Опус №7

Своего рода современная сказка, сюрреальная и философская, наполненная потаенным смыслом – как и многие другие произведения автора

Впервые опубликована в журнале "Литературный Кыргызстан" №1 за 2004 год

Город Ним славился мошенниками и ворами, предсказателями и фальшивомонетчиками, и, не смотря на это, а, может, и благодаря этому, процветал. 
      Три ночи восходила над городом кровавая луна, смущая своим болезненным видом суеверных. А на следующую ночь с неба пала белая звезда.
      Был тот час, когда жрецы в храмах продавали Бога, а проститутки только готовились торговать любовью. Гадалки, сидевшие у городской стены, собирали свои вещие камешки, чтобы идти домой, когда в город вошел незнакомец, прилетевший на упавшей звезде. Двенадцать косиц его черными змеями рассыпались по плечам, раскосые глаза казались остекленевшими от неподвижности. Полы плаща, подбитого собачьими хвостами, мели дорогу перед слугой, что вприпрыжку следовал за хозяином в двурогом шутовском колпаке и круглых темных очках. Он тащил под мышкой бамбуковые палки и кусок черной материи, при этом все время корчил рожи, и щипал встречных женщин.
      Дул ветер воспоминаний, и было мучительно сладкое ощущение, что все это – игра теней на стенах домов, да и сами дома, фигуры людей – всего лишь танец слов на белом листе бумаги, обман, иллюзия, игра ума. А толпа кружила, перекатывала своими волнами незнакомца, как большая полноводная река, пытаясь понять, что же он такое. За ним долго шла девушка-юродивая, но так и не смогла прочесть ни одной его мысли. Тогда в его локоть вцепилась женщина.
      – Моя дочь ведьма, клянусь тебе, самая настоящая ведьма. Она летает на метле и превращается в волчицу. Женись на ней, и ты испытаешь такое счастье, что жизнь тебе будет уже не мила. Я находила ей трех мужей. Первый из них отравился, второй сбежал от нее сам и сошел с ума от тоски, а последний повесился недавно на дереве у нашего дома. Он еще висит там, и ты увидишь его и поймешь, что я тебе говорю чистую правду. Сынок, поверь мне, с ней ты проживешь не так долго, но ни одна женщина не даст тебе ничего подобного, как женщина-ведьма.
      – Не слушай ее парень, – прогнал женщину, выскочивший из уличной толпы, обнаженный до пояса атлет, что могут понять эти бабы? Если у тебя много врагов, то тебе нужен именно я, у меня самые лучшие противоядия. Я буду отмачивать твое тело в растворе, сделанном по моему рецепту, и ты перестанешь чувствовать боль и станешь таким же неуязвимым, как и я. – Парень выхватил из-за пояса булавку и проткнул ею свой язык, клинком ударил себя по венам, и капли крови, брызнув, покатились по дорожной пыли, как спелые виноградины. Но пришелец равнодушно шел мимо него.
      – Смотри же! – закричал атлет. Пытаясь привлечь к себе внимание, он пронзил свою грудь насквозь саблей. Удар был такой силы, что клинок, выйдя наружу, вонзился в стоящее сзади дерево, да так, что атлет и сам не смог вырвать свое оружие. 
      – Отцепите меня! – завопил он и схватил за одежду какого-то урода, который тут же стал торговаться, предлагая за свои услугу купить у него чудодейственный рецепт красоты.
      Сквозь толпу незнакомцу улыбалась девушка. Она была как белый нежный цветок среди пауков. Чистое лицо, большие глаза. Словно она ждала его тысячу лет, чтобы он забрал ее отсюда. Она взяла ладонь мужчины. 
