Экзамен

История, в которой тесно переплелись горные лыжи и студенческие аудитории, учеба в горах и учеба в университете. Постепенно возникшее чувство, недомолвки, робкие признания… И кульминация – на экзамене, забыть который главные герои рассказа уже не смогут никогда

Из книги: Труханов Николай. Пора звездопадов. – Б.: Литературный Кыргызстан, 2007. – 208 с.

ББК 58.2 (2 Ки)
    Т-56
    ISBN 5-86254-044-x

Отдых в горах зимой стал весьма популярен. По субботним и воскресным дням на улицах нередко можно видеть автомобили с лыжами на багажнике, мчащиеся куда-то прочь из города. Да и в университете некоторые Сашины однокурсники, которые выделялись своим не по сезону загаром, часто рассказывали, как они до усталости гоняли на лыжах по заснеженным склонам.

В конце концов, разговоры о горах, трассах, о захватывающих спусках, о чистейшем воздухе сделали свое дело – Александра решила съездить с друзьями на какую-нибудь базу, чтобы самой убедиться: так ли там хорошо. Да еще совершенно случайно у своей подруги Веры, уже владеющей лыжами, она посмотрела фильм про горы, лыжи и отчаянных парней. Боже мой, какие фантастические кадры! Какие гармоничные движения! Как легко скользили молодые люди по глубокому снегу! Какие снежные феерические шлейфы летели за ними!

После этого ее желание побывать в горах еще более усилилось, да и не показалось ей, что управлять лыжами сложно.

– Папа, купи!

Желание дочери для Алексея Владимировича было законом. Но уж если покупать, то покупать только самое лучшее, самое современное снаряжение! В магазине ему очень доброжелательно предложили «крутые» лыжи и ботинки, крепления, которые защелкиваются, когда на них наступают пяткой. Алексей Владимирович это сразу оценил: очень удобно, не надо нагибаться, чтобы их застегивать – для него уже давно из-за солидного живота было легче задрать ногу, чем наклониться. Кроме лыж, креплений, ботинок и палок, он приобрел еще и яркий костюм, очки с радужным светофильтром, шапочку, шарфик и настоящие горнолыжные перчатки. Когда же ему назвали стоимость покупки, он про себя сказал «Ого!», но расплатился. И хотел, было, отнести все в машину, но его задержали вопросом:

– А вы крепления сами сможете поставить? – в голосе сотрудника магазина явно звучало предложение.

Алексей Владимирович посмотрел на часы – времени в обрез. И все же решился еще немного подождать. Мастера быстро поставили крепления, и, покидав все в салон машины, Алексей Владимирович помчался на работу, по пути забросив покупки домой.

Во второй половине дня, после занятий в университете, Сашенька пришла домой. И у нее даже дыхание перехватило, когда она увидела все это великолепие. Она с восторгом перебрала, перетрогала каждую вещь.

Женщина есть женщина: как же не посмотреть, как она выглядит в костюме, в ботинках, в общем, в полной экипировке?! Александра оделась, обулась и подошла к трюмо – идти, правда, было страшно неудобно.

– Вау! Классно! – с удовольствием решила она и взяла в руки лыжи. – Да, у папы есть вкус!

Лыжи очень гармонировали с костюмом и ботинками, и, конечно же, шли ей! Выглядела она, как заправская лыжница! Положила лыжи на плечо, взяла палочки. Полный отпад! Эти серые курицы в рекламных журналах совершенно не смотрятся по сравнению с ней!

– А если надеть лыжи?

Придумано – сделано: положив лыжи на ковер перед трюмо, Саша, не задумываясь – это получилось естественно, как бы само собой, – вставила ногу в крепление и нажала пяткой. Раздался щелчок – нога в ботинке и лыжа превратились в «единое целое». Какая-то смутная ассоциация промелькнула в голове у Сашеньки. Но, увлеченная примеркой, она не обратила внимания на эту мимолетную мысль. Так же защелкнулось крепление и на второй лыже. Саша все больше нравилась самой себе. Да, она выглядела великолепно!

Опираясь на палочки, она попробовала встать в стойку, как у лыжников, которых она видела в фильме. Нет, что-то не так! Не получается! И вообще, как ходить в таких лыжах: ботинки тяжелые, пятки не отрываются от лыж, ноги как в тисках! Она попробовала сделать пару шагов.

«Как каторжник в кандалах», – подумалось ей.

И тут она вспомнила! Когда-то, когда она еще ходила в школу, папа брал ее на охоту. Там его друзья-охотники демонстрировали, как защелкивается капкан. Крепления на лыжах – это два капканы! Раз и защелкнулись!

Сразу прошло желание красоваться. И очень захотелось снять лыжи.

– Как же это сделать? – Саша судорожно ощупывала крепления, с трудом до них дотягиваясь.

– Ну, как они расстёгиваются? – всхлипывая, приговаривала она.

Ей бы спокойно подумать, а она запаниковала, решив, что только папа может освободить ее.

Как же легко и просто, не задумываясь, люди подходят к телефону в обычной жизни. Но сейчас ее ноги были в капкане. «Бум! Бам! Хлоп! Бам!» – бухали лыжи по полу и ковру. Ну, еще немного и можно будет позвонить!

И тут лыжи уперлись в стену, и она не смогла дотянуться до журнального столика, на котором стоял телефон-избавитель. От ощущения беспомощности Саша заплакала. Попыталась развернуться, но при очередном шаге наступила лыжей на лыжу, как-то нелепо дернулась и, раскинув руки, с грохотом упала на ковер. Рыдая, она подползла к столику, стянула аппарат на пол и набрала номер.

Алексей Владимирович, перегруженный сверх всякой меры делами, совещаниями, переговорами, подписанием бумаг, в каждую из которых необходимо было вникнуть, с трудом поняв, что случилось с дочерью, растерялся.

Немного успокоив Александру – в телефоне слышны были только всхлипывания, – Алексей Владимирович пообещал проконсультироваться в магазине, где покупал снаряжение.

