Ты и вы

Рассказ-воспоминания

Романтическая профессия геолога, путешествующего с рюкзаком по бескрайним просторам Советского Союза и попутно открывающего месторождения драгоценных камней и металлов, манила меня с детских лет, но реалии оказалась куда прозаичнее. По окончании геологоразведочного факультета в конце семидесятых я попал в Институт инженерных изысканий. Звучная профессия – изыскатель – объединяет специалистов, ведущих инженерно-геологические исследования перед началом любого строительства.  Из скважин или шурфов отбираются ненарушенные образцы пород, называемые монолитами, и в лабораторных условиях изучаются их прочностные свойства. Инженерную геологию иногда называют малой геологией – те же постоянные командировки на места будущих строек, вот только романтику поиска золота или руд полезных ископаемых подменяет тривиальное изучение суглинков, песков и галечников.

Коллектив бурильщиков, которым мне предстояло руководить, состоял из мужиков в лучшем случае вдвое меня старше. Приказывать или даже повышать голос я не умел, вероятно, поэтому меня никто серьезно не воспринял, и я считался у них вроде мальчика на побегушках, когда надо достать дефицитный подшипник или обеспечить бригады необходимым инструментом. Своим начальством буровики почитали геологов, поскольку основное время проводили на объектах в командировках по всей Киргизии. На техническую базу они возвращались, чтобы сделать профилактический ремонт, пополнить буровой инструмент, получить командировочные и переехать на новый объект.

С геологом Валентиной со звучной фамилией Великая я столкнулся уже в первые дни работы, когда она собиралась в дальнюю командировку на крупный объект, заказав сразу три самоходные буровые установки. Суета сборов ложилась на геолога, а я вертелся у нее под ногами, пытаясь быть чем-то полезным. Заметив, что погрузкой разборных домиков, продуктов, необходимого инструмента и оборудования занимаются лишь двое из шести членов бригады, а остальные спокойно курят в беседке, я направился к ним.

– Мужики, надо помочь, ведь это жилье для всех, – робко попросил я своих подчиненных.

– Ну вот сейчас все бросим и поскачем на цирлах. Только на минутку зашли покурить, – ответствовал буровой мастер с бычьей шеей и солидным авторитетом, который, по его хвастливым заверениям, вмещал дюжину кружек пива.

Постояв рядом еще минут пять, я снова повторил свою просьбу:

– Неудобно как-то, геолог и двое ваших товарищей надрываются, а вы прохлаждаетесь.

– Не нуди, стоишь над душой, как архангел, спокойно покурить не даешь, – отмахнулся пузан, которого при знакомстве начальник отдела рекомендовал как передовика и самого дисциплинированного мастера.

И в это время к беседке подошла Валентина:

– Какого хрена расселись? – из уст милой дамы полились такие витиеватые, но непечатные выражения, что все буровики, как по команде, вскочили, а окурки дружно полетели в урну.

– Сразу бы так и сказали. Надо так надо! Мы же не против? А то мямлят, и не разберешь, – бурчали они, шагая на погрузку.

– А ты что стоишь? Я там горбачусь, а он тут со своими жлобами лясы точит, – влепила, как пощечину, мне напоследок геолог.

Кстати, со временем я освоил ненормативную лексику и, выражаясь на одном языке с подчиненными, добился понимания. Единственное, что меня смущало, это непроизвольный переход на производственный сленг в цивильном окружении. Слова-паразиты, употребляемые для связки слов, вырывались у меня спустя десятилетия после завершения работы в геологии. Но тогда я собой гордился, буровики стали ко мне прислушиваться.

Претензии Валентины к оснащению и производственной дисциплине буровых бригад, которые на объектах поступали в полное ее распоряжение, постоянно велись на повышенных тонах. И хотя я не находился в непосредственном подчинении Валентины и по должности стоял выше, она на правах старшего сослуживца учила меня уму-разуму и производственным отношениям. Говорила она тоном, не допускающим возражений, и, признаюсь, поначалу я ее немного побаивался.

