Главная / Художественная проза, Малая проза (рассказы, новеллы, очерки, эссе) / — в том числе по жанрам, Драматические / — в том числе по жанрам, Про любовь / — в том числе по жанрам, Внутренний мир женщины; женская доля; «женский роман» / Главный редактор сайта рекомендует
© Издательство «Просвещение», 2009
Произведение публикуется с разрешения автора
Не допускается тиражирование, воспроизведение текста или его фрагментов с целью коммерческого использования
Дата размещения на сайте: 27 июля 2009 года
Выстрел
Рассказ
Психология женщины – порой тонкая, необъяснимая, загадочная вещь. И поступки бывают непредсказуемы, как непредсказуема сама жизнь… Удивительно сильный рассказ – несомненная удача автора, из сборника "Чужой крест".
Публикуется по книге: Иванов А.И. Чужой крест. – Б.:, 2009. – 526 с.
ББК 83 Ки 5-3
И-42
ISBN 5-86254-Ø47-4
И 4702300100-04
Вечером ожидался приезд начальника экспедиции Мальцева. Он был не дурак выпить, и все прекрасно знали об этом. Его приезд обычно вызывал оживленные толки и оставлял след – шеренгу пустых бутылок. Такой гость тем хорош, что добиться его расположения пара пустяков. А добился – и он ясен, как на ладони, не таит своего мнения ни о ком на свете, не мучает въедливыми вопросами о каждодневных делах, порою выругает, но чаще обласкает.
Итак, ожидался Мальцев. Для крохотного отряда ботаников, заброшенных к черту на кулички, это событие. Оседлав пегую кобылу, Саня отправился за покупками. У Люды и Ксени тоже забот хватало: из позапрошлогодней тушёнки и остатков макарон надо было сварить что-нибудь приличное, хотя бы лагман. Они перетащили ящик с консервными банками поближе к печке, понаходили еще всякий шурум-бурум – от перца до лаврового листа, чем можно было бы малость приукрасить блюдо, и присели, задумавшись, рядом с палатками.
В Управлении они считались подругами: уже несколько полевых сезонов работали вместе и были вполне довольны друг другом. Да и что им делить в горах, где ежедневно – маршруты, маршруты, где нет никого, кроме них самих да семнадцатилетнего Саньки, да наведывавшегося к ним в гости чабана Аскара? Обе привыкли к немудреной походной житухе, понимали, что без порядка здесь долго не протянешь, что перекладывать на кого-то свои дела негоже, и потому обходились без попреков и мелких стычек.
Высокая, статная, с насмешливыми серыми глазами, Люда успела выйти замуж, разойтись, снова выйти замуж, а ее ровесница Ксеня, некрасивая, узкобедрая, все еще ходила в девушках и ничего серьезного у нее пока не намечалось.
– Что-то Аскар пропал, денька три не заглядывал. Может, ты была с ним не того?.. – Зная свое женское превосходство, Люда позволяла порой некую покровительственность в отношениях с подругой. Та не обижалась, напротив, считала это чем-то естественным, само собой разумеющимся.
– Он же в прошлый раз говорил, что собирается съездить в село, к тете. Ты разве забыла? – удивилась Ксеня. – Тетя у него заболела. А сегодня должен вернуться.
– Вот и хорошо, – сказала Люда. – Сегодня Аскар был бы очень кстати. Он ведь деликатный человек, с пустыми руками не зайдет, а нам кусок свежего мяса – и все лагманные проблемы решены.
– Зачем ты так?.. – За других Ксеня обижалась быстро, ее острые плечики приподнялись, словно подчеркивая обиду.
– Не дуйся, Ксеня, я ведь сболтнула первое, что на ум пришло, – успокоила Люда. – Голова занята Мальцевым, будь он неладен.
– Понимаю, чего уж там...
Они сидели возле палаток на сухом потрескавшемся бревне, каким-то ветром занесенном в эти безлесые горы. До вечера было еще далеко. Сильное, свежее солнце легко плыло по небу, не ведая, что придет конец и его могуществу.
