Хочу быть евреем

Что бывает, когда четверо учителей решают на спор перепить друг друга – прямо в школе… Иронический рассказ из сборника «Дежурная корова».

Публикуется по книге: Н.Шульгин. Дежурная корова. Сборник иронических рассказов. — Б.: ИД "Салам", 2009. — 160 с.

УДК 821.161.1
    ББК 8437-4
    Ш-95
    ISBN 978-9967-25-408-4
    Ш 4702010201-09

Эпиграф

«А я вижу всё, Израиль Исаакович! Я Вам не фрайер!.. То, что Вам лень ходить в туалет на второй этаж, это еще не повод, чтобы разбирать канализационный отстойник в подвале, чтобы он открывался одним поворотом ключа именно на уровне Вашего «поца». Да и это бы ладно, если бы Вы не давали ключ своим любимчикам, которые ломают Вам парты, чтобы побыстрее списать и сволочь Вам в подвал. Все знают, что Вы из них делаете гробы, а я из всех первый знаю. Ладно бы Вы за них денег брали, дак ведь нет. Бесплатно! Маньяк!..

Ходит, извините, сука эта по коридорам с рулеткой и по-тихому меряет. То одного, то другого. Думает у него право такое есть — очередь создавать. Кому за кем. Я понимаю, что надо что-то и тут делать, чтобы толкотни не было, но для этого есть профессионалы. У которых вот такие маньяки путаются под ногами…»

Понятно, чьи слова?

Это было, конечно, в школе. В школе вообще творится очень много интересных вещей, но основная масса народонаселения думает, что эти интересные вещи творятся только с учениками. Нет. Я, по-прежнему, утверждаю, что есть жизнь и по ту сторону парт. Учителя тоже люди, и ничто греховное им не чуждо. Они такие же, как мы, и даже носки меняют не чаще нас. А некоторые даже реже…

Четверо мужчин в расцвете сорока и не многим более лет, поспорили — кто выпьет больше вина, которое делали все из всего. Физрук из винограда, который воровал на колхозных полях, математик из наивных слив, упавших на землю с дерева, чтобы тихо умереть в грунте, трудовик из каких-то опилок (пахло хвоей), а пеньщик просто разбавлял тёщиным вареньем вонючую самогонку и доливал воды…

Решили пить в школе, прямо на рабочем месте, чтобы не пугать жён и детей…

Если выпивать и не курить – это не полное удовольствие. Мужчины это знали, поэтому встали на трубу центрального отопления, чтобы культурно покурить в форточку, которая была высоко. Учителя курили и от удовольствия слегка раскачивались на трубе. Школа была не молода, и труба лопнула. Кипящая струя хлынула на штаны пеньщика. Он не спеша отступил и сказал:

— Пошли, пацаны, а то на нас могут подумать.

— Первый «А» затопит…

— Пусть топит… ему ничего… Там рыбки в аквариуме… Не утонут…

Собутыльники пошли в разные стороны, где жили. Физрук и трудовик жили в разных сторонах, но по ошибке пошли в одну, потому что им не хватило общения. И тут трудовик с провокационным именем Израиль Исаакович выдал страшную тайну.

— Пацаны…пацаны… а ты хоть знаешь – откуда слово пацаны?

— Из детства, — ответил уверенный физрук.

— Нет! – возразил учитель посильного труда, — Сейчас я выдам тебе страшную тайну моего народа! «Поц» — на идиш — «...уй». Стало быть, все, кто его имеет, поца, то есть…

Он остановился, почесал седеющую бороду и повторил:

— Повторяю – все, кто «его» имеет, — это пацаны!

— Мы — пацаны! Пеньщик правильно сказал.

— Пеньщик просто угадал случайно…

— Я иду за вами и все слышу, — сказал пеньщик, — вы про меня сплетничаете.

— Нет, – сказал самый трезвый и положительный математик, – они не сказали о тебе ничего плохого. Кстати, я тоже шел за вами и все слышал.