      – Яды и амулеты, – тихо прошептала она. – Амулеты от несчастья и болезней, от экономического краха. Вот это для удачи в игре, а этот делает счастливой семейную жизнь. Ну а если ты хочешь избавиться от назойливой любовницы, купи эту розу. Возлюбленная уколет палец о шип цветка и вскоре умрет, – она провела кончиком языка по губам. Губы ее были пухлы, упруги, и казалось, таили особую сладость.
      Чужеземец успел отдернуть руку в тот самый момент, когда девушка уже хотела уколоть его розой. Она быстро улыбнулась.
      – Что ж, если ты не хочешь розу, я смогу предложить тебе яды или продам власть над демоном.
      Из соседней лавки выскочил мужчина в очках и белой сорочке.
      – Я ожидал тебя с самого утра, – затараторил он, – я увидел, что линия твоей судьбы должна пройти через мои двери. Ибо здесь пересекаются транскосмические пути кармы. Судьба твоя вошла в зону их притяжения. Скажи свое место рождения, день и час и я составлю твой гороскоп по любой звездной карте. В моем компьютере десять тысяч звездных карт. Я скажу тебе, кем ты был в прошлой жизни, и чего тебе опасаться в этой. А пока ты будешь ждать, можешь подняться наверх и отдохнуть в объятьях у моей юной жены. 
      В полы плаща равнодушного незнакомца вцепилась гадалка.
      – Зачем смотреть на звезды, милый, когда вся твоя жизнь в линиях ладони.
      – Я сразу понял, что тебе нужно, друг, – прозвучал рядом сиплый голос старого пропойцы. Незнакомец обернулся и увидел человека в инвалидной коляске, он был весь увешан драгоценными браслетами и цепями, в ушах висели серьги, причем обе были разными по форме, а на голову его была накинута, сплетенная из золотой проволоки сетка.
      – Я знаю, – между ними снова встряла гадалка, – я вижу, что тебя ждет. Ты идешь к большому человеку, а встретишь белую собаку.
      – А ну, пошла прочь, – человек в инвалидной коляске оттолкнул ее. Но женщина не собиралась сдаваться, она выхватила из своих одежд нож, и метнула его в инвалида. Тот пригнулся в кресле, а, выпрямившись, достал пистолет. Но гадалка кинулась уже в толпу большой белой птицей. Калека засмеялся и сказал:
      – Не слушай ты этих ведьм. Я сам был женат на одной из них, и сбежал от нее полностью опустошенный. Тогда я стал искать клады, не для того, чтобы разбогатеть, а для того, чтобы чем-то заняться. Взгляни на то, что у меня есть, – он втянул незнакомца к себе в лавку. Там было тесно от ящиков с золотым песком, старинных кувшинов, ритуальных треножников, масок и прочих вещей, натащенных сюда из древних гробниц и захоронений. С потолка на цепях свешивались старинные кованые лампы, стол у забранного решеткой узкого окна, был завален манускриптами и папирусами.
      – Любой, кто нашел в своей жизни хоть один клад, не забудет этого ощущения уже никогда, – останавливая коляску у окна, просипел хозяин.
      – Искать клады это не жадность. Это азарт, это риск. Поверь мне парень. Одну ногу я покалечил, свалившись в ловушку в катакомбах с древними захоронениями, вот этот палец мне отгрызли крысы. А оставшаяся нога отнялось, когда меня придавило каменной плитой в одной из гробниц. Что за мир тебя ждет! Невидимые на первый взгляд указатели, хитроумные лабиринты, скрытые от людских глаз гробницы или скрытые драгоценности в стенах каменных домов, где-нибудь в городе. Я продам тебе пару свитков, из которых можно кое-что вытащить. Я продам тебе секреты кодов и знаков, какие используют те, кто прячет золото. Я продам тебе талисманы, отпугивающие духов и призраков, что стерегут чужие богатства.
      Через решетку окна незнакомец увидел большую белую собаку, бежавшую по улице. Все встречные горожане кланялись ей, а хозяева магазинов и лавок при ее появлении ставили на порогах блюда с кусками жирной пищи. Узкоглазый пришелец, оттолкнув калеку, вышел из лавки и отправился в городской совет.
