Журналистские истории

Сборник статей, объединенных одной темой — наши земляки-кыргызстанцы на Сахалине.

КАК Я ПОПАЛ В МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПРОЕКТ САХАЛИН-2

Я всегда считал, что журналист, ни разу не выехавший за пределы своей редакции, города, страны, вовсе не журналист. Хорошие, глубокие статьи никогда не пишутся в шумных и прокуренных кабинетах. Каждый, кто избрал профессию журналиста, должен знать об этой истине и стараться увидеть мир. Здесь присутствует еще один не менее важный фактор – работа журналиста в Кыргызстане почти не кормит и поэтому тем, кто имеет другие «востребованные» специальности на рынке труда, могут иногда совмещать её с более высокооплачиваемой работой. Например, работой кафельщика, как у меня. Или скажем, сварщика 5 разряда, который в России зарабатывает за месяц столько же сколько профессор МГУ. Поэтому я работал в газетах в основном зимой и как только начиналась весна, я уже собирался на очередные заработки.  

Последняя моя поездка была на остров Сахалин. Отчетливо помню тот дождливый апрельский день 2007 года, когда я с пестрой толпой соотечественников-мигрантов с двумя билетами (один до Москвы, второй до Сахалина) в руках сел в самолет и отправился на свое очередное путешествие. Твердых планов насчет того, сколько времени я там задержусь и когда приеду обратно, не имел. Если не брать в счет предстоящую разлуку с семьей, на душе было безмятежно и спокойно, я бы сказал, была даже какая-то тихая радость от предвкушения того, впереди лежат длинная дорога и быть может, масса новых приятных и пусть неприятных испытаний и приключений. Под крыльями самолета стремительно уплывал назад любимый и многострадальный Бишкек с его бесконечными митингами и пикетами, темными, заплеванными улицами. «До свидания бедная моя Родина, — прошептал я как обычно. – К своему возвращению надеюсь увидеть тебя счастливой и цветущей…».

Помню, перед выездом на этот остров я внимательно еще раз прочитал книгу А. Чехова «Остров Сахалин». Пытался узнать как можно больше информации об этой бывшей царской каторге, которая официально была учреждена в 1886 году, хотя существовала она и раньше. Сюда ссылали только осужденных на смертную казнь, которую впоследствии заменяли пожизненной каторгой. Царское правительство выбрало остров Сахалин для этой цели далеко не случайно. Во-первых, остров был значительно удален от Центральной России, охваченной революционным движением. От материка его отделял Татарский пролив, буйный и своенравный. Зимой здесь ничего не видно из-за снежных бурь, а летом штормы сменяются такими густыми туманами, что сквозь них едва можно различить мачту собственного корабля.

Не буду утомлять читателя подробностями долгого и скучного перелета с одного конца земного шара в другой. В старом аэропорту Южно-Сахалинска (сейчас там построен новый, современный аэропорт) меня встретил Шаймерген бажа, свояк то есть. Стояла серая, пасмурная погода, издали темнели невысокие сопки. Злобно свистел сильный пронизывающий ветер, пахло соленым морем. Мы сели в маршрутку и поехали в город Корсаков, где свояк оставил меня в маленькой гостинице, так как я должен был на следующий день пройти медосмотр в местной больнице. Соседом по номеру оказался веселый и общительный парень – боевой морской офицер Александр, который из-за непогоды уже целую неделю ждал своего парохода в Курилы. Как только познакомились, он вытащил из сумки бутылку коньяка. Выпили, поговорили, потом вышли в город погулять и вернулись поздно. Но Саша вытащил вторую бутылку. Спать легли в третьем часу ночи. Утром мы попрощались, я в поликлинику, а он в порт.

В больнице быстро прошел всех врачей, осталось только справку подписать у терапевта, который должен был вынести окончательный вердикт и поставить свою круглую печать. Терапевт оказалась солидной, черноглазой дамой средних лет. Полистав бумаги, она сурово и сухо сказала, что у меня повышен сахар в крови и поэтому нужно сдать анализы еще раз. В таком случае я терял еще день, чего никак допустить не мог. Недаром говорят, что вся наша жизнь – это сплошная игра, а мы просто актеры. Хорошо сыграл в трудной ситуации – вышел победителем, плохо – остался ни с чем. Пришлось включить свое «актерское мастерство». «Глубокоуважаемая Наталья Константиновна, — обращаюсь к ней слезным и драматическим голосом. – По глазам вижу, что вы хороший, душевный человек и очень красивая женщина, которая… ну, просто не способна делать человеку плохо. Мне, например. Я пролетел 14 тысячи километров не для того, чтобы проколоться на какой-то несчастной справке, поймите. Проявите, пожалуйста, милосердие и немного пожалейте меня, судьба которого на данный момент целиком зависит от вас и лежит в ваших руках. Честно вам признаюсь: да, прошлой ночью мы с приятелем немного выпили и может быть, от этого сахар в крови немного повысился, но даю вам твердое обещание: он сегодня же придет в норму. Я здоров как бык, подпишите эту бумажку и поскорее избавьтесь от меня, потому что в коридоре ждут свою очередь пациенты в более тяжелом состоянии. Вашу доброту я буду помнить до конца своих дней. Обещаю: с первой же получки я вам занесу гостинцы в знак бесконечной благодарности, как у нас принято на Востоке».

Когда я закончил, увидел, что она завороженно, даже с некоторым удивлением смотрит на меня. «Вы киргиз? — спрашивает она. – Первый раз вижу киргиза, умеющего так поэтично и без акцента говорить на русском». «Да, я киргиз, — говорю. – Но городской. Кстати, вы очень похожи на мою школьную учительницу по русскому языку. Такая же ласковая, добрая и красивая, с такими же прямыми чертами лица. Ей богу, увидев вас, как будто встретился с ней…». Тут промелькнула шальная мысль в голове, может, для пущей убедительности пустить пару слезинок, но решил, что это лишнее, потому что видел: она сдалась! Так я получил заветную справку и в тот же день оказался в Пригородном, на так называемом сайте СПГ ТОН проекта Сахалин – 2.  

