Мимолётные встречи

Короткие рассказы-воспоминания о встречах автора – в недавнем прошлом профессионального военного – с интереснейшими людьми эпохи: Чингизом Айтматовым, Иваном Павловским, Гавриилом Поповым, Дмитрием Язовым, Владимиром Высоцким, Муслимом Магомаевым, Микеле Плачидо, Александром Розенбаумом, Владимиром Меньшовым, Мелитоном Кантария, Никитой Хрущевым.

Несколько дней назад, утром, за завтраком, услышал по телевизору сообщение о том, что в Казани тяжело заболел известный писатель Чингиз Айтматов, и, после двух недель пребывания в местной больнице, самолётом отправлен на лечение в Германию.

Легендарный человек, классик художественной литературы, его произведения входят в курс обязательного обучения в школах многих стран мира.

В голову нахлынули воспоминания…

В повседневной жизни Айтматов скромный интеллигентный человек, интересный рассказчик. Мне ведь приходилось с ним лично общаться в далёком детстве и юношестве. Возможно, это будет интересным кому-то, как мои мимолётные штрихи к портрету известного прозаика, для почитателей его таланта.

Озеро Иссык-Куль в Кыргызстане, где произошла первая встреча с Чингизом Торекуловичем, возродило в моей памяти и другие встречи на его берегу в разные годы. Вспомнились очень популярные в своё время личности: Командующий Сухопутными войсками Вооруженных Сил СССР генерал — армии И.Павловский, известный демократ мэр города Москвы Г.Попов (перед августовским путчем), Командующий Среднеазиатским военным округом генерал-полковник Д.Язов. Воспоминание о генералах, в свою очередь, потянуло за собой и годы учёбы в военном училище, службы в армии. В те времена произошло у меня ещё несколько коротких интересных встреч: с В.Высоцким, М.Магомаевым, М.Плачидо, В. Меньшовым, А.Розенбаумом. Все они были и есть популярнейшие личности и имеют массу своих поклонников, которым, думаю, будет интересно узнать про своих кумиров что-нибудь новенькое. Судьба по жизни столкнула меня и с другими людьми, которые оставили своё имя в истории, но они более известны в своих, теперь уже независимых государствах. Владислав Ардзинба, Рахмон Набиев, Феликс Кулов. Возможно, дойдёт очередь и до них. А пока….

АЙТМАТОВ ЧИНГИЗ ТОРЕКУЛОВИЧ

Это было в середине шестидесятых, наша семья жила в городе Фрунзе (ныне Бишкек, столица Кыргызстана). Мой двоюродный дядя по материнской линии, в прошлом матрос Балтийского флота, атлетически сложенный молодой человек, работал водителем микроавтобуса «Латвия» в Союзе художников Киргизской ССР. Летом председатель Союза Художников Гаппар Айтиев (народный художник СССР) решил поехать на побережье озера Иссык-Куль, в село Ак-Терек, где находились знаменитые серебристые тополя, писать пейзажи. Дядюшка как-то договорился с моими родителями, и я поехал с ними в их командировку, а в свой отдых.

Жарким летом изумительные песчаные пляжи высокогорного озера, чистейшая бирюзовая, слегка солоноватая, прохладная вода не поддаются никакому описанию. Увидеть, почувствовать и умереть!

Все мы занимались каждый своим делом, художники писали, водители возили, дети отдыхали. Даже не заметил, в какой момент появился этот человек. То ли он с нами приехал на микроавтобусе, то ли самостоятельно добрался до села. Но он вдруг возник! Внешность обычная, разве, что бросается в глаза очевидно крупная голова для его тела, а так — средний рост, крепкого телосложения, прямые жесткие волосы, зачёсанные назад, но светлые глаза и необычно светлая для киргиза кожа. По большей части он общался с Гаппар байаке, но и нам детворе он уделял немного своего времени. Частенько подолгу сидел на берегу и молчал, смотрел вдаль, думал свои думы. Теперь я понимаю, что в голове великого писателя тогда уже зарождались сюжеты его бессмертных творений. Помню, он много рассказывал про Америку, из которой недавно приехал. Для меня Америка представлялась в то время только по книгам Майн Рида, Фенимора Купера, Марка Твена и Джека Лондона. А он говорил о современной, демократической, богатой Америке, о людях, их обычаях и нравах. 
Это было моё первое открытие Америки, она мне стала представляться как Атлантида. Потом, с возрастом, моё отношение к Америке будет меняться: в юности, под воздействием армейской пропаганды, это будет «полюс зла», потом в зрелые годы – «полюс роскоши и соблазнов», в старшие годы – «полюс бездуховности и поклонения золотому тельцу».

Несколько счастливых и бесшабашных дней мы провели на берегу озера, играли, купались. Наелись до отвала знаменитого киргизского бешбармака (в честь именитых гостей местные жители зарезали не одного барана). Все эти дни с нами находился этот человек — Чингиз байаке. Для меня его имя, имя великого Потрясателя вселенной (к тому времени я уже прочитал Яна), как-то не гармонировало с этим тихим серьезным человеком, моим Колумбом, открывшим мне новую Америку. Иногда он разговаривал и со мной, меня удивило, что он довольно чисто, почти без акцента, говорил на русском языке и также хорошо по-киргизски. Разумеется, русский предназначался для меня, единственного из всех, плохо владевшего киргизским. Тогда, будучи мальчиком, я заметил одну особенность этого человека – видеть то, что нам, простым людям не просто разглядеть. Он говорил о том, что нас окружало настолько точно и проникновенно, что только после его слов, я начинал замечать детали: цвет листвы, стрекот кузнечиков, шепот ветра, душевность народных киргизских песен и т.д. и т.п.

Уже через много лет, будучи взрослым, я, проезжая на побережье мимо привычных загорелых киргизских мальчишек, до синевы на губах, накупавшихся в море, и сидящих на обочине на огромных валунах, нагретых жарким южным солнцем, видел в них простых пострелов, мечтающих о вкусном обеде. Только Айтматов, увидев такую же картинку, сумел наделить её высочайшей духовностью (вспомните мальчика мечтающего на камне в «Белом пароходе»). Вот оно это умение видеть душой, оно подвластно только гениям!