— В таком случае, — сказал глупый, но хитрый физрук, — я приглашаю всех в гости. Тогда моя жена не будет меня пилить, потому что я скажу, что это вы меня силой напоили, а вы своим женам скажете, что я затащил вас в гости, потому что выиграл в лотерею рубль и решил его пропить…

— Хорошая идея, — сказал увлекающийся пеньщик.

—  Первый «А» затопит, — сказал грустный математик.

— А пусть не лезет без очереди!

— Кто не лезет без очереди?

Пеньщик остановился:

— Вы все знаете, что у нас не какой-то там сраный «капитализим» – общество потребеления и безнравственности, а развитой социализм, где всё через очередь, то есть по справедливости?

— Конечно.

— Поэтому я встал в очередь, чтобы купить себе автомобиль «Запорожец», потому что тёща вовремя умерла и оставила толику денег.

— Какому Толику?

— Израиль, ты что, лять, не русский? Толику – это значит немножко.

— Я русский. Но когда я объяснял тебе что такое «пацан», я не оскорблял тебя ненормативной лексикой.

— Это ты типа так культурно говоришь, что у тебя высшее образование, а я только на баяне умею играть?

— Стоп! Ещё слово и будет драка, в которой всё равно побежду… или побе…короче одержу победу я, потому что я физрук. Зачем начинать историю с известным результатом?

— Пусть скажет математик. Самое высшее образование у него… И результаты…

— Он не может ничего сказать, потому что он блюёт в кустах.

— Как блюёт? Он же не пил!

— Значит ел чего-то – ему же ничего нельзя. Или просто насмотрелся на нас. Давай сначала и без матюгов.

— Давай.

— Значит Толик дал тебе денег на «Запорожец». Ну, а первый «А» причём?

— Денег мне дала тёща, когда умерла!

— Вот ты сам понял что сказал? Умерла и денег дала. Как мертвый человек может давать денег?

— По наследству, тупицы!!!

— А-а-а… А, Толик причём?

— При «поце» твоем! Впервые вижу такого тупого русского по имени Израиль!

— Я понял! Толик – это адвокат, который оформил все бумаги и выдал баянисту сумму.

— Я же говорил – у математика надо спросить… Проблевался?

— С чего блевать? Я не пил.

— А где ты тогда был?

— Ссал за кустами.

— Вот! Вот оно ваше высшее образование, которым вы все колете меня постоянно. Что, здесь не мог поссать? Рядом с нами?

— Ну, чего ты обижаешься, я не это имел в виду? Если хочешь, другой раз я нассу прямо на тебя.

— Ну, это когда будет?!

— Да не так уже и долго. Холодно сейчас. Через полчаса я снова захочу.

— Вот! Мало того, что оскорбили, дак ещё унизили обоссанием…

— Не понимаю, чего тебе надо, Толик, — сказал трудовик, — не обоссали – обиделся, пообещали обоссать в следующий раз, раз так получилось, — снова обиделся…

— Я Вам не Толик… Вот что! Я передумал стать евреем. Я смотрю на тебя, Израиль, и мне становится стыдно за этот великий народ, который родил плотника с высшим образованием.

— Я хоть и простой математик, но даже я знаю, что Иисус Христос был плотник. А ведь Бог, между прочем.

— Иисус не был плотник.

— Как это?

— Он вообще не был. Это греки его придумали.

— Это тебе на партсобрании сказали? Еврей, парторг, плотник и тихий антисемит.

— Ты хотел сказать семит?

— А какая разница? Вот, по-моему, ты Серёга меня опять поддеваешь со своей математикой.

— Я не поддеваю. Кто тебя за язык тянул сказать, что хочешь стать евреем.

— Я наоборот передумал.

— Если передумал, то, значит, раньше думал. Отвечай зачем?

— Нефтью хотел торговать, как все евреи… Кроме гробовщика Израиля Исааковича...

— Куда тебе нефтью… Ты пока с трусов начни – потренируйся…

— Трусами я могу торговать и не меняя национальности. Я хочу нефтью.

— Так ты и будешь нефтью в виде трусов.

— Как это?

— А ты думаешь, из чего китайцы трусы делают?..

— В последний раз говорю «стоп» и бью всем в рожу!

— Это почему ты бьёшь всем в рожу?

