Мы

Стихи молодой бишкекской поэтессы, представленные на конкурс литературного творчества студентов Кыргызстана, вызвали большой читательский отклик. О них заговорили, их начали декламировать на кухнях за разговорами до утра люди, не знакомые с автором. Надеемся, что посетитель нашей библиотеки оценит их по достоинству. До 2009 года стихи были представлены в Интернете на нескольких сайтах. В 2009 г. некоторые из стихов вошли в литературный альманах, изданный по итогам конкурса, и опубликованы в журнале "Литературный Кыргызстан"

Публикуется по книге: Много языков – один мир. Литературный альманах. – Бишкек: 2009. – 184 с. Тираж 500 экз.
УДК 82/831
ББК 84(2) 7
М 73
ISBN 978-9967-25-482-4 
М 4702000000-09

Мы

Мы – замерзшие камни под чужими ногами...
Мы – разбитые стекла от не нашей войны...
Тот, кто против врагов, к сожаленью, не с нами,
Потому что враги, к сожалению, — мы.

Кто устал — тот погиб, кто уснул — не проснется,
Пополняя ряды заржавевших машин...
И от ветра трава даже не колыхнется,
Опьяневши от колкости наших морщин...

Мы забыли про смех и про детские слезы,
Мы не держимся правил, не держим всех клятв.
Ошалевшего крика короткие дозы
Пропускают сквозь тело электроразряд.

Наших глаз не найти на цветных позитивах...
Непроявленный слайд наших мраморных лиц.
Отпечатками пальцев на чьих-то могилах
Нас запишут в историю пыльных страниц...

Мы как боги Земли, но рабы друг у друга...
Забирая последнее, всё отдаем...
Мы хотим по прямой, но в итоге – по кругу.
Мы хотим вечно жить, в результате умрем!!!

***

Позже восьми. Вырываюсь на улицу.
Запах бензина и пыльных дорог.
Взять закурить... только что-то не курится.
И вместо воздуха — сжиженный смог.

Бедность и ненависть. Страх и безумие.
Злость и агрессия — все против всех.
Это – безмолвие. Это – бездумие.
Это – бесправие. Массовый грех,
Словно по венам опасное лезвие,
Молча скользит, прикасаясь слегка.
Из самых пьяных я самая трезвая.
Чувствую холод ствола у виска.

Серые здания давят по-прежнему.
Голод в нутре томится три дня.
И непонятно любому нездешнему – 
Что же за нечисть лобзает меня,
Все эти лица с глазами стеклянными – 
Кто? – вакханалья душевных калек...
Из самых трезвых я самая пьяная
Вызвалась докоротать этот век.

Позже полуночи… и равнодушие.
Всё не изменится, как не крути.
Из самых худших я самая лучшая.
Так неохота, но нужно идти.

Реквием

Пять лет до рассвета. Ты знаешь, где солнце?
Замёрзло. Я чувствую лёд под ногами. 
Изжёвана музыка пухлыми ртами.
И пьяная скрипка в истерике бьётся.

От судорог сжался в партере маэстро.
Осколки прожектора пляшут по сцене.
И неторопливо размытые тени
Заносят косые гробы для оркестра.

— Зачем ворвались вы к нам бесцеремонно?
Из тьмы шёпот стен: «В этом храме бог умер».
И прёт из груди оглушающий зуммер, 
Прошу вас, нажмите рычаг телефона!

Кричать – не поможет. Кулисы – как кляпы.
Их комкают, рвут, и толкают нам в глотки.
Пять лет до рассвета… Пора выпить водки
И снять пред усопшими чёрные шляпы.

Покойся же с миром, священный театр,
Последняя песнь за тебя уже спета. 
Пять лет до рассвета. А после рассвета?.. 
Изъяли гортань, ни к чему фониатр…

Здесь меня не было

— Удавку на шею. Выживешь?
— Выживу! 
— Вопреки здравому смыслу?
— Да!
Я ржавчину с рельс под составами слизывал,
Стрелою несущимися... Провода
Высоковольтные перекусывал,
Свинец раскаленный зубами ловил,
Мишенью колчанников самых искусных
Был, но от зоркости их уходил,
Незапятнанный ранами. Яд молча сглатывал
Из мельхиоровых кубков как грог.
Мысли изматывал, мышцы изматывал,
Стопы изнашивал в черни дорог,
Застланных порохом. Выдержал, вытерпел,
Перемолол жерновами свой страх.
Боль осязаема. Я ее выродил.
Я и убил ее. Видит Аллах,
Скула не дрогнет вдруг. 
— Если молчание
Необъяснимо царапает грудь?
Если свой взгляд поднимая нечаянно,
В нем обнажает презрения груз
Самая близкая? Та, кому преданным
Искони был, свою жизнь преподнес, 
Чуть исхудавшими пальцами бледными
Узел последний затянет на трос
Хлопчатобумажный. Петля алым галстуком
Шею обняв, обожжет. И зрачки
В кожу вопьются чужие, бесстрастные,
Колкие, черные как угольки,
Те коим верил когда-то. Ты выживешь?
В силах предательство преодолеть?
Ложь вероломную вытерпишь? Выдержишь?
Выживешь? Сможешь? 
— Я выберу смерть...
Здесь меня не было...