      В приемном зале в мраморном кресле градоначальника в окружение писцов и стражников сидела полная молодая женщина, рядом у ее ног стоял белый пес.
      – Хозяину нужен градоначальник, – выступив вперед своего господина, ухмыляясь, сказал слуга незнакомца.
      – Градоначальник перед тобой, – сказал писец, указывая на собаку.
      Наступила неловкая тишина.
      – Говори свое дело, – сказала женщина, видя замешательство пришедших. – Вот уже несколько лет за него все решения принимаю я. Муж мой, устав от людских забот, превратил себя в собаку. И сколько мы его не просили, не желает принимать своего первоначального вида, – она подложила свою пухлую холеную руку на голову пса. Но градоначальник сердито стряхнул ее, отошел в сторону, сел на атласную подушку на полу и, засунув голову под белую ляжку, стал ловить блох в паху.
      – Что же тебе нужно, чужеземец, в нашем городе? Может, ты маг и изготовляешь философский камень? Так в городе есть такие мастера. Если ты видишь сквозь стены, или говоришь с духами, так и в этом мы не нуждаемся.
      – Мой господин не верит во все это, – прервал женщину слуга незнакомца. – Он материалист.
      – Ты не веришь в судьбу, не веришь в превращения, общение с духами и прочее? – удивилась женщина, а писец в парчовых одеждах и с подведенными сурьмою глазами тихонько захихикал.
      – Нет, – с достоинством ответил за своего господина карлик, пристально смотря на женщину.
      – Что же вам тогда нужно от нас? – озадаченно спросила жена градоначальника, а пес, положивший голову на передние лапы, тихонько заскулили во сне.
      – Господин мой хочет загадать загадку обитателям города Ним.
      – Знаете ли вы, – сказал писец, – что искусные маги и колдуны уже пытались удивить хитроумием и коварством своих задач жителей нашего города, но все их хитрости были разгаданы, а сами незадачливые мудрецы брошены на растерзание львам.
      – Мы знаем об этом, – ответил слуга, все это время неприлично разглядывавший из-за темных своих очков пышную, туго стянутую бархатом платья грудь жены градоначальника.
      – Что ж, пусть будет так, – сказала женщина, с трудом делая вид, что не замечает настойчивого взгляда и гримас развязного слуги.
      – Жители города любят поупражняться в игре ума, поэтому завтра на площади вы загадаете то, что хотите, а сейчас вас отведут на ночлег, на постоялый двор.  
      Когда пришельцы вышли в галерею, обитавшие там призраки испуганно скрылись в стене. Писец, нагнав слугу и, притянув его ухо к своим губам, тихо спросил, вкладывая в руку того золотую монету.
      – Моя госпожа хочет знать имя твоего господина.
      – Он – неизвестность.
      – Откуда вы? – вкладывая еще один золотой, спросил писец.
      – Из вечности.
      Лицо писца сделалось недовольным и похожим на печеную луковицу.
      – Все золото, что я тебе дал, фальшиво. Если хочешь получить настоящее от моей госпожи, приходи ночью в храм Жизни.
      – А сколько же лет твоей госпоже? – быстро спросил раб.
      – Триста, – подумав, ответил писец.
      – Сколько же ты служишь ей?
      – Двести лет, – спешно бросил через плечо писец, покидая галерею, а слуга побежал к своему господину, весело звеня бубенчиками на своем колпаке. 
      Одноглазый хозяин отеля был весьма доволен тем, что в его пустующем заведении появились-таки постояльцы. Его единственный глаз сиял таким светом, что затмевал огонь горевших тут ламп. Для своих гостей он приготовил особый праздничный ужин, прогнав рабынь, чтобы прислуживать за столом самому.