— Потому что в гости идем ко мне, а мой дом вот. И я не позволю в своём доме скандалить. Сразу в рог! Я скандалов не люблю. Если что – сразу в рог! Давай быстро свою историю про Толика и всё!

— Хорошо, товарищи бараны с Высшим образованием. Когда моя тёща умирала, или вернее сказать уже умерла и лежала в гробу, неожиданно пришел сосед Толик, он же юрисконсульт (это чтоб «русским» не было обидно). Он пришел за солью, но раз попал на похороны, то по обычаю подошел к гробу, сделал печальное лицо и сказал: «Как живая!..» А, тёща за это потихоньку сунула ему в карман деньги.

— А ты видел?

— Представьте себе! И когда на кухне насыпал ему соль, сказал: «А деньги, сука, на стол положь», и показал ножом, на какое место положить…

— Положил?

— Еще бы?!

— Ну и дальше?

— И дальше решил купить «Запорожец»…

— А?! Я понял… Он решил купить «Запорожец», чтобы отвезти тещу на кладбище… Это правильно. Прикручивается багажник. На багажник гроб и со свистом…

— Да, именно так!.. Но местком сказал – «Хрен! Потому что очередь!»

— Большая?

— Пять человек…

— Ну… пять человек она бы могла и потерпеть…

— Дура ты, еврейская! У тебя никогда денег не было – ты не знаешь, что такое очередь за машиной!

— Да, я никогда не имел машины. Но насчет денег это вопрос.

— Да никакого вопроса. У евреев всегда есть деньги. Они копят.

— Ага… И тебя, математика, зовут считать когда сбиваются…

— Стоп! Опять отвлеклись! Я скандалов не люблю! Чуть что в рог! У меня в доме не курить – пошли на балкон… Давай сначала. Значит тёща в гробу, деньги в кармане – дальше!

— Встал в очередь!

— А тёща?

— Да зарыли конечно. Что ж, Вы думаете, я её на табуретках оставлю? У меня детям уроки делать!

— Обыскали?

— Кого? Толика?

— Какого Толика, тёщу… Надо было весь гроб обшарить…

— Зачем?

— Там могли быть ещё деньги. Она не могла отдать все. Это не в привычках тёщ и вообще женщин.

— Да какие в гробу деньги? Ты же сам гад этот гроб и делал. Забыл? Шесть парт извел?

— Правильно. Парты были списанные. Но еще крепкие. У меня на всех вас припасено – не бойтесь.

— Типун тебе на язык…

— Что такое «типун»? Еще один Толик?.. И вообще, чего вы все боитесь смерти, если Вам Иисус пообещал Царство небесное?.. Вы думаете, я не знаю ваши размеры? Вот возьмем тебя…

— Почему меня?

— Ты не пьёшь. Значит лучший из нас. А лучших Господь прибирает первыми.

— И что?

— А то, что придет твоя Алка и скажет: «Помоги еврей православным, гробы то ноне не укуписся! Водки одной три ящика взяли…», а у меня на тебя все заготовки – полчаса и холодец!

— Посмотрим, кто кого первым закопает. Может, я дольше тебя прокашляю в три раза.

— Кашляй. Мне какое дело. Только жену свою обидишь и детей. Я ведь с вас денег за гробы не беру.

— Мне сорок один год! Выбрось эти крышки от парт, скорее они сгниют чем я…

— Ну… Это как хранить…

— Мы его поим, а он для нас гробов понаделал… Хрен тебе теперь – не хочу быть евреем!..

— Стоп! Молчать всем! У меня тут без скандалов! Чуть что в рог!

— А может, ты сюда бутыль вынесешь? Тут и курить можно…

— Боюсь, разобью…

— Серёжа, ты не пил. Принеси бутыль.

— Ага! А пока я хожу, ты для меня гроб сколотишь?

— Серёжа, принеси, не вредничай… Я тебе из новых парт сделаю, а старые снова в Первый «А» поставлю…

— Да, ладно… Я и так принесу…

— Так чё там с Первым «А», баянист?

— Ну, в общем я был в очереди пятым, а деньги держал в муке и ждал.