Немного выпадало на их долю таких вот часов, когда можно отдохнуть, понежиться да поболтать о пустяках. Чуть свет – завтрак, а затем – седлай своего коня и отправляйся на весь день в маршрут. Площади для обследования выделены огромные, так что работайте, крутитесь, товарищи ботаники, если хотите уложиться в срок. А они хотят, очень даже хотят. От этого зависит время их возвращения в город. И премиальные тоже. А какой, простите, дурак будет в таком случае тянуть волынку?
Редко кто понимал, чем они занимаются. Нынче на каждый клочок земли приходится десяток изучателей. Разве можно всех воспринимать всерьез? Особенно если они ездят верхом по склонам да травочку-муравочку пощипывают.
Аскар изумленно вытаращил свои черные блестящие глаза, когда Ксеня рассказала, каков смысл их работы. Ему, чабану, пришлось по нраву, что у ботаников деловой подход к пастбищам, что они могут подсказать, как лучше, умней их использовать.
– Слюшай, – он частенько смягчал «у», будто под языком леденец держал, – слюшай, склоны здорово повытоптаны, травы стало маловато. Прямо чатак* получается. Поможете нам – «большой рахмат» скажем. (*Беда – кырг.)
– Постараемся помочь, – улыбалась Ксеня. Вообще-то она редко улыбалась. А тут – с удовольствием. Приятно все-таки, если на тебя надеются, если верят, что от твоей работы толк будет.
Глядя на нее, Аскар веселел, его коричневое лицо с крупным носом и тугими резкими скулами смягчалось и светлело, словно выдувались хмарные заботы и наступало очищение. С необъяснимой готовностью он откликался на настроение Ксени, улыбался или хмурился, был разговорчив или замкнут. Легко восприимчивый, импульсивный Аскар поддавался влиянию ее крепкого характера, порой сам того не замечая.
Есть какое-то тайное взаимное тяготение у людей, в чем-то обделенных судьбой. Аскар вырос у тетки, без матери и отца, и эта давняя ущемленность обостряла чувства, позволяла точнее угадывать друзей и недругов, резче проводить между ними черту, полностью отдаваться порыву. Его роднила с Ксеней, у которой не складывалась личная жизнь, неуемная жажда ласки, большой человеческой привязанности, то, чего еще не удалось испытать и без чего белый свет стал неуютен и холоден.
Люда видела всю сложность их отношений, ей хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы исчезла скованность, чтобы они решительней шагнули друг к другу. Но как? Сама-то привыкшая к определенности и конкретности, она затруднялась найти нечто сообразное их взглядам, боялась разрушить уже в какой-то степени возникшее, наметившееся, и потому иногда слишком осторожничала, заводила разговор издалека, а порой – за характером-то всякий раз не уследишь – брала, как говорят, быка за рога.
– Интересно, влюблялась ли ты когда-нибудь? – спрашивала она Ксеню, слегка покачивая длинными загорелыми ногами, которые не теряли своей привлекательности даже в кирзовых сапогах.
Ксеня задумывалась, хмурила реденькие рыжеватые брови и отвечала как-то слишком серьезно:
– Конечно, влюблялась. Сколько раз!
– Ну и что?
– Ничего. Совсем ничего, – голос ее грустнел, звучал приглушенно, словно из прошлого. – Да и что может случиться, если я-то влюблялась, а в меня нет? Так, попереживаю, помучаюсь и остыну. Это, знаешь, как морская волна – вначале буйно бросается, набегает на берег, недвижный и равнодушный, а потом откатит назад и утихомирится. В одиночку надолго тепла не сохранить. Поверь, мне это хорошо известно.
– Рассуждаешь, как будто тыщу лет прожила...
