Вопросы

Рассказ-впечатление, рассказ-эмоция. Он, или я, идет по странному городу... Он, или я, мучительно пытается понять, что же вокруг. Он, или я, остался один в этом мире... Первая публикация.

Было около четырех утра, когда он… или я проснулся. Или вовсе не спал? Сейчас это не так уж и важно… Но тогда.… А проснулся он, или я, оттого, что какой-то незнакомый мужской голос сказал: “Пора идти”. Куда идти? Зачем? В такое-то время. Попытался уснуть, не получилось. Голос снова сказал, что-то невнятное, почти шепотом. И до самого, уже настоящего, утра не смог уснуть. Когда огненный шар солнца начал возвышатся над городом, утверждая тем самым свое право на начало дня, пришлось подчиниться и встать. Ватной, сонной походкой пошел на кухню. Посмотрел на часы, они, словно с иронией, показывали без четверти два.

Возникла какая-то тревога, и появился вопрос. За чашкой кофе тревога исчезла, а вопрос сел рядом за стол, он, или я, посмотрел на него и предложил кофе. Вопрос согласился и подставил кружку. “Сволочь, – подумал он, или я. – “Мог бы и отказаться”. – “А, впрочем, зачем? Раз сам предложил…”

Он, или я, молча встал из-за стола, оделся и вышел, сквозняк закрыл следом дверь. Ноги в ботинках несли его, или меня, по холодным еще, только начавшим прогреваться весенним улицам.

Остановился… Достал из кармана цилиндры, заполненные табаком, неторопливо поднес ко рту, немного подумав, закурил, выпустив струю серо-мутного дыма, направился дальше.

“Куда идти? Где и кто меня ждет? Так, надо купить себе джинсы”. – Зачем? К чему все это? – “Смотреть надо, куда идешь!” – злобно вымолвил кто-то. “...Стрелки стоят, а время идет, стрелки стоят, час бежит вперед... Целый день эта песня не вылетает из головы. Время, время, люди всегда озобочены двумя вещами: временем и бумагами ¬– деньгами, паспортом, аттестатами... Без этих самых бумажек ты никто. А ещё говорят о высокой морали. Где же мораль, дух, права человека? В бумажках, где же им ещё быть? Что-то меня, или его, опять заносит, надо меньше думать, нет, нужно вообще не думать. Опять же, зачем нам мышление? Неужели нельзя просто жить? А как это – просто жить? Ну вот, хотел не думать, и опять заносит. Услышал бы кто мои, или его, мысли, сказал бы, что шизофреник. Говорят, дурак разговаривает сам с собой, а мы чем всю жизнь занимаемся? Только и делаем, что разговариваем сами с собой! И в чем смысл? Жить, жить, а умереть все равно дураком?! Нет, хватит уже”.

Протёр глаза, потряс головой. “Ну, вроде, очнулся, за беседой с собой не заметил, как дошёл до окраины города, и как вечер свинцом окутал многоэтажки, вместе с его жителями”. Я, или он, задрал голову, и туман тяжёлой плитой свалился сверху. В глазах потемнело; когда я, или он, очнулся, то был где-то в центре. Город разделила грань – по одну сторону был день, по другую ночь. Почему-то захотелось взглянуть на свои ноги. Он, или я, опустил голову и увидел ботинки, один из которых был черный, второй же... бесцветный... Перевел взгляд на людей, которые суетились, как муравьи, но с намного меньшим усердием. Он, или я, присмотрелся... У горожан одна половина лица была веселой, вторая – какая-то грустно-злобная. Ему, или мне, стало интересно, как обстоит дело с собственным лицом. Он, или я, взглянул в витрину... Ну да, ничего интересного, мутная, постоянно меняющая выражения физиономия. Стало очень смешно, и, не удержавшись, он, или я, рассмеялся. Тут подбежали два гражданина в милицейской форме, скрутили руки, и в доли секунды он, или я, оказался в четырёх стенах. Стены плыли, как по воде, вздымались, как волны, да еще при этом были плохо выбелены. Вместо передней стены блестели железные прутья, на вход-выход не было даже намёка.

“Как я сюда попал?” – эхом раздалось в голове. Послышался неясный шум голосов, с пробивающимися отдельно то фразами, то словами. Он, или я, схватился за голову, присел. Шум стал медленно отдалятся, вскоре вовсе стих, но следом возникли непонятные ощущения. Он, или я, посмотрел на свои руки, они казались чужими; медленно перевел взгляд на стены – появилось чувство, что он, или я, здесь чужой, его, или меня, здесь не должно быть – да и нет в этой комнате... Мысли казались последовательными, я, или он, их просто отмечал и отпускал, через некоторое время вновь возник сумбур из обрывков мыслей, за которые отчаянно хотелось уцепиться...

Когда я, или он, вышел из оцепенения, решеток уже не было. Я, или он, стоял посреди пустынных улиц, с неба лились серебряными струями резкие капли дождя.

Я, или он, медленно пошел в сторону, откуда восходит солнце, но пройти долго не удалось. Он, или я, начал падать в яму. Во время полёта не было ни страха, ни удивления. Никаких вопросов: “Что происходит, что со мной?..” Было просто падение. И когда до столкновения с твердью оставались мгновения... я проснулся, и нетвердой походкой, на ватных ногах пошёл на кухню.

Вздохнул. Выпрямился. Посмотрел на часы. Они, словно с горькой иронией, показывали без четверти два...

© Скреминский Е., 2009. Все права защищены
    Произведение публикуется с разрешения автора