— Зачем в муке?

— Чтобы воры не догадались — какой дурак в муку полезет…

— Ты извини конечно, но у меня был один знакомый вор. Он говорил, что чаще всего люди прячут деньги в муке.

— Ты что? На атасе у него стоял, когда он по мешкам шарил? Ты же только что говорил, что не мешки, а гробы надо обыскивать?..

— Постойте-ка, я схожу на кухню, пошарю в нашем мешке. Может там жинка деньги прячет?

— Стой. Давай пари.

— Какое пари?

— Если ты деньги у себя в муке найдешь, то баянист дурак…

— У меня имя есть…

— Ну, хорошо, пенщик… А если не найдешь, то Израиль дурак и пусть первый гроб колотит для себя…

— Молодец Серёга! Я сейчас!....

— Наливай…

— Сейчас, хозяин придет…

— Пока он всю муку переколотит, мы тут с ума сойдем…

— Да вот вам, пейте, алкаши…

— Ты не знаешь, Израиль, почему у всяких математиков и прочей научной дряни, такое пренебрежительное отношение к нам, преподающим простые и нужные народу предметы, как труд и праздник?

— Пусть… Он имеет право. Я видел, Серёжа на доске такую херню пишет – нам не только не понять – смотреть глаза болят…

— Имеет право?.. А вот у меня к тебе вопрос тогда. Почему ты меня зовёшь баянист, в лучшем случае пенщик, а этого хера Сережа?

— Не обижайся. Я Выпил… и забыл, как тебя звать, а спросить неудобно…

— А почему ты его имя не забыл, «Сережино»?

— Ну, успокойся, завтра его забуду, а тебя вспомню. Вот мы сейчас у кого в гостях?

— У физрука.

— А как его звать?

— Как звать, как звать… Физрук!

— Вот видишь, ты тоже забыл.

— А почему тогда твоё имя Израиль никто не забывает?

— Потому что моё имя – это страна. Хрен забудешь… А вот и он сам, весь в муке…

— Кто?

— Ну, нашел денег, хозяин?

— Я, мля, даже не думал, что у нас так много!..

— Значит нашел… Покажь!

— Щас?!. Я это дело… перепрятал… Вот прикол будет, пацаны, она на токо в мешок – проверить. А там хрен ночевал?..

— А куда перепрятал?

— Угадай с трёх раз?

— Да чё угадывать – страна всё знает!

— Какая страна?

— Израиль, говори – где деньги. Пусть узнает, какое у тебя образование.

— Он их закопал в рис.

— Почему в рис?

— Сережа, неделю назад всем учителям выделили по мешку риса по закупочным ценам. Ясно, что за неделю физрук рис сожрать не успел. Вот, туда и пихнул салафан с деньгами, чтобы напугать жену.

— Какой рис? Когда давали? Почему я не знаю?

— Ах, да! Ты же на соревнованиях по туризму был.

— Ну и что, должны были оставить…

— А я то думаю, чего это баянист на свой мотороллер два мешка тарит. Это он твой мешок видать и взял…

— Ты, математик-щетовод, мне завхозша дала!

— Эка новость, все знают, что ты с ней грешишь…

— Так значит пока я в горах за пятое место в районе рубаху рвал, пеньщик мой рис увёз…

— Да хрен бы с ним с рисом, там же деньги твои в салафане были.

— Да, как вам не стыдно, с высшим образованием – «салафан…салафан!». !Полиетилен надо говорить!

— Ты зубы не разговаривай. Ты знаешь я скандалов не люблю. Чуть чего в рог!

— Да вот Израилем клянусь. Сказали один мешок лишний берите у кого есть на чём везти… я и взял. Я же не знал что он твой.

— Израилем не клянись. Клянись математиком – он трезвый.

— Раз такое дело, я на своем «моторорлеле» тебе этот мешок сраный в спортзал привезу.

— Давай, кто выговорит слово «мотороллер» – тому и мешок.

— Серёжа, не надо так шутить. Кстати, а почему на «моторорлеле», у тебя же «Запорожец»?

— Вспомнили, наконец! Риса им не хватило!