Помнится, летом 1981 года, лежа на пляже в пансионате на берегу Иссык-Куля, я дочитывал последние страницы романа «Буранный полустанок» в журнальном варианте, позже отдельной книгой он уже будет называться «И дольше века длится день», машинально оторвал от журнала взгляд и увидел… «Каранара»! Большого двугорбого верблюда водил по пляжу фотограф. Я опустил глаза на книгу и прочитал последнюю строку романа: «Чолпон-Ата, декабрь 1979 – март 1980 г.». В груди всё забурлило: это здесь, всего год назад, Айтматов создал свой шедевр! Здесь родился великий роман! И кто его знает, что послужило прообразом Каранара, может этот самый двугорбый верблюд вот уже несколько лет, в летний период, бродящий здесь с местным фотографом.

Вторая встреча произошла уже через 6-7 лет во Фрунзе. В то время я был суворовцем Свердловского СВУ и с другом приехал на каникулы к родителям. Мой друг был россиянин, и всё на юге для него было в диковинку. Сказочный, в его понимание город, в котором на улицах растут вишни и другие фрукты, и никто их не срывает, даже не обращает на них внимание! Я понимаю удивление местных, когда белокурый парень в красивой черной суворовской форме с белыми перчатками полез срывать вишню на Ленинском проспекте. Пришлось остановить его невольный порыв. Прогулка переместилась к кинотеатру «Ала-Тоо», в то время центральное место в городе. В стороне от касс кинотеатра стоял столик с книгами, обычная лоточная торговля. Мимоходом просмотрели книжки и увидели сборник Айтматова, в училище мы как раз в это время проходили его по литературе, и в России тогда не просто было найти эту книжку. Взяли томик, в предисловии большое фото автора и автограф, впрочем, обычное дело в книгах тех лет. И вдруг я обратил внимание на человека прошедшего мимо нас в сторону улицы Советской, мгновенно узнал – это же Айтматов! С бравадой говорю другу: « А хочешь, я тебе организую в книгу настоящий автограф?» Понятно, каким взглядом он меня наградил, но я уже догонял прохожего.

Удивительно, но байаке узнал меня моментально, как только я ему напомнил про село Ак-Терек. Расспросил про жизнь, про службу, поздравил с поступлением в такое престижное учебное заведение, потом спросил, как зовут друга, и сделал дарственную надпись. И разошлись мы «как в море корабли», и никогда больше не встретились. Вот только эта щемящая сердце новость по телевизору. Только бы он выздоровел, только бы поправился, байаке…

PS: 10 июня 2008 года вечером СМИ разместили сообщение: умер Чингиз Айтматов.

Быть может, Высший Разум считает, что Мастер нужнее ему там, в другом мире.

Закончил свой земной путь величайший сын киргизского народа. Мировая общественность, верю, воздаст по заслугам гениальному писателю, пусть даже не при жизни.

ПАВЛОВСКИЙ ИВАН ГРИГОРЬЕВИЧ

В советское время тот, кто служил в армии, помнит, что на политзанятиях офицеры очень требовательно относились к знанию солдатами высшего военного руководства страны, лично по фотографиям, все их регалия и звания. Горе тому солдату, которой этого не знал, проверялись знания старшим руководством на занятиях и на строевых смотрах, тех, кто не мог ответить на вопросы, очень строго наказывали.

Не было исключением и наше военное училище. Иван Григорьевич Павловский среди прочих командующих занимал для нас особое место, он был нашим самым главным пехотным начальником во всём СССР. Командующий Сухопутными войсками, генерал–армии, Герой Советского Союза, и прочая, прочая. Наш батя комбат – подполковник, начальник училища, бог и царь курсантов, – генерал-майор. А что такое генерал армии, аж страшно подумать! Конечно же, все мы знали Павловского как родного и узнавали его портрет спросонья.

Однажды, во время летних каникул, мой сокурсник пригласил меня отдохнуть на несколько дней в военный санаторий на берегу озера Иссык-Куль, где его мама работала в хозобслуге. Кто когда-нибудь был на Иссык-Куле летом, поймет, что отказаться было преступлением против человечества. Мы приехали на отдых. В санатории, разумеется, никто не знал, что мы носим погоны курсантов, иначе бы нас близко не подпустили к элитному лечебному заведению. А так мы были гостями и родственниками влиятельной сотрудницы. Молодость, пляж, море! Ясно, что мы отдыхали по полной, по ночам гуляли, утром отсыпались и к часам 11-ти выползали на пирс. В один из таких дней мы сидели и раздумывали, кто из нас прыгнет с пирса в воду первым, по-нашему «воду греть». Вдруг по пирсу к нам идёт невысокий мужичок в шортиках каких-то импортных, в интересной панаме и с удочкой на плече. Тихонечко прошёл в уголок, подготовил снасти и закинул леску в воду. «Воду грел» мой друг, с разбегу «ласточкой». Мужичок вежливо так попросил молодёжь, то бишь нас, не шуметь, рыбу, мол, распугаем. Уважили, прекратили шуметь, да и время подошло перекусить, умчались с пирса в свои апартаменты. Позже, валяясь на пляже, мы вновь встретили мужичка, даже засели играть в шахматы. На следующий день опять встретили мужичка на пирсе, но уже с шахматной доской, он предложил моему другу, вчера с треском проигравшему, реванш. Они засели, а я «болел». Вдруг на пирсе появляется порученец Командующего округом, майор, и, встав по стойке «смирно», докладывает, что нашего незнакомца вызывают к аппарату ВЧ (строго засекреченная правительственная телефонная связь). Двое быстро уходят, а мы с другом стоим ошалевшие. Буквально через час мы уже знали, что «наш мужичок» сам Павловский. Мы не узнали своего самого большого начальника, он ведь был в шортах, а не в генеральском мундире. Легендарный комдив времен второй мировой войны, человек, практически создавший самую мощную пехоту всех времен и народов, почти 12 лет, возглавлявший Сухопутные войска СССР, на отдыхе выглядел простецким мужичком. За коего и приняли его два беспутных курсанта простого пехотного училища. Разумеется, мы больше никогда лично не встречались.

В середине семидесятых Среднеазиатский военный округ был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Орден и знамя вручали Высшее военное руководство страны на плацу нашего училища. На трибуне стояли, в том числе, Министр обороны А.А.Гречко и Главком Сухопутных войск И.Г. Павловский, а два курсанта третьего курса проходили мимо торжественным маршем в составе многочисленных парадных расчётов.

У нас, военных, каждому по лычкам и по звёздочкам!