– Жди, я скоро позвоню!

– Так что же, мне так и сидеть, пристегнутой к этим дурацким лыжам? – Саша опять зарыдала.

Только минут через двадцать раздался звонок:

– Еле нашел того мужика из магазина. Он сказал, что нужно сильно нажать на углубление в заднике и крепление раскроется! – голос папы звучал ободряюще.

– Знаешь, папочка, мог бы и сразу сообразить, что нужно просто, – она голосом выделила это слово, – расстегнуть ботинки! Понимаешь, просто расстегнуть ботинки! Стареешь!

В ответ отец хмыкнул – мол, и сама могла догадаться, не маленькая.

А еще через неделю Александра впервые оказалась за городом, в горах, где вместе с друзьями любовалась заснеженными вершинами и восторгалась теми, кто легко скользил, выписывая виражи на склоне. Какой-то веселящий газ был в этом высокогорном воздухе, которым она сейчас дышала! А снег! На него было больно смотреть – он сверкал, как будто кто-то щедрой рукой раскидал по белым склонам миллиарды бриллиантов!

И только где-то глубоко-глубоко в себе Саша ощущала небольшой страх перед этим незнакомым миром.

Она видела, как недалеко от нее, видимо, такие же, как и она, начинающие лыжники, делали первые шаги, падали, как некоторых переворачивало чуть ли не через голову, как отлетали лыжи от упавших… Но, странное дело, «падшие» со смехом поднимались, отряхивались и вновь карабкались вверх по склону. Чуть в стороне подъемник уносил лыжников куда-то ввысь, навстречу солнцу, откуда они стремительно и легко летели вниз в вихрях снега.

– Ну, смелее! Давай, не бойся! – услышала Саша.

Она пригляделась: боязливо, вдохновляемая и поддерживаемая друзьями, за проезжающую мимо подвеску подъемника ухватилась девушка в оранжевом костюме. Не устояв, она повалилась на бок, удерживая штангу руками. Тут же раздались крики:

– Отпусти! Брось!

Но девушка не слышала. Мертвой хваткой она держалась за подвеску, а ее волокло по снегу.

– Да отпусти же, отпусти! – слышалось ей вдогонку. Кто-то попытался бежать за ней, но быстро отстал.

Метров сорок протащило девушку, пока не выключили подъемник. Но она, лежа на снегу, продолжала держаться за штангу. К ней подъехал крепкий мужчина и попытался поднять ее, приговаривая:

– Да брось ты эту железку!

Но лыжница ничего не воспринимала. Мужчина попробовал разжать ей пальцы и не смог – так сильно их девушка стискивала. И только когда к ним подбежали ее друзья и что-то там сказали, она отпустила кружок подвески.

– Мазута! Сколько раз говорить, чтоб без начальной подготовки теток не подпускать к железу! – сердито проговорил мужчина, толкнулся палками и поехал включать подъемник.

В этот момент к Саше лихо, обдав ее снежной пылью, подлетела Вера:

– Саша, я договорилась с классным инструктором. Он и меня учил. Сейчас подъедет. А ты не стой, надевай лыжи!

Александра уже привычно, как-никак «потренировалась» дома, надела лыжи и сделала несколько шагов вверх по склону. Но снег не ковер! И, несмотря на то, что уклон был совсем-совсем небольшим, лыжи вдруг покатились назад, вниз!

– Мама! – вскрикнула Саша и упала вперед на руки.

Были бы на её ногах привычные сапожки, она бы упала на колени, но жесткие высокие ботинки не давали ногам согнуться… И вот так, в совершенно нелепой позе, упираясь в снег руками и не зная, что предпринять, она оставалась, как ей показалось, очень долго.

Попыталась встать, но лыжи соскользнули еще ниже.

Кто-то сильный помог ей подняться. Перед Сашей стоял молодой парень с загорелым до черноты лицом.

– Давайте знакомиться, меня зовут Анатолий.

Саша критически оглядела инструктора: был он, по-видимому, несколько старше ее, одет в синий выцветший лыжный комбинезон и явно не новую куртку. Да и лыжи у него были старыми, исцарапанными и не такими красивыми, не такими современными, как у нее. У Александры непроизвольно скривились губы, и она презрительно хмыкнула про себя: «Инструктор какой-то жеваный!». Ну, не смотрелся он рядом с ней!

Но больше всего ее раздражали темные очки Анатолия: Саша была уверена, что эти глаза, да и сам он, потешаются над ней. Она не была ни злой, ни капризной девушкой, она просто была женщиной! И, пожалуй, только поэтому не могла простить инструктору того, что он застал её в такой неуклюжей, смешной позе.

В то же время вызывало восхищение, как твердо, уверенно он стоял на лыжах. И если у Саши они то и дело куда-то съезжали – вперед, назад или даже вбок, то у него они как будто и не скользили! Вернее, они скользили легко и в нужном направлении только тогда, когда он этого хотел! Это Саша сразу отметила, оценила, но не удержалась:

– Ты, наверное, так в лыжах и родился.

Анатолий же, нисколько не обижаясь на иронию девушки – скольких новичков с самыми разными характерами он уже поставил на лыжи, – стал доброжелательно объяснять ей тонкости передвижения по склону. И хоть в Саше все восставало против этого «жеваного инструктора», она все же, прислушиваясь к советам Анатолия, поднялась «лесенкой» совсем немного по пологому-пологому склону. Потом, подбадриваемая инструктором, развернула лыжи и, собравшись с духом, покатилась вниз.

Ей показалось, что лыжи понесли ее со скоростью гоночного автомобиля и совсем не туда, куда ей хотелось! Она ничего не видела, кроме стремительно и долго-долго летящего на нее снежного склона. В самом конце всего-то двадцатиметрового спуска коварные лыжи вдруг выскользнули у нее из-под ног!

– Ах! – Саша, взмахнув руками, упала! Но не испугалась, не рассердилась, а почему-то развеселилась!