Валентина Великая в свои тридцать слыла в Институте изысканий ветераном, так как работала с начала его образования. Классный профессионал, как она сама считала, держалась высокомерно с молодыми специалистами, из которых в основном и состоял геологический отдел. Деловая женщина, стараясь соответствовать своей фамилии, настолько вошла в роль незаменимого работника, что спорила с начальством и даже диктовала ему свои требования. Что уж говорить обо мне. Строго внушая всем вокруг, как надо работать и как поступать в самых различных ситуациях, она предрекала ослушникам неприятности, а точнее, пугала последствиями их неразумного поведения. Молодой паре, закрутившей служебный роман, она предсказала скорое расставание, а другой сослуживице, познакомившей ее со своим мужем-красавцем, на полном серьезе сообщила, что увидела печать скорой смерти на его лице. Светлых и радужных перспектив она никому не обещала. Хотя предсказания, которыми она сыпала направо и налево, в большей части не сбывались, но уж если несчастья все же случались, тут Валя торжествовала.

– Я же вам говорила!

Сидеть в отделе она не любила и при первом удобном случае рвалась в поля. Выезжать на объекты будущих строек предпочитали все геологи по ряду причин: во-первых, при выезде с базы выплачивались «полевые», а это ни много ни мало, а сорок процентов от оклада, к тому же шел геологический стаж, позволяющий свалить на пенсию на пять лет раньше. Впрочем, до пенсии всем оставалось как до луны пешком. Главное – вдалеке от начальства, геологи – сами себе командиры – устанавливали свободный рабочий график, а закончив объект досрочно, порой до недели просиживали дома. Как анекдот изыскатели пересказывали неудавшуюся аферу своего коллеги, позвонившего в отдел как будто из высокогорного Нарына. Спектакль разыгрывался по всем правилам. Сначала супруга в роли телефонистки пригласила заказывающего переговоры во Фрунзе пройти во вторую кабинку, а потом уже и геолог, имитируя плохую связь, кричал в трубку, держа ее на вытянутой руке, что задержится на объекте еще на несколько дней. Сердобольное начальство сразу же перезвонило его жене, чтобы предупредить о затянувшейся командировке мужа, а вот тут он и прокололся, взяв трубку и привычно представившись. Но это редкий случай, чаще такие мелкие шалости проходили незамеченными.

Валентина на правах старшего пользовалась правом выбора объектов. Зимой она предпочитала выезжать на изыскания в черте города, ссылаясь на семейные обстоятельства в лице сынишки младшего школьного возраста, а летом рвалась в дальние командировки. Здесь уже сын не являлся преградой, он оставался дома с отцом – безропотным интеллигентом по фамилии Имас, работающим на технической базе автослесарем. Видимо, при заключении брака Валентина не захотела менять свою звучную фамилию.

Вторая наша встреча запомнилась производственным конфликтом. Но прежде, видимо, надо рассказать о технологии бурения скважин в галечниках. Дедовский ударно-канатный способ бурения состоит в том, чтобы сбрасываемым с высоты тяжеленным долотом разбивать породу, а потом специальной трубой с клапаном, называемой желонкой, извлекать разрушенный грунт. Трудоемкий и низкопроизводительный способ в сметах оплачивался достойно. Для песков и суглинков существовал прогрессивный метод – шнековое бурение, когда грунт при вращении шнеков поднимается с глубины, как по транспортерной ленте. Скорость проходки увеличивалась в десятки раз, но и расценки, естественно, вводились копеечные. При попустительстве геологов буровики освоили новый способ бурения в галечниках шнеками, хотя заказчики платили как за дорогостоящее ударно-канатное бурение. Стоит заметить, что информативность от такой замены практически не страдала. Лишь бы все оставалось шито-крыто, без ненужной огласки. А то однажды молодой специалист, заполнив полевой журнал на ударно-канатное бурение, опрометчиво написал, что на глубине десять метров находится слой галечника, поскольку на лопастях шнека грунт отсутствует. При резко возросшей производительности труда объекты, на полевые изыскания которых отводились недели, исполнялись, если постараться, за два-три дня. Такое нарушение технологии бурения я и отметил в своей командировке на Иссык-Куль, где геолог Великая проводила изыскательские работы.

Встретили меня приветливо. Валентина договорилась с директором пансионата, чтобы проверяющее начальство поселили в отдельном коттедже и кормили вместе с отдыхающими. Более того, она приставила ко мне свою помощницу, длинноногую красавицу-практикантку, которая, чтобы отвлечь меня от производственного процесса, попросила сопровождать ее на переговорный пункт. В курортной Чолпон-Ате в то время телефонные переговоры приходилось ждать часами. Прошло два дня, а ударно-канатного бурения я так и не увидел, хотя по разбросанным на объекте шнекам сразу догадался о подмене. Руководствуясь возложенной на меня главным инженером миссией проверяющего, я записал в буровом журнале замеченные нарушения в технологии, чем вызвал эмоциональное возмущение Валентины:

– Мы его как друга и товарища приняли, все условия ему создали. А он оказался подлым шпионом. Нет, чтобы подойти ко мне и все обговорить, он втихаря намарал запись в журнале. Ну, давай, поспешай к начальству, докладывай, какой ты честный и принципиальный! Да оно само от этих нарушений кормится. Я-то выкручусь, скажу, что буровые установки прибыли на объект без необходимого инструмента, а тебе всыпят по первое число, ты же у нас теперь буровой начальник.