Это был гранидозный проект, в котором работали люди практически со всех концов планеты и, следовательно, самых разных национальностей. Эту стройку, точнее, строительство восьмого по счету в мире завода по обработке сжиженного природного газа, осуществляла компания «Сахалин Энерджи» с участием двух японских гигантов — «Мицубиси», «Мицуи» и знаменитой голландской корпорации «Шелл», которая кажется, после «Газпрома» владела наибольшим количеством акций. Кроме того, здесь работали множество других мелких подрядных компаний, нанятых на строительство объекта.

Энергичный человек мой свояк сразу же повел меня в какой-то вагончик и познакомил с прорабом строительной компании АУС по фамилии Гущин, который тут же устроил мне экзамен: дал десяток плит и показав пустую стену, попросил продемонстрировать свои умения. Честно говоря, в последний раз я клал кафель в армии, где служил в стройбате в самом центре Москвы и кроме того, был еще обладателем множества других строительных профессий. Честно сказать, я теперь горжусь, что служил в «королевских войсках», как называли тогда стройбат. Конечно, в то время я тоже мечтал попасть в десантуру, как многие. Но из-за маленького роста моя мечта так и осталась мечтой и я отправился служить в обычный строительный батальон в Красной Пресне Москвы и теперь ничуть не жалею о том, что, как всегда говорил наш старшина Лаптинский, «гордо носил звание военного строителя». Навыки и умения, полученные в стройбате, пригодились мне на всю оставшуюся жизнь, до сих пор у себя дома по строительству я все делаю сам и никогда не нуждаюсь в чьей-либо помощи.

И вот через сто лет после этого судьба забросила меня на далекий остров Сахалин и я стоял перед прорабом Гущиным, чтобы показать ему свое умение по плиточному делу. Я с воодушевлением приступил к делу и уже через несколько минут Гущин остановил меня и сказал, что я принят на работу плиточником.

В бригаде оказались и кыргызы, в основом южане, мои земляки. А бригадиром был россиянин Жумаев Александр, аусовский мастер. Обычный рабочий парняга, но почему -то с тюркской фамилией.  «Это моя семейная тайна», — отвечал он всегда с некоторым раздражением на вопрос о происхождении его фамилии.

И работа пошла! Бригада считалась одной из лучших в компании, бывало, к нам с проверкой частенько приезжал сам глава компании, которого все называли Берией, возможно потому, что он носил такие же пенсне –очки как у  сталинского соратника. Он был мужик простой, но иногда своих рабочих и прорабов так крыл отборным матом, будь здоров. Но с уважением относился к нам, кыргызам, потому что мы были самые дисциплинированные и постоянно давали нужный объем работы. Берия всегда ставил нас в пример перед своими и все время просил вместе с бригадой переехать вместе с ними в Ангарск после завершения проекта. Кстати, кроме нас была еще и российская бригада кафельщиков, которые считали себя «элитой» стройки, держались особняком и смотрели в нашу сторону с явным высокомерием, будто мы люди второго сорта. Как теперь модно стало говорить – они больше понтились, изображая из себя искусных мастеров кафельного дела, но на деле это было далеко не так. Работали они медленно, словно выполняли какую-то сверъестественную работу, раньше всех собирались на обед и подолгу засижиивались на кофе-таймах, бесконца дымя своими «беломорами». Но вскоре всемогущий Берия выгнал их, послав по известному адресу из трех букв, видимо, «аристократы -плиточники» не оправдали его надежд.

Я всегда считал, что русские в России образованные и культурные люди. Но оказалось, что я их мерил только по жителям Москвы и быстро разубедился в этом, работая с ангарскими – рабочими из сибирской глуши. Это были настоящие дикари. Особенно запомнился один из них — бывший матрос-черноморец буян, точный прототип героя из рассказа Михаила Зощенко. Я понял, что великий русский писатель писал портреты своих героев именно с таких людей.

Бывшего матроса звали Серегой. Какой именно строительной специальностью он владел, не помню. Но помню, что он все время ходил с огромной кувалдой на плече. В основном занимался тем, что устранял строительные браки, точнее, одним ударом разрушал то, что сделано неправильно по мнению японских инженеров. Например, сварной что-то не так приварил, или каменщик кирпичи где-то криво положил – Серега оказывался тут как тут. Аккуратные японцы побаивались бывшего матроса-черноморца. Дело в том, японцы после смены ходили с каким-то малюсеньким аппаратом и тщательно проверяли качество работы. Мы сначала думали, что они просто фотографируют, а это оказалось вовсе не фотоаппарат, а такая умная машинка, которая определяла именно бракованные места уложенной плитки, причем, аппаратик в процентных соотношениях с ювелирной точностью показывал сколько намазано кафельного клея, сколько пустого места осталось под плиткой и т. И на местах, где были допущены «косяки», аккуратные японцы клеили красную бумажку. Это означало, что эти места нужно переделать.

Однажды они оставили несколько таких красных бумажек где –то под самым потолком. Прораб тут же при них вызвал того самого Серегу и приказал устранить недоделку. Тот явился быстро и поднявшись туда на строительных лесах, всего пару раз замахнулся своей кувалдой. Ударил то он в этом месте, но огромный кусок чего -то рухнул там, в том конце здания! У японцев глаза выскочили из орбит! “Стоп! Стоп! Ноу!” закричали они этому страшному Сереге и энергично жестикулируют руками, все мол, спускайся вниз. А тот только в раж зашел! «Ну вас факю!» -  сказал он в сердцах изумленным японцам. – Не даете спокойно работу доделать, японо вашу мать. Кувалда — это же такой инструмент, все проблемы решает разом! ”. После этого японцы отобрали у него его эту кувалду и дали ему более мирный инструмент – маленькую и легкую кирку и вообще запретили пользоваться кувалдами на всех площадках проекта.