После пяти-шести прямых спусков и нескольких падений Саша заявила, что ей надоело просто так съезжать, а хотелось бы научиться поворачивать.

– Конечно, конечно. Сейчас мы как раз и начнем разучивать повороты. Давайте поднимемся повыше…

– Ты что, издеваешься? Я уже устала! – закапризничала ученица и, заметив на лице Анатолия улыбку, возмутилась: – Чему разулыбался?

– Да тому, что вы, уже не задумываясь, правильно ставите лыжи при подъеме.

Действительно, лыжи уже не выскальзывали из-под Александры, и это ее приятно удивило, а инструктор продолжил:

– Что ж, давайте отдохнем. Постоим немного. Посмотрим и полюбуемся на всю эту красоту!

Великолепием, которое их окружало, невозможно было не восторгаться: яркое солнце заливало заснеженные хребты и величественные пики, в глубоких ущельях лежали синие тени, карусель лыжников на трассе… А небо! Какое небо было! Никогда Саша не видела такого чистого глубокого голубого неба! Только кое-где видны были длинные перистые облака, как легкие мазки кисти импрессиониста!

И скоро раздражение Александры как бы само собой прошло.

Анатолий показал девушке торможение и повороты из положения «плуг».

– Нет, так коряво я не хочу! – категорично заявила она. – Расскажи мне, что нужно делать, чтобы вот так кататься! Как делать вот такие повороты? – Саша показала на спускающегося лыжника, который без видимых усилий плавно выписывал красивые виражи на склоне.

Инструктор хитровато еле заметно улыбнулся:

– Хорошо. Это, в общем-то, достаточно просто. Смотрите: колени немного согнуты. Начинаете скатываться в положении косого спуска с опорой на нижнюю лыжу. Важно, чтобы плечи были развернуты в долину, а таз отведен на склон. – И Анатолий подробно рассказал о, в общем-то, сложном движении лыжника в повороте. При этом он намеренно применял специальные термины: браккаж, авальман, годиль, резаный поворот… – Видите, как это просто! – Анатолий сделал змейку из двух коротких поворотов – загляденье, как легко, красиво и даже элегантно это у него получилось!

– А теперь попробуйте вы!

Саша была разумной девушкой: она попробовала представить, как же ей выполнить все эти движения? На ум пришла сороконожка из мультика, которую учили правильно ходить, переставляя сначала одну ногу, потом другую, потом…

– Знаешь что, Анатолий, покажи еще раз «плуг».

Боже мой, как же так можно двигаться: ноги широко разведены, а ботинками носки лыж сведены вместе? Что за поза? Ужас! Колени при этом то сдвигаются для торможения, то расходятся, и лыжи начинают скользить по снегу! А еще и поворачивать нужно!

Вся сущность человеческая протестовала против этих непривычных, противоестественных движений! А ноги вместе с подсознанием делали свое черное дело: то лыжи наезжали друг на друга, то в самый неподходящий момент одна из них вдруг отрывалась от снега, и какая-то сила валила Александру с ног.

Саша, едва не ругаясь, нервничала:

– Ты неправильно меня учишь! У меня ничего не получается!

– Саша, у вас непослушные ноги. Рассердитесь и заставьте их делать то, что нужно вам, а не то, что привыкли делать они.

 Александра чуть было не вспылила на «непослушные ноги», но потом рассмеялась, и ей стало как-то очень легко.

Весь день она «укрощала» лыжи. Бессчетное число раз она падала, вставала, отряхивала снег с комбинезона, забиралась вверх и вновь скатывалась, пытаясь следовать советам и командам инструктора, который всегда был рядом.

В конце концов, у нее стали получаться эти повороты! И после обеда она уже уверенно скатывалась по учебному склону без падений, поворачивая вправо, влево и останавливалась в самом низу! И когда она это осознала, ее захлестнула волна радости:

– Анатолий, вы гений! Вы такой… такой… Хотите, я вас поцелую!

Инструктор мягко улыбнулся и снял очки, и Саша поразилась, какие добрые у него глаза.

– Ну что вы! Я просто подсказывал. А все остальное – это вы сами. Знаете, я рад, что вы попали в этот капкан, – Александра вздрогнула, когда он произнес это слово, – что вы заболели лыжами. Но это только первый шаг, а предела совершенству нет! И вот так, шаг за шагом, вы научитесь владеть лыжами! Так что приезжайте еще.

– Конечно, приеду! Но у нас сессия! С понедельника – зачетная неделя, а потом…

Для себя она решила, что сразу после экзаменов обязательно снова приедет сюда. И рано или поздно все равно научится кататься на лыжах!

Сессия была успешно сдана, и Саша, как и обещала, опять появилась на лыжной базе. Конечно, ей пришлось вспомнить несколько подзабытые движения. А потом Анатолий научил ее подниматься на короткой «бугельной» канатке. Сначала она поднималась, обхватив его за пояс и крепко прижавшись к нему. Боже, каким надежным и сильным казался он ей! Как ей не хотелось разжимать руки, когда он командовал:

– Все, приехали. Отцепляйтесь!

Про себя она называла его «мой Толик». Через три-четыре подъема Саша стала пользоваться подъемником самостоятельно, и инструктор стал подъезжать к ней лишь изредка.

Оставаясь одна, она глазами выискивала на склоне «Толика», любовалась им, его изумительно красивыми, мягкими движениями, когда он то не очень быстро, то на скорости скользил по снежному склону! Не было никого, кто бы лучше Анатолия владел лыжами! Были и другие, кто так же легко скользил по заснеженной трассе, но «её Толик» был лучшим.

И вдруг – Саша уже могла меньше сосредоточивать внимания на лыжах, – она обратила внимание, что классные лыжники были экипированы примерно так же, как её инструктор. Другие, ярко одетые, имевшие самое-самое «крутое» снаряжение, на склоне, как правило, царапались, скреблись лыжами по снегу, некрасиво размахивая руками, вихляясь всеми частями тела. И Александре даже стыдно стало своего вида! Она поняла, что здесь ценится не цена креплений, лыж, ботинок, а умение ими владеть!