— Мы еще про деньги помним?

— Что за деньги?

— Какие в рисе закопаны…

— Чьи?

— Так физручьи же!

— А вот вам дуля! Ошибся гробовщик – вот они у меня где деньги?

— Где?

— В кулаке.

— А кулак в трусах?

— А кулак чуть чего в рог! Я скандалов не люблю.

— Послушайте, почему мы вообще говорим о каких-то деньгах?

— Надо меньше пить друзья. О деньгах мы заговорили после того, как тёща пеньшика оставила ему малую толику денег на «Запорожец»…

— Вот видишь! А ты говорил, зачем нам Серёжа, если не пьёт. Он помнит все имена. Теперь и я вспомнил. Баяниста зовут Толик и он был первым в очереди за «Запорожцем»…

— Во-первых не Толик, а во вторых пятым. Четверо, которые до меня померли, Царство им небесное, спасибо Израиль – правильно кого мерял… и стал я первым…

— Вот видишь, Толик, не в высшем образовании счастье! Ты теперь первый, и у тебя Запорожец!

— Хрен, а не Запорожец!

— А что собственно произошло-то? Расскажи ты толком. Весь вечер мучаешь, я из-за тебя долмой никак не уйду.

— А! Вот оно что? Любопытно им, как меня унизили. Они бы никогда не посмели даже бы это физручье ненастоящее высшее образование унизить. А меня пожалуйста.

— Я скандалов не люблю! Я сразу в рог!..

— Вот! А я стало быть люблю скандалы?... Стою я первым в очереди год, потом второй, а за мной значит пристроилась эта из «Первого А» со своим аквариумом.

— И?..

— А на третий год смотрю её муж, пилот третего класса…

— Третьего «Б» класса?

— Да просто – пилот третьего класса… приезжает за ней на работу на новом белом «Запорожце». Сечёте?

— Выходит пилот 3-го «Б» класса купил «Запорожец»?

— Стоп! У меня вопрос, как у хозяина. Как пилот 3-го «Б» мог купить Запорожец, если первым в очереди стоял Толик? Это скандал! Надо сразу в рог!

— Какой Толик?

— Наш. Баянист.

— Меня звать не Толик!

— Но в очереди же ты был первый, когда тех, что до тебя Израиль перемерил?

— Да!

— Так чего ж ты споришь? Значит урвали из под носа. Ты не пенщик – ты пентюх! Надо было в рог!

— Кому?

— Пилоту!

— Он то причем?

— А кто?

— Послушайте, этим занимается профсоюз… Держите, пожалуйста, стаканы ровней, я все штаны вином залил… Жена скажет, что я пил, а мне нельзя…

— Так ты и выпей. Или высшее образование не позволяет?

— Серёжа, выпей с нами вина и объясни, что хочет от нас баянист. Трезвым ты его не поймёшь.

— Чёрт с вами! Всё равно не поверит, что не пил…

— Стоп! Значит так, математику второй стакан сразу в лёт, чтобы догонял, и баянист ему всё рассказывает. Мы с Израилем идем в туалет, а когда возвращаемся, получаем информацию от тех, кто умеет формулировать свои мысли.

— Я не хочу в туалет.

— Не важно. Кому-то надо меня держать, а там глядишь-глядишь и захочешь…

— Мудро…

— Я думаю, мне унитаз надо менять.

— Почему?

— Маленький. Когда вдвоём ссышь, всегда кто-нибудь мимо…

— Ты просто не болтай «поцом». Целься в середину.

— Почему ты говорил не хочу, а сам льёшь и льёшь? Типа, за компанию жид обоссался?..

— В культурном туалете, в конце надо не стряхивать, а выдавливать.

— Почему?

— Посмотри, у тебя все стены рыжие.

— А как это, выдавливать?

— Вот, берешь у корешка, и скользишь пальцами, слегка сдавливая к головке… аккуратненько и культурно…

— А теперь смотри, как я – бац-бац и по стенам…

— Ты на меня набрызгал.

— «Не стой под стрелой!»