ПОПОВ ГАВРИИЛ ХАРИТОНОВИЧ

Летом 1991 года мне удалось провести отпуск на Иссык-Куле с семьёй. Скажу вам редчайшая удача для командира среднего звена выехать в отпуск летом, да ещё с семьёй, да ещё попасть на знаменитое горное озеро. Море, яхты, лодки, катамараны, сёрфы, великолепные песчаные пляжи, вечерние весёлые гуляния, здоровый горный воздух, рядышком все твои самые любимые человечки. Что ещё надо для полного счастья? Но в эту цистерну мёда я добавлю ложку дёгтя и скажу (для знающих историю развала Советского Союза), что это июль-август 1991 года.

На волейбольной площадке в полуденный зной и вечером, прогуливаясь по тенистым аллеям, я обратил внимание на плотного мужчину маленького роста с короткой шеей, волосы ёжиком, какой-то колючий внешне, но с необыкновенно лучистыми глазами. Когда на курорте люди симпатичны друг другу, то знакомство завязывается как-то само собой, оказалось, что незнакомец приехал из Москвы, экономист по специальности, интересуется туризмом по горным рекам. Наверное, у нас было что-то общее, кажется, обоим было приятно общение. Звали его Гавриил Харитонович, он был грек по национальности, дома была жена и два сына, один из них был назван в честь отца Харитоном. Пару дней гуляли вместе по территории, беседовали обо всём и понемногу, он был увлечённый экономист, его суждения по переустройству экономики показались мне очень оригинальными. А сам подход к проблемам, на мой взгляд, довольно необычным. Мне казалось, что если бы все, что знает этот человек претворить в жизнь, мы были бы богаты навсегда. Я рассказывал ему о верховьях реки Зеравшан, и о ребятах которые сплавлялись вниз по нему в прошлом году, видел, как загорались азартом его глаза. Он мечтал попасть в наши края, но договориться нам не удалось.

Однажды он вдруг пропал совсем. Потом меня срочно вызвали по телефону с места службы. Мой заместитель рассказал о ГКЧП, и о поступивших от них распоряжениях. Я приказал ничего не выполнять и всё валить на меня, до официального обращения Верховного Главнокомандующего СССР, пока он жив, только его приказ для нас основание, ему мы давали присягу верности. Через несколько часов заместитель перезвонил мне, передал, что руководством мне приказано срочно прибыть на службу и сдать должность. Я ответил, что выезжаю на место, но должность сдавать, не намерен. Пока я добирался до своего гарнизона, всё закончилось, ГКЧП разогнали, их сторонников строго наказали, а меня поблагодарили за мужество и дали догулять отпуск.

Немного позже я узнал, что мой таинственно пропавший собеседник был бывший председатель Московского городского Совета, недавно избранный мэром Москвы.

А теперь представьте в наши дни, возможно ли такое, чтобы мэр Москвы, как простой экономист отдыхал один в далёкой Киргизии на высокогорном озере и без охраны? Просто знакомился с обычным армейским офицером, рассказывал ему законы экономического переустройства. А это было, и я там был.

ЯЗОВ ДМИТРИЙ ТИМОФЕЕВИЧ

Где-то в начале 80-х я, армейский капитан, недавно закончивший курсы Генерального Штаба с отличием, руководил спецоперацией. Работа была очень серьезной, курировала её Москва, в штабе округа о ней знали, оказывали содействие по мере необходимости, но не вмешивались. Всё было разыграно как по нотам, однако в последний момент вмешался его величество Случай, и всё пошло прахом. В цепи было много звеньев, одно из них отказало, были серьезные потери. На азиатской территории я был основным исполнителем, и за этот участок рапорт пришлось писать мне. Генерал-полковник Д.Т.Язов в то время командовал Среднеазиатским военным округом, провал был на его территории, поэтому я был вызван на ковер. До того дня мне никогда не приходилось бывать на приёме Командующего. Полковник из приёмной завел меня в кабинет генерал-полковника, я доложил по форме и стою, ожидаю решения по моему вопросу. Кто бывал в этом кабинете в те времена, помнит, что он весь был обшит деревянными полированными щитами, так, что не сразу увидишь выходные двери. Дмитрий Тимофеевич восседал за огромным письменным столом, опершись обеими руками на него. Вдруг он смачно отхаркнул и плюнул прямо через стол, я ошалело уставился на него, потом разглядел в той стороне урну. Командующий зло посмотрел на меня и сказал: «Ну что, допрыгался капитан, как теперь отчитываться будешь?» Я доложил, что рапорт в Москву уже написан, а копия его передана в приёмную Командующего САВО. Генерал порылся в бумагах на столе и сказал: «Ладно, разберёмся, свободен». Я отдал честь, развернулся и прошагал на выход, пытался толкнуть панель, но там двери не оказалось. Вдруг за спиной слышу рык: «Не туда, разведчик хренов». Пытаюсь толкнуть в другом месте и опять мимо. На моё счастье зашел тот полковник и вывел меня в приёмную. Уже в приёмной мы встретились с полковником глазами, слов не нужно было, до сих пор благодарен этому тактичному офицеру. Через короткое время Д.Язов получил звание генерала-армии, а чуть позже убыл командовать другим военным округом, его путеводная звезда приближалась к зениту. Долго не мог прийти в себя, всё мучил вопрос: как так, ведь он из простой семьи, фронтовик, прошёл все ступени армейской жизни, обладает огромной властью и так относится к молодому офицеру, попавшему в переплёт не по своей вине.

В 1991-ом я, тогда молодой подполковник, один из немногих начальников гарнизонов отказался выполнить приказ ГКЧП (в составе которого был маршал Язов). Разумеется, был немедленно отстранён, но приказ о сдаче должности не выполнил. Через три дня все вернулось на места. Меня вернули к должности и даже поощрили. ГКЧП был арестован, его сторонники подверглись преследованиям, маршал попал в тюремную камеру, был осужден и, позже, амнистирован. То есть, судом признан виновным, но прощен. Заслуги этого человека перед страной, конечно же, очень велики, но что-то в нем было такое уже в 80-ые, такое которое вылилось в трагедию 90-х.

Верю, что где-то существует Высший Разум, и он воздаёт по делам и мыслям нашим. Человеку свойственно ошибаться, на то он и человек. Доброта и справедливость, умение поддержать в трудную минуту, всё это должно быть заложено в человеке, обличённом большой властью. Кто это забывает, несёт на своих плечах и тяжёлую меру ответственности. Жалко, что седовласый заслуженный маршал сегодня должен доказывать, что он не враг своему народу, а просто запутавшийся человек.