В первую неделю очередного семестра в университете царила обычная неразбериха с расписанием, с аудиториями, с преподавателями…

Александра шла по коридору, лавируя между снующими туда-сюда студентами, когда ее окликнула Вера:

– Саш, ты куда?

– В сто пятую – занятия ведь там.

– Я только что из деканата – расписание опять сменили. Сейчас у нас в двести двенадцатой будет «Иностранная литература». Новый преподаватель: какой-то Рожков – кандидат наук. Пойдем быстрее!

Прозвенел звонок, и они бегом поднялись по лестнице. В аудиторию они прошмыгнули прямо перед преподавателем. Несколько запыхавшись, они, как и принято, стоя приветствовали прошедшего к кафедре мужчину, не особенно обращая на него внимания. Сколько этих преподавателей, доцентов, кандидатов и докторов прошли перед ними! Сколько еще пройдут!

– Здравствуйте! Прошу вас, садитесь. Меня зовут Анатолий Дмитриевич Рожков, я буду вести у вас курс «Иностранная литература»!

Веру и Александру как молнией поразило, и они даже не слышали шума, с каким обычно рассаживаются студенты. Их изумлению не было предела! Да разве можно было предположить, что «жеваный инструктор» Анатолий и этот преподаватель, одетый в элегантный модный костюм – одно и то же лицо!

«А я про него… Вот дура! Издевалась над ним, капризничала, грубила ему!– со стыдом и ужасом думала Сашенька. – Вот попала! Экзамен-то ему сдавать в следующую сессию».

– О, мои ученицы! Рад вас видеть! – улыбнулся Анатолий Дмитриевич. – Надеюсь, что и в университете у вас успехи не хуже, чем на склоне, на лыжах! Присаживайтесь. Начнем наше первое занятие.

* * *

Медленно-медленно весенние сумерки после пока ещё прохладного дня заполняют улицы, входят в дома, в квартиры к жителям, приковывая их к телевизорам с очередным сериалом. Анатолий любил эти вечера, когда уже надо было бы включить свет в комнате, но так почему-то не хочется этого делать, и ещё можно работать, не зажигая настольную лампу.

Он только-только закончил перевод, как зазвонил телефон.

– Ну, как, Толя, перевел? – звонил его друг, работавший снабженцем в одной фирме, откуда ему иногда подкидывали работу.

– Перевел. Завтра я вам принесу распечатку перевода. Только есть одна тонкость: я помню, ты говорил, что по контракту вам должны поставить медь в виде полосы. Так вот, в контракте написано, что медь вам поставят в оговоренных объёмах в виде круглого проката.

– Подожди, подожди, мы договаривались о поставке медной полосы, а не круглого проката! Толя, ты ничего не напутал?

– Понимаешь, я не могу подозревать ваших поставщиков в нечестности, но если знать некоторые нюансы английского языка… В общем, они вам хотят поставить кругляк! Все, пока! Мне нужно готовиться к лекциям.

Переводы приносили средства к существованию, подготовка к лекциям – удовольствие, которое Анатолий получал, перечитывая в подлинниках любимые произведения зарубежных классиков, каждый раз находя в них для себя что-то новое. Всеми находками он делился со студентами на своих лекциях. И если ещё при этом он высказывал какую-нибудь парадоксальную мысль, ставя слушателей в тупик, то лекция так «заводила» студентов, что начиналась дискуссия, чего он, в общем-то, и добивался. Ему хотелось, чтобы студенты не заучивали то, что прочитают в учебниках или в конспектах лекций, а сами думали, сами размышляли, сами делали выводы… Очень часто это удавалось. И он испытывал удовлетворение, когда ловил внимательные, живые, неравнодушные, часто даже восторженные взгляды. Он не мог бы сказать, нравится ли ему эта работа. Просто приятно было, когда после окончания лекции его окружали студенты, и разговор, а то и спор продолжался у его стола и даже в коридоре университета. Вот для них каждый раз заново Анатолий готовил лекцию… Жила 
в нем тайная мысль, что со временем ему удастся издать этот «свой» курс лекций, изложив «свои» приёмы, а может быть, и докторскую защитить!

Привычно расположившись за столом, он открыл конспект…

– Что это? – в раскрытой тетради лежал билет в театр.

В сравнительно недалекие времена Анатолий и сам потихонечку тайно подкладывал понравившейся девушке билет в кино. Но ведь это однокурсницам! А тут этот «фокус» проделали с ним, с преподавателем! В надежде получить положительную оценку на экзамене, что ли?

– Вот уже как взятки дают! – Анатолий был вне себя и в сердцах выбросил билет в мусорную корзину.

Ему становилось противно, когда он в зачетной книжке студента на экзамене, или принимая зачет, находил денежную купюру. Тогда, едва сдерживая себя, он жестко говорил:

– Вы, вероятно, забыли деньги в зачетке!

Принципиальность зачастую доставляла Анатолию неприятности: как-то на заседании кафедры ему долго выговаривали за то, что у него слишком много «неудов»:

– Конечно же, ваши взгляды на жизнь достойны уважения. Но большинство этих двоечников обучаются на коммерческой, платной основе. И чем больше будет у нас студентов, тем больше мы, в том числе и вы, будем получать! И наоборот. Вы понимаете?

Анатолий пытался отстаивать свою точку зрения:

– Поймите, речь идет о культуре, слышите, о культуре будущих переводчиков, гидов, менеджеров. Эти молодые люди через некоторое время, возможно, будут работать в различных государственных учреждениях – протекционизм и деньги, к сожалению, в нашем государстве чрезвычайно сильны. Разве вам не будет стыдно за то, что вот эти невежды будут представлять нашу страну! Работать с людьми!

Ему возражали:

– Давайте посмотрим ещё с одной стороны. Представьте, вы поставите студенту «неуд», я поставлю, ещё кто-то. Его отчислят из вуза, а он начнет воровать, грабить, а то и убьет кого-нибудь!