Так я стал плиточником. С нетерпением ждал первую зарплату (и не только я) и когда выдали её, настроение мое сильно упало. И тут же бросился к Гущину за разъяснениями. Он успокоил тем, что не граждане России сначала в течение 180 суток (это почти 6 месяцев) отдают 30 процентов зарплаты в социальный фонд государства и только после окончания этого срока с них начинают удерживать всего 13 процентов, как у граждан РФ. Меня такой ответ естественно, не устроил и решил исправить это несправедливое положение. В субботу той недели я пригласил Гущина в город. Приехали, сели в кафе и начали более близко общаться, чем на стройке. Всегда угрюмо молчаливый и от того казавшийся суровым и неприступным, Михаил Сафронович Гущин оказался душевным и разговорчивым человеком, после третьей рюмки вовсе стал родным; как и любой русский, он начал со смешных анекдотов, затем перешел на более прозаичные вещи – рассказал о своей жизни, жене, детях. После этого вспомнил свою длительную командировку в Южную Африку, где ему жилось очень даже весело среди диких бушменов и бушменок. Особо сокрушался и горевал Михаил Сафронович по поводу развала могущественной империи – Советского Союза. Крепко досталось от него Ельцину и Горбачеву.

 Поистине, ничего не роднит людей, как душевная беседа и теплое человеческое общение. В общем, перед выходом из кафе он заплетающимся языком, но твердо обещал: «Боря, ты не переживай, я закон не нарушу, но следующая зарплата у тебя будет как у твоего босса Жумаева!». И сдержал свое слово. Так мы стали друзьями со строгим начальником Гущиным, славным и добрым человеком из далекого сибирского городка Ангарск. Дай бог ему здоровья и всяческих благ. 

БОГИ НА СТРОЙКЕ НЕ НАЧАЛЬНИКИ, А «СЕФТИКИ»!

Я никогда в своей жизни не видел, что такое строительство по международным стандартам, даже и не представлял себе. Но мне неслыханно повезло, что я попал именно на такой проект. Традиционной советской стройкой по принципу «я начальник, ты дурак» здесь и не пахло. Здесь начальник, наоборот, считался вторым человеком. А богами стройки были «сефтики», по нашему — инспектора по технике безопасности. Соответственно, билборды на английском языке «SAFETY FIRST!» висели повсюду. Вроде как «надежная безопасность» переводится. Следовательно, все движение на огромной стройплощадке подчиняется только этому, и вся стройка живет только по законам этого «сефти ферст». Каска, защитные очки, сапоги с железным носком, ремень безопасности, исправные инструменты, маркированные зеленой ленточкой, рабочие перчатки являются обязательными для всех без исключения. Не дай бог, увидит тебя «сефтик» даже на двухметровой высоте без ремня или как его еще называют, монтажного пояса, то это уже большое ЧП. Потому как по меркам международных стандартов стройки, высота более 180 см. от земли уже считается опасной для жизни человека и, стало быть, нужно как следует застегнуться специальными крючками защитного пояса! Или не дай бог, кто даже если чуточку порежет пальчик, то это уже ЧП чуть ли вселенского масштаба. Тут же останавливаются все работы на данном участке и начинаются бесконечные тренинги, которые идут до конца рабочего дня. Я теперь каждый раз проходя мимо бишкекских строек с ужасом вижу то, как на высотках наши парни работают абсолютно без какой-либо страховки – ни спецодежды, ни ремня безопасности! Бог поистине хранит их! И одному Ему известно, когда же мы наконец начнем работать по цивилизованным методам и стандартам строительства, где главным является безопасность и жизнь человека… 

Была еще одна особенность нахождения на строительной площадке проекта СПГ ТОН Сахалин -2: если нет работы на данный момент, то ни в коем случае нельзя сидеть. Нужно просто стоять на безопасном месте и дожидаться до тех пор, пока супервайзер не подойдет и не поручит другую работу. Курить где попало тоже нельзя, нужно отойти в специальные места. Но делать это нужно в только в строго назначенное время, предусмотренное рабочим режимом. Например, до обеда один перерыв (кофе-тайм) в 20 минут, и после обеда в 16:00  — второй. 

В общем, порядок и безопасность стоят на первом месте, и если какая-нибудь подрядная организация не соблюдает требования «сефтиков», то этим она здорово рискует, ей тут же предъявляются жесткие штрафные санкции в миллионах рублей, попросту говоря, наказывают деньгами! Что касается сроков работы: ты можешь класть один квадратный метр кирпичной стенки чуть ли целую неделю! То есть, объем работы не измеряется количеством вырытых ям или квадратурой возведенных стен, а количеством безопасно проработанных человеко-часов. Например, если какая -нибудь компания проработала весь квартал без единого ЧП, то этим она заслуживает не только похвалы, но и материальные поощрения: работникам дарят ценные подарки очень хорошего качества — фонарики, рюкзаки, футболки, телефоны, кепки и. т.  Согласитесь, мелочь, но приятно.

ЖИВЕШЬ В «КЭМПЕ» — СОБЛЮДАЙ ПОРЯДОК!