ВЫСОЦКИЙ ВЛАДИМИР СЕМЁНОВИЧ

Вначале семидесятых я проходил обучение в Алма-Атинском высшем общевойсковом командном училище. Так называли в то время обычное пехотное училище, готовившее лейтенантов для сухопутных войск армии. Государство уделяло огромное внимание своим Вооруженным Силам, оплоту своего могущества. Соответственно подготовка молодых офицеров было очень важным вопросом. Культурное воспитание курсантов было возложено на политотдел училища. Не знаю, как и какими путями, но нас частенько водили в театры, на выставки, на концерты. Город Алма-Ата тогда был столицей Казахстана, и многие звезды с радостью приезжали в него на гастроли. Сейчас уже не помню, каким образом в город попал Высоцкий, то ли театр гастролировал, то ли они с Золотухиным «чёс» делали, но факт в том, что они должны были выступить в клубе нашего училища. Понятно, какой бум был в училище и как мы готовились к концерту. Сказать, что клуб был забит «по немогу», значит, ничего не сказать. В назначенное время все курсанты сидят, стоят и висят в зале, ведущий из политотдела начинает концерт, на сцене появляется Валерий Золотухин, один, и ведет представление долго и, как-то, бестолково. По залу слух, что Высоцкого не будет, сидящие в зале офицеры политотдела пресекают любые признаки недовольства и стараются довести концерт до культурного конца. Я был в то время довольно своенравным парнем, трудно меня было удержать в скучном месте, даже угрожая гауптвахтой, да и знали мой характер офицеры политработники. Поэтому они «не заметили» как я по-английски покинул клуб. Ближайшая казарма к клубу была именно наша казарма, я зашёл в неё и вспомнил, что не успел сходить «по— маленькому» перед концертом. Через умывальник прошёл в туалет и пристроился к одному из сантех аппаратов. Если вы не имеете представления об армейских туалетах, то это довольно большое помещение, в котором находится более десятка кабинок и у стены в ряд полтора десятка писсуаров. Туалет рассчитан на потребности ста человек. К одному из этих, у стеночки, я и пристроился. Пока трудился, чувствую, кто-то рядом встал и тоже трудится. Скосил взгляд, стоит плотный невысокий мужчина с короткой стрижкой в черной водолазке и кожаной куртке. Высоцкий! Не помню, закончил свой труд или пересохло само, застегнулся и в умывальник, стою, полощу руки. Он выходит за мной и тоже полощет. Тот, кто видел армейские умывальники, знает, что в них нет сушилок для рук и полотенец, каждый солдат носит на умывание полотенце с собой. Понятно, что нам вытирать руки было нечем. Вспоминаю про платочек в кармане, достаю и протягиваю гостю. Он вежливо отказывается, достает из кармана свой, и задаёт ничего не значащие, обычные вопросы о службе, о жизни. Буквально минута пока привели себя в порядок, и вышли из умывальника. А у дверей умывальника выстроился весь руководящий состав училища, и мы, болтая, выходим. Высоцкого, понятно, плотно окружили и повели к клубу, а меня оттеснил наш замполит батальона, подполковник, и сразу мне, мол, откуда знаете самого. Я небрежно сказал, что так, знакомы по Москве. Замполит схватил меня за руку, потащил в клуб и посадил рядом с собой на передний ряд, вместе с руководством. Будучи курсантом, не старшего курса, я о таком и не мечтал. Самое лучшее, на что я мог рассчитывать, это стоячее место на галёрке. А тут! Я сидел на самых хороших местах нашего клуба в окружение руководства училища и смотрел концерт Высоцкого. Владимир Семёнович искренне извинился за опоздание, взял гитару и начал петь, много и красиво. Это были знаменитейшие хиты того времени в авторском исполнении. Высоцкий выступал долго, гораздо больше запланированного. Словами не передать наше состояние после концерта. Его тепло проводили, что-то там подарили, а на утро был разбор полётов. Я врал с самозабвением, якобы мы жили по соседству в Москве, оттуда и знакомство. Мне поверили, мало того в 1980-м, летом, я встретил в Таджикистане сокурсника, который выразил мне соболезнование по поводу кончины моего бывшего соседа и на полном серьёзе спросил, ездил ли я на похороны в Москву.

Как иногда полезно бывает в туалет сходить вместе со звездою!

МУСЛИМ МАГОМЕТОВИЧ МАГОМАЕВ

Я учился в пехотном училище. В один из дней наше подразделение сняли с занятий и вывезли в город, случай неординарный, так как снимали нас с занятий только в экстренных ситуациях.

Например, когда в Алма-Ате произошёл крупнейший природный катаклизм, когда селевой поток грозил смыть знаменитый каток «Медео», нас сняли с занятий, и мы на боевых машинах, вывозили детей из пионерского лагеря расположенного в горном ущелье над плотиной. А потом несколько суток расчищали последствия стихийного бедствия и спасали людей оставшихся в живых после двух катастрофических сходов селевых потоков.

В тот день привезли нас в центр города, во Дворец имени Ленина, огромный киноконцертный зал, в котором, в те времена, проводились партийные съезды республики. Оказалось, что надо было срочно переоборудовать, после какого-то спортивного мероприятия, зал дворца для концерта. Вечером должен был выступать суперзвезда эстрады Муслим Магомаев, недавно получивший звание народного артиста СССР. В те времена это было очень высокое звание, если сравнивать с воинскими званиями, то народный артист СССР тянуло не ниже чем на генеральское. Этого звания удостаивались обычно зрелые люди, но никак не такие молодые, каким был Магомаев на тот момент. Очень интересно было посмотреть на этого человека. Кроме того, у меня появился и личный интерес, так как возник спор между ребятами, исполнился ли Магомаеву на момент присвоения звания 31 год, или он получил его в 30 лет. Выяснили, что родился Магомаев 17 августа 1942 года, в один со мной день, но несколькими годами раньше. Это то и подогревало мой личный интерес. Для нас, курсантов, статус этого артиста был на уровне великих полководцев, получивших генеральские звания до 30-летнего возраста — Наполеон, Черняховский. Поэтому, в нашем представлении, это была неординарная личность.