В общем, повторный экзамен такой студент часто сдавал уже другому преподавателю.

А в расписании занятий, что висело в коридоре, против его фамилии кто-то карандашом написал «Козел», что, впрочем, Анатолия мало трогало.

– Кто же подсунул мне билет? Конечно, кто-то из обеспеченных студенток – билет в театр нынче недешево стоит! Из обеспеченных и не очень успевающих! – Анатолий мысленно перебрал тех, кто теоретически мог бы подложить ему билет. Нет, эти никогда не подходили к нему близко ни на занятиях, ни в коридоре, вообще нигде и никогда! Впрочем, мог кто-то и из парней. Хотя нет, они бы действовали не так тонко – пригласили бы в кафе, например. А вдруг это Сашенька? Он часто, слишком часто стал думать об этой девушке, встреченной им на горнолыжной базе.

– А, может быть, все-таки пойти? Тем более, что я давно не был в театре. – Анатолий достал из корзины билет, расправил его, рассмотрел. Билет на ближайшую субботу в Русский драматический театр. – А в субботу, – он вспомнил, – премьерный спектакль «Борис Годунов». И, кстати, я сам рекомендовал студентам посмотреть его.

– Нет, все же нехорошо! Нехорошо, если я буду в театре, а рядом – кто-то из моих студенток. Ведь её надо будет проводить до дома! Нет, не пойду.

 Но, пытаясь продолжить работу, Анатолий никак не мог сосредоточиться и с трудом улавливал смыл только что написанного в своей тетради.

Нет, лекция не получалась! Не выстраивалась! Раздосадованный, Анатолий встал и отошел к окну. Небо на западе ещё не совсем померкло и было окрашено удивительными вечерними красками. Но ночная темнота уже разлилась по улицам города, по которым плыли желтые и красные огоньки троллейбусов, машин… Светофоры перемигивались, как бы подсказывая: красный – стой, зеленый – иди, можно, красный – не ходи, зеленый...

– Пойду! Поговорю с ней, отчитаю, как следует, провожу до автобуса и всё! – наконец решил Анатолий.

И, успокоившись, продолжил работу.

– А лекция-то моя у них послезавтра. И если я промолчу, эта «незнакомка» поймет, что я все же решил пойти в театр. Значит, надо провести расследование и узнать, чьи это шутки! И вернуть билет! – Анатолий хмыкнул. – «Расследование!» Да как его проведешь? А выбрасывать жалко – придется пойти.

Смешанные чувства ещё долго терзали Анатолия: с одной стороны, ему, преподавателю с непорочной репутацией, вроде бы и не к лицу ходить куда-либо со студентками, а, с другой стороны, было чрезвычайно интересно узнать: кто же, кто же это?..

В театре было еще не так много зрителей, когда Анатолий вошел в зал, огляделся, посмотрел на билет – одиннадцатый ряд, центр. Кто-то сядет рядом?

Зрительный зал заполнялся нарядной публикой. Но были и такие, кто пришел в храм, а театр Анатолий считал храмом, в джинсах, в каких-то куртках… Некоторые были даже в пальто! Анатолий горько усмехнулся: «Эстеты! Культура, как всегда, на высоте!».

Он вглядывался в каждого, кто входил в зал: изредка мелькали знакомые лица. О, вот и его студенты – пять-шесть человек стайкой поднялись куда-то наверх. А вот ещё… Всё же послушались совета! Заметили его, помахали рукой.

Вскоре места справа от него заняла семейная пара. И все внимание Анатолий сосредоточил на тех, кто продвигался к нему с другой стороны. И если между креслами начинала продвигаться девушка, он испытывал двоякое чувство: успокаивался – нет, не из числа студенток, и некоторое волнение – неужели она?! Но чаще одинокие девушки усаживались далеко от него.

Уже когда началось театральное действие, рядом с ним села девушка с букетом цветов. Анатолий пристально и с интересом посмотрел на неё, неловко улыбнулся. Девушка ответила недоуменным взглядом. А ещё через пару минут к ней с шумом присоединился довольно полный молодой человек. Усевшись, он протянул девушке мороженое.

– Ничего не понимаю! – как бы про себя пробурчал Анатолий.

Мужчина справа шепотом успокоил его:

– Ничего, сейчас зрители рассядутся, утихомирятся, и все будет нормально.

Конечно, Анатолий не знал, что со своего места его заметила Вера. Она шепнула Сашеньке:

– Саш, смотри, Анатолий Дмитриевич!

– Где? А-а, и правда!

– Интересно, а он один пришел? О, какая девица продвигается к нему! С цветами!

Но Саша так спокойно и даже безразлично отреагировала на это замечание подруги, что та окончательно решила для себя: между Сашей и Анатолием Дмитриевичем нет никаких романтических отношений. А то ведь кое-кто из их окружения уже решил, что Сашенька неравнодушна к преподу!

Когда спектакль закончился, зрители в восторге, стоя, долго аплодировали и не отпускали артистов со сцены. Вышел режиссер, специально приехавший из Питера для постановки «Бориса Годунова». Спектакль действительно если не потряс, то, по крайней мере, оставил глубокое впечатление.

– Не спеши, – остановила Саша подругу. – Сейчас в гардеробе толкучка, подождем немного.

Когда они все же вышли из зала, за пальто, куртками стояла ещё довольно большая очередь. А за стойкой метались две шустрые бабульки.

– Смотри, вон Анатолий Дмитриевич. Давай попросим, чтобы он нам взял.

– Да ты что, неудобно! – опять остановила подругу Саша.

– Сашка, брось ты! Давай номерок.

Немного смущенный её натиском, Анатолий принял у пожилой гардеробщицы свою куртку и два легких женских пальто. Взяв в охапку одежду, он повернулся и только тут увидел Сашу. Здесь, в театре, она была одета не так, как можно было бы ожидать – скромно, но элегантно. Он помог надеть пальто Вере, а когда под своими ладонями ощутил плечи Сашеньки, его охватило странное волнение.