      – Неудобно как-то с вашим градоначальником получилось, – сказал слуга незнакомца, отпив вина из чаши,– взял и в собаку превратился.
Хозяин, ехидно захихикав, сказал:
      – О, чужеземец, неужели ты во все это поверил? Ну, сам подумай, разве градоначальник может превратить себя в собаку? По крайней мере, он может стать тигром. Нельзя быть таким легковерным, – неодобрительно покачал головой хозяин, при этом взгляд его оставался неподвижен, и казалось, будто голова качается вокруг глаза.
      Так что же случилось с градоначальником? – спросил слуга, немного смутившись от впечатления, вызванного качающейся головой трактирщика.
      Все знают, что не он превратился, а его превратили в собаку. Дело в том, что градоначальник сильно насолил горожанам, а его супруга, боясь потерять власть, сотворила такое с мужем, а чтобы скрыть преступление, объявила, что якобы тот, устав от бремени человеческой оболочки, обратился в пса. Настоящего же градоначальника она отдала бродячим цыганам, а их собаку взяла себе. Так-то.
      – Кстати, – сказал хозяин своей жене, делившей трапезу с мужчинами, – прикажи рабыням: пусть выставят ночью за порог тарелку с куском пожирнее для господина градоначальника. 
      И повернувшись к гостям, пояснил:
      – Он по ночам повадился бегать к одной соседской болонке, наш баловник господин градоначальник, так утром будет возвращаться утомленным, может, и перекусит. Знаете ли, с властями надо жить в хороших отношениях, в каком бы облике они пред нами не представали, – тяжко вздохнул он.
      Озадаченный словами одноглазого, и подозревая, что тот явно нагородил лишнего, слуга посмотрел на пригожую хозяйку. Та подняла желтые глаза над блюдом с маринованными бутонами роз, и кивнула головой, подтверждая слова мужа.
      Между тем желтолицый незнакомец так и не притронулся к пище и сидел равнодушно, предоставив рабу свободно болтать за столом. Впрочем, тот и не забывал о своих обязанностях, и лишь только первая муха покусилась на тарелку господина, он ее тут же ловко прогнал. При виде этого хозяин отеля подпрыгнул на стуле так, словно его ударили.
      – Осторожно, – воскликнул он, – или ты убьешь ее.
      – Что ж в этом такого, именно это я и хотел сделать, – удивился раб.
      – В нашем городе убийство любого животного приравнивается к убийству человека и весьма наказуемо. Так что вся пища у нас привозная.
      – Просто его отец, дожив до пятисот лет, – ехидно улыбаясь, сказала хозяйка, – не нашел ничего лучшего, чем превратиться в муху, и теперь в каждой из них он видит своего папу.
      – Помалкивай женщина, – крикнул на нее муж, которому словно наступили на мозоль. Видимо в семье это была больная тема.
      – Я помолчу, только весь род у вас такой непутевый, его сестра превратилась в кактус, а сам он мечтает стать лягушкой. Из тебя и лягушка получится такая же одноглазая. Просто от людей неудобно и детям позор.
      – Вон, вон! – проревел муж, вскакивая из-за стола. Казалось, они сейчас кинуться друг на друга. Прошла секунда, другая, женщина пожала плечами и скрылась в глубине жилища.
      – Хозяин, а вы и вправду хотите стать лягушкой? – после некоторого молчания спросил раб.
      – А что? – резко сказал одноглазый.
      – Нет, ничего лягушка ведь тоже… – замялся собеседник.
      – Вот именно. Лягушка тоже, – передразнил хозяин отеля. – А что тоже? Что тоже? Чем плоха лягушка?
      – Когда мне было шесть лет, – начал хозяин снова, – отец поднял меня задолго до рассвета и сказал: "Элисар, отныне ты должен будешь ходить в школу, там тебя научат уму-разуму".
      В школе учитель сказал мне: "Элисар, ты должен тихо сидеть во время урока. Даже если у тебя зачешется кончик носа, будь неподвижен, иначе воспитатель будет бить тебя палкой по спине".