На нашу удачу, днём сам Муслим Магомаев приехал в зал на репетицию перед концертом. Через боковой вход вошел очень высокий красивый мужчина, с иголочки одетый, с аристократическими манерами. За ним семенили организаторы концерта, которых артист распекал за что-то. Он капризно выговаривал им за упущения, а взрослые солидные дядечки, которые в обычное время на равных ходили с высшими партийными бонзами республики, стояли перед ним как кролики перед удавом. В то время мне не понравилось поведение артиста, я думал, что какие-то упущения в работе организаторов не дают Магомаеву повода вести себя так высокомерно по отношению к взрослым людям. У меня возникла легкая неприязнь, хотя, с высоты сегодняшнего возраста, я думаю, это была глубинная зависть к успеху человека родившего в тот же день, что и я. Глупо, но было. Организаторы, в сутолоке, попросили меня и моего сокурсника вынести со сцены спортивную скамейку за кулисы. Я медленно взялся за скамейку и пошёл, вдруг слышу за спиной удивительно сильный, бархатный голос с саркастическими нотками: «И когда они у вас это подготовят? Ходят как сонные мухи!». Что на меня нашло, не знаю. Я опустил свой конец скамейки, развернулся и, прямо глядя в глаза артиста, ответил: «Мы не сонные мухи, мы курсанты военного училища и умеем работать быстро, если нам прикажут». В его глазах застыло удивление и, с каким-то восторгом, он протянул организаторам: «О!! Тогда прикажите быстрее подготовить сцену». Организаторы в начале замерли от неожиданности, потом кинулись в мою сторону, с явно агрессивными намерениями, а я поднял свой конец скамейки и, топая, удалился. Через некоторое время Магомаев уходил из зала. Мы с ребятами стояли около выхода небольшой группой. Проходя мимо, он увидел меня, остановился, весело ухмыльнулся и, молча, быстро пошёл дальше. Организаторы концерта, семенившие следом за ним, в момент остановки, плечами стали оттеснять нас от гостя, а когда актёр продолжил свой путь, облегчённо вздохнули, окинули нашу группу «многообещающими» взглядами и поспешили следом. Правда, «разбора полётов» потом не было, видимо, было не до нас.

Сегодня, по прошествии стольких лет, я уже по другому осознаю поведение артиста в тот день. Плотный график гастролей, постоянные переезды, нерадивость местных организаторов, бытовые недочеты, необходимость беречь голос. И в каждом городе кто-нибудь да как-нибудь накуролесит. Каких же нервов на это хватит? Магомаев был молод, талантлив, знаменит, богат и, практически, не требователен. Если сравнить его запросы к организаторам концертов тогда, и сегодняшние запросы вчерашних выпускников «Фабрики Звёзд», которые не имеют и сотой доли той популярности, которую имел Муслим Магомаев, сразу становится очевидным, что курсант пехотного училища беспочвенно обвинял в душе великого певца за высокомерие в далёких 80-х.

Почтенный Муслим Магометович, если эти строки каким-то образом попадутся вам на глаза, прошу прощения за те негативные мысли, которые когда-то были у меня о вас.

МИКИЛЕ ПЛАЧИДО

В середине 80-х я остановился в Душанбе в гостинице. Это была рутинная командировка, пришлось немного задержаться. В один из дней меня пригласил в гости мой старинный товарищ, который в то время работал сановным чиновником в республике. В назначенном месте оказались и другие гости, киношные деятели, и среди них какой-то иностранный актёр. Тогда это было в диковинку, приглашать в советское кино иностранца, разумеется, все крутились вокруг именитого гостя. Я особо не обращал на него внимания, потому, как, занят, был с хозяином разговорами о житие-бытие после долгой разлуки. Поздним вечером я вернулся в гостиницу, и оказалось, что этот актер проживает рядом со мной, его следом привезли киношники.

Утром следующего дня мы столкнулись в буфете за завтраком, раскланялись. Потом мимолётно встречались на этаже, а через несколько дней опять попали в одну весёлую компанию и уже посидели как старые знакомые. По-русски он не говорил, понимал плохо. Когда я наливал ему в рюмку водки, всё время говорил: «Пикало, пикало». Это означало, хватит, поменьше наливайте. Вот так мы и общались, больше жестами и улыбались друг другу. Но пили без переводчика, там всё понятно. Через несколько дней я уже знал, что мой сосед итальянский актёр, снимается в советском боевике про Афганистан, играет офицера. А я тогда, по-настоящему, служил офицером. Звали этого актёра Микеле Плачидо, он был знаменит на весь Советский Союз. Комиссар Катани разбил сердца всех советских домохозяек, но я, постоянно занятый по службе, сериалы обычно особо не смотрел. Поэтому, даже зная уже его имя, какого-то значения нашим встречам не придал. Хотя, конечно, этот тихий, вежливый, с неизменной улыбкой итальянец оставил о себе у меня очень теплые воспоминания.

Спустя некоторое время, мне довелось участвовать в переговорах по созданию советско-итальянского совместного предприятия по переработке мрамора со стороны АвтоВАЗа. Ранее в Фанских горах был разведано мраморное месторождение уникального белого мрамора, аналога каррарского. Итальянцы решили поставить оборудование, а АвтоВАЗ финансировал проект. Итальянцы приехали посмотреть месторождение и технические возможности создания предприятия. Принимал гостей директор пенджикентского Центра ВАЗ, мой хороший друг. Так я и оказался за столом с итальянцами. А когда, в ходе застолья, я сказал «пикало, пикало» итальянцы были поражены. Пришлось рассказать, откуда я знаю эту фразу. Оказалось, что актёр очень популярен и у себя на родине.

Микеле, как хотелось бы и сегодня услышать от тебя за столом: « Пикало, пикало». Да, всякому возрасту свои забавы.

ВЛАДИМИР ВАЛЕНТИНОВИЧ МЕНЬШОВ, АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВИЧ РОЗЕНБАУМ

Город Пенджикет на севере Таджикистана, один из старейших городов земли. Известные всему миру согдийские письмена, сделавшие переворот в мировой истории, нашли именно здесь. Красоты Пенджикента не оставляют равнодушным никого, кто хоть раз посещал их. Знаменитый туристический маршрут Самарканд-Фанские горы для интуристов в советское время проходил именно через Пенджикет. Сюда и приехала съёмочная группа кинофильма, который позже в прокате получил название «Чтобы выжить». Снимал картину мне незнакомый режиссёр по имени Всеволод, исполнитель одной из главных ролей был лауреат «Оскара» Владимир Меньшов, а отрицательного героя играл Александр Розенбаум, популярнейший бард и композитор.

