надел. Куда идти-то?

– Дай руку. Так… сюда иди.

– А мои ботинки? Где они? Куда ты их поставила?

– Тут должны быть. Вот, вроде нащупала их. Тихо!.. Нашел?

– Да. Только на одном нет шнурка. Куда он делся? Может, включишь свет?

– Нет! Не включу! Сосед заметит. У тебя же есть спички. Зажигай.

– А, нашел шнурок!..

– Он открывает дверь. Пусть войдет к себе.

– Может, в замочную скважину посмотреть?..

– Посмотри. Осторожнее, там, у двери, ведро с мусором, не сбей его.

– Ух, чуть не опрокинул!

– И что же он там делает?..

– У него ключ не подходит.

– Он целый час собирается, что ли, возиться? Недотепа какой-то! До сих пор дверь никак открыть не может… Ах, да, как это я совсем забыла! Мне ж его жена оставила этот ключ. Просила, чтобы я передала мужу. Что же теперь делать? Все, мы пропали! Надо было еще тогда, когда он позвонил, сразу ему открыть. Все из-за тебя… если б не ты…

– Откуда ж я мог знать?

– А в рукак он держит что-нибудь?

~ Сейчас… сейчас… Не видно. A-a, поворачивается… ноги… плащ… сам… Ну и лицо у него! Какое грозное. Прямо, – судья! Где он работает? Небось, начальник? В руках у него черный дипломат… Сюда смотрит. 0, плюнул!

– Тс-с! Замолчи, услышит!

– Ну и вид… Прямо гоголевский городничий!

– Кандидат наук… В Академии работает. Философ! Диссертацию написал: «Этика семейной жизни».

– Пай-пай! Не простой, видать, человек. Важная птичка? И лоб, как у Сократа. Опять плюнул!.. Что он, верблюд?

– Тише, услышит. Уши у него чуткие и… длинные.

– Хорошо, наверное, учился в школе. Вот учителя ему и оттянули.

– Да потише ты! Посмотри, у него уши и вправду длинные?..

– Ушей не видать. Под шляпой…

– Он специально глубоко надевает ее. Стесняется, бедный кандидат. И когда к нам заходит, никогда не снимает свою шляпу…

– А он и к тебе заходит?

– Изредка… Когда жена на дежурстве. До смерти ее боится. Но и ревнивый, ужас! И жена у него такая же. Ой, а как она ко мне ревнует! Нужен он, когда ты у меня есть, верно?

– Ага…

– Когда теперь встретимся-то, а? Я буду скучать без тебя. Придешь, или опять пропадешь?

– Приду. Как не прийти? Ведь моя любимая будет скучать по мне.

– Правда?

– Правда…

– Если прада, поцелуй меня. Вот сюда. Еще… Шесть раз. Так… Раз, два, три, третий покрепче, ладно? И-и, вот так! Четыре, пять, шесть. Молодец!

– Теперь ты. Ого! Один, два… десять… тридцать.. О-о, хватит! Пусть и жене останется, душенька.

– Кто ты мне?

– Я? Я твой… ну, одним словом, любимый.

– Ты?

– Да, я. Вот я..

– Ты моя радость, – раз. Моя печаль, – два. И самое главное, – ты мой лю-бов-ник… Понял?

– И только?

– Только. Коротко и ясно!.. Нужен мне этот, когда, ты у меня есть. У этого кандидата на уме только одно: «Гегель так сказал, Фейербах так, а Платон по-другому». Я как-то спрашиваю его: «А как вы считаете?» А он: мое, мол, мнение субъективное, я могу ошибаться. Pазве это правильно?.. Посмотри, не ушел?

– Стоит. Опять плюнул! Об этике, говоришь, пишет, а сам плюется!.. Бензину, что ли, наглотался. Харкается, как верблюд багдадский. Руки в карманы сунул. Ключ ищет. Та-ак… Теперь смотрит в замочную скважину.

– Ну-ка, дай мне посмотреть, отодвинься. Хи-хи-хи… Бедняжка! Ему шея не позволяет наклониться. Он может быть, думает, что жена его дома с кем-то заперлась. Опять смотрит… Бедненький! Ревнивец! Кандидатик! Хи-хи-хи… О-па! Шляпа свалилась с головы. Уши видны, торчат, смотри!