С потоком зрителей они втроем вышли из театра на улицу. Их встретил свежий весенний воздух и свет ночных фонарей.

– А вот и Костя. Костя! – окликнула Вера высокого юношу. – Анатолий Дмитриевич, это мой друг Костя. Костя, это наш преподаватель и лыжный инструктор Анатолий Дмитриевич.

– Очень приятно. Ну, как спектакль?

Вера и Саша жили в разных районах и поэтому Сашеньку – куда деваться, – пришлось провожать Анатолию, чему он был несказанно рад, но старался не показывать этого.

Они шли по ночному городу, молчали или говорили о прошедшей зиме, когда вместе катались на лыжах.

– Анатолий Дмитриевич, а жалко, что зима закончилась! Так хочется ещё покататься! Какая я была глупая, что не ездила в горы раньше, не знала, что такое лыжи! Скорей бы зима! Мы бы снова встречались с вами на трассе и снова… Как вы думаете, я смогу кататься, как вы?

Толстокожие мужчины, увы, часто не слышат, то, что хочет сказать им женщина!

– Ну, осталось-то немного, – Анатолий улыбнулся. – Зима не за горами: закончится весна, пройдет лето, потом осень… Выпадет снег… И снова будут праздники на снегу, снова будут лыжи и удивительные спуски! Знаете, Саша, я давно катаюсь на лыжах, но до сих пор испытываю восторг от этих удивительных спусков. И если вы почувствуете то же самое, то через какое-то время будете кататься лучше меня.

– Лучше вас, по-моему, никто не сможет кататься!

– Саша, Саша! Какая грубая лесть! Не ожидал от вас! – оба засмеялись. – Все мы просто любители, настоящие горнолыжники – это те, кто ходит скоростной спуск, это те, кто предпочитает экстремальные спуски! Я смотрел видовые фильмы – фантастика! Спуски по целинным склонам по глубокому снегу на умопомрачительных скоростях, прыжки со скал – летят по десять-пятнадцать метров, приземляются на крутые-крутые склоны, потом несколько поворотов прыжками! Мне далеко до них. Но для меня, как и для моих друзей, самое большое удовольствие – покататься по свежевыпавшему снегу! Не катишься, а плывешь! Пишешь короткие дуги, снег чуть ли не до пояса! А впереди – абсолютно не тронутое белое снежное поле! И хочется без остановки скользить, плыть, лететь!

Александра посмотрела на Анатолия. В свете ночных фонарей его лицо излучало вдохновение!

– Как вам понравился спектакль, Саша?

– Знаете, Анатолий Дмитриевич, меня поразило то, что зал был полон, и во время спектакля стояла тишина. И тема-то далекая от современности! Не слышно было шепота, никто не шуршал конфетными обертками, мобильники не верещали… Я думаю, всех захватило действие, разворачивающаяся на сцене трагедия. А вообще спектакль понравился. Только трудно догадываться, где происходят действия: одни и те же декорации, как мне показалось, означали разные места, и уж очень много условностей: например, эти стражники в форме современных солдат!

– В греческом театре, Саша, было ещё больше условностей: например, крупный цветок в большом горшке в зависимости от обстоятельств мог означать либо лес, либо сад, либо обстановку в доме. А зрителям предлагалось додумывать самим.

– Да? И всё же я считаю, что сейчас в театре можно было бы создавать настоящие, соответствующие пьесе декорации. От этого спектакль во многом бы выиграл!

– Я тоже такого мнения. Но театр не кино, и учтите, в каком плачевном положении находится искусство! Так что театральные декорации часто попросту не на что строить.

– А как вам понравилась сцена с обнажением Марии Мнишек?

– Мне жаль, Саша, что эротика проникла и в театр. Можно понять желание режиссера показать, что Мария не остановится ни перед чем, чтобы стать царицей России. Хотя и в словах героини это звучало достаточно ясно. А вообще, по сравнению с оригиналом, в текст внесены некоторые изменения.

– Вы что, читали «Бориса Годунова»?

– А почему вас это удивляет?

Они некоторое время шли молча.

– Саша, я хочу вам кое-что сказать. Меня это очень мучает. Знаете, как я попал на этот спектакль? Мне кто-то в тетрадь с моими конспектами подложил билет в театр. Вы не знаете, кто это мог сделать?

Саша остановилась.

– Анатолий Дмитриевич, вы думаете, что я, если бы знала, сказала вам? Я не буду выдавать своих подруг!

– Нет, нет! Вы меня неправильно поняли! Я просто хочу просить вас, если, конечно, это возможно, поговорить с этим человеком, о том… Ну, как бы помягче выразиться? Что не нужно было так поступать.

– Почему? Кто-то сделал вам подарок, а вы за это его упрекаете?!

– Саша, поймите, я не считаю для себя возможным ходить со студентками в кино, в театр, на вечеринки!

– Меня-то вы провожаете!

– С вами мы встретились случайно, – Анатолий вдруг задумался: а как бы этот Костя провожал двух девушек, живущих в разных концах города?

Пока они шли по ночному городу и говорили то о лыжах, то о спектакле, Анатолия мучила загадка: а вдруг эта встреча все же не случайна? «Нет, невероятно! – наконец решил он для себя. – Это не Сашина работа»!

– Ну, вот и мой дом. Квартира 16.

Это прозвучало как приглашение, но Анатолий опять не понял того, что хотела сказать ему Сашенька.

Он, конечно же, знал этот район города и поэтому удивился: сюда от театра можно было дойти гораздо быстрее, а не так, как шли они, кружа по ночным улицам.

– Саша… Мне надо вам сказать ещё кое-что. Поверьте, мне трудно говорить…

Саша почувствовала, как заколотилось её сердце.

– Я должен вам сказать... что эта наша случайная встреча… – Александра незаметно усмехнулась, – должна быть и последней!

Это было как удар грома при ясной погоде, как девятый вал при совершенно спокойном море, неожиданный, как коварный выстрел в упор! Трудно описать чувства, которые мгновенно овладели Александрой.