***

Затравлены кухни тугим никотином.
Затравлены души войной и посудой,
Разбитой о потные стены, и мимо
Снующие люди, туда и оттуда, 
Затравлены скрежетом бьющихся окон.
Затравлены нервы возможной изменой.
Воск плавленых свеч электрическим током
Затравлен. Затравлено лезвие веной,
А может, и лезвием вена, чем, впрочем,
Затравлены полосы в жёлтых газетах
И капельниц иглы. И ночи короче.
И их слишком мало для чтенья сонетов… 
В рассветах спасенье, казалось бы… Всё же
Затравлены утрами мутные взгляды,
Мешки под глазами, землистая кожа.
Белеет край неба. Пройдутся парады
Куда-то спешащих по площади главной. 
Уютные кресла. И кофе покрепче… 
Суетные будни волною ударной 
Разрушат молчанье. В районе предплечья
Канатами судорог стянется мышца.
Проемом окна целый мир обезглавлен. 
Бьют по перепонкам содома копытца.
Ты вдруг понимаешь, что тоже затравлен… 
И кухней, что давит своей теснотою,
И даже душой, что царапает бронхи.
Людьми, мельтешащими перед тобою.
И нервами, что слишком хрупки, да ломки.
Свечами, что воском горячим на пальцах
Рисуют сюжеты трагичных романов. 
Газетами, пишущими про страдальцев,
Про нищих, про звёзд, богачей и болванов.
Всем миром… А видел ли мира объёмы,
Чрез раму оконную пялясь часами?
Мы все обрамляемся в окон проёмы,
И травим себя потихонечку сами…

Пёс

Попадаю в капканы.
Вырываюсь с криком диким.
После – рваные раны.
После – нервные тики.
Слишком ночь безразлична стала.
Или я уязвима… слишком???
Выбитые суставы
Пьяного пантомима. Дышит
Пёс у колен бродячий.
Кто ты, друг? Отчего не спится?
Плачу? Нет, я не плачу…
Плачу! Чего кичиться???!!!

Тупо храню телеграммы
От отцов-матерей в карманах.
Сердце считает граммы.
Что оно понимает в граммах???
Яд без пламени обжигает.
Плавится глотка, ноет.
Снег? Завтра растает.
Я? Буду с тобою.

До утра, щенок, до рассвета,
До самых первых лучей.
Лето?.. Когда же лето???
Через восемьдесят ночей!

Жди…
Убегаешь? Вольно!
Я не вправе тебя держать…
Мне сегодня совсем не больно
На коленях своих засыпать.

Человек

Человек – это кто?
Маленькая песчинка мира?
Или властитель, который легко
Покоряет чёрные дыры?
А может быть, это часть 
Того, что называется светом?
Или так, чтобы пожить всласть
С нажатым курком пистолета,
Становясь частью «жестоко»,
Поедая живые души,
Не считая за что и сколько?
Не для этого ли он нужен?
Или чтобы солнце ярче – 
Как уголь в пылкую печь?
Или же всё иначе –
Просто так, чтобы встать и лечь?
А может, и этого много?
Может, сразу же не вставать?
И единственная дорога – 
Это собственная кровать?
А может быть, без остановок
Рваться гибкой стрелой в рассвет?
Или, может быть, постановок 
Театральных настраивать свет
Человек вечно призван? А может…
А позже моргнуло – зачем?
Я на вас ничем не похожа, 
Да и вы на меня ничем.