– Дай-ка, где… Дай посмотреть… Ого! От наших разговоров у него, наверное, давно горят уши.

– Пусть горят. Пусть вообще сгорят!.. Всегда следит: кто ко мне приходит, кто уходит. Всему ведет учет. Он у меня как внештатный охранник… А сколько уже времени-то?.. Опоздал ты, да? Он теперь будет до утра стоять…

– Время?.. Не видать. Сейчас… Может, свет включим?

– Не включай! Зажги спички…

– Время… Без десяти двенадцать…

– О-y-y! Полночь… Что жене скажешь? Что же ты ей соврешь?.. И автобусы уже не ходят. Как ты до Асанбая доберешься? Сегодня ведь суббота…

– Не беспокойся. Скажу, что был на дне рожденья друга Баратпая. А доберусь на такси… Вот только этот кандидат может все испортить… Заглядывает в замочную скважину.

– Ревнует он. Самая плохая черта у мужчин… Да₅ а если твоя жена позвонит этому Баратпаю? Попадешься тогда. Плохо тебе придет­ся. Раскусит она тебя. Потом сюда не сможешь приходить. Придумай что-нибудь получше…

– А, ничего! У моего друга Баратпая не то что телефона, дома своего нет. Он на квартире живет. Пятьдесят рублей платит. Жена с ним не знакома… Будь спокойна, справимся!..

– Все рассчитал, ну и голова у тебя! Не то что у этого кандидата. А скажи, ты тоже можешь ревновать?..

– Нет.

– Не ври.

– Чтоб я умер!

– Хорошо… Сейчас ты приехал домой… Ты слышишь меня?

– Да слыщу…

– Приехад, а жена твоя с другим… любовью занимается. Что ты тогда будешь делать, а?

– И того, и эту успокою на веки! – “Кык" – и все… Обоих.

– Во-о! И ты такой же оказывается ревнивец! А говоришь – нет. Да, а знаешь, говорят, в какой-то стране, не помню в какой, существует такой обычай: когда к жене приходит другой мужчина, так муж радуется. Потому что жену его любит, кроме него самого, еще кто-то.

– Где это, в Африке, что ли?

– Не помню. Вроде бы где-то в той стороне. А наши мужики… Э-э, ладно, лишь бы живы были… Странные вы все-таки существа, а?

– В каком смысле?

– В том самом. Ласкать, миловать чужую женщину – это вы очень любите. Джентльмены. А над своей – трясетесь. Чуть что не так, сразу душить, как Отелло, убивать, разводиться… На себя бы сначала поглядели? Слепая мужская философия… Странно!..

– И кто тебе такое рассказал? Этот философ?

– Кто-кто? Сама додумалась…

– Здорово!

– Тс-с-!.. Ты что?! Глянь-ка, там он еще?

– Там… Твой несчастный Платон. Не повезло ему.

– Ничего. Пусть прочувствует на себе, что жизнь состоит не только из слов Гегеля и Фейербаха. Узнает, бедный наш Платон, что в этом лживом мире есть такое слово: ожидание. Поймет, что жизнь человеческая – это вечное ожидание…

– Как бы там ни было, не повезло ему. Рот раскрыл. Зевнул. Только б не уснул здесь… Закурил сигарету. Прислонился к двери. Думает.

– Пусть подумает о своем субъективном мнении…

– Подожди… Идет в нашу сторону…

– Тс-с!.. Отойди от двери. Осторожнее, ведро с мусором!..

– Смо-три-ит.

– Не шепчи… Он хорошо слышит…

– Ушел. Ух!.. Опять звонит в свою дверь.

– Дурак!

– Все-таки надеется…

– Кто ему откроет? Дома никого нет. Что делать-то, а? Если сейчас открою – все. Вмиг разочаруется в своей “феноменальной" женщине. Это он обо мне так говорит… Эх, а все ты – не открывай, не открывай! Теперь будет торчать как кол.

– А ты хотела выйти к нему в нижнем белье?

– Что-нибудь бы придумала.