– Да, Саша, мы не должны встречаться… до вашего окончания университета или хотя бы до окончания моего курса.

Александра молчала, не в силах собраться с мыслями. Ведь она надеялась совсем на другое, совсем другие слова ей хотелось услышать.

– Спасибо, что проводили, – медленно проговорила Саша. – И еще за то, что просветили меня. За то, что указали моё место! – сколько иронии слышалось в её голосе. – Идите, Анатолий Дмитриевич, а то уже поздно! – Саша повернулась и быстро пошла к подъезду.

У самой двери, она обернулась.

– Не мучайтесь, Анатолий Дмитриевич! Это я вложила билет вам в тетрадь. Если бы вы знали, как долго я выбирала момент – вы всё время, как только звенел звонок, брали её в руки. И места в театре я выбрала не рядом, а выше, чтобы вы раньше времени не увидели меня. В зрительный зал мы с Верой вошли через самые верхние двери, опять-таки для того, чтобы вы нас не заметили. А после окончания спектакля я специально задержала подругу, дождалась, когда вы выйдете из зала. Точно рассчитала, что Вера попросит вас в гардеробе взять нам одежду. И что Костя придет встретить нас у театра. Мне так хотелось побыть с вами, чтобы все было так же просто, как зимой на лыжах, на горе. Я думала, что нам обоим будет хорошо идти по ночным улицам, и я специально выбирала длинный путь! Мне просто хотелось говорить с вами… А вы… Прощайте!

Она поднималась по лестнице и едва сдерживалась: ей хотелось тут же, сейчас же что-нибудь разбить, сломать, чтобы выплеснуть всю злость, обиду на этого человека! Она вслух ругалась, подбирая для Анатолия Дмитриевича самые нелестные выражения:

– Да не сошелся свет клином на тебе, глупый инструктор! Тупой, бесчувственный болван! Ничего не представляешь ты из себя! Подумаешь, кандидат наук! Найдутся интереснее тебя «кандидаты»! Не нужна я тебе! Не нужна! Действительно, ты – кандидат наук, а кто я? Глупая студентка! Ну и ты мне тогда не нужен! Захочу и разлюблю! Представляю… Фу, какой ты грязный, гадкий, когда пьяным валяешься в луже! Как от тебя перегаром несёт! А как ты чавкаешь, когда ешь! Как противно смотреть на тебя небритого! В культурное общество-то тебя нельзя вывести! Боже, зачем, зачем я всё это понапридумывала…

А Анатолий растерянно стоял перед подъездом и тоже ругался! Но ругал себя, ругал последними словами:

– Эх ты, заумник! Ведь она же обиделась! Значит, ждала от меня совсем других слов! Да просто ничего не надо было говорить, и все было бы хорошо! А я… Дубина!

И тут же пытался оправдать себя:

– Обиделась! Да у неё просто очередной каприз: захотелось иметь рядом, у своих ног меня, а отказывать себе она не привыкла! Да и не пара я ей! Она обеспеченная, пресыщенная благами, достающимися ей слишком легко! Наверняка даже яичницу пожарить не умеет! Все за неё домработница делает! Это днем она такая симпатичная, а по утрам – непричесанная, в мятом халате…

Но как ни старалась Саша убедить себя в том, какой плохой Анатолий, как ни старался Анатолий уговорить себя, что Александра не так хороша, как кажется, ничего ни у нее, ни у него не получалось!

Как же трудно им приходилось обоим, когда они вынуждены были встречаться в университете. Читая лекцию, Анатолий старался не смотреть в сторону Александры. И она, не поднимая головы, записывала вслед за преподавателем, часто не понимая того, что он говорит. Нет, она уже не злилась, не сердилась на Анатолия. Нельзя сказать, что она его ненавидела. Он её попросту раздражал. Его подтянутая спортивная фигура, его костюм, его эмоциональная речь, спокойный уверенный голос, в котором всегда было особое настроение, – всё действовало на нервы!

Как-то уже в конце семестра в коридоре Анатолий остановил Александру:

– Я хотел бы сказать вам несколько слов по поводу вашего реферата. Зайдите в перерыве на кафедру.

Она долго колебалась, но все же пришла.

– Саша, безусловно, ваша работа заслуживает оценки «отлично». Должен отметить качество работы: написана очень хорошо! Я бы даже сказал, великолепно! Видно, что работали сами, и работали с настроением. В отличие от некоторых ваших товарищей, списывающих рефераты из Интернета. Только маленькое замечание: в своей работе вы в соответствии с заданием разобрали языковые особенности произведений авторов, но при этом зачем-то рассмотрели нравственную сторону и даже коснулись юридических проблем. А Гамлета обвинили в том, что он узурпировал право быть и следователем, и судьей, и палачом.

– А разве вы ещё совсем недавно не выступали в роли и следователя, и судьи? – Саше хотелось побольнее уколоть Анатолия.

Сашино раздражение не позволило ей осознать, что в её ответе нет логики, но остановиться она уже не могла.

– Вы знаете, Анатолий Дмитриевич, на прошлой неделе у меня был день рождения…

– Поздравляю!

– Так вот: в разгар вечера кто-то позвонил в дверь. Я удивилась, подумала, что это кто-то из опоздавших, но когда открыла дверь, там никого не было. А к дверной ручке был привязан огромный букет алых роз. И мне очень хотелось бы стать и следователем, чтобы узнать, кто это сделал, а также и прокурором, и судьёй, и исполнителем приговора.

Девушка не заметила, как улыбнулся Анатолий.

Тогда, поддавшись порыву, поддавшись чувствам, он с букетом цветов поехал к Сашеньке – загладить свою вину, извиниться, что ли. Но у самой её двери, за которой звучала музыка, слышался смех, остановился в нерешительности. Какое-то время потоптался на площадке, а потом закрепил букет на дверной ручке и сильно нажал кнопку звонка. И, как мальчишка, удрал.