Обидные слова вогнали меня в краску, я не знал, что сказать, а Валентина подошла ко мне вплотную, и создалось впечатление, что за словами могут последовать и агрессивные действия.

– Кому и что ты пытаешься доказать? Ты в институте без году неделя. Выслужиться захотел перед главным инженером? Зря стараешься! Тебе на роду написано до пенсии оставаться низшим руководящим звеном, если, конечно, не сопьешься!

Валентина, вдруг выдохнув на высокой ноте, спокойно произнесла:

– Как все советские школьники, я тоже мечтала стать Героем Труда, найти для страны богатейшие месторождения золота или алмазов. Став изыскателем, зимой и летом из полей не вылезала, отчеты по ночам дома писала. И что? Думаешь, червонец к премии добавили? Шиш тебе! А потом поняла: как ни тужься и ни старайся, вершина в нашей карьере – главный специалист в техническом отделе, который получает меньше, чем я сейчас. Подумай хорошенько, зачем усложнять себе и другим жизнь, когда нужный результат можно достичь, не прилагая больших усилий?

Не вступая с Валентиной в полемику, я в тот же день, как нашкодивший щенок, уехал с объекта. Вероятнее всего, Валентина права, начальству обо всем давно известно, и его такое положение устраивает. А тут я, такой правдолюб нарисовался, молодой и ранний. Главному инженеру я доложил, что нарушений не обнаружено.

За десяток лет совместной работы с Валентиной мы сталкивались постоянно, и не только на технической базе. Ни одно строительство не обходилось без изыскателей, и нам довелось стать участниками освоения высокогорных золоторудных месторождений Кумтор и Джуруй и испытать тяжкий зной при подготовке площадок под Таш-Кумырский завод полупроводниковых материалов и каскада Камбаратинских ГЭС. Как-то Валентина проводила изыскания рядом с административным зданием в одном из городков. Вальяжный мужчина средних лет подошел к буровой установке, когда из скважин доставали очередной монолит. Чтобы сохранить его естественные свойства и влажность, извлеченный грунт обматывали марлей, пропитанной растопленным парафином. Эта ответственная операция входила в обязанности буровиков, но Валентина вызвалась им помочь. За этим процессом и застал ее чиновник.

– Эй, деваха, долго ты тут собираешься тарахтеть, здесь, между прочим, люди работают.

– Не «ты», а «вы»! – с апломбом попыталась преподать хорошие манеры незнакомцу Валентина.

– Если бы ты была «вы», ты бы в грязи не возилась, – услышала она в ответ.

Обычно острая на язык, Валентина вдруг осеклась и промолчала.

С той поры Валентину словно подменили, в поля она выезжала все реже и как-то притихла. К тому же кризисные 1990-е свели на нет заказы на производство изысканий, а работать без оплаты во времена галопирующей инфляции никому не хотелось. Валентина не стала дожидаться сокращения штата и незаметно уволилась.

Остался без работы и я. Сослуживцы устраивались, где придется, женщины отправлялись челноками в ближнее, а кто-то в дальнее зарубежье, мужчины переквалифицировались в таксистов, а я, арендуя уголок в книжном магазине, стал распродавать свои монеты и минералы, которые собирал с детства. Валентина исчезла с горизонта, рассказывали, что у ее мужа нашлись родственники в Германии, и он вывез семью на историческую родину.

Спустя пять лет в городе объявилась ясновидящая по фамилии Имас. Реклама о ее сверхъестественных способностях еженедельно появлялась в «Вечерке», просачивалась в квартиры с экранов телевизора. Но больше всего популярности способствовали сплетни, распространяемые вроде бы благодарными пациентами о творимых ею чудесах. Я даже не догадывался, что экстраординарными талантами обладает моя старая знакомая, пока однажды она не заглянула ко мне на работу:

– Мне говорили, что ты торгуешь антиквариатом, а здесь старье какое-то, ничего интересного, – подвела она итог после короткого обзора. Остановившись рядом с витриной, заполненной образцами минералов, гостья сделала еще одно замечание:

– Неправильно у тебя витрины расположены, по фэншуй их надо придвинуть в юго-восточный угол, иначе продажи не будет. А вообще, покупают у тебя камни?