— Обещали баянисту, а обляпали меня. Нелепые вы какие-то люди, не евреи…

— Зато веселые. Застегни серёдыш, а то жена придет, а все с расстегнутыми ширинками…

— Почему все?

— А вот смотри: пеньшик, покажи ширинку! Видал?

— А я может отлить собирался?

— У меня на балконе? А в рог?

— Это ты с прошлого раза забыл, потому что некультурен до необразованности…

— Плотник! Не шути! У меня чтобы без скандалов. Если чуть что… это…

— В рог?

— Да. Молодец Серёга. А теперь давай, по трезвому… Штаны не обливай… Аккуратней… это красное, из малины… И чего там с «Запорожцем» 3-го класса Б?.. Для чего мы ссать-то ходили?... Выяснил?

— Поскольку я уже выпил четыре стакана вишнёвки и малинового могу кое в чем ошибиться, но в целом материал освоил и могу изложить.

— Излагай, Серёжа! Мне так нравиться когда ты выпивши…

— Баянист действительно был первым в очереди, после того, как мы схоронили ветеранов и слабых, не дождавшихся своих «Запорожцев». И «Запорожец», что удивительно пришёл и жребием определился в нашу школу. Как раз в это время был смотр художественной самодеятельности где второклассница Люся — гордость нашей школы, заняла третье призовое место с песней «А мы с тобой брат из пехоты». Аккомпанировал сами знаете кто…

Звезды, так сказать сошлись! Директор вызвала пеньщика к себе в кабинет и сказала:

«Покупай «Права», поскольку Запорожец твой по праву, извините за тавтологию…»

— Никакой туфты – всё — чистая правда…

— Помолчи, раз сам не смог рассказать, и слушай. Поправляй только по существу. Итак, пеньщик купил права и пообещал куму вернуть мотороллер на днях, потому что он был не его, а кума… А любовнице Светке пообещал шикарный секс в собственном автомобиле практически ежедневно…

— Не привирай!

— Не слушай его Сережа. Немножко художественного вымысла только оживят скучную жизнь человека без образования…

— Молчи пеньщик! Не реагируй!.. Израиль – ты меня знаешь?

— В рог?

— Да… Серёга, двигай дальше.

— Дни шли. Пеньщик ходил на работу, рвал баян и ждал. «Интересно» — думал он, — как это происходит. Ключи принесут или скажут, сначала оплати, а потом прикатим?», и спрашивать стеснялся. Раз в неделю все пеньщики собирались на совещание по поводу обмена опытом, а поскольку все знали, что скоро кто-то обретет «Запорожец» говорили:

«Интересное какое дело? Такое дело, и без «обмыва»?.. Простите за тавтологию…

— А-а-а…

— Молчи, баянист!.. Прощаем… Я скандалов не люблю…

— Таким образом, или, как мы говорим, следовательно, каждый вторник будущий обладатель «Запорожца» «выставлялся» и пьянство поселилось на совещаниях учителей по пению, которые пели песни про «Дунай», искренне полагая, что эта река упирается в город Запорожье. Хотя не факт, что и нет, поскольку я представитель другой точной науки, чем географии и утверждать не могу…

— Серёжа, ты говоришь, как моя бабушка. Мне так нравится, когда ты выпивши. Позволь я тебе долью?

— Чуть-чуть… Время шло. Купленные «Права» старели. «Запорожца» для пеньщика не было, и в его голове поселилась первая мысль. «А не тот ли это мой Запорожец, на котором пилот сельской авиации приезжает за учительницей Первого «А» и трет его блестящие части бархоткой, пока она, евошная жена, выставляет последние двойки уже прямо на ходу»…

Преодолев природную стеснительность, которая так мешает ему по жизни… Вы прекрасно знаете, что на кухне он играет блестяще, а на сцене всегда мимо нот. И если бы не громкий голос Люси, который глушит его трёхрядный баян…

— Попрошу без личностей!!!

— Хорошо! Беру свои слова назад, действительно заговорился…

— Я так люблю Серёжа…

— Когда я выпивши? Я знаю. Позвольте продолжить по делу?

