Не отдавай меня

Редкий и неожиданный рассказ – монолог пишущей ручки. Хорошей, старой, надежной перьевой ручки писателя, которая совсем не желает, чтобы хозяин ее кому бы то ни было одалживал… Первая публикация.

Не отдавай меня, прошу тебя, не отдавай меня больше никогда! Это прошу я, твоя пишущая ручка, твоя, как ты утверждаешь, любимая синяя ручка, твое стальное перо. Не отдавай меня никогда в чужие, всегда чужие руки. Ты хорошо знаешь или хотя бы догадываешься, каково это – побывать в чужих руках. В самых разных, но всегда чужих. То, что случилось вчера, из ряда вон, то, что случилось вчера, переполнило чашу моего терпения, боюсь, я не смогу простить тебе того, что случилось вчера. Почему ты позволил ему, этому совку, так обращаться со мной? Ты хорошо знал, не мог не знать, что чернила вот-вот закончатся, и не смотря на это, сунул ему меня, да еще и любезно отвинтил колпачок. А ведь у тебя всегда имеются в запасе гильзы, уж был бы тогда до конца любезен, и прежде, чем в очередной раз расстаться со мной, пусть не надолго, заменил бы гильзу. Почему? Откуда такая готовность услужить, оказать любезность первому встречному, даже не взглянув на его руки? Это же первое, на что нужно обращать внимание! Руки, чужие руки. Ты же меня отдаешь, мы же столько лет вместе, а ты оказался не способен на такую малость – сосредоточиться на поле ближнего зрения. Так нет же, ты и в этот раз, не глядя, сунул меня в чужие руки. Почему ты не чувствуешь, как больно сжали меня толстые, горячие, липкие пальцы, с какой силой уперлось в бумагу мое стальное перо? Да, стальное, и неплохого качества, как ты смог убедиться, но всему есть предел! Мне стоило огромного напряжения, чтобы не сломаться. А тут еще чернила кончились. Совок аж вспотел от злости. Швырнул меня на стойку, благо высокая кромка удержала, не то полетела бы под ноги толпе. Видел бы ты, какую х..ню он начал писать – «заказ выполнен, обошлось без контроль….» — ты понял? Не думаю, что речь идет о контрольной закупке. Боже мой, чего только не пишут! 

Кстати, благодаря твоей мягкотелости, благодаря твоей неуместной, суетливой услужливости, благодаря твоей… А ведь упади я тогда на пол, непременно бы растоптали. Так вот, благодаря твоей, далеко не всегда корректной готовности уступить меня, в частности красивым бабам, я пришла к выводу о прямой зависимости между физическими качествами и свойствами рук – не важно мужских, женских – и содержанием написанного. Здесь я слукавила, есть большая разница, в чьей руке оказаться, женская, как правило, – холодный душ. Текст короткий, тон резкий, категоричный: «Вернусь, будь готов, мало не покажется». Молоденькие позволяют себе чуть-чуть эмоций: чмоки-чмоки, пуки-пуки. Запах. Не запах, а дурно пахнущая смесь кремов, духов, отдушек, дух запирает, еле сдерживаешься, чтобы не выпрыснуть из себя все содержимое гильзы на бумагу. Сказано же великим французом – лучше всего пахнет женщина, которая не пахнет ничем.

Другое дело рука мужская. Писать она не торопится, слегка зажав цевьё между указательным и средним пальцами, большим же долго поглаживает меня сверху донизу… Необыкновенно приятные минуты. У тебя, кстати, тоже есть эта привычка. Не знаю, о чем он, мужчина, думает в эти минуты, но написанное крайне редко соответствует лирико-меланхолическому настроению. Чаще чушь, о..еть: «Там не согласовали, здесь недопоставили» и через каждую строчку: «Ты не права, дорогая»; говорю же, о..еть.

Да, привычка… если бы не она, давно б расстались. Оснований достаточно. Еще два года назад в венском аэропорту рюкзачком своим набитым так прижал папку, что у меня мой прозрачный колпачок треснул. Ты, конечно, раздосадовал, а жаль было не меня, не мой дизайн изуродованный, себя ты жалел, себя ты почувствовал ущемленным, ущербным. Какого пустяка порой достаточно, чтобы уязвить, чтобы взбаламутить так трудно и медленно оседающее… короче, ты меня понял. Да, конечно, по приезду в альпийскую деревню, ты попытался загладить вину, спилил верхушку колпачка с зажимом, перетянул скотчем, акрилом загрунтовал, загладил, одним словом. Мне даже показалось, что эта травма открыла новую сторону твоей привязанности ко мне. Или нет? Признайся, старый мудила!

Впрочем, так это или не так… еще раз умоляю тебя, не отдавай меня в чужие руки! Хочу признаться тебе, мне очень приятно лежать в кармане пиджака, у самого сердца, так сказать, старого, как уже было сказано. И не забывай менять гильзы вовремя, писатель!

14 февраля 2008 года

© Руппель В.Ф., 2008. Все права защищены 
    Произведение публикуется с разрешения автора