      Когда мне было десять лет, матушка сказала мне: " Элисар, люби людей, уважай старших, не проливай кровь человеческую и не пей вина". 
      Но у кабака мне сказали: "Элисар, не уступай никому, никогда не бойся крови и люби вино. Тогда ты будешь настоящим мужчиной и возьмешь от жизни свое".
      Когда меня женили, отец сказал: "Элисар, ты должен держать жену в строгости, а чтобы она не превратила тебя в посмешище и уважала, поколачивай ее. Тогда ваша жизнь будет терпкой как молодое вино, и острой, как приправленный перцем обед".
      "Элисар, – сказали родители невесты, вручая мне ее, – ты должен любить нашу дочь, ибо она нежна и тонка, как цветок. Береги и лелей ее, и тогда ваша жизнь будет радостна и счастлива".
      Когда родился ребенок, жена сказала: "Элисар, теперь у меня есть дитя, и ты должен заботится о нас. Ты должен больше работать и меньше есть. Ты должен беречь каждый медяк и нести его в дом".
      Когда мои друзья узнали, что у моей жены родился ребенок, они пришли ко мне и сказали: " Элисар, ты должен закатить для нас славный пир, не жалей на это никаких денег".
      Когда ко мне подошел мой пятнадцатилетний сын, он сказал: " Отец, ты должен подумать о наследстве, чтобы я имел хорошее начало для своего жизненного пути".
      Услышав это, моя дочь сказала мне: " Отец, ты должен любить меня больше, потому что я младшая в семье, и мне нужно богатое приданное, чтобы на мне женился богатый человек, а не какой-нибудь бедняк".
      Элисар, ты должен то, Элисар, ты должен это… И так всю свою жизнь! А лягушка никому, ничего не должна, она живет просто так. Мой отец, собираясь поменять свою человеческую оболочку, на прощание сказал мне: "За всю свою долгую пятисотлетнюю жизнь я был полностью счастлив только тогда, когда, купив в трактире за пару медяков вина, я был ни кому и ничего не должен. Это было мое редкое человеческое счастье". Поэтому он и превратился в муху, чтобы следующую свою жизнь провести в любимом трактире. Пожалуй, я пойду спать, – хозяин нахмурился, понимая, что сказал больше, чем следовало, да и вечер прошел совсем не так, как ему хотелось. – Вы когда будите ложиться спать, в комнатах все осмотрите хорошенько, чтобы там змей не было.
      А что, у вас и змеи есть? – чуть не поперхнулся слуга незнакомца.
      Не у меня, у жены моей. Она торгует гадами и разводит этих гадов. Разорит она меня с ними. Лет десять назад ее гадюка ужалила одного из постояльцев. После этого мои конкуренты рассказывали об этом любому, любому, кто пытался остановиться у меня. Поэтому здесь так и пусто, – одноглазый развел руками и вышел из комнаты.
      Беглянка-ночь, уютно устраиваясь на ночлег в городе, разукрасила его огнями светильников, ламп, фонариков. В черном бархате неба и алмазах звезд она благоухала прохладой, была тиха, волнительна и как всегда снисходительна к влюбленным и ночным грабителям. В Храме Жизни было пусто как в дырявом горшке. Раб незнакомца, бродя по пустынным темным залам, так ни кого здесь и не встретил, кроме двух кошек, которые при его появлении, словно уличенные в чем-то нехорошем, бросились в темноту, после чего он запнулся еще о череп, валявшийся на лестнице. Наконец он забрел в небольшую каморку в глубине храма. В дрожащем свете ароматических светильников стояла жена градоначальника с распущенными волосами и глазами блудливой кошки.
      Ты заставляешь себя ждать, не стоит быть самоуверенным таким.
      Виноват, и все твои капризы я выполнить готов. Из них один: ты хотела знать кто мой господин?