***

Вы понуждаете фальшиво улыбаться,
Жить напоказ картонной публике и вам.
Оттанцевал своё паяц. К чертям все танцы!!! 
Простите-с, вы ж из рода светских дам…
А вы… Всегда-всегда – всё вкусно и прекрасно,
И никогда не пригорает молоко.
А не желаете ль вы чувствами? – напрасно!
Вам станет на душе воистину легко. 
Но вы меня своим презрением удушите.
Мои слова для вас – как для фонтана медяки.
А знаете, у вас такие махонькие души,
Такие жёсткие, словно чугунные станки.
Нет, я не оскорбляю, лишь – чтобы услышали.
Да, жизнь не так плоха, как мыслю себе я.
Но вы опять меня забросили, как вышивку,
Оставив фразу: «Погаси свет, уходя»…

Уснуть

Уснуть. Забыть про всё. 
Не чувствовать наждачности проблем,
Которые затягивают в вечность времени, 
Не выпуская никого.

Уснуть и быть прощённой.
За все грехи те, что в беспамятном безумстве
Я совершала, явно наугад,
С тоской рождённой.

Уснуть и всех простить,
Кто был несправедлив, кто жаждал мести,
Был непокоренным, кто жизнь хулил,
И кто стремился жить.

Уснуть. И окунуться 
В огромный океан чаяний, мечт и безмятежных судеб,
Чтобы напиться свежести 
И чтоб опять проснуться.

Дарье Ч.

Девочка, не выросшая, глупая,
Твои мысли в поле васильков.
Ты такая сильная, но хрупкая,
А внутри огромная любовь.

Думаешь, что жизнь – как сказка светлая
Из деревьев, роз и резвых птиц,
А все краски тёмные и блеклые – 
Это только тень твоих ресниц.

Веришь в то, что солнце наше – вечное. 
В то, что слёзы – элемент игры.
И на небе видишь тропы млечные,
Вместо клубней дыма из трубы.

Ты навстречу солнцу руки вытянешь,
Улыбаясь утренней росе. 
Грустно, что таких, как ты, не выследишь.
Страшно, если станешь ты, как все.

Люди

Мы – птицы. У нас сильные крылья. 
Мы бесстрашно парим, где никто ещё не был.
Мы – птицы. И земля нам не снится. 
Снится небо родное, бездонное небо.

Мы – ветры, безмятежные ветры. 
Мы волосы путаем, покоя не зная. 
Мы – ветры. И несемся по свету,
Со стыдливых деревьев одежду срывая.

Мы – скалы. Мы – высокие скалы. 
Наши склоны круты. Покорять их не стоит.
Мы – скалы. Наши ломит суставы
От тяжести туч и сплошного покоя.

Мы – люди. Мы – обычные люди. 
Мы идём никуда. Мы идём ниоткуда. 
Мы – люди. Мы – жестокие судьи.
Мы скупы. Мы – рабы. Мы – враги. Мы – иуды. 
Мы – люди. Мы деструкторы судеб.
Мы – властители мира, вот наша заслуга. 
Мы – люди. Но мы встанем всей грудью
За любовь, и за мать, и за лучшего друга.

Беги

Беги. И не оглядывайся обратно. 
А я уж не вспомню, когда я делала так. 
Время. О, время! Оно – безвозвратно. 
И каждый секундный щелчок – не пустяк.

Не прячь свои чувства – они не судимы. 
А тот, кто осудит – тот стоит нажатья курка. 
И пусть даже слёзы падают мимо 
Пустого осеннего арыка.

Беги, а иначе захлопнутся двери.
Не слушай чужих, что истошно кричат под рукой. 
Модно ли нынче стало всем верить?
Глупо. Сама береги свой покой.

Солнцем по мыслям. И что еще хуже…
Остатки шагов затерялись в высокой траве. 
Как бы сбежать из невысохшей лужи, 
Чтобы не шастали по голове?

— Это прошла я. И только надежды
В углу, как стеклянная тара — кусками бывалых потех.  
Прежде? Что прежде? Оставь всё, что прежде. 
Вектор вперёд. Не равняйся на тех,

Кто, как и я, жжёт пожары нещадно.
Феникс – легенда. Из пепла не выстроишь жизнь. 
Беги, и за перила тех лет не держись! 
Беги, и не оглядывайся обратно!

***

Не нужно глаза закрывать, нет, не нужно.
Смотри – за тобою великая тень, 
В углу горсткой пыли духовные нужды,
А в центре на троне – порочная лень.
В окно погляди-ка, – тошнотно и страшно: 
На улице крысы в обличьях людей
Ступают по плитам дорог бравым маршем,
В грязь втаптывая просветленья идей. 
Пронзительный свет бьёт откуда-то сверху
Прям в голову, режет до боли глаза.
Ну кто же придумал такую потеху
Запутывать солнечный свет в волосах?
Он тянет и жжёт, и уже надоело
Под диском стоять, чтобы руки согреть. 
А руки всё мёрзнут, и с ними всё тело. 
И лишь голове не устало смотреть
В пузырь пустоты, где одни силуэты –
Куда то спешат… остаёшься один,
Где чьих-то отцов неживые портреты
На стенах вывешивают без причин, 
Где чьи-то глаза вечно ищут кого-то,
Кто важен… но только не в силах найти. 
Здесь снова ведётся большая охота
На тех, кто ещё на надёжном пути.
Смотри и ликуй, человек, чьё творенье 
Уйдёт с молотка за пустые гроши. 
Смотри в этот мир, и ищи упоенье
В своём монохроме унылой души.