Кэмп –это деревня, построенная специально для строителей. А их здесь более 10 тысяч человек. Представьте себе десять тысяч здоровенных, молодых мужчин разных национальностей, живущих в одной деревне! Как тут соблюдать порядки и строго следить практически за каждым? Это ведь большой вопрос. Но и здесь японцы все продумали до самых мелочей. Деревня оказалась очень даже современной: с великолепными киноконцертными, спортивными залами, летним и зимним бассейнами, богатой библиотекой, гостеприимным пивным баром, в общем, всем тем необходимым, что нужно человеку для комфортабельного проживания и отдыха после напряженной работы. Жили мы по восемь человек в одном домике с душем, сушилками для рабочей одежды и туалетом, и телевизором со спутниковой антенной, по два или четыре человека в каждом номере. Все обязаны были соблюдать этику повседневного поведения, нельзя было на территории ругаться матом, сквернословить, пить алкогольные напитки, посещать домики женщин после шести часов вечера (а им разрешалось приходить к нам в любое время суток, иногда даже и остаться на ночь), драться. Если подерутся двое, то никакого разбирательства — кто виноват, кто нет, — не последует, виновники просто собирают личные вещи, сдаете охране бейджики и в срочном порядке «демобилизуются» вон. Кстати, бейджики должны быть всегда при себе, без него ты не человек, одним словом. Идешь на работу, на КПП бейджик с чипом вставляешь на турникет и проходишь. Выходишь из территории проекта то же самое. Везде, где бы не находился, куда бы не входил, нужно предъявлять бейдж. В общем, это такой чудо-документ, с которым везде тебе зеленая дорога. Всегда многолюдно было в пивной, где разрешалось выпить только одну кружку пива. Подходишь, вставляешь свой бейдж и берешь кружку. Но наши и здесь умудрялись найти выход: брали бейджи у непьющих и напивались.

На территории кэмпа работало 7 столовых — для мусульман, для буддистов и христиан. В нашей готовили повара — узбеки. Качество пищи — отдельная тема. Каждый раз японцы (они управляли и кэмпом) перед тем, как пустить людей в помещение, сами приходили и проверяли еду на вкус и только после этого давали добро на прием пищи. Еда состояла в основном из первого, второго и третьего в качестве десерта, кроме натуральных напитков, предлагалась масса разнообразных фруктов, начиная от яблок, кончая диковинными заокеанскими – ананасами, бананами и пр. 

Все мы с нетерпением ждали выходные дни, одни для работы, так как, выход в эти дни оплачивался в трехкратном размере (например, в обычные дни, если час работы стоил 1 доллар, то в выходные то – по 3 доллара). Другие жаждали свободу, как только наступала суббота, основная масса ринулась в городишко Корсаков, где могли встретиться с земляками, посидеть в какой-либо квартире и сварить любимый плов, или напиться вдребезги от стресса. Дорога в Корсаково занимала всего 20 минут и её обслуживали местные таксисты. Часто пешком ходили купаться на берег океана, где собирался пестрый народ из разных национальностей. Для настоящего мужского отдыха здесь было все: и шашлык, и пиво с водкой, посетителей развлекал рок-ансамбль с местными звездами. К слову сказать, и тут своим дурным нравом и невоспитанностью отличались наши джигиты. После изрядного принятия в грудь большой дозы спиртного, наших как всегда начинало тянуть на подвиги.  В такие моменты для них исчезали тысячи километров расстояния от дома, им казалось, что они находятся не на чужбине, а где-нибудь на подворотнях Ошского рынка. Шли бессмысленные и бесконечные разборки между собой, сопровождаемые отборным матом с использованием всех интимных частей — мужского и женского организмов, криками и руганью. Пытались драться стенка на стенку даже односельчане — выходцы из разных родов. Это было даже не драка, а просто омерзительная пьяная потасовка толпы. А представители более трезвых наций -англичане, немцы и др. старались держаться подальше и не обращать внимания на дикое поведение наших джигитов, но почему-то особенно этому изумлялись только филиппинцы и малазийцы, которые качали головой и цокали языком: «малейшн дринк — гут, филиппейшн дринк — гут, кыргыз дринк – пробл-еем!» — говорили они. Думаю, уважаемый читатель и без перевода понимает, о чем речь. 

УБОРКА ТЕРРИТОРИИ С ЛОТЕРЕЙНЫМ ВЫИГРЫШЕМ…

В выходные дни японское начальство часто устраивало генеральную уборку территории кэмпа. Это было дополнительное удовольствие! Потому что это было не скучная и нудная работа, как мы себе представляем всегда уборку. Дело в том, что японцы устраивали уборку с лотерейным выигрышем. Каждый брал по мешку (или больше) и собирал мусор. Потом приносил наполненный мусором мешок, бросал его в контейнер и получал лотерейный билет в соответствии с количеством сданных мешков – сдал один, получай одну лотерею, сдал десять мешков, значит, пожалуйста, вот тебе десять лотерейных билетов. Розыгрыш проводился сразу же после окончания уборки. Кто-то выигрывал телефон, кто-то кепку, кто-то телевизор, в общем, никто не оставался без выигрыша. И территория кэмпа все время блестела. 

ГЛУПАЯ ИНИЦИАТИВА ЗЕМЛЯКОВ И МОЯ ИДЕЯ

Как известно, мы, кыргызы, изрядно политизированный народ. Даже на далеком Сахалине нас не отпускала тема политики. Я сам, честно скажу, давно потерял всякий интерес к этой политике и старался всегда держаться подальше от неё. Именно по этой причине я никогда не ходил на встречи с земляками, потому что знал: это пустая трата времени и нервов. Потому что я очень сильно разочарован в наших политиках и чиновниках, угробивших мою, некогда развитую и цветущую страну… Теперь мне нет никакого дела, кто станет президентом или министром, кого изберут депутатом в ЖК, но это вовсе не означает, что я абсолютно равнодушен к судьбе Отечества и не патриот. Мне просто до слез обидно от того, что страна погибает и я ничем ей не могу помочь… Вот что страшно. Ну, подумайте сами, какое будущее может быть у страны, которую давно уже покинули лучшие умы, не найдя себе здесь применения. А тут остались одни костюмы да галстуки.