      Быть может, да, быть может, нет. Сам угадай ответ.
      Мой господин известная довольно личность, охотник он средь робких серн. Еще он похититель. Когда приходим мы в селения, любой бы дверь захлопнул перед ним, да все затворы не запрет ему. Разлучник он детей и матерей, над чувствами смеется, разрывая узы, что женщин и мужчин соединяют в плоть одну. Но пуще всякого он стариками лакомиться любит…
      Наверное, ты лжешь, не видела такого я еще злодея!
      Но ведь таков и нрава отвратительного он, ласкает слух его и плач и стон. Так что, не знаешь, ты, о ком я говорю?
      Нет, – она задумалась и улыбнулась, – иди ко мне, болтун, не мучь словами, а утоми объятьями меня.
      Раб отскочил от рук и ласк ее и зашептал ей в ухо:
      Скажи же мне, чего бояться вдохнувшему однажды радость дней и солнца свет, и тишину ночей, и нежность воздуха, рождаемого утром?
      Глупости. Ибо глупость является причиной всяких бед. Предки наши умением избегать опасностей продлили жизнь свою на сотни лет. Накопленных же знаний хватило на череду перерождений, избегая смерти, смогли сменить лицо на морду зверя иль телом прорости в песок как нежного цветка росток. 
      Но разве смерти вы не боитесь вовсе?
      Что нам смерть, мы сами поставлять ее умеем другим народам и мирам. Мы ей не по зубам. Однако слишком много слов для ночи удовольствий, цени последние мгновения свои, ведь я немного ведьма и предскажу, что завтра будут дни окончены твои. И тем особенно волнением томима, что от лона моего войдешь в объятья вечной тьмы. Так что желать и чувствовать спеши, гори в последние секунды, как яркий цвет осеннего цветка, как пламя угасающей свечи на крае смерти и любви.
      Раб засмеялся и к женщине припал, как зверь терзающий голубку, как черный покрывает белый цвет.

   На следующее утро на одном из пустырей у площади собравшиеся жители увидели палатку из черной материи и бамбуковых палок, которую соорудил раб незнакомца. Сами они стояли тут же, и лицо хозяина, как и прежде, не выражало ни каких эмоций, разве что кроме безразличия. Собравшейся толпе долго пришлось ждать, пока не прибыл белый пес в золотом ошейнике в сопровождение стражи и носилок с женой. Опоздание градоначальника объяснялось тем, что по пути процессии перебежала дорогу черная кошка, за которой кинулся градоначальник, и стражникам долго пришлось его разыскивать по окрестным улицам. На конец, когда все собрались, раб незнакомца вышел вперед и обратился к зрителям.
      О, мудрые жители города Ним, за этой неизвестностью лежит то, что не имеет ни цвета, ни формы. Это тайна, разгадав которую, жизнь потеряет смысл. Здесь то, что пугает смелых, а сильных делает слабыми, для усталых несет покой, а для счастливых – ужас. Все ценное, там не имеет ни какой цены, и, тем не мене, это смысл всякого пути. Каждый может туда войти, но вернуться оттуда невозможно. Так что славные хитрецы и обманщики, попробуйте разгадать, что же ждет смертных за этим занавесом. А если после размышлений, вы вдруг решите, что разгадали эту тайну, то всегда можете сюда войти, и если вдруг вы были правы, то, быть может, и вернетесь обратно.
      После этого так и не произнесший ни одного слова незнакомец, скрылся за занавесью вместе с рабом, а вслед за ними с сердитым лаем, словно желая вывести мошенников на чистую воду, исчез в темноте палатки градоначальник.