– А разве в годах дело?.. Понравился мне как-то один человек. Женатый уже, детишки... Я и вида не подавала. Нравится – ну, и подумаешь! Никто обычно не догадывался, а он догадался. Иногда встретимся после работы на остановке – ему тоже в микрорайон ехать, подойдет сам и давай рассказывать. О чем только ни говорит! И о жене, которая ведьма, и о начальнике, который на нем катается. Я слушаю. Мне все интересно. Вздыхаю, понятно, жаль ведь его. А он расчувствуется, руку мою возьмет и гладит, гладит. «Ты единственная, кто меня понимает». Это он обо мне. В кино раза два сходили. Потом, замечаю, сторониться стал. Глаза отводит, вроде бы в спешке меня не видит. Ладно, чего не бывает, подошла сама. Себя ругаю, но подхожу. А он сразу ожег меня, как крапивой: «После встреч с тобой, – говорит, – я понял, что жена все-таки лучше». Выходит, я была для него просто пугалом, – горько усмехнувшись, Ксеня по-детски шмыгнула носом.
– Напрасно ты так думаешь, – пыталась утешить ее Люда. – Мужчины глупы и чванливы, как индюки. Стоит ли на их вкус полагаться? Ты просто прелесть, мой рыжий чудик...
Ксеня тихо плакала, редкие бусинки катились из глаз по худеньким, с ржавинками, щекам и высыхали у подбородка. Подсевшая поближе Люда обняла ее за талию, говорила всякие ласковые слова, а сама смотрела вдаль, туда, где долина медленно набирала высоту предгорий, смотрела, ожидая поддержку. И когда, наконец, дождалась, когда эта самая поддержка возникла, запылив горизонт узенькой белой полоской, она радостно вздохнула, воскликнула:
– Вон скачет, гляди!
– Кто?
– Аскар, ну, разумеется, Аскар!
Ксеня быстренько спрыгнула с бревна, промакнула кулачками глаза и вся как-то преобразилась, подавшись навстречу всаднику, который несся на всех парусах. Если бы Люда не отвлеклась от ее лица, то увидела бы, как оно меняется, постепенно меняется, словно оплывающая свеча, готовая вот-вот погаснуть.
Не Аскар это был, а Санька. Пока пегая под ним тяжело водила боками да отряхивала с морды пену, он мрачно докладывал:
– Ничего спиртного. Мы ж забыли – сегодня воскресенье. В сельпо все подчистую подметено. Гуляют люди!
– Дальше бы проехал, – Люда тоже была огорчена. – Или не сообразил?
– Скажете, Людмила Матвеевна! – обиделся Санька. – Везде одинаково – пусто. В газетах же ясно пишут: растет благосостояние трудящихся!
– Ох, Санька, допаясничаешься ты у меня! Слезай да займись делами. Что-нибудь посильное и для тебя найдется.
Санька был отходчив. Тут же блеснул зубами и загорланил: «О, дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить!..».
Солнце уже накренилось к западу, пошло на убыль, когда появился Аскар. И на этот раз не обошлось без гостинцев: девчатам он привез коробку конфет, а Саньке, по его просьбе, тугую тяжелую камчу. Люда хотела была попросить, чтобы Аскар помог раздобыть свежего мяса, но Ксеня опередила подругу.
– Как себя чувствует тетя?
– Лючше. Почти совсем здорова. Привет вам передает.
– А ты что, рассказывал ей о нас?
– Рассказывал, много рассказывал.
Начальник экспедиции Николай Николаевич Мальцев успел как раз к лагману. Был он мужчина плотный, пожилой, с большой, наполовину лысой головой, характер имел неугомонный и взрывчатый. «У Флобера в «Лексиконе прописных истин» сказано, – любил повторять он, – что лысина есть результат великого ума или разгульного образа жизни. Для меня ни то, ни другое целиком не подходит, а вот посередке – в самый раз».
Оглядев стол, Мальцев недовольно хмыкнул и полез в свою видавшую виды полевую сумку.
– А стопки-то хоть у вас найдутся? Вот и ладно. Со свиданьицем!
Он выпил и уткнулся в тарелку. Потом скосил тяжелый, выпуклый глаз в сторону Аскара.
– А ты чего?
– Не пью, – ответил Аскар.
– Совсем?
– Совсем.
– Какой же ты мужик?