Исполнял я в то время обязанности военного комиссара этого города. Ко мне обратился мой старый знакомый, оператор-документалист из Душанбе, Женя Кузин с просьбой найти бухту силового кабеля. Женя помогал на съёмках фильма, и где-то в горах надо было снимать сцену, а электричества рядом не было. Так, помогая другу, я оказался втянутым в кинопроизводство.

Фильм снимался одновременно в Пенджикенте и в окрестностях Самарканда, поэтому съёмочная группа постоянно переезжала. Когда съёмки шли у нас, они проживали в гостинице в центре города, там же во дворе располагался их автомобильный транспорт. А вертолёты находились в местном аэропорту. Кто видел фильм, тот помнит эти экзотические автомобили. Шуму они наделали в городе конечно много, особенно когда устраивали гонки с военными грузовиками, разбивались, падая в горные пропасти, горели, подбитые в бою. А авиационные шоу повергали в экстаз всю местную детвору, да и не только. Кто останется равнодушным, когда над центральной дорогой города низко, низко со свистом пролетает боевой вертолет, поливая из всех своих пулемётов!

Сам город находится на стыке пяти ущелий, одна из версий названия города основана на этом географическом положении. По главному ущелью стекает к Самарканду река Зеравшан («несущая золото»), в среднем течение которой стоит крупнейший золоторудный комбинат Таджикистана, а в низовьях Узбекский золотодобывающий гигант. Пенджикент расположен на левом берегу Зеравшана, в нижней части города, ближе к руслу, находится городской парк, который плавно переходит в заросли ивняка. Эти заросли сплошь перерезаны ручейками, питающими реку, и простираются на несколько километров. Местные называют эти места Чистяками, родники с хрустальной холодной водой, тени кустарников, всё это создаёт райскую атмосферу в знойный летний день. Вечером, после работы, а в выходные дни обязательно, практически всё население города находится в Чистяках, купаются, жарят шашлыки, готовят плов. В парке была чайхана, в которой готовили самый знаменитый на всю округу плов. Не знаю в чём его секрет, может вода, а может особый рис, выращиваемый тут же на противоположном берегу, но такого плова не могут сделать нигде. Я живу на родине плова, ел все его разновидности, но того, что готовят в парке Пенджикента, не пробовал нигде. И не я один утверждаю это. Проверьте.

Обедали киношники обычно в летнем кафе в городе или в парке, в чайхане. Там и довелось нам несколько раз посидеть вместе с актёрами.

Меньшов запомнился мне постоянно озабоченным, нервным, колючим человеком. Иногда он как-будто просыпался от своих забот, лицо его становилось открытым и тёплым. Он частенько куда-то отлучался, временами был недоволен всем и вся. Сегодня я думаю, что это неувязка происходит, когда на площадке два режиссера, у каждого своё видение процесса создания фильма. Может что-то в работе режиссёра не нравилось Владимиру Валентиновичу и это сказывалось на его поведении. Пенджикент-это такое необыкновенное место, где всё настолько первозданно красиво, что душа поёт, поэтому необычное поведение приезжего человека сразу бросается в глаза местным жителям. А может быть, из съёмочной группы этого никто не замечал. Меньшов мне предстал трудягой, дисциплинированным работником, суховатым, немногословным. От него веяло силой, надёжностью.

Розенбаум был, напротив, открытым весёлым человеком. Очень энергичным, всё вокруг него кипело, казалось он может объять необъятное. Играл он таджика удивительно похоже, что для питерца, не жившего в Средней Азии, весьма не характерно. Сам он нам говорил, что когда-то в детстве жил в маленьком городке в Казахстане, кроме того, он довольно часто бывал в Афганистане, а наблюдательности у него не занимать. Правда, не довелось мне песни его послушать в неформальной обстановке. Консультантами на фильме были высокие воинские начальники из Москвы, они были моими гостями, соответственно я не мог уделять киношникам столько времени, сколько хотел. Интересно, что Розенбаум, будучи абсолютно штатским человеком, имел обширнейшие связи с высшими военными руководителями страны, дружил с легендарным командармом Громовым. Вокруг все говорили, что Александр Яковлевич очень удачливый человек, а я видел, что он настолько энергичен, что заработал свою удачу.

А фильм мне удалось посмотреть только 15 лет спустя, и то не полностью. Всё думаю, взять диск в прокате и посмотреть, да текучка заедает и забывается.

Меньшов вошел в мою жизнь ещё раз в 2003 году, когда моя невестка, киноактриса, вместе с узбекским кинорежиссером Зульфикором Мусоковым, представляли свой фильм в Москве. После презентации были в гостях в доме Владимира Валентиновича, сфотографировались на память с «Оскаром» в руках. Обо всём этом невестка, с восторгом, рассказала мне дома и очень удивилась, узнав, что с Меньшовым и мне доводилось сидеть за одним столом в прежние времена.

А Розенбаум был недавно на гастролях в Ташкенте. Хотелось, конечно, сходить, но в те дни я выдал единственную свою дочь замуж. Не судьба. Интересно, вспомнил бы те наши встречи популярнейший бард?

МЕЛИТОН ВАРЛАМОВИЧ КАНТАРИЯ

В наши дни люди успешные и продвинутые отдыхают на Канарах, в Майми, в Таиланде и прочих диковинных местах, а в далёком 1977 году жители СССР отдыхали в обычных советских здравницах и только отдельные могли рассчитывать на отдых на черноморском побережье Кавказа. Сегодня это зона тлеющего, уже в течение 16 лет, военного конфликта, былая курортная инфраструктура практически разрушена, а в те годы это была сказочная страна наслаждений, доступная только сильным мира сего.

В любой стране мира, если хотите найти самые престижные места отдыха, уточните, где отдыхает генералитет и попадёте в точку. Советский Союз не был исключением. Из сотен здравниц в Сухуми самыми лучшими были: санаторий МВО (Московского военного округа) и санаторий ПВО (Московского округа ПВО). Мест в этих санаториях было не так много, а генералов в армии очень много, поэтому не каждый генерал мог рассчитывать там отдыхать. Кто-то спросил про лейтенантов и капитанов? Им??!! Там??!! Ах да, конечно, если сын генерала, внук маршала, то да. А простой, нет. После ранения, возможно, теоретически возможно, но есть больные и раненные полковники. По горящей путевке быстрее могут собраться штабные подполковники, благо их немеренно на просторах СССР. Так что простым младшим офицерам приказано долго ждать, практически до генеральской звезды и, наверное, не первой.