Однажды ко мне зашли несколько наших парней и настойчиво попросили, чтобы я поехал в субботу в город на встречу земляков. Как всегда, я сразу же отказался. «Вы же не простой работяга как мы, — говорили они. – Вы же как никак журналист, работали во многих республиканских газетах, общались с политиками. Поэтому мы просто хотим посидеть и пообщаться с вами, интересно будет нам послушать вас». И я поехал. Мы сидели в одной съемной квартире, еще ждали какого-то аксакала, который оказался бывшим трактористом и к тому же моим ровесником, но только с жиденькой бородкой. Когда он вошел, все соскочили с мест, будто явился сам архангел — периште. Он все время гладил свою козлиную бородку и старался изображать из себя важного и мудрого старца. Был он в старом чапане и в дешевых китайских тапочках. Так и ходил по городу, пугая своим видом местных жителей. «Аксакал» знал всего несколько сур Корана и хадисов Пророка, в общем, его религиозное образование оказалось довольно скудными. Но зато он хорошо был осведомлен в политике, наизусть мог перечислить практически всех наших видных политиков и названия политических партий. Именно он выдвинул довольно странную инициативу – пригласить на Сахалин кого-то из них. Остальные тут же его поддержали и уже начали наперебой предлагать, как же их встретить достойно, чтобы не удариться перед россиянами лицом в грязь. Кто-то предложил организовать для них экскурсию по берегу Охотского моря, зарезать барана прямо на берегу и сварить бешбармак с пловом. Кто-то забеспокоился насчет барана, как и где можно его найти. В общем, когда разговор до абсолютного абсурда, я начал собираться. И только теперь вспомнили про меня.

— Скажите что-нибудь вы тоже, байке, — попросили земляки. – Мы тут битый час толкуем, а вы молчите. Кого можно из них пригласить?

Я немного подумал и сказал:

— Предлагаю пригласить на плов мэра Корсакова или губернатора Сахалинской области.

— Вы что, шутите?

— Почему же, я вполне серьезно.

— Причем тут мэр Корсакова или губернатор Сахалина?

— А причем тут наши политики?

— Приглашаем их, чтобы они помогли решить наши проблемы.

— А какие у нас проблемы? Работа есть, зарплату выдают вовремя, что нам еще нужно?

— Пусть зарплату нашу повысят!

— Кто? Наши депутаты?

— Ну, они скажут этим, здешним начальникам и тогда…

— Вы приглашаете их только для этого?

— Ну да…

— Вы меня простите, конечно, земляки, — сказал я им. – Зачем нам приглашать какого-то политика или чиновника из наших? Что они могут решать здесь? Да приедут ли они вообще? Если даже и приедут, то никакой проблемы они не решат. А проблемы наши, если они вообще есть у нас на данный момент, могут решить только местные начальники. К примеру, в городе вас задерживает милиция без каких-либо оснований? Это проблема и её решит только здешний мэр. Потому что мы живем и работаем пока здесь, поднимая их экономику. Так что думайте, братишки, стоит ли нам забивать себе голову подобной ерундой? Есть более важные вещи, чем ваши политики. Давайте лучше займемся полезным делом: я предлагаю вам ускоренный темп обучения русскому языку, без знания которого сами видите, как плохо. Суть моего предложения такова: с завтрашнего дня все мы друг с другом будем говорить только на русском. Кто скажет хоть одно слово на кыргызском, будет платить штраф в размере 300 рублей. Как вам такая идея? Общий контроль за этим буду вести я. А штраф будете платить тому, с кем разговариваете.

 Смотрю, все оживились.

— Правильно! — сказал один, как только я закончил. – Какой толк нам от этих политиков? Я согласен учиться русскому. Я очень хочу этого! Но пусть штраф будет не 300, а 500 рублей. Это отличная идея байке, как она вообще пришла к вам в голову и где вы были до этого?

— Я тоже за! – взволнованно подскочил другой парнишка. – В школе у нас уроков русского языка вообще не было. Пока был жив наш старый учитель труда, мы худо-бедно учились, но научились в основном материться, так как учитель наш был силен только по этой части. Поэтому я готов платить любой штраф и учить язык!

В общем мою инициативу приняли на ура и со следующего дня все, кто как может, заговорили на русском и это безусловно пошло всем на пользу. Старались все, хотя бы из-за боязни потерять деньги, заработанные потом. Больше говорили со мной, так как я все время исправлял каждого и уже через месяц обычные деревенские парни из кыргызских глубинок научились говорить более или менее сносно и спокойно начали общаться уже с русскими ребятами.

Я часто давал им различные задания, например, когда бывали в городе, просил кого-нибудь подойти к местным и спросить у них время, какой-нибудь адрес или что-то такое. Сам внимательно следил за этим и затем детально объяснял его ошибки. Например, нельзя просто подойти к человеку и спросить: «Скажи сколько время». Это грубо и некультурно. А правильно надо так: «Будьте добры, скажите пожалуйста, который час?» или «Скажите пожалуйста, как можно доехать до кинотеатра или музея» и обязательно нужно поблагодарить человека.

И сейчас я иногда встречаю кого-нибудь из тех ребят, который обязательно вспомнит мои уроки по русскому и скажет еще раз спасибо. На душе становится приятно.

ПРОЩАЙ, АУС!

На следующий год объект компании АУС завершился и нас попросили из кэмпа. В конце декабря 2007 года мы выехали из проекта и в тот же день вселились в квартиру в Корсакове. Впереди была целая зима и долгие дни неизвестности и томительного ожидания. В квартире жило много народу. Только тут я в полной мере на себе испытал весь ужас совместной жизни с простыми деревенскими джигитами, приехавших сюда из самых отдаленных сел Кыргызстана.  Но из –за уважения к ним, я не буду рассказывать все подробности нашего жития из восьми человек в одной тесной двухкомнатной квартирке. После нового года к нам присоединились еще два человека, братья, приехавшие из юга республики. Так мы прожили до апреля 2008 года в Корсакове.