– Нормальный. Все на месте. Нога в гору бежит, рука на курке не дрожит. Вопросы еще у начальника имеются?
Мальцев чуть не поперхнулся: не ожидал такого поворота. Девчата притихли. Что если вдруг затеется перепалка? Оба гости, оба горячие... Опасения росли, вот-вот, казалось, разразится гроза.
Мальцев молча поел, вышел из-за стола и вскоре вернулся с ружьем.
– Пошли, – сказал он.
Ксеня кинулась к нему, вцепилась в плечо, крикнула:
– Да вы что, с ума спятили?
Маленькая, легонькая, разгневанно пыхтя, она попыталась удержать его, но он небрежно отряхнулся от нее, шагнул к Аскару:
– Ну, давай проверим, какой ты мужчина!
Ксеня продолжала гневно суетиться возле Мальцева, как муравей возле бревна. Остальные сидели за столом и смотрели на них. Аскар встал.
– Пошли, пожалюйста.
Они уже были метрах в двадцати от палаток, когда Мальцев остановился и, словно что-то вспомнив, поманил пальцем Ксеню, застывшую в растерянности на месте.
– Раскошелься, – сказал он ей, – на пяток консервных банок. Пустых разумеется.
Ксеня все поняла, обрадовалась и вприпрыжку, как девчонка, побежала выполнять просьбу начальника.
Расставленные в ряд на взгорке, поблескивая боками, банки представляли отличную мишень. Стреляли поочередно. Плотный, массивный, как двухтумбовый стол старинной работы, Мальцев уверенно держал ружье в коротких руках, полные губы были слегка раздвинуты усмешкой, натянутая по самые брови широкополая соломенная шляпа придавала ему ковбойский вид. Пули цокали, как копыта по брусчатке. Пять выстрелов – и четыре банки закувыркались по склону.
Для Аскара стрельба была удовольствием. Перед каждым выстрелом он поглаживал темный ствол шершавой ладонью, словно джигит коня, готовя его к скачкам. А дальше все происходило стремительно, почти неприметно для глаза. Ружье взлетало к плечу, тут же гремел выстрел, колебля отдачей его сухощавое тело, и вот уже опять – медлительное поглаживание теплого ствола, по которому мгновение спустя вновь промчится свинцовая молния.
Ксеня волновалась за него, после каждого попадания хлопала в ладоши, вскрикивала: «Так, Аскар, так!» – ей хотелось, чтобы он победил, обязательно победил, но на пятом выстреле Аскар, как и Мальцев промазал.
– Получается у тебя, – похвалил Мальцев. – Если б не спешил – мог бы все сбить.
– У вас лючше получается, – возразил Аскар, – основательней.
На том они и поладили.
После чаепития, проводив Аскара и отправив Саньку спать, хоть он и упирался, перешли к делам. Большинство площадей в этом районе было обследовано. Оставалось работы недели на две. Предстояло изучить травяной покров соседних ущелий и того, видного отсюда лобастого склона, что уходил вверх, в бесконечную суету облаков, но еще больше пятился назад, скрывая свои тылы.
Мальцеву сроки показались раздутыми.
– Жирновато, девчата, две недели на такой клочок тратить. Нам что нужно? Мас-шта-бы! Уяснили? Чтобы осенью брякнуть на стол столько материалов, что у коллег из южной экспедиции дух захватит и пяточки зачешутся: впору снова мчаться в горы и добирать образцы. Жидки они тягаться с нами, вот что. На первом вираже обходим.
– Обходить-то обходим, – с горечью заговорила Люда, – но какой ценой? Намотаешься в седле, аж тошнит. Одно место – ну, ни дать ни взять отбивная котлета. Вернешься в город и еще долго не можешь понять, то ли баба ты, то ли мужик.
Мальцев со вкусом, чуть причмокивая губами, оглядел высокую, волнующую грудь, длинные, в меру полноватые ноги, встретился с живыми, насмешливыми глазами и покачал головой.
– Эх, сбросить бы мне годков пятнадцать-двадцатъ!