Безумство

Простая тень простой разлуки –
Нам уходящего не жаль. 
Но бьются слёзы, как хрусталь, 
Об окровавленные руки. 
В душе – конец тоски и боли.  
Возможно – и души конец. 
Обломки пламенных сердец 
Вдруг стали камнем поневоле.
И больше не с чем расставаться,
И больше нечего жалеть. 
Безумство, может быть, но впредь
Нам больше нечего бояться. 
Что нам беречь осталось ныне?
Где смысл людского бытия?
Как птица страшится огня –
Мы опасаемся святыни. 
На вероломное начало
Мы напоролись, наконец…
Нам дикий бес – родной отец.
Кого же мать нам отыскала???

Страдай же та, что жизнь вдохнула
В людские глупые тела,
Что своё сердце отдала
За камни, а сама заснула.
Адептов нет инакодумства.
Одна лишь фраза на устах:
Жизнь та, что, якобы, пуста,
По правде – полнится безумством.

Всё уходит

Пролетает день за днём, за годом год, 
Пролетают в памяти чужие лица, 
Забывается на утро то, что снится.
То, что некогда бывало – всё уйдёт.

Позабудутся обиды и грехи,
Все друзья, враги и обещанья.
Между будущим и прошлым состязанье. 
Ну и прошлое, конечно, позади.

Всё уходит… Наши голоса
Исчезают в сумраке забвенном.
И, пытаясь вырваться из плена,
Ищут эхом нас в густых лесах…

Где устроим с ними мы свиданье?
Где найдут пристанище часы, 
Те, что тают каплями росы, 
Ничего не крикнув на прощанье?

Это место – царство тишины. 
Это – смерти тёмная обитель.
Временем утрачен каждый житель
Этой неизведанной страны.

Всяк то подданство единожды находит 
Под мотивы траурных элегий.
Всё уходит. Здесь без привилегий.
Всё уходит….

Ещё не старость, но…

К черту слезы. 
Лишь глотка наполнена криком, 
        сдерживаемым слюной желчной.
Прут морозы
        через окна и двери открытые,
        будто бы панихида — молча... 
Плещется на проспектах
        в перебагровевших лужах
        чья-та чужая совесть...
Перьями на конвертах
        буду карябать в стужу
        нашу с тобою повесть
        про бывалое. 
Много бывало ведь?
Много могло быть, да же???
Покрывалами
        ног накрываем медь
        нынче. Не ведая блажи...

Были сильными... лучшими...
Миллионами раз.
Где ты, удальство пущее?
Где дурачество фраз?!..
Над кофейною гущею
Капли соли из глаз...

Время — быстроидущее...

Тому, кто бог

Напиши жизнь свою на холсте, 
Чтоб легендой стал этот портрет,
Песню пой про великое счастье на земле –
Да услышит тебя белый свет. 
Не стыдись ты своей наготы,
Красоты своих черт не боись.
Под твоими ногами не топтаны цветы – 
Это значит, что теплится жизнь. 
Время бег ты приостанови,
Окропи всех святою водой, 
Расскажи всем о птицах, о звёздах, о любви,
Сделай жизнь безмятежно простой. 
Ты построй свой спасительный храм, 
Вечность освободи от оков, 
Поднимайся по лестнице к названным богам, 
Богом стань. Стань превыше богов.

Выборы

Вопросы – ответы,
Заметки в газетах. 
Выборы – иллюзии.
Будущее – невозможно. 
Мы все контужены. 
Мы все ничтожны.

И невозможно молчать. 
Невозможно молчать!

Ответы – вопросы,
Просьбы, угрозы.
Лезут агитаторы
В незапертые двери.
Стоим на паперти
И свято верим

В то, что необходимо молчать. 
Необходимо молчать!

Скупая свобода – 
Во благо народа…
Тщетны демонстрации,
Демократия – бессильна.
Фальсификацией
По нашим спинам…

Нас заставляют молчать.
Заставляют молчать!

Молчать! Пусть идёт охота 
На наши души, на наши головы. 
Молчать до оскомы, до рвоты.
Мы выброшены, предварительно порваны.