Кстати, несколько слов об этом городке: Корсаково названо именем царского генерала -губернатора, который как говорят, когда -то правил городом, то есть, был его первым мэром. Это маленький городок с населением всего 30-35 тыс. человек. До областного центра расстояние — 90 километров, зато какая шикарная федеральная трасса соединяет их. Регулярно курсируют автобусы, бусы-маршрутки, такси. Маршрутки, кстати, строго с сидячими местами, да и в городе также. Если кто-то из пассажиров стоит, то водители сразу же попросят его выйти. 

Город живет и кормится за счет нескольких маленьких портов и рыбного промысла. На портах всегда множество небольших грузовых пароходиков и шхун для ловли рыбы. Пароходы в основном частные и перевозят различные грузы. От невысокого холма, где установлен большой маяк, ночью отчетливо видны яркие огни японского городка -побратима Вакканай. Оказывается, сахалинские бизнесмены (это в основном корейцы, переехавшие из Узбекистана) часто ездят туда и привозят японские товары, включая легковые автомашины – новые и буушные, в общем, как закажет клиент. В одном только Корсакове я насчитал несколько магазинов, торгующих исключительно японскими товарами.

И второй вид, чем кормят себя жители Корсакова – это вылов рыбы, вернее, лососевая путина, который имеет в этих местах наибольший хороший подход. Есть путина и горбуши, кижуча, кеты, нерка, сими и т. Это особо жаркая страда как для рыбзаводов, так и для всех жителей островного городка. Основная и единственная проблема здесь – нехватка рабочих рук. Начальники рыбзаводов и их подчиненные в это время ездят по всему городу и подбирают рабочих буквально с улицы. Средняя заработная плата составляет от 100 до 200 тысяч рублей в месяц. Работа – адская и такой бешеный темп выдерживают не все. Представьте себе: работа начинается в 6-30 утра и заканчивается примерно к 12 ночи! Я лично встречал там бригаду наших кыргызских мигрантов, которые пользовались большим авторитетом и уважением у начальств этих заводов и предприятий, потому что эти люди умели работать и зарабатывать нехилые деньги за один только сезон, который длится всего 2-3 месяца. Эти ребята работают на самом тяжелом участке – на выгрузке рыбы и все время в резиновых сапогах в холодной воде. А пароходы привозят рыбу тоннами. В остальное время они занимаются спокойной работой по заводу и со временем стали родными для них. Их каждый год с нетерпением ждут, если нужно, то даже покупают им билеты на самолет. Многие получили российское гражданство и чувствуют себя вполне вольготно.

НАЕМНЫЕ МАТРОСЫ-КЫРГЫЗЫ

 На Сахалине еще есть категория наших мигрантов, которая старается приспосабливаться к незаконной ловле кальмаров, осьминогов, устриц и других морских деликатес. Это действительно большие деньги, но имеет свои проблемы, как и все остальное незаконное. Трудоустройство кыргызов на такие судна осуществляется согласно отлаженному механизму: хозяин частной шхуны сначала договаривается с каким-нибудь опытным морским волком из числа бывших матросов, отлично знающих свое дело. Затем тот собирает себе команду – набирает человек десять со стороны. Это и есть работа для простых наемных матросов, куда горит желанием попасть каждый кыргыз, мечтающий за один только рейс срубить от одного до трех тысяч зелёных американских рублей. Шхуны отправляются в свой рискованный путь исключительно под покровом темной ночи, подальше от любопытных глаз. Обычно, корабль стоит от берега в приличном расстоянии, до него людей довозят на бесшумных шлюпках. В охоте за морскими деликатесами матросы выполняют только черновую работу, подчиняясь приказам старшего. Один из них назначается коком и готовит еду для команды на камбузе, остальные заняты ловлей. В первую очередь опасность уже в том, что это незаконный промысел, а во-вторых, в любой момент можно нарваться на сторожевые катера, которые регулярно бороздят вдоль государственных границ, проходящих по морю. Говорят, что иногда иные капитаны-горячие головы, окрыленные большим уловом, успевают проскользнуть за нейтральные воды и вплотную подплывая к японским берегам, сбывают свой улов по баснословным ценам. Деликатесы затем поставляются в очень дорогие японские рестораны. И это именно такой рейс, о каком мечтают кыргызы наёмные матросы. Но как показывает практика, такие удачные рейсы случаются довольно редко, примерно один из десяти, а может и двадцати.  

Думаю, что здесь в самый раз вставить небольшой веселый рассказик об одном матросе, который приехал на Сахалин именно ради этого; я лично знал его, но не буду называть его имя, а просто назову его Кешой (от Кенеш). Он учитель музыки в сельской школе. В молодости мечтал служить во флоте, но не получилось. И эту свою мечту он собирался осуществить на Сахалине, пусть даже в качестве наемного матроса. Сначала он пытался уговорить меня – в словах рисовал радужные картины, в уме подсчитывал сколько заработает, если сделает столько-то рейсов, как будет возвращаться с большими деньгами домой, в общем, парень витал в облаках и верил в баснословную выгоду этого дела, которое сулило безбедную жизнь на долгие годы. Он смотрел на меня с нескрываемой жалостью и как на дурачка. «Подумай сам, — говорил он. – Имеет ли смысл горбатиться на этой стройке ради каких-то грошей, когда за один только рейс можно срубить пару тысяч баксов. Шхуна уже стоит на старте, отправляемся в открытый океан через пару дней. Пошли со мной, брось эту стройку». Я сделал вид, что задумался. Чтобы добить меня окончательно, Кеша выставил свой последний убедительный на его взгляд аргумент — повел меня показать судно. Мы спустились с высокого холма и направились на порт, где стояло несметное количество разных кораблей или рыболовных шхун. Кеша быстро нашел свой и мы вошли во внутрь. Это было небольшое рыболовное судно. С каюты спустились вниз и пройдя через кубрики, оказались на камбузе, где увидели еще одного члена команды – полупьяного повара кыргыза в тельняшке.

