Бумагу влево, пластик вправо

Рассказ-зарисовка о жизни нашего современника немецкого происхождения: от детства в Казахстане до грустной старости в Германии. Из готовящейся к печати книги "Госпожа чужбина"

Тоска и печаль сопровождали Виктора последние десять лет жизни, жизни сытой и спокойной, но от чего-то по ночам он просыпался, словно ужаленный пчелой, взмокший, соскакивал с постели и, присев на край кровати, старается не упустить, ни одного мгновения прожитого им во сне.

— Опять ты бесишься, — недовольно ворчит жена, переворачиваясь на другой бок, и вновь тонет в своем мире снов.

Виктор сидит еще несколько минут, потом встает и босиком в широких семейных трусах и белой футболке идёт по коридору в кухню, где у приоткрытого окна закуривает сбитую тут же из дешевого табака и гильз на столе сигарету. Часы показывают три часа ночи. Едкий дым струится в приоткрытое окно, за которым кромешная темнота и пасмурное немецкое небо.

— Почему так в жизни случается? — думает Виктор, выпуская клубы дыма в щель между окном и стеной. — Жили мы раньше так хорошо, весело. Делили последнюю краюху с соседями и верили. Верили, что светлое будущее обязательно придет, вот-вот настанет. Мы жили в другом мире, который остался теперь навсегда для нас закрытым. Теперь вот она новая жизнь, с холодильником и стиральной машиной. Сын рядом живёт, но на нас нет ему времени. Купил дом, что бы как у других, не хуже и залез в кабалу на многие годы вперед. Работу потерять боится, а те, то бишь шефы, сели на него верхом и используют на всю катушку и ночью и днём. Он рабочий на кирпичном заводе, работа тяжёлая. Жена его Светка, загуляла, пока он днями и ночами вкалывает. По ресторанам ходит с мужчинами разными, а мужу говорит, это гешефт такой.

Детей у них нет, вот и стали жить как кошка с собакой. Развестись не могут, дом потеряют, кредит их душит. Вот и живут так. Вроде и зарабатывают неплохо, но денег не видят, а увидят только через двадцать долгих годков. Да увидят ли? Говорят, их здорово обманули эти «русскоязычные финансовые советники», загрузили процентами, как сетью окутали. В кабалу на долгие годы загнали «несмыслёныша» моего. Он наивный, доверчивый, добрый.

Иван стал часто пить после работы. Пить крепко, до предела, особенно по выходным. Устаёт он дюже, а дома холод. Не дом, а камера пыток. Друзей не нажил, так собутыльники только. Светка его каким-то бизнесом занимается, то ли кремы, то ли таблетки какие продаёт, да какую-то пирамиду строит. Ей некогда по дому заниматься, и детей некогда иметь. Вот в деревне раньше работала она дояркой и всё успевала и по хозяйству и по работе.

— Эх, жизнь моя, жестянка, — говорит сам себе Виктор, аккуратно тушит недокуренную сигарету, так что бы можно было докурить её в следующий раз и, выключив свет, вновь возвращается к надрывно храпящей жене.

…И вновь возвращается Виктор в свой сон, свой родной совхоз, где до боли знакома каждая сопка. Где мальчишкой купался в чистом пруду, на котором лишь местами пробивалась сочная осока. А после купания всей гурьбой пацанов с посиневшими губами выбегали на берег и заваливались на горячие от солнца, лежащие не вдалеке бетонные плиты заботливо забытые местными рабочими во время строительства нового тока.

Витька был среди них, крепкий, веселый мальчишка с характером юного сорванца. Помнится, возвращаясь после долгого купания, голодные и уставшие мальчишки обносили совхозный сад, где одноногий сторож, завидев мальчишек, так матерился, что его удалую речь слышали за версту. У деда Самогоныча, так мальчишки называли старика, был верный пёс, кавказская овчарка по кличке Урас, который без большого труда, в несколько прыжков мог бы догнать любого из юнцов, но, кроме мата, дед не предпринимал никаких попыток, чтобы отвадить мальчишек из совхозного сада. Только кричал что есть мочи:

— Мать вашу! Ветки не ломайте, мать вашу! Берегите природу, мать вашу! Догоню, выпорю, как сидорову козу!

Затем старик кряхтя, брал своего верного пса за ошейник и уходил в свою сторожку, давая возможность мальчишкам нарвать полную «запазуху» спелых, сочных краснобоких яблок. Дед был очень одинок, летом он ухаживал за садом, который, по словам родителей Витьки, Самогоныч посадил своими собственными руками в далёкие пятидесятые, а зимой приторговывал самогоном, выгнанным из упавших не ко времени яблок.