– Ну и что?
– Спрашиваешь еще. Грех тебе на судьбу жаловаться, вот что.
– А мне? – вопрос вырвался у Ксени как-то непроизвольно, неожиданно для нее самой, и она покраснела, приподнялась со скамьи, словно бежать собралась.
Мальцев наморщил лоб, провел по нему тыльной стороной ладони, покашлял, чтобы оттянуть время, наконец произнес эдаким добродушно-ворчливым тоном:
– И тебе грех жаловаться. Такая жизнь кругом – радоваться надо. Ра-до-ва-ться! Уяснила? Радость, как и беда, одна не ходит. Глядь, и всю жизнь твою, словно радуга, в семь цветов окрасит.
Вот такой он человек, начальник экспедиции Мальцев. И приятное сказал, и против истины не погрешил.
А срок работы на этом участке все же урезал. «Десять дней вам, милые, очень даже хватит, – сказал он, уезжая. – И не ропщите, ничего не выйдет».
Не выйдет, так не выйдет. Соленые потянулись дни. Солнце разъярилось, жжет немилосердно, а укрываться негде и некогда. В сумерках сойдут, пошатываясь, с коней, перекусят на скорую руку да в постель.
Узнав об их близком отъезде, Аскар зачастил к ним. Наденет новую голубую рубаху с яркими оранжевыми полосами, наглянцует выходные хромовые сапоги до блеска – и, пожалуйста, принимайте гостя. Ксеня, понятно, рада-радехонька и не скрывает этого.
Удивительно, откуда в человеке силы берутся, когда пробудятся в нем чувства, распрямится душа и каждая кровинка словно бы запоет, заиграет, наслаждаясь щедростью бытия?
Люда и Санька падали, как подкошенные, и тут же засыпали. Случалось, что Санька, который страсть как любил петь, вдруг спотыкался на полуслове и умолкал, настолько неодолимой была усталость.
А Ксене хоть бы что. Будто усталость ее стороной обходила. Едва появится Аскар, она мгновенно, принаряженная, с тугим узлом рыжеватых волос на затылке, выскакивает навстречу, готовая ночь напролет бродить с ним по волнистым – то взбегающим вверх, то падающим вниз тропам или, сидя в палатке, вести немногословные, полные желанного смысла разговоры.
Все постепенно клонилось к тому, к чему и должно клониться. Будучи бесхитростным и прямолинейным, Аскар в конце концов предложил Ксене стать хозяйкой в его доме, который был отстроен еще года два назад и пока пустовал. Но она лишь смеялась в ответ, поскольку не могла принять этого всерьез, поскольку странное состояние размытости, нереальности охватывало ее всякий раз, когда Аскар заводил разговор о женитьбе и у нее появлялась возможность изменить свою жизнь. Многие годы Ксеня тешила себя надеждой на такой вот поворот судьбы, потом надежда эта истончилась, рассыпалась, как побитая молью ткань, и теперь ей казалось, что радость общения с Аскаром коротка и случайна, что еще чуть-чуть, какая-нибудь малость – и все кончится, ее поезд уйдет, оставив в памяти только эхо, ускользающее эхо еще недавних, полных сладостного трепета встреч.
Она слишком часто уводила себя в это опустевшее близкое будущее, слишком часто металась между тем, что есть, и чего, как ей мерещилось, не будет, чтобы полностью и безраздельно отдаться своему чувству, слушать его поминутный зов, не остужать возникающих горячих порывов. Сомнения в устойчивости будущего поселяют неустойчивость и в настоящем. Что-то вспугнутое, мимо летящее ощущалось в ее поведении. А ведь самое время было остановиться и сделать выбор. Тем более, что не каждый день предоставлялось ей такое право. Но Ксеня боялась согласиться с Аскаром, словно после этого сразу же нарушатся, исчезнут существующие связи и останется она, как та старуха, возле разбитого корыта.
Аскар же начинал думать, что ему попросту морочат голову, и удивлялся, зачем ей это надо.