«Ну так что? – бодро спросил меня Кеша после завершения экскурсии по кораблю. – Что решил?». «Извини, дорогой, — говорю ему. – Я не смогу, не имею опыта с таких делах. Ну какой матрос с меня, если море никогда не видел в глаза? Сначала вы попробуйте, а потом может быть, рискну и я». На этом расстались. Через пару дней они отплыли. Прошла неделя и как обычно в субботу утром мы с коллегами выехали в Корсаково на отдых. Гуляем по парку и вдруг я вижу всю команду матросов во главе с Кешой, сидящей в дальнем углу парка. Сидят в круг и молча пьют пиво. Подошел, поздоровался. Замечаю — матросы изрядно помятые: у одного лоб в синяках, у другого нос, все мрачные. Кеша еле протянул руку и тут же отвел глаза. Как все прошло я услышал позже, от него самого. Проблемы начались сразу же после того, как они вышли в океан. Поднялся сильный шторм, судно бросало как спичечную коробку. Внутри все летело кувырком и матросов – деревенских кыргызов, в жизни не видящих такую большую воду (разве что в кино), охватили ужас и паника. Один из них – видимо очень набожный, громко молился богу и клялся со словами: «Если останусь жив, то больше пальцем не трону свою жену! Будь прокляты океан ваш и ваша рыба, ни за какие доллары больше не приду сюда!». Страшная качка беспощадно била всех подряд – то об потолок, то по стене, то катила по полу. В общем, досталось всем. Капитан страшно материл всех, но на него кроме его помощника, никто не обращал даже внимания. Шторм не унимался, казалось, этому ужасу никогда не будет конца. Вот так кончился рейс для Кеши, у которого после этого раз и навсегда пропало желание стать матросом.

БОМЖИ-КЫРГЫЗЫ НА САХАЛИНЕ

Мигрантов кыргызов на Сахалине очень много. К сожалению, бомжов кыргызов также хватает. Мне трудно писать о них. Это нечастные люди, которых кто -то когда-то кинул на деньги, и они навсегда остались забытыми в этих краях. Живут в теплотрассах и выживают как могут и уже потеряв всякий смысл жизни, даже не хотят возвращаться на Родину. Самое главное для этих бедолаг, потерявших человеческий облик – выпить сто граммов и поесть чего-нибудь. Их, с протянутыми руками, можно встретить у входа супермаркетов. Я однажды попытался разговаривать с одним из них – он оказался из какого-то района с юга Кыргызстана и приехал на Сахалин в конце 90 годов. То есть, почти 20 лет назад. Их привез хорошо знакомый им же человек с одного села и забрав все их документы, деньги исчез. Больше его не видели. Даже искать не стали. «Кто мог искать его, да и что толку? -  горестно вздыхает он. – Нам видимо, суждено здесь остаться навсегда. Да и кто нам, таким поможет? Вряд ли мы нужны будем кому-то и дома…». По всей России много таких людей с искалеченными судьбами говорят наши. Поистине, самый беспощадный зверь на свете — это человек, только он может так поступить с себе подобными.

Есть здесь и вполне успешные наши соотечественники, которые осели на Сахалине еще с советских времен. Кто-то служил в армии, кто-то приехал по направлению окончив вуз, а кто-то подался сюда сразу же после распада Союза. Они живут семьями, дети учатся в местных школах. Есть врачи, учителя, и даже бизнесмены. Являются полноправными гражданами города Корсакова.  

ЗДРАВСТВУЙ, «КENTEK»!

Когда сошел снег и наступили теплые весенние дни, снова занялись мучительным поиском новой работы. Каждый день ездили на Южный (областной центр город Южно-Сахалинск, где в основном находились офисы компаний). В один прекрасный день нам с моим другом Исраилем несказанно повезло.  Кто-то посоветовал идти в компанию АЕК, с директором которой мы были хорошо знакомы. И правильно! Почему бы и нет? Собственно, название самой компании АЕК, означали инициалы её основателя– Александра Евгеньевича Кузнецова. Работники его компании также работали на проекте Сахалин – 2, куда он часто приезжал на встречу с ними со своей женой. Я сам несколько раз лично подходил к нему, знакомился и разговаривал с ними. Поэтому он меня хорошо запомнил. Кстати, АЕК была единственной компанией, которая почему –то просто обожала кыргызов и всегда принимала наших с должным почетом и вниманием. Причина такой горячей любви к нашим объяснилась просто – жена его оказывается, когда-то жила во Фрунзе и хорошо запомнила нашу столицу и даже тосковала по ней все эти годы, потому что Фрунзе был городом её молодости и первой любви. Она уехала из Фрунзе в конце 80-ых, в период долбаной горбачевской «перестройки и нового мышления». Но ностальгия по Кыргызстану у неё осталась на всю жизнь. К слову сказать, е муж — этот самый Александр Евгеньевич был очень популярным у нас в Кыргызстане человеком, ему звонили даже аксакалы из самых дальних деревень и просили взять их сыновей на работу в компанию. Но это были в основном граждане из города энергетиков Кара-Куля, юга КР.