А говорят, когда-то он бы председателем этого совхоза. Но потом, выступив на общем собрании района в защиту фруктового сада, который хотели пустить под топор, он попал в немилость сначала к местному начальству, а потом и к областному партийному руководству. Вообще-то сад был просто поводом рассчитаться с правдолюбивым председателем, который спуску никому не давал. Сам не воровал и другим не позволял. Говорил честно, открыто, по фронтовому.

Приехала комиссия, долго копала конторские бумаги и накопала падёж десяти голов рогатого скота, мясо которых уничтожили, вместо того, что бы сдать на мясокомбинат в пользу государства. Председателя быстро осудили за халатность и отправили в Сибирь валить лес. Там он потерял ногу, в драке политических с уголовниками на лесоповале, отхватили топором. А сад оставили, местные жители заступились. Не позволили вырубать.

— В-вот так бывает, — говорил Витькин отец, вспоминая Самогоныча. – Войну прошёл, а в мирное время на мине подорвался. На мине ч-человеческого невежества.

— Поговори еще, — ворчала во время таких слов Витькина мать, — поговори, и тебя в Сибирь сошлют. Нет… тебя как немца вовсе заживо закопают. Давно в комендатуре-то был?

Отец тут же замолкал, воровато оглядывался и ростом как-то становился ниже.

— Пап, а как немцы в этих краях оказались? – спросил как-то Витька у отца.

— Д-давно это было, я сам юнцом вроде тебя был, и отец у меня был, пока его за антисоветскую агитацию не увезли в края неведомые. А было это так…

Отец скрутил себе козью ножку из газеты, засыпал туда крепкого самосада и прикурив о чём-то задумался, взгляд его проходил сквозь стену в тёмную глубь времени.

— Жили мы на Волге-матушке. Хозяйство держали, луга косили. Трава там была по пояс взрослым, небо синее-синее как море. Но неожиданно пришли в село солдаты и приказали в 24 часа выметаться по добру, по здорову. Тех, кто покрепче, в трудармию сразу определили, а нас в степи сослали. Сайги тогда тут было видимо-невидимо. Она нас, милая, от голодной смерти спасла, иначе все немцы в этих степях бы так и полегли.

— А где теперь твой отец? – спросил Витька отца, обняв его сильную руку.

— А кто его знает, т-трудармия, это Витька, такая машина, перемелет – и нет человека. Он тут во время войны бригадиром был. Послали его в район за вновь прибывшими поселенцами, ну он запряг сани и п-поехал 60 верст. Приехал в город, встретил переселенцев и пошли они колонной назад. В основном это были немощные старухи, поросль и вдовы.

В районе на здании парткома висел большой красный транспарант: Бей немцев! Бей врага! Всё для фронта и победы!

Отец, не долго думая, зашёл в райпартком и высказал, что не немцев бить надо, а фашистов. Немцы разве враги?

— А вы и есть враги, — спокойно сказал партийный чиновник в офицерском кителе без знаков отличия, застёгнутом на все петли, держа в руках железную солдатскую кружку с чаем. – Вас для чего к комендатуре определили? Советская власть кого надо, того и будет бить, – процедил он сквозь зубы, пристально глядя на отца сквозь круглые линзы очков. — А вы ведете тут антисоветскую пропаганду, при таком количестве свидетелей.

Витькин отец докурил самокрутку, отряхнул руки и продолжил:

— Через неделю приехали за отцом на санях две тройки и увезли неведомо к-куда.

Отец немного заикался, потому что в детстве пережил сильное нервное потрясение. Будучи мальчишкой, возвращался из школы, что была в пяти верстах от дома. Зимой темнее рано, да тут еще буран начался. Сбился он с дороги и оказался около оврага. Что бы совсем снегом не занесло, забрался он в глубокую нору чью-то и заснул, прижав холщевую сумку с тетрадками к груди. А проснулся оттого, что кто-то его облизывает. В тёмной норе на него смотрели две пары блестящих волчьих глаз. Волки вернулись, пока мальчик крепко спал. Так и просидел он с ними в небольшой норе до утра, пока волки не ушли на охоту. Не тронули они мальчишку, хотя сами, наверное, были голодны, всё же не тронули. Вылез он из норы на свет белый, и побежал домой, утопая по пояс в снегу и рыдая от счастья. А дома все аж ахнули, маленький мальчик с седым чубом вернулся живой после бурана.