В конце мая в санатории МВО в двухместном генеральском номере встречаются двое отдыхающих. Женя, капитан ВВС, 25 лет, лётчик-испытатель, посадил на брюхо аварийную сверхновую и дорогую машину, горел, сделали пластическую операцию, находится на восстановительном лечении, недавно присвоено звание Героя Советского Союза. И ваш покорный слуга, лейтенант, 21 год, после спецзадания находится в реабилитационном отпуске. Сегодня, с высоты прожитых лет, я понимаю, что это был тот мизер, который Родина позволила себе выделить молодому лейтенанту. А тогда мне это показалось отеческой заботой и манной небесной.

Подружились мы как-то сразу и восстанавливались на полную катушку. Иногда к Жене приходил его друг, тоже лётчик-испытатель, отдыхал по соседству в санатории ПВО, весёлый компанейский капитан. Тот познакомился с девушкой из нашего санатория, лейтенантом ВВС, парашютисткой, дочерью генерал-лейтенанта ВВС. Так что компания была не скучная.

Уже точно не помню, по какому случаю, мы с Женей оказались в городе Очамчира, неподалёку от Сухуми. День был жаркий, прогуливаясь на городском рынке, мы увидели пивной киоск и решили попить пивка. Очередь была небольшой, человек восемь, и мы пристроились в конце. В СССР существовал закон, по которому Герои Советского Союза обслуживались всегда и везде без очереди. Но на летнюю рубашку медаль «Золотая Звезда» не прицепишь, и в пивном ларьке не будешь кричать, что ты герой ради двух кружек пива. Когда настал наш черед покупать, подходит невысокий полный мужичок пожилого возраста в соломенной солидной шляпе и командным тоном велит продавщице закрывать киоск, навести порядок вокруг, и только потом продолжать торговлю. Признаться, это было объективно, вокруг были набросаны бумажные стаканчики, газетные обрывки, рыбьи чешуя и кости. Но войдите в наше положение: жарко, отстояли в очереди минут 15, хотя не привыкли этого делать на отдыхе, уже физически ощущали на губах прохладную пивную пену и на тебе! Под носом закрывают?! Женя вежливо так говорит: «Уважаемый! Мы долго ждали, пришла наша очередь, мы очень хотим пить, разрешите закрыть после нас?». На это мужичок, практически не глядя на нас, ответил, что за нами тоже стоят люди, и они тоже захотят, как и мы купить сейчас, поэтому никаких разговоров, закрыть киоск. Продавщица вышла с веником из киоска и начала уборку. Нам оставалось либо уйти, либо ждать. Женя не вынес пытки, тем более что с вечера мы достаточно загрузились, и желание попить пива не ограничивалось жарким днём. В сердцах он произнес: «Ей шляпа, ты не мужик!». Продавщица с веником застыла, а её начальник повернулся лицом к Жене и пошёл на него: «Ты кто такой?». Тут женщина вышла из ступора и кинулась к Жене: «Прекратите, как вам не стыдно, это директор нашего рынка, он Герой Советского Союза!» На что Женя в запале отвечает: « Да я тоже Герой Советского Союза и что не могу выпить пива?». Сначала все люди, стоявшие вокруг, застыли, потом стали с любопытством и недоверием поглядывать на Женю. Директор рынка подошел к нему в упор и спросил:

«Что ты сказал?». Женя молчал, с ненавистью поглядывая на обидчика. Здесь я вступился и объяснил директору, что мой друг летчик испытатель, недавно посадил на брюхо истребитель, за мужество и героизм награжден медалью «Золотая Звезда» и орденом «Ленина». Шея и подбородок Жени были розового цвета, ещё не прошли следы пересадки кожи, поэтому моё объяснение не вызывало сомнений. Директор стушевался и спросил Женю: «Правда что ли?», тот кивнул. Мужичок что-то сказал на ухо продавщице и пригласил нас пройти к нему в кабинет. В кабинете он снял свою шляпу и пригласил нас к столу. Ничем не примечательный старик, но мне сразу бросился в глаза его большой нос. Говорил с нами вежливо, но с достоинством, представился Мелитоном Варламовичем. Через минуту продавщица занесла три кружки пива и рыбку. Выпили за знакомство, поговорили о жизни, о прошлой войне, он уточнил, где мы остановились на отдыхе, обещал угостить настоящим баварским пивом и тепло проводил. Уже приехав в Сухуми, мы наконец догнали, что Мелитон Варламович— это знаменитый войсковой разведчик Мелитон Кантария, водрузивший Знамя Победы над поверженным Рейхстагом!

Обещание свое старик выполнил. Как-то днём в санаторий въехала черная "Волга", атрибут высшей партийной власти в те времена. Судя по тому, как часовые пропустили автомашину, Кантарию здесь знали хорошо. Когда мы пришли к начальнику санатория по приглашению в кабинет, гость уже сидел там. Немного поговорили об отдыхе и поехали на городской пивзавод к старому другу Мелитона Варламовича, где вдоволь угостились черным бархатным пивом

В тот вечер мы с Женей сидели в ресторане около городского порта, говорили о войне, о наших родителях фронтовиках, командирах и офицерах-воспитателях, прошедших через горнила этого ада и, незаметно, загрузились прилично под воротник. Когда ресторан стали закрывать, нас попросили на выход, а Женя, ни в какую, не встаёт из-за стола. Я уговариваю, а он мычит и руками машет в стороны. За столиком в конце зала сидел его друг с девушкой. Я подошёл к нему и попросил помочь вывести Женю на воздух. Летчик подошел к Жене и пригласил на выход, а тот опять замычал и замахал руками. Друг спокойно сдвинул стол в сторону, и Женя сразу встал и пошёл на выход. Увидев мой изумленный взгляд, лётчик пояснил, что Женя давно готов был выйти и давал мне сигнал «убрать колодки» (пилоты подают его техникам перед рулёжкой на аэродроме). Ему мешал стол, поэтому он не мог подняться! Летчик понимает летчика с полуслова, а пехота….

Рождённый ползать летать не может.

НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ ХРУЩЕВ

Где-то с 6-ти до 12-ти лет, почти каждое лето, мои родители отправляли меня на отдых к дедушке и бабушке на высокогорное озеро Иссык-Куль. Старики жили в собственном доме в центре города Пржевальск, областном центра Иссык-кульской области, в 12 км от пристани Пржевальск, что на берегу знаменитого озера.

Городок этот – старинная кокандская крепость Каракол на берегу одноименной речки. После захвата Российской империей в 19-ом веке он был переименован в город Пржевальск, в честь знаменитого генерала, разведчика Генерального Штаба, действительного члена Российского Географического Общества и многих европейских обществ, автора точнейших топогеодезических данных о Центральной Азии. В советское время название городка сохранялось и, только с независимостью Кыргызстана, он вновь стал называться Караколом. Генерал умер в окрестностях нынешнего города Бишкек во время своего последнего Центрально-Азиатского похода, но похоронен, по завещанию, на высоком берегу Иссык-Куля, прямо над пристанью. В 1916 году император России Николай Второй за выдающиеся заслуги перед Отечеством установил на могиле памятник, который стоит и по сей день, и учредил музей имени Николая Михайловича Пржевальского. Бронзовый орел над картой с оливковой веткой в клюве был вылит на заводе в Санкт-Петербурге, а многотонный гранитный постамент изготовлен из местного камня и перевезен на телегах из горного ущелья к месту захоронения героя. В работе по сооружению памятника принимал участие и мой дедушка, тогда ещё совсем молодой джигит, он на арбе помогал перевозить камни. В годы моего детства музей стоял в парке, прекрасном фруктовом саду, аллеи парка были усажены дивными цветами, везде соблюдался образцовый порядок. От центральной дороги к парку вела абрикосовая аллея длиной около 2-х км с двух сторон усаженная знаменитыми иссык-кульскими абрикосами. Большие, ярко-жёлтые, на вкус кисловато сладкие с вкусными косточками. Какое удовольствие для мальчишек лазить по дереву, собирая плоды, есть абрикос, а потом бить косточки и съедать вкуснющие, чуть сыроватые ядрышки. Охранники, конечно, гоняли нас, но не так, чтобы очень настойчиво. Главное нельзя было ломать ветки, за это очень строго наказывали. Тогда с фруктами на озере было свободно, их раздавали, редко продавали, только туристам, и то за копейки. Местные, вообще, старались подсунуть задаром соседу. Дело в том, что взрослые заставляли излишки яблок и прочего нарезать и сушить на сухофрукты, а нам детворе было лень. Утром, увидев в саду нападавших спелых плодов, мы старались потихоньку перекидать их в соседний сад, мол, не наши. Соседские дети отвечали нам тем же. Сегодня, когда фрукты на пляжах озера продают за большие деньги, я не перестаю удивляться, где сады моего детства? Иссык-кульская черная смородина с крупными душистыми плодами и крупные крепкие абрикосы, великолепно подходившие для варения, были самыми престижными товарами на рынках Ташкента и других крупнейших городов Центральной Азии. Их не завозят сегодня туда, но и на озере их нет. Куда уходит детство?..

В тот год мы отдыхали у бабушки с мамой, вернее она привезла меня и должна была вскоре уехать. Вдруг в городе всё оживилось, пришло в возбуждение, везде чистили и красили дома, заборы, ходили какие-то ответственные дяденьки и наводили везде порядок. Потом пошёл слух, что приезжает сам Хрущев. Первый Секретарь ЦК КПСС, руководитель Страны Советов приедет в далёкий киргизский городок на окраине огромной империи! В это с трудом верилось взрослым, а нам детворе было, в общем, всё равно. Но это случилось. За пару дней до визита город наводнился различными ответственными работниками. Первый Секретарь ЦК КПСС прилетел самолётом в городской аэропорт, кортеж правительственных машин медленно двигался по центральной улице из аэропорта в здание горкома партии. Жители высыпали на дорогу, образовав живой коридор по обе стороны, и приветственно махали. Мама наспех нарвала дома на клумбе цветов, схватила меня на руки и побежала на улицу, благо центральная дорога проходила в 50 метрах от дома стариков. Кавалькада медленно приближалась, впереди, в салоне открытой Чайки, находился глава государства, по бокам от машины быстро шли какие-то мужчины с суровыми лицами. Мама из толпы смотрела в сторону гостя и вдруг удивленно сказала: «А что это ОН без цветов?». Когда машина Никиты Сергеевича поравнялась с нами, мама, держа меня на левой руке, выскочила из толпы, побежала рядом с машиной и протянула правой рукой букет Хрущеву. Он сначала опешил, потом нагнулся, взял букет левой рукой, а правой провел по моей голове и, улыбаясь, приветственно помахал встречающим. Мама быстренько заскочила обратно в толпу.

Сегодня, через много лет, уже зная работу системы безопасности первых лиц, я поражаюсь этому случаю. Как это могло произойти, почему пропустила охрана, и ведь никто не пострадал. Моя мама сделала этот поступок в душевном порыве, бездумно и быстро, и, видимо, тогда её охраняли ангелы-хранители, поэтому все закончилось хорошо.

А старики на лавочке на нашей улице ещё долго обсуждали смелый и безрассудный поступок моей мамы и говорили, что если рука падишаха коснулась головы её сына, то мальчик будет очень счастливым.

Много лет спустя я поступил с суворовское училище, что было очень престижно в те времена. Уже не было дедушки и бабушки, они дружно друг за дружкой отошли в мир иной. Я проезжая по местам своего детства, приехал в Пржевальск и встретил опять тех стариков. Они увидели меня в красивой военной форме и, разговаривая между собою о моем поступлении в суворовское училище, как-то обыденно заметили: « А это тот её сын, которого падишах коснулся рукой!»

Вот так. Я не был спортсменом, способным учеником, физически очень крепким юношей. Я не выдержал суровый отбор в городе Фрунзе, потом в Киргизской ССР, затем в Среднеазиатском военном округе. Я успешно не сдавал конкурсные экзамены при конкурсе 4 человека на место среди отобранных кандидатов уже непосредственно в училище! А просто Хозяин СССР Никита Сергеевич Хрущев в детстве коснулся моей головы рукой! И поэтому я поступил в суворовское училище. «Posho kolini tekkizgan»* (*По-узбекски: «Падишах рукой коснулся»)

Восток дело тонкое.

© Ром Таров, 2009. Все права защищены
    Произведение публикуется с разрешения автора