Мы быстро нашли офис компании и присоединились к огромной толпе соискателей. Со мной были, кроме Исраиля, парни из Узбекистана, с которыми я познакомился в Корсакове. Они часто приглашали меня в гости к себе. Один из них имел удостоверение повара. Как раз перед выездом в Южный, он попросил меня дописать в удостоверение дополнительно новую профессию после слова «повар». Я удивился, но он настоял. И я своим красивым почерком поставил тире после слова «повар» и аккуратно написал слово «Электромонтажник». Получилось забавная смесь – «повар-электромонтажник». Он был очень доволен. Ведь мы собирались идти устраиваться в электрическую компанию.

Итак, мы толпимся в офисе компании, а там сам генеральный АЕК, то есть, Александр Евгеньевич Кузнецов лично принимает экзамен у каждого. У него на столе две кучи удостоверений — слева тех, кого он признал годным, справа тех, кто забракован им. И этой кучи намного больше. Удостоверения эти в основном новенькие, хрустящие, на них еще, кажется, типографическая краска толком не высохла. Потому что они попросту продавались в любой подземке Южного. АЕК конечно больше предпочтения отдавал старым, помятым корочкам со стертыми, исчезающими буквами, потому что они настоящие и сами говорили о своем владельце. Таким образом, за несколько часов он отсеял больше половины соискателей. И наконец, к нему подошел парень, стоявший в очереди передо мной. Он важным видом вынул из кармана новую хрустящую корочку и многозначительно ему, АЕК говорит такие слова: «Я от Алика каракульского». АЕК ничего на это не отвечает, молча вынимает из стола индикатор и спрашивает у парняги: «Что это?». Тот: «Отвертка». «Сам ты отвертка!», — раздраженно говорит АЕК и швыряет его удостоверение в сторону правой кучи. Это означает конец разговора, но парень не сдается. «Я,— говорит, — работал электромонтером в своем селе, у меня высокий разряд!». АЕК: «Слушай дорогой друг, какой же ты электромонтер, если не можешь индикатор отличить от отвертки? Хорошо, какой у тебя разряд?». Тот: «Седьмой». АЕК чуть не падает со стула. Только рукой молча указывает ему на выход. После я узнал, что такого разряда вовсе не существует. Следующим сел я. Он меня узнал сразу: «О, вот этот человек все знает, я в нем уверен. Он работал там, я видел его. Наташенька, давай этого дядьку сразу оформляй!». И все, я принят! Значит, снова на сайт! Остальных моих друзей тоже без каких-либо вопросов приняли в российский филиал канадской электрической компании KENTEK!  

На следующий день мы снова заехали на сайт, которого оставили в декабре прошлого года, то есть, пять месяцев назад. Сюда я пришел уже в качестве нового специалиста – электромонтажника с хорошим окладом. Но здесь снова пришлось держать экзамен, уже перед ведущими специалистами самой компании. Я прошел без каких-либо замечаний, ответив всего лишь на один простой вопрос о бытовом электричестве. Здесь уровень был намного выше, чем на ангарском АУС. Мы занимались электроснабжением огромного трейна, тянули кабеля по лоткам, устанавливали светильники, подключали электричество под высокое напряжение. Начальство было доброжелательное к нам, особенно мы уважали Леню, нашего супервайзера. Но был один старик хохол Владимир Владимирович (фамилию не помню), махровый нацист, который открыто ненавидел нас и считал людьми второго сорта, а японцам этот гад чуть ли сапоги не целовал. Да и среди русских пацанов было много лентяев, алкоголиков и злостных прогульщиков, но их он упорно не замечал. И когда уменьшились объемы и начали сокращать людей, мы с Исраилем попали во вторую волну сокращения. Отчетливо помню ту утреннюю планерку, когда супервайзер Леня перед всеми прочитал наши фамилии. Стоит толпа народа и все молчат. Спрашивают, у кого есть вопросы, кто недоволен, снова гробовая тишина. Тут я не выдержал. Выступил вперед и разразился длиной обличительной речью. «Кандидатов на сокращение было более чем достаточно, — кричал я, — но почему-то в список попали мы, самые дисциплинированные. Вопрос — почему? У меня, например, нет ни одного опоздания на работу или прогула, так как и почему я оказался в этом списке?» и так далее. Закончил, смотрю, Леня потупил глаза и напряженно о чем-то думает. Потом подошел ко мне и тихо так говорит: «Поверь, список составлял не я. Это Владимирыч напортачил». «Черт с вами и вашим списком», — говорю ему, — но этому старому ослу передай, увидимся с ним в Корсакове и тогда поговорим по душам». Это была простая психологическая атака и не более, но на мое удивление она сработала. Ведь после сокращения мы всего месяц жили в Корсакове, так как билеты на самолет у нас были уже в руках. Мы бы все равно улетели через месяц и без того сокращения, просто рассчитывали доработать этот месяц на сайте. Правда, в Корсакове мы несколько раз встречались с нашими ребятами из компании. «Владимирыч реально боится приезжать сюда, — говорили они. – Вы старикашку, кажется, здорово шуганули».

Итак, до вылета домой оставался еще целый месяц. В квартире жили втроем: я, Исраил и еще один парень Рома. Он договорился с одним своим хорошо знакомым — местным корейцем бизнесменом Иванычем, чтобы он хотя бы на время нас обеспечил какой-нибудь работой. И квартиру мы получили бесплатно, договорились с хозяином сделать ремонт в счет оплаты за проживание. Кореец отдал нам свой объект на штукатурку, в общем, за месяц мы заработали еще кое -какие деньги.

27 ноября 2009 года я вылетел из Южного и через Новосибирск прилетел в Бишкек. Спасибо тебе Россия за все, что ты сделала и делаешь для нас! Несмотря ни на что я по-прежнему люблю тебя, твои бескрайние и суровые просторы, снега и морозы, твои шумные города и людей с широкой душой! Живи и процветай, великая Россия!

Отдохнув три дня, я снова вышел на работу и снова окунулся в знакомую творческую атмосферу…

© Бахтияр Шаматов, 2021