— На старт, внимание марш… то есть «пошел» на второй тайм…

— Итак, преодолев робость, баянист идёт к директору и на одном дыхании спрашивает: «Я уже месяц обмываю свой Запорожец, и у меня кончаются деньги на его покупку, не могли ли бы Вы мне сказать? Или что нибудь случилось?»

«Да? — Сказала директорша, покраснев, — так Вы разве не были у Тамары Вячеславовны в профсоюзе?»

«Нет».

«Так это вам голубчик туда. У нас ведь демократия. Могу ли я, по Вашему, распоряжаться профсоюзными «Запорожцами». Это только Тамара Вячеславовна»…

Сердце пеньщика упало вниз и оттолкнушись от мочевого пузыря нехотя забилось черной мухой в осеннем окне...

Пеньщик пошел в профсоюз без сердца, и это спасло ему жизнь.

«Я извиняюсь, Тамара Вячеславовна! Когда руководимая мною наша гордость Люся, блестяще исполнив песню «А мы с тобой брат из пехоты» заняла третье призовое место на районном смотре, Лидия Федосеевна сказала мне, чтобы я покупал «Права», тем более я первый в очереди?..»

«Это Вы о том Запорожце, который выкуплен на основании закона о «Запорожцах» учительницей 1-го «А» Зульфиёй Степановной Прохлюддиновой?»

«Не понял…» — сказал пеньщик, потому что не понял…

Видите ли, тут я должен сделать отступление. В обществе распределения существует масса правил, как в математике. И нет ни одного человека, который знает их все. Во многом их применение зависит от интерпретации. Я немного посвящен в это дело, потому что моя сестра слышала об этом в женской учительской курилке…

Оказывается, пока некоторые лохи ждали ключей и разводились на обмывку, умные, умеющие выживать в самых невыносимых условиях люди, в виде гражданки Прохлюддиновой сходили в библиотеку имени жены товарища Ленина…

— Крупской Надежды Константиновны, Серёжа?

— Спасибо товарищ парторг… половинку…хватит… Так вот, сходили и принесли выписку из какого-то коммунистического манускрипта, заверенную знакомой завбиблиотекаршей, что транспортные средства в СССР распределяются способом одни в руки и не больше. Кроме этой серьёзной бумаги учительница Первого «А» принесла два огромных отреза шёлка от украденного пилотом парашюта, один из которых, краснея, подарила директорше, а другой, не краснея, председателю профсоюзного комитета. Вопрос с трусами для этих гражданок был решён длиною в жизнь…

«Чего тут непонятного? Вам я полагаю известен закон от 1959-го года о распределении транспортных средств среди трудящихся в области образования и культуры… Ну, вот, а туда же лезете критиковать… У вас есть мотороллер «Пюпитр» 1963-го года производства или как?…»

«Этот что ли?»

«А какой же ещё? И какое же Вы тогда имеете право открывать рот, когда у некоторых и нет ничего, кроме томика Блока на ночном столике?»

«Так, а чё Вы раньше то не…»

«Послушайте… Я Вам не Совинформбюро… Вот продайте свой «Пюпитр» этот, и мы Вас восстановим в очереди… Седьмым только теперь…»

«Он не мой!!!!!»

«Кто не Ваш?»

«Пюпитр» не мой! Он кумов!!!»

«Ой, беда с Вами, необразованными. Вы что, не могли сказать или справку принести?.. Мы б тогда, конечно… а сейчас, что же, у заслуженных пилотов сельской авиации из клюва выдирать? А?»

«Не знаю…» — пеньщик, чтобы не заплакать укусил себя за губу до крови и говорил с трудом…

«Чтобы я когда-нибудь согласилась чем либо руководить! Никогда. Вам никому не угодишь. Идите! Пишите на меня жалобы… Склочник… Пусть меня раскулачат! Что Вы хотите? Моего любимого Блока… Мою настольную лампу?..»

«Я? Запорожец… Хотел?»

«Это ужасно… Ну хорошо, я поставлю вас пятым… Я этого не перенесу… Я иду к Израилю Исааковичу меряться…» — и она ушла.