– У-у, черт? Ни туда, ни сюда. Сколько натикало-то? Та-ак… шестнадцать минут первого. Ого! Что предпримем, а?

– Не знаю? Будем сидеть вот так… По правде, не хочу я тебя отпускать. Рядом с тобой я всегда забываю о своем одиночестве. Оно возвращается сразу, как только ты уходишь. Всякие мысли лезут в голову. Начиная разговаривать со всем, что есть в доме. Со стенами, со столом, с зеркалом, с собой. Что интересно, у каждой вещи свой язык. Все говорит… Знаешь, однажды во сне даже видела, как я умерла. Лежу и жду, когда мой труп вынесут… Никто не пришел. Ни один человек не пришел… Только мои несчастные вещи оплакивали мою смерть…

– Кто умирает во сне, тот долго живет.

– Разве?!

– Да, примета такая есть.

– Сосед-то ушел?

– Окаменел…

– Бедный кандидат. Почему-то не уходит… Наверное, ему больше негде ночевать. И дверь нельзя открыть, чтобы ключ отдать. Ведь тогда идеальную женщину, то есть меня, которую он сам занес в Красную книгу, ему придется собственноручно вычеркнуть оттуда. А если он еще своей жене расскажет – то это вообще конец, Завтра же по города поползут сплетни. Она и так не знает, к чему придраться. Ревнует, будто я собираюсь отбить у нее мужа. Какие только гадости о нем не рассказывает мне. Дня того, чтоб, значит, я в нем разочаровалась… А однажды решила она познакомить меня с одним профессором. Я, дура, согласилась. А этот профессор – такой старый, ужас! Старше моего отца. Весь дрожит, голова трясется. И как только в нем душа держится! Сам еле ходит, а все туда же – жениться хочет…

– Такая сейчас мода…

– А вчера, знаешь, что она, соседка-то, предложила? Дай, говорит, объявление в газету. В отдел знакомств. Мол, теперь многие одинокие таким способом ищут и находят свое счастье. Говорит, всего делов-то – отдать тридцатку. Даже текст объявления сама написала, принесла. Хочешь, прочту? Умрешь со смеху. Гм… Где-то здесь поблизости была эта бумажка… Вот, нашла. Зажги спичку…

– Подожди… Ну, читай…

– Слушай. Так расхвалила меня, с ума сойти! Прямо шестнадцатилетняя девочка. Куда Софи Лорен до меня!.. Слушай. Мне тридцать три года, рост метр шестьдесят, национальность: киргизка. Образование высшее. Замужем не была. Есть все условия для семейной жизни. Материально обеспечена. Светленькая, волосы черные, на щеке большая, с ноготок, родинка. Стройная, красивая… Хи-хи-хи…

– Правильно. Красивая. А как же?! Читай дальше…

– Интересуюсь музыкой, литературой, кино. Умею вкусно готовить. Характер спокойный. Ищу человека, который мог бы стать спутником жизни. Возраст: не старше пятидесяти лет. Чтоб он не пил спиртного, не курил, был добрый, способный делить со мной радости и горести… Хи-хи-хи… Прямо – принц на белом коне. А женой должна быть я! Красивая… замужем не была… никого, кроме мамы, не целована… Нашла о ком давать объявление! И все только для того, чтобы я мужа у нее не отбила… Боится.

– Кхе… кхе…

– Не кашляй! Услышит. Ты все-таки простыл, да?

– Немного…

– По улицам меньше надо шляться.

– Да черт с ним, с кашлем! Скажи, ты нравишься своему соседу?

– А разве есть такой мужчина, которому бы не нравились женщины? Особенно одинокие, молодые. Может, и нравлюсь. Откуда я знаю? Мне это не интересно… Приходит иногда. Вежливый такой, нежый, томный. Тянется весь, словно чешская жвачка. Ненавижу таких… Мужчина должен быть мужчиной. А этот… Однажды говорит мне: вы и красивы, и умны. У человека, мол, всегда есть противо­речие между интеллектом и телом. А у вас все в соответствии. Редко рождаются люди с подобным гармоническим сочетанием. Таких философы обычно называют – женщина-феномен…

– Ну дает, философ!

