90 дней в Америке

Путевой дневник

Книга написана известным в республике музыковедом, заслуженным деятелем культуры Кыргызской Республики А.Кузнецовым. В ее основу положены личные наблюдения автора, в 2002-2003 годах дважды посетившего США – семь штатов и ряд крупных городов: Нью-Йорк, Чикаго, Детройт, Канзас-Сити, Филадельфию и др. Особое внимание автор уделил культуре и искусству страны – памятникам архитектуры, музеям, театрам, библиотекам, паркам. Несомненный интерес представляют и страницы дневника, посвященные встречам с земляками-кыргызстанцами, наблюдения об особенностях уклада жизни американцев, их менталитета. Издание адресовано широкому кругу читателей

Публикуется по книге: Кузнецов А.Г. Девяносто дней в Америке. – Бишкек: Изд-во КРСУ, 2004. – 230 с.
К 89
ISBN 5-8355-1384-6

Рецензент: академик НАН КР, заслуженный деятель науки Кыргызской Республики А.Салиев

                                                                             Моему сыну Виталию и друзьям,
                                                                             познакомившим меня с
                                                                             Соединенными Штатами Америки,
                                                                             посвящаю

 О Нью-Йорке и об Америке написаны тысячи книг и статей, сняты сотни фильмов. Их авторы, не жалея красок и вдохновения, прославляли «столицу мира» и страну, на земле которой она находится. Однако русская традиция иная: больше ругать, чем хвалить. Ругали во все времена, не только при советском строе – и до него, и после него. Америку бранил пианист и композитор Антон Рубинштейн (1873), поливал грязью «буревестник революции» Максим Горький (1906), чернил поэт Владимир Маяковский (1926), мягко поругивали писатели-сатирики Ильф и Петров (1936). Эстафету приняли аккредитованные в США журналисты-международники, собкоры «Правды», «Комсомолки» и других советских изданий: клеймили, осуждали, хулили. Некоторые из них были честными и отдавали должное достижениям далекой заморской державы, но не забывали капнуть ложку дегтя в бочку меда – иначе бы их просто не публиковали, а то бы и вовсе лишили права выезда за границу.

 Более всех преуспел Максим Горький – он так облил грязью «Город Желтого Дьявола», что возмущенные владельцы манхэттенских гостиниц отказали ему в постое, и пришлось бедному Алеше Пешкову поселиться на частной квартире на отдаленном острове Стейтен-Айленд. Интересно, что в частной переписке основоположник социалистического реализма беззастенчиво восторгался: «Америка! Это не всякому удается видеть. Интересно здесь – изумительно. И чертовски красиво, чего я не ожидал». Или: «Ах, интересная страна! Что они, черти, делают, как они работают, сколько в них энергии, невежества, самодовольства, варварства… Ей богу, – это чудесная страна для человека, который может и хочет работать!»

 Однако не все ругали Америку – среди русских было немало людей, которые не скрывали своих чувств и искренне восхищались ею. В их числе – П. Чайковский, В. Короленко, Н. Смеляков, С. Довлатов и многие другие. Петр Ильич Чайковский, приехавший в Нью-Йорк в 1891 году на открытие концертного зала «Карнеги-холл», по достоинству оценил и город, и его людей. В своем дневнике он отметил чудесный вид, открывавшийся с крыши одного из небоскребов, свежесть листвы и ухоженность газонов Сентрал-парка, «необыкновенно эффектный и грандиозный вид» нового концертного зала, умные лица рабочих фортепианной фабрики. В свою очередь, американцы оказали русскому композитору исключительно теплый прием, а его выступление на концерте в «Карнеги-холле» вызвало настоящую сенсацию.

 Писать однозначно о Нью-Йорке и о Соединенных Штатах невозможно – этот факт признан многими. «Об Америке писать невозможно. Все, что напишешь, покажется тусклым и убогим. Мы живем здесь три года и все еще удивляемся» (С. Довлатов). «Нью-Йорк можно самозабвенно любить, либо ненавидеть. Середины тут не бывает» (К. Метцгер. Путеводитель по Нью-Йорку). «Нью-Йорк может вызвать страх. Ненависть. Но может – и любовь» (Е. Русаков. Америка без стереотипов). В любви и ненависти к городу на Гудзоне признавался и Владимир Маяковский: «Я люблю Нью-Йорк в осенние деловые дни, в будни. Я ненавижу Нью-Йорк в воскресенье».