Много лет пролетело с тех пор, Витька окончил восьмилетку. Выучился в школе рабочей молодежи и получил специальность электрика. Строил высоковольтные ЛЭП по всему Казахстану, за успехи в работе дорос до начальника участка.

Там же на производстве встретил веселую, и добрую Полину, его нынешнюю жену. Полина была учетчицей, и время от времени приезжала на участок по производственным делам. Ухаживал Виктор за ней долго, но никак Полина не реагировала на внимание Виктора, пока не случилось им ехать через степь на одном уазике.

В тот день, Полина по заданию начальства приехала составлять смету и не управилась до вечера, тогда Виктор вызвался её отвезти, не спать же этой красавице в одном вагончике с бригадой. Погода была спокойная, солнце красным прожектором освещало горизонт на закате. Завёл Виктор свой служебный уазик, и поехали они по бескрайним казахским степям прямо на закат. В дороге машина завязла в тягучей жирной земле, дорогу размыло бесконечными осенними дождями. Как только ни пытались Виктор и Полина вытолкнуть машину, но она всё глубже уходила в рыхлую землю. Вскоре совсем стемнело. Подул порывистый, холодный ветер. Решили они тогда, идти к метеостанции, что была в нескольких километрах от того места. Виктор взял из уазика двустволку, оставил записку, если кто вдруг будет их искать, и отправились они в путь, оставив завязшую машину на обочине дороги.

 К ночи добрались до метеостанции, но никого из сотрудников на станции не оказалось.

— Наверное, уехали в район за новой аппаратурой, — предположил Виктор, доставая ключ от домика из известного ему тайничка под крыльцом.

Виктор уже давно был знаком с метеорологами, был у них в гостях и помогал им строить баньку на берегу небольшой речки. Полина промокла в дороге и очень устала.

Виктор затопил печь в доме и в бане, согрел чаю и даже нашёл несколько банок тушёнки, немного сухарей и бутылку спирта. Накрыли праздничный стол, с романтическими парафиновыми свечами. А после парились в бане под аромат березового веника.

В эту сказочную ночь стала Полина женой Виктору. А вскоре и свадьбу сыграли, на которой бородатые метеорологи, были почётными гостями. Через год, родился у них сын, которого назвали Иван. Параллельно с работой, Виктор заочно окончил политехнический институт и стал специалистом-энергетиком. По всему Казахстану он возводил линии электропередач, тут и там зажигал свет в отдалённых сёлах и поселках. Ценили Виктора в ПМК, ставшего уже главным инженером, уважали и рабочие и чиновники. Потому, что везде он проявлял заботу о людях, добивался утепленных вагончиков для бригад, пробивал хорошую технику. Но вдруг всё неожиданно и быстро закончилось, развалилось так , словно подкосили страну, прожрали червями изнутри. И не нужны стали ни ЛЭП, ни люди. Рассыпалось в пыль и разнеслось ветром по всей земле, по всем странам. Виктора вон, аж в Германию занесло, как и почти всю его родную деревню, других кого в Россию в Сибирь, кого в Канаду, да Парагвай. Жалко тех, кто остался, им пришлось вкусить все прелести перестройки, независимости, мародёрства и испытать заброшенность и полный упадок на уровне самовыживания…

…Неожиданно, словно ворвавшись в сон, зазвонил будильник, Виктор открыл глаза. Утреннее солнце окрасило горизонт оранжевым заревом. По небу один за другим плывут подобно большим птицам, самолёты. По старой привычке он быстро оделся, перекусил бутербродом, заботливо приготовленным Полиной и отправился на работу, на городскую мусорную свалку, где он вынужден отрабатывать свой хлеб за один Евро в час. Харц-4 – и этим сказано всё. Работа не сложная, перебирай бумагу и пластиковые пакеты и радуйся жизни. Бумагу влево, пластик вправо.

 До пенсии осталось совсем немного, жаль, ни кому не нужен на постоянную работу пожилой человек, почти старик, специалист-энергетик, имеющий огромный опыт по возведению высоковольтных линий электропередач.

— Schneller, schneller, — подгоняет работающих людей проходящий мимо молодой начальник из местных немцев, гордо называющий себя — «Boss» — das Papier ist nach links, der Plaststoff nach rechts zusammenlegen!

Виктор складывает картонные коробки, а из глаз его катятся хрустальные, тёплые слёзы. Дует порывистый зимний ветер, проникая в каждую складку одежды и обещая снова долгие, холодные, моросящие дожди.

Скачать книгу "Госпожа чужбина"

© Данияр Деркембаев, 2008. Все права защищены
Произведение публикуется с письменного разрешения автора