– Редко, и в основном залетные туристы, – признался я.

– Могу предложить сотрудничество. Я буду направлять к тебе клиентов за минералами, а ты мне при покупке сделаешь скидку. Для начала мне нужны хрустальный шар и друза аметиста, – продиктовала Валентина свои условия.

После заключения с магом договора о намерениях покупатели пошли косяком. Узнать, что это клиенты от Валентины, не составляло труда, женщины среднего возраста обязательно доставали бумажку и перечисляли, какие им нужны кристаллы, особенно пользовался спросом аметист.

– Курицы безмозглые, – нелестно отзывалась о своих протеже экстрасенс. Я им внушила, что если на окно поставить аметистовую друзу, то муж изменять не сможет. А сердолик как камень любви необходим под подушкой для продолжительных любовных утех.

Один раз она появилась в салоне с компанией телевизионщиков. Водя рукой над минералами, гадалка бойко рассказывала о скрытой в них энергетике, которые подпитывают ее экстрасенсорные возможности. Молоденькая тележурналистка серьезно поинтересовалась:

– А что по этому поводу думает наука?

Валентину вопрос не смутил:

– Как геолог и парапсихолог, профессионально изучающий этот вопрос, могу сказать: академическая наука пока не может объяснить многие паранормальные явления. К примеру, о свойстве некоторых минералов медленно убивать человека знали еще в Средневековье, тогда маги и колдуны предлагали дарить перстни с радиоактивным камнем недругам, и только в двадцатом веке открыли смертоносность радиации.

Держа в руках браслет моей жены, заказанный у местного ювелира, но из-за небрежного исполнения выставленный на продажу, она уверенно заявила:

– От этого украшения идет негативная энергетика, возможно, он украден или снят с убитой женщины.

Вносить уточнения, подвергая сомнениям способности своей бывшей сослуживицы, я не стал.

Пользовалась Валентина популярностью предсказательницы и у братков, предрекая им смертельные опасности. По слухам, один крутой авторитет, наслушавшись пророчеств Валентины, пересел из своего джипа в «жигуленок» и тем избежал смерти. Популярность гадалки, или, как она себя называла, экстрасенса, возросла многократно, масштабы Бишкека ей казались мелковаты, и она улетела в Москву, где выживший авторитет купил ей квартиру. Посеянные в женских умах зерна о магических свойствах минералов еще долго давали всходы. Несколько раз за друзами аметистов заходили и мужчины.

– Подарок супруге хочу сделать, – пояснял клиент. – Почему-то ей очень нравится этот кристалл.

Как-то незаметно пролетело еще двадцать лет. Несколько раз я видел свою знакомую по российскому телевидению в передачах о черной и белой магии. Недавно под вечер, когда я уже собирался закрывать свой антикварный салон, в дверь позвонила стильно одетая женщина в европейской шляпке и перчатках, которые в нашем знойном климате никто не носит. Пластическая операция, заметно поменявшиеся черты лица… Но я узнал свою бывшую сослуживицу.

– Здравствуйте, Валентина. Вы иль не вы?! – поприветствовал я гостю. Какими судьбами занесло в родные края?

– Соскучилась, зашла взглянуть, как поживаешь. А почему сразу на «вы»?

– Профессиональная привычка говорить всем клиентам и потенциальным покупателям «вы». Тем более до Бишкека доходят слухи о вашей головокружительной карьере.

– Ах, Саша, это все дым и пиар, чтобы заманить лопоухих клиентов и как-то свести концы с концами. Я вот подумала, какая интересная и нужная у нас с тобой была профессия – изыскатель. Сегодня проехала по городу, посмотрела на прекрасные здания, стоящие на тех местах, где мы когда-то бурили скважины. По моим прикидкам, за время работы в институте я написала этих отчетов более трех сотен, но тогда никто не ценил мой опыт и знания. Я была «ты»! А сейчас, когда я вожу за нос беспросветных невежд, они передо мной заискивают и только на «вы» обращаются, – как-то с грустью произнесла Валентина, а потом бодро добавила: – Ты свободен сегодня вечером? Я заказала столик в ресторане. Приходи, посидим с бывшими сослуживцами, вспомним геологическую молодость. И не выкай больше! Терпеть этого не могу!

© Александр Камышев, 2020