Мужчины тоже плачут господа. Они плачут от душевной боли и унижения. Он бы мог плакать всю жизнь, но Пеньщика спас алкоголь, который мы сейчас пьём. Он смял его боль, как тётя Тоня тесто и протолкнул в прямую кишку. Пеньщик понял – умирать нельзя, потому что у него дети. Я закончил…

— Я, конечно, без высшего образования, — дополнил пеньщик, после минуты молчания, — Но, ребята, у меня было такое чувство, будто я наглотался помоев. Будто бы голова огромного глиста торчала у меня изо рта, а жопа из жопы, простите меня, господа, за тавтологию. Я разорвал «Права» в клочки и сожрал их, потому что говно должно быть говном. И оно им стало. И мне стало легче. Извините ещё раз за пикантные подробности. Но я надеюсь, все тут мужчины и… Я дал себе клятву никогда не садиться за руль автомобиля. Если даже при коммунизме их будут раздавать бесплатно и всем……

Мужчины снова помолчали…

— Ты прости нас всех пеньщик. Что мы шутили над тобой, а особенно прости меня. Сегодня я принял решение покинуть пост партийного секретаря и стать старшиной синагоги, потому что меня давно к этому влечёт. Если ты Сеня простишь и снова захочешь быть евреем приди ко мне в синагогу. Я дам тебе справку. Я дам тебе справку, что ты лучший из всех евреев, даже лучше царя Соломона и Гусмана… Приходи. Не стесняйся…

— А я и приду… Спасибо тебе, ты даже вспомнил моё имя…

— Я много вспомнил, пока Серёжа рассказывал… И когда нибудь расскажу сам, а сейчас я не готов. Потому что у меня нет веселых рассказов для вас, а грустный мы сегодня уже услышали…

— А вот за это по последней. Сейчас Лилька придет, визг подымет, что мы годовой запас сожрали, а я сами знаете не люблю скандалов, чуть что и….

— Мы можем восстановить…

— Не надо… Ерунда это всё… я этого не люблю… Ты пеньщик не обижайся. Но если бы у меня был «Запорожец», я бы вас всех сейчас развез по домам… Но у меня нет… У меня в сарае есть три удачно списанных велосипеда. Один спортивный. Другой простой, а третий трёхколесный… Каждому из вас я подарю по велосипеду, потому что душа моя сегодня стонет, а это меня спасет… Кто первый добежит до сарая тот и имеет право выбора…

— Ты чего Сеня не побежал?

— Мне не нужен велик. У меня же «Пюпитр». Сергей добежит первым и уедет на спортивном. Израиль на простом – он толстый, ему как раз. А мне нужен трёхколесный для моего младшего конопатого. Если не жалко. Я заберу.

— Не жалко.

— Спасибо, Толик.

— До дома-то дойдешь? До седьмого подъезда не близкий путь…

— Дойду. Да я уж протрезвел.

— Ну, давай... Погоди! А в евреи записываться – ты это всерьёз?

— Всерьёз.

— Знаешь… Я бы тоже с тобой за компанию, но Лилька в узбеки хочет…

— Да, ладно… Я сам… Узбеки тоже хорошо… Они работящие, и водку не пьют…

— Вот это то меня и напрягает…

Эпилог

Ну, вот, написал, что слышал. Я в тот день не видел ничего. Я старый ангел и у меня плохо с глазами. Я закапываю каждый день в глаза чернила для седьмого класса. И, представьте, помогает. А вчера, видимо, завхозша, сука, прости Господи, на место бутыли с чернилами положила бутыль с ацетоном. Насилу проморгался…

А ты, очкастый, не умничай. Нет у ангелов нюха. Мы же ни едим ничего. Духом святым питаемся. Ну, сохрани вас Господь грешников. Жалко мне вас всех, сволочей!

Вы, небось, думали, что Предисловие Господь Бог написал, а не слепой ангел. Ошиблись. Это от гордыни вашей непомерной, да жизни сытой со всякими «Запорожцами». Вот будет война, посмотрим на вас тогда, как запляшете…

А пока спите. Я посторожу.

© Шульгин.Н.Г., 2008. Все права защищены
Произведение публикуется с письменного разрешения автора