Но мы не будем молчать.
Мы не будем молчать!

Вера

На наших устах – крики. 
На наших глазах – слёзы. 
Беспомощно глотки охрипли
От вечных снегов и мороза. 
Мы бога давно забыли.
Мы сами себе как боги.
Мы жалость в себе убили. 
И вся наша жизнь – дороги.

А вера? Да гори она огнём…

Мы стали давно волками.
И каждый отбился от стаи. 
Мы, в плоть впиваясь зубами, 
Последнюю кровь выпиваем.
Мы мимо других, таких же,
Как ветер, проносимся чинно.
И каждый на мир обижен.
На всё есть свои причины.

А вера… да гори она огнём.
Надежда? Да гори она огнём…
Любовь. Да гори она огнём!

***

Нас наставляют. 
    Нам выставляют доктрины
        Нас прищучивают науками. 
Учат.
Учат чуять.
    Учат остерегаться.
        Учат в оба глазеть. 
Человек человеку – волк!
Понимаем. 
    Внимаем.
        Создаем ореолы 
            над злом,
Сгребаем 
в одну исполинскую кучу.
Надеемся. 
Обрастаем идеями.
Больше! Верим возвышенно:
Будет, да, будет толк.

Масштабами колосс свирепо хвалится.
«Вот я!!!»
В чьих-то морщинах экстаз… 
Раз – 
на творца своего с ревом валится. 
Два – 
запускает в пульсы метастаз.

    Биты сбиваются,
    Нервы стираются
    Вдруг
    Об наждачный губительный пол. 
    В бой! 
    Эскадрильи оскалов срываются,
    Желтомазые от никотиновых смол.

За эпоху, вперёд!!! Щёлк… -
                                  Клинком меж лопатками.
Провернуть рукоятку, да сил не щадя.
Разлетаются души впотьмах куропатками,
А недуши – по птицам палят из ружья.

           — Мама, это гроза?
Гром из тысячи залпов 
Огнестрельных орудий на площадях. 
           — Спи, сынок. 
Приглушив керосинную лампу,
Мать закрыла глаза в ожиданьи дождя.

Кто сможет?

Кто сможет увидеть такие же сны?
Кто сможет ходить по карнизу без тени сомненья?
Без тени сомненья любить
                  и дарить безграничные воды в ладонях, 
Чтоб ими умыть для свиданья с рассветом мой лик?
Беспечные мысли хранить, разукрасить пророчества в цитрус,
Пусть даже три года бьёт дождь по залатанной крыше,
Кто сможет? При паре свечей встречать звёзд мириады, 
Искать в них созвездья в слепом умиленьи, и верить…

Раньше

Мною построенный плот
Вновь отправляется в порт,
Где про меня позабыл даже западный ветер.

Здесь оставались друзья,
Слёзы, улыбки, слова.
Но на промокшем причале мой призрак не встретят.

Мы, к сожаленью, забыли
Веру в безумную вечность, 
То, как друг друга любили, 
То, как всегда были вместе,

Как по широкой дороге
Шли мы, и солнце смеялось.
Раньше нас было так много… 
Сколько ж сейчас нас осталось?

Сказка про громкое «мы»
Молча оставила жизнь,
В пламени ярком сгорела – остался лишь пепел.

Что я смогу им сказать? 
Лишь загляну в их глаза,
«Кто я?» — на этот вопрос мне никто не ответил.

Вижу знакомые лица, 
Взгляд – не товарища, зверя.
Может мне всё это снится?
Я никогда не поверю…

Ведь по широкой дороге
Шли мы, и солнце смеялось.
Раньше нас было так много… 
Сколько ж сейчас нас осталось?

Счастье

Мое счастье – в тебе. Ты – целиком. 
В твоих глазах, губах, бархатных пальцах.
В твоем горячем дыхании у живота...
Ниже живота... Ниже... Бёдра не в счет.
Это нечто большее, чем просто плоть.
Мое счастье – в лете, которое рвет грудь,
Пытаясь выпустить огненный шар. В мир.  
Расплавить асфальт. Набухнет. Взорвется.
Что мне лава, стекающая по моей спине?
Мне не жарко, потому что я сама — жар. 
Мы друг в друге... битами сердца, 
Настроением, венами-капиллярами, 
Непонятным жжением где-то в лёгких. 
— это – не пневмония. 
Наверное, просто, там – внутри, живет маленький бог. 
Наши боги искали друг друга. Нашли.

© Каныгина А., 2009. Все права защищены 
Произведения публикуются с разрешения автора