Еще раньше, до приезда Мальцева, Ксене хотелось сделать Аскару какой-нибудь подарок. Пусть вспоминает ботаников. Сам-то он вон сколько раз выручал их, заботился, сколько гостинцев привозил. Мучило только: какой купить подарок, чтобы по душе пришелся?
Заканчивалась работа на этом участке, через несколько дней намечался отъезд, когда она решилась посоветоваться с товарищами. Долго мялась, искала подходящий момент, наконец спросила: каково их мнение насчет подарка, что они могли бы предложить поинтересней.
Люда насмешливо прищурилась, изогнув брови вопросиками, покачала головой, как бы говоря: ну и даешь, подруга! Чем подарки дарить, лучше бы повела дело так, чтобы замуж выйти. Вряд ли еще подвернется подобный случай.
Другое дело – Санька. У мужчин вообще поменьше практичности, закулисных мыслей. Он сразу оценил идею и предложил:
– Ружье Аскару нужно достать. Видели, как ловко он с ним обращается? Красота! Кстати, я спрашивал, есть ли у него ружье. Было, говорит, да сплыло. Утащили.
– Ружье? – рассеянно повторила Ксеня и вздрогнула, точно какая-то тайная, подозрительная сила толкнула ее в грудь.
– Замерзла, что ли? – Люда подошла к ней, накинула кофту.
– Нет, я ничего, – пролепетала Ксеня, страшась дальнейших расспросов. – А как ты думаешь, может, действительно ружье купить?
– Можно и ружье, – согласилась Люда.
– Выходит, надо ехать в город?
– Поезжай, конечно. Мы как-нибудь здесь управимся.
Ксеня обошла множество магазинов, пока нашла то, что искала. Ружье было тяжеловато для женской руки, однако в тяжести свой толк: оно не дрогнет при выстреле, не уведет пулю в сторону. Стволы матово блестели, приклад сам просился к плечу. Ксеня не очень-то разбиралась в ружьях, но умела слушать продавцов и покупателей и делать правильные выводы.
В каждом из нас живет дипломат, только на какой срок? У Ксени эти способности в первый и последний раз проявились тогда, когда она покупала ружье. Документов, кроме паспорта, не было, но она так обрисовала ситуацию, так убеждала продавца в необходимости покупки не когда-нибудь, а именно сейчас, настолько клятвенно обещала привезти все остальное через день-другой, что он не устоял, завернул ей покупку и пожелал удачи.
Аскар, как ребенок, обрадовался подарку. Оказывается, прежде у него было точь-в-точь такое ружье, даже патронов целый ящик остался. Как он горевал, когда ружье утащили, сколько ходил по магазинам, хотел купить новое, но ему не везло. Ксеня просто умница, что угадала его желание.
Но вот что странно: чем больше он восторгался ружьем, изящною отделкой, сильной и плавной работой курков, тем больше печалилась, замыкалась в себе Ксеня. Словно что-то ненастное сгущалось над ней, и она никак не могла отвести беду и безропотно ждала своей участи.
– Слюшай, Ксеня, – Аскар пристально всматривался в ее лицо, чересчур угловатое, резкое, с коротким носом и большим ртом, пристально всматривался в ее лицо, пытаясь понять, что же произошло. – Если я что-то не так сделал, сказал, ты не сердись, прости, пожалюйста.
– О чем это ты? – спросила она, кольнув его рыжеватыми иглами зрачков. – Какая обида?
Он смешался, будто уличенный в подслушивании чужой тайны.
– Видно, мне показалось...
– Ну и довольно об этом. Завтра у нас последний вечер, ты приходи пораньше. Сможешь?
– Смогу.
– Вот и хорошо. Патронов захвати, постреляем напоследок.
Аскар порывался сказать, что зря все это, ей бы лучше остаться с ним, ну не сейчас – кто ж работу на половине бросает, но уже сейчас можно конкретно договориться обо всем, чтоб не мучать друг друга неопределенностью. Хотел сказать, да передумал. Отложил на завтра, когда настроение у нее полегчает.