– Да, иногда он может говорить так. Ну, а в остальном… Верблюд. Все время плюется… Я как-то, ради смеха, спросила его: 'Что такое любовь?"

– И что он ответил?

– Любовь – это безграничное понимание. Человеческая любовь предназначена не только для одного человека, а должна распространяться на все человечество. Например: Бетховен полюбил двенадцатилетнюю девочку и написал свою "Лунную сонату". Еще Ван Гог, даже если ему уголь горящий в ладонь положи, мог смотреть на свою любимую, не отводя взора. Такова сила любви! Говорит, есть в Швеции феминистская женская организация. В нее входят только те женщины, которые устали от своих мужей, от мужчин вообще. Они сами выбирают себе мужчину, приводят его к себе, кладут в свою постель, и живут, наслаждаясь, а как надоел – выгоняют. Женщины считают это женской свободой… А еще, говорит, какое-то там государство дало мужчинам право жениться на двух, трех, четырех женщинах одновременно. Вот как иные государства ценят мужчин, создают условия для своих граждан. А у нас? Развелся с одной, женился на другой – и все. В характеристике сразу напишут: морально неустойчив. А сколько у нас незамужних женщин? Это потому, что мужчины – в дефиците! Правильно? Правильно! Некоторые женщины, говорит он, так на пенсию и уходят старыми девами. А из-за него все это? Из-за того, что не создали условий мужчинам, от равнодушия к женщинам! При этих словах, бедняжка, сам тяжело вздыхает. И сегодня, говорит, есть где-то шах, имеющий около двухсот законных жен.

– Здорово! Ах черт, было бы у нас такое?

– Послушай дальше-то… Говорил он долго, складно. И вдруг, то ли устал, то ли слова иссякли, но рука его потянулась ко мне. Ну, думаю, этот не прогадает! И знаешь, что я сделала?

– Дала ему пощечину и…

– Нет… Слушай. Смотрю, у моего маленького кандидата глаза огнем горят, и переходит он в классический мужской штурм. Стал гладить мои волосы, спину. Какой хитрый! Начал со сладких слов, а на уме держал нехорошее. Знаешь, что я ему сказала? Спросила, какая тема вашей кандидатской? Что-то призабыла, говорю…

– А он?

– Что он? "Этика семейной жизни", – отвечает.

– А ты?

– Я? Хорошая тема. Хорошая, говорю ему, тема у вас. Понял, наверное, бедняга, смысл слов, отдернул от меня руку, как от змеи. Хи-хи-хи.

– Умник, видать.

– Ну сколько мы так стоять-то будем? Посмотри-ка в скважину, что-то его не слышно, может, ушел…

– Стоит, чтоб его могила забрала!

– Пусть. Подождем немного…

– У всякого терпения есть предел.

– Да, какое сегодня число?

– Тринадцатое… Зачем тебе?

– Просто так.

– Просто так ничего не бывает. Что тебе пришло в голову?

– Что? Хочешь узнать? Так сильно, да? Если я тебе скажу что-то… не перепугаешься?

– Чего это?

– Чего, чего… Беременна я.

– Что за щутки? Правда?!

– Конечно. Зачем мне тебе врать?

– Не верю. Как это?..

– Вот так. Уже два месяца…

– И ничего не заметно…

– Пока… Через месяц будет заметно. Вчера меня тошнило.

– Шутишь?

– Не веришь – как хочешь! Что творится! Знаешь, в Японии изобрели таблетки. Выпила и забеременела. Одну таблетку проглотила – дочь, две – сын. По сравнению с ними, у нас с тобой – каменный век.

– Что ты городишь? Это все правда?

– Конечно, правда.

– Поклянись.

– И-и-и… Только этого мне не хватала. Родить? Хочешь, рожу?

– Ты еще у меня спрашиваешь?!

– Все-таки ты отец…

– Брось болтать всякий вздор. Как же это?

– Вот так.. Очень просто. Родить?

– Рожай, если хочешь…

– Что это у тебя голос задрожал? Испугался?

– Нет…

– Не ври! Испугался. Я не стану писать жалобы, портить тебе репутацию. Не бойся…

– Я и не боюсь.