      Жители долго еще стояли в ожидание того, что кто-то из троих должен выйти обратно, но солнце стало уже клониться к закату, а с севера подул ветер уныния. Жена градоначальника приказала двум стражникам войти в палатку и вернуть городу его главу. Стражники, приготовив оружие, вошли внутрь, и больше их уже ни кто не видел. В сумерках расходились по домам озадаченные жители, и, тем не менее, многие были полны решимости разгадать головоломку. Уже утром ясновидцы пытались проникнуть силами своего тайного зрения внутрь темной материи, но, увы, так ничего там не узрели.
      Маги вызывали духов, но те исчезали в хрустальных шарах, не давая ответа. Кто-то поговаривал, что строение это надобно снести, но гордость не позволяла сделать этого жителям. Это был вызов их коварству и хитроумию, и позволить взять кому-то над собой верх они не могли. Тем более что в сохранении палатки были заинтересованы городские власти, они обязали каждого, кто хочет познать эту тайну и войти внутрь, платить налог. А таковых оказалось не мало. 
      Вскорости жена градоначальника родила ребеночка: горбатого карлика, весьма похожего ликом на раба незнакомца. А еще через сто лет, обремененная городскими делами, она обратилась в пеструю бабочку, чтобы в конце лета стать кустом терновника. А ее сын, желтолицый карлик сел в кресло градоначальника и приказал обнести таинственную палатку черным базальтом, сохраняя ее от непогод и ветра. Между тем жизнь в городе весьма осложнилась из-за тайны, оставленной незнакомцем. Одни говорили, будто бы там нечто светлое и яркое. Другие, что неизвестность таит страх и ужас. Одни кричали в перебранках улицах, что там прекрасная страна с садами и юными девами, им возражали, что там мир духов и призраков, а третьи угрожали чудовищем, которое скрывается там и пожирает тех, кто жил неправедно. Циники и воры же кричали в кабаках, что там вообще ничего нет, что их просто-напросто надули. Создавались теории и учения. Кто-то среди всего этого, доказывая свою правоту, входил внутрь, но, увы, так и не возвращался, еще больше этим возбуждая толпу.
      Там свобода. Поймите, глупцы – Свобода! – надрывался одноглазый оратор. И вполне может быть, что это был хозяин постоялого двора.
      Какая свобода? Там холодно, там неволя, – возразил писец с подведенными сурьмою глазами. Последнее время он брал довольно крупные взятки, и черные мысли о неволи приходили к нему довольно часто.
      Нет, рабство это здесь – от всех наших бесконечных жизней. А там начало нового пути…
      Я предлагаю, чтобы каждый, кто отправляется за черный занавес, имел особую одежду, чтобы плакали родственники и друзья, и обязательно играла музыка. Потому что музыка…
Мы уходим в другие миры и пространства. Энергия мироздания призывает нас к…
      А вечером уже горят дома оппонентов, и вооруженные толпы гоняются за философами, проповедниками или просто несогласными. И одноглазого оратора, который кричал утром на перекрестке, что с той стороны их ожидает чудесная страна, избитого тащат к палатке. Он орет, упирается, цепляясь скрюченными пальцами за лица врагов. Наконец, его дотаскивают до черного мавзолея, заталкивают внутрь, закрывают двери. И когда он не возвращается, дико воют в отсветах огней от радости и разочарования. Утром сюда же стаскивают убитых и растерзанных, а после делят их имущество.
      Так Смерть стала получать свою дань с мудрых, хитрых, простодушно горделивых жителей города Ним. Да и сам город через какое-то время был разрушен подземным огнем и волнами океана. Остатки населения бежали в джунгли и пустыни других континентов. Ответ же на то, что же все-таки находится с той стороны жизни: свет, тьма, обиталище демонов, чертоги ангелов, просто небытие или очередная череда загадок и заблуждений новой жизни – доподлинно неизвестен и по сей день. Ведь еще никому не удавалось вернуться из-за черного полога и рассказать, что же находится там на самом деле.

© Ащеулов Д.В., 2004. Все права защищены
    Из архива журнала «Литературный Кыргызстан»