На следующий день Ксеня вернулась из маршрута раньше обычного. Ни Люды, ни Саньки не было.
Зревшее в ней намерение неумолимо подступало к сердцу, все ближе, все яростней, пока не охватило его полностью, вытеснив, изгнав остатки жалости и сомнений, которые мешали, утомляли, замедляли ход ее стремлений, как замедляют ход скакуна высокие стебли трав. Она любила Аскара, настоящего, сегодняшнего Аскара, почти постоянно бывавшего подле нее, но гораздо сильней бушевала в ней ненависть к другому, будущему Аскару, тому самому, что оставит, бросит ее, наверняка бросит. Сколько раз Ксеню бросали, когда она и помоложе была, и посвежее!.. Но теперь все, хватит, она слишком привязалась к Аскару, слишком дорожила им, чтобы перенести это. А он?.. Жесткая полуулыбка трогала ее губы. Он тоже не перенесет. Вместе так вместе... Скопившиеся страдания искали выхода, разрывали грудь. Ей одновременно было и одиноко, и тесно на белом свете. Вместе так вместе...
Наведя в палатке порядок, Ксеня разделась и легла в постель. Услышав, что подъехал Аскар, окликнула его.
Он вошел и остановился, обескураженный.
– Ложись рядом, – голос ее напрягся, звенел, как посуда при землетрясении.
Кровь бросилась ему в лицо, тело охватило пожаром, он рванул пуговицы на рубахе, потом вдруг замер, повернулся и выскочил наружу.
Ксеня нашла его неподалеку, он сидел на траве, обхватив ладонями лицо и устремив перед собой неподвижный взор. Вокруг густо росли тонконогие одуванчики с важными желтыми головками. Ксеня сплела два венка, один надела себе на голову, другой – Аскару.
– Дурачок, – вздохнула она, гладя его жесткие черные волосы.
Он схватил ее руку, прижал к губам.
– Пойми, – шептал он, – я не могу так, мне стыдно. После свадьбы...
– Дурачок, – усмехнулась она, отнимая руку, – разве об этом говорят? Не будем портить последний вечер. Ты помнишь, что обещал?
Аскар помнил.
Захватив ружье, патроны и консервные банки, они пошли вверх, туда, где горная река, еще не вырвавшись на свободу, бурлит в глубоком каньоне.
– Давай здесь.
Он не возражал.
– Чур, я первая! Ну-ка расставь банки. Нет, на самом краю, чтоб попал – и крышка.
Расставляя консервные банки, Аскар повернулся к ней боком, и Ксеня видела его крепкую шею, маленькое, с шелушащейся от ветра кожей ухо и гладковыбритую смуглую щеку. На миг ее охватило волненье, потянуло к нему, ставшему таким понятным и близким, но тревожные волны, которые накатывались откуда-то издалека и таили в себе накопленные за годы обиды и горести, смыли возникшее желание, завладели всем ее существом. Настоящее уходило из-под ног, уходило стремительно и неотвратимо и, не веруя более в то, что личная жизнь когда-нибудь высветлится и ее перестанут называть старой девой, потеряв веру, она решила, во что бы то ни стало задержать, остановить настоящее.
Раздался выстрел.
Аскар, даже не вскрикнув, упал на самом краю каньона, оставаясь там благодаря подпиравшему сбоку камню. Она отбросила ружье, метнулась вперед, обхватила податливое, еще теплое тело, прильнула к нему вся – плотно-плотно, затем слегка шевельнула ногой – и камень, а вслед за ним оба тела покатились вниз, набирая скорость, подскакивая на выступах, пока не скрылись в бушующем водовороте реки.
Когда на выстрел прискакали Санька и Люда, вокруг все было обыкновенно, совсем как всегда, и только блестели нетронутые консервные банки, а пониже, на шершавой поверхности склона, лежали каким-то чудом уцелевшие венки из одуванчиков.
Скачать всю книгу "Чужой крест"
© Иванов А.И., 2009. Все права защищены
Произведения публикуются с разрешения автора
Количество просмотров: 2942 |