– А голос все же дрожит… Ты ведь тоже один из множества мужчин. Такой же. Все вы только один язык и знаете.

– Какой язык?

– Медовый, вот какой. Женщина рождена быть обманутой. Это вы своими медовыми речами развращаете, портите доверчивых женщин. Раньше, на Востоке, распутных женщин сбрасывали с минарета Регистан. Сейчас такого нет. Никто нас ниоткуда сбросить не сможет. Теперь к нам тоже прислушиваются. А потом эта эмансипация. Когда портятся женщины, – портится век. Что ты молчишь?

– Что мне надо сказать?

– Тебе больше нечего сказать?.. Поверишь, меня мое одиночест­во научило думать. Все думаю и думаю… Я считала, что одна только страдаю от одиночества, а оказывается, не-е-ет – не я одна. Все мы, люди, – одинокие. И я, и ты, и муж ревнивой жены, наш философ, все – одинокие. И даже, если хочеш, и земля, и солнце – одинокие, и смерть одинокая – она к каждому в одиночку приходит, по одному берет. Иногда мне и вселенная кажется сиротой. Мы, люди, к этому одиночеству привыкли… Не смотри на меня так? Мне трудно понять, что у тебя на душе, какая она. Что ты думаешь обо мне? Я знать хо­чу Может быть, про себя ты смеешься надо мной: посмотрите, мол, как эта одиночка философствует? Если хочешь знать, я ведь и в по­стель с тобой легла не от хорошей жизни. Я, дура, думала спастись так. Что ты молчишь все?

– Уже около часу… Что же теперь делать? Посмотрю-ка я на нашего друга, стоит ли еще… Стоит. С кем-то разговаривает. Посмотри, кто это?

– Ну-ка, отодвинься. А-а, это из одиннадцатой квартиры. Тоже сосед. Что-то говорит ему. Решили зайти к нему домой. Вон, заходят. Хорошо… Зашли. Давай быстрее выходи. Быстрее…

– Открой дверь. У меня ничего не получается.

– Замок с секретом. Сама открою. Тихо…

– Открывай…

– Зажги спичку, не могу попасть ключом в замок. Поближе огонь поднеси. Нашла…

– Осторожнее, как бы не заметили…

– Не учи. Открыла… Выходи же быстрее!

– Погоди, не торопи человека. Когда мне прийти?

– Когда? Да когда захочешь. Я-то ведь всегда только и делаю, что жду и жду тебя…

– Так когда же? Через два-три дня? Через неделю? Скажи точно. Когда?

– Можешь вообще не приходить. Зачем зря беспокоиться.

– Что случилось? Любимая, дай поцелую…

– Отстань; и не пыхти так.

– Да что с тобой такое?..

– Ничего. Не приходи. Не надо. У тебя семья, дети… А я одинокая свободная женщина…

– Да брось ты. Ну так когда?!

– Не приходи больше, никогда. Не нужно это. Прощу тебя… Кому нужна такая жизнь? Тебе или мне? Я говорила, что когда ты приходишь, я забываю о своем одиночестве. Нет… выходит, что не так. Сейчас ты уйдешь, а я останусь. Опять страдать. Зачем мне это?

– Что это у тебя, слезы?

– Убери руку!.. Все, устала ждать… Всегда, все время жду чего-то. Но чего?

– Перестань?

– Убери руку!

– Не пойму никак я тебя…

– Вот только этого мне и не хватало, чтобы ты меня понял. Все, дай закрыть дверь!

– Милая, я не смогу без тебя. Я люблю…

– Врешь?

– Я позвоню тебе завтра, как обычно – в шесть.

– Зачем?

– Я люблю тебя.

– Меня завтра не будет…

– Тогда – послезавтра?

– Хорошо, уходи только быстрей, умоляю тебя!

– Убери руку!

– Не понимаю я тебя…

– Как тебе понять женщину? Ну, пойми, пожалуйста!

– Что понять?

– Жизнь женщины. Женщину уставщую ждать. Устала я, устала!.. И от тебя, и от себя, и от ожидания счастья! Ах, как я устала!.. Уходи!.. Уходи!.. Уходи…

© Султан Раев, 2020