– Я о другом, Саша. Повторюсь, работа просто замечательная. Особо хочу отметить прекрасный стиль изложения: мысли четкие, конкретные, но при этом не лишенные изящности и образности! Все это более уместно в художественном произведении. А в учебной работе… Для меня это было даже неожиданно. Вы не пробовали писать рассказы, новеллы? У вас могло бы получиться.

Саша недоверчиво взглянула на Анатолия, долго молчала, раздумывая. Раздражение внезапно улеглось.

– Знаете, Анатолий Дмитриевич, для того чтобы писать, нужен большой жизненный опыт, нужно уметь наблюдать, выделять главное, нужно обладать фантазией, уметь выстроить сюжет… Или с юного возраста иметь обостренное чувство сопереживания. Мне кажется, что пока у меня нет ни того, ни другого.

Ответ Александры поразил Анатолия. Он увидел её как бы другими глазами! Это была совсем не та капризная, злая, высокомерная девица, издевавшаяся над ним, когда он учил её кататься на лыжах, не скромная студентка, которая, несмотря на обширные знания, предпочитала оставаться в тени, а девушка, обладающая не только потрясающей привлекательностью, а еще и обаянием умного, думающего человека! Она оказалась гораздо интересней, значительней, чем виделась ему прежде.

Сейчас она была настоящей! Как настоящей, искренней была тогда, зимой, когда, наконец-то усмирив лыжи, воскликнула: «Хотите, я вас поцелую!».

На экзамен Анатолий пришел с букетом алых роз. Да и выглядел каким-то счастливым! Студенты, взвинченные ожиданием, страхами, с удивлением смотрели на преподавателя, шушукались:

– Кто-то уже подсуетился!

– А мы что-то не догадались.

– Да не любит он всяческую суету с минералкой, цветами…

– Ну да, а сам…

– У него, наверное, день рождения!

– А чего он тогда цветы на кафедре не оставил, а в аудиторию потащил?

– Может, его по пути, в коридоре поздравили!

Анатолий положил розы на отдельный стол, пригласил самых смелых, и экзамен начался. А в коридоре нервно листала конспект Саша.

– Завалит он меня, обязательно завалит! – шептала она, все же понимая, что это несправедливо по отношению, чего ж скрывать, к любимому преподавателю. – Пойду последней, – наконец решила она, – и будь что будет!

Взяв со стола билет и едва взглянув на вопросы, она радостно просияла:

– Анатолий Дмитриевич, я могу отвечать без подготовки! – она знала, что два человека уже вот так без подготовки сдали экзамен на «отлично».

– Саша, я не хотел бы, что бы вы получили оценку ниже той, которую заслуживаете. Поэтому, прошу вас, садитесь, подготовьтесь, как следует, набросайте тезисы ответов, а я пока послушаю ваших коллег.

Большинство студентов радовали его своими знаниями, но были и другие: некоторые девицы пытались кокетничать с ним, одаривали очаровательными улыбками в надежде получить хотя бы три балла. Рассмешил один нагловатый студент: после продолжительной беседы, в течение которой больше говорил преподаватель, потому что молодой человек либо молчал, либо нёс что-то совершенно несусветное, Анатолий, пожалев его, сказал:

– Вам нужно лучше готовиться. Придете ещё раз. Я думаю, трех дней достаточно, чтобы связно рассказать о творчестве французских классиков, не забывая и других.

– А что, разве я не наговорил на три бала? Тройку-то поставьте! Тройку пожирнее!

Наконец они остались одни в аудитории: Александра и он. Саша, не дожидаясь приглашения, прошла к столу, за которым сидел Анатолий. А он вдруг встал и отошел к окну. Долго молчал. Александра ждала, недоумевая.

– Прежде, чем вы ответите, я хочу, чтобы вы хорошо подумали. Правда, времени у вас на это практически не будет.

Сашино недоумение ещё более усилилось, она обеспокоено подумала: «Может быть, в вопросах билета есть какие-нибудь подвохи?». Быстро просмотрела билет – ничего настораживающего там не было.

Не оборачиваясь, Анатолий продолжил:

– Саша, я не сомневаюсь в том, что вы знаете предмет блестяще. В вашей зачетке уже стоит оценка «отлично»…

– Так зачем же тогда вы меня мучили? – Саша почувствовала, что сейчас сорвется и опять скажет что-нибудь резкое.

Анатолий решительно подошел к столу, взял в руки букет.

«Поздравлять будет. Больно мне нужны его поздравления!» – едва успела подумать Александра.

– Саша, я должен вам сказать… должен повиниться… Саша, это я принес вам в день рождения букет роз! Но торжество у вас было в самом разгаре, и я ушел, оставив букет… Сбежал… Простите меня!

– Зачем вы это сделали, Анатолий Дмитриевич? – Саша растерялась.

– Что именно?

– И то… и другое!

– Потому что… потому что… – Ах, как трудно говорить это впервые! – Саша, я хочу сказать вам… Хочу сказать… Я люблю вас, Саша! Я люблю вас! – и, протягивая розы Александре: – Саша, будь моей женой!

Весной под толстым мертвым льдом живет, набирает силу пока ещё спящая река. И однажды, когда приходит срок, ломая ледяные оковы, бурным потоком вода вырывается на простор, к свету! Так Сашино дремлющее чувство к Анатолию было пробуждено другим огромным чувством и теперь набирало мощь весеннего половодья!

У двери аудитории, переживая за подругу, оставалась только Вера. Как же она были поражена, когда увидела цветы, принесенные преподавателем, в руках у Саши. Еще более её поразило счастливое лицо подруги.

– Сашка, сдала? На «пятерку»? А это что, Анатолий Дмитриевич поздравил?

– Поздравил! Поздравил! Верка, какая я счастливая! Я замуж выхожу!

Скачать полный текст книги "Пора звездопадов"

© Труханов Н.И, 2007. Все права защищены
© Издательство "Литературный Кыргызстан", 2007. Все права защищены