 Я Нью-Йорк полюбил. Город очаровал меня своим гордым видом, своей непредсказуемостью, своей многоликостью. Своими устремленными ввысь домами, музеями, театрами, парками, скверами, улицами, мостами… И, конечно же, людьми – жителями этого огромного многонационального города. Образ американца – высокого, доброго, элегантно одетого мужчины – живет во мне с детских лет. В далеком голодном 1946 или 1947 году именно такой американец остановил меня – тогда еще ребенка – на Дерибасовской улице в Одессе. Он ласково погладил меня по головке, улыбнулся и подарил большую плитку шоколада. От неожиданности я опешил – никогда мне еще не дарили на улице шоколад. Пролепетав непослушными губами «Спасибо», я с изумлением смотрел на незнакомого «дядю», а он, присев на корточки, что-то говорил мне на незнакомом языке. Позже мама объяснила мне, что у «дяди» такой же сын в Америке, и он скучает по нему. И кто знает, может, он живет сейчас в Нью-Йорке или в другом городе, мой ровесник – сын американца, который когда-то подарил мне плитку шоколада…Путешествуя по Америке, я встречался с различными людьми – многие из них напоминали мне о том красивом, элегантном мужчине.

 Я побывал в семи штатах и во многих больших и малых городах (Нью-Йорк, Джерси-Сити, Ньюарк, Принстон, Атлантик-Сити, Филадельфия, Канзас-Сити, Детройт, Дирборн и др.). Посетил около двадцати музеев и выставок, был в театрах, на концертах, в круизах, кино. Прошел пешком десятки миль по улицам и площадям американских городов. Часто приходилось обращаться за помощью к людям – полицейским, продавцам, стюардессам, работникам аэропортов, служащим музеев, просто, прохожим. И не было случая, чтобы кто-то отказал мне.  
 Собираясь в дорогу, я не думал о написании каких-либо очерков или путевых заметок – просто решил вести дневник. Однако впечатления, накопленные в результате трехмесячной поездки – яркие, удивительные, насыщенные – настойчиво требовали какого-то выхода, вызывали желание поделиться ими с кем-то. Так появился этот «Дневник». Я старался писать искренне. Что из этого вышло – судить не мне.

 Автор выражает искреннюю благодарность посольству Соединенных Штатов Америки в Кыргызстане, атташе по связям с общественностью госпоже Рейчел Кук и координатору Камиле Кожокматовой за их помощь в издании настоящей книги, а также журналисту Валерию Сандлеру, прочитавшему книгу в рукописи и высказавшему ряд ценных советов.

  Автор

                                                                                         Может быть, Нью-Йорк – кривое зеркало Америки.
                                                                                         Но без этого зеркала трудно понять душу страны.
                                                                                                                                                                     Е. Русаков

Часть первая

Нью-Йорк и пригороды

22 сентября 2002 г., воскресенье

 Раннее утро, светает. Я сижу у иллюминатора в экономклассе аэробуса А-320, принадлежащего компании «Бритиш эйрвейз» и выполняющего рейс по маршруту: Бишкек – Баку – Лондон. Но на этом путешествие не закончится: в Лондоне мне нужно будет пересесть в другой самолет, который доставит меня в Нью-Йорк. Путь долгий – только в воздухе я пробуду около 18 часов, а всего вся поездка, включая время ожидания в аэропорту Хитроу, займет почти сутки. Впервые в жизни мне предстоит пересечь океан и оказаться в Западном полушарии, а точнее – в Соединенных Штатах Америки, где живет и работает мой сын Виталий. Три года назад он с отличием закончил американский факультет «Каф-Интернет» нашего национального университета, после чего в течение двух лет работал системным администратором в одной из зарубежных компаний. Затем по рекомендации товарища, переехавшего несколько лет назад в Америку, он получил приглашение на работу в Нью-Йорке. И вот теперь, благодаря сыну, осуществляется моя давняя мечта: побывать в Штатах – в стране, о которой я столько слышал и столько читал, поездка в которую еще лет десять назад была просто нереальной. Трудно поверить, что уже сегодня вечером (в Бишкеке это будет утро следующего дня) я окажусь в Америке.

 Вот с такими мыслями я сидел в кресле самолета и готовился к длительному перелету. Но вот взревели мощные турбины, самолет стал набирать скорость, легко оторвался от земли и устремился ввысь. Полет начался. Время до Баку пролетело незаметно. Пока самолет заправляли топливом и брали на борт новых пассажиров, мы должны были оставаться в самолете и терпеливо ждать начала следующего перелета. Лицо сидевшей в соседнем кресле молодой женщины показалось мне знакомым. Мы обменялись несколькими фразами и вдруг… узнали друг друга. Три года назад мы вместе летели в одном самолете до Стамбула, а далее наши пути расходились: Асель Н. летела к мужу в Македонию, где он работал по линии Красного Креста, а я направлялся на юг Италии к моим друзьям-журналистам из города Лечче. Наше знакомство состоялось в стамбульском аэропорту у пункта регистрации транзитных пассажиров. Асель, хорошо владевшая английским языком, помогла мне тогда в общении со служащей аэропорта. Затем были прогулка по Стамбулу, обед в турецком ресторанчике, вечерняя беседа в холле отеля за рюмкой молочно-белой араки. А утром мы «разлетелись» в разные стороны… И вот история повторяется: мы снова оказываемся в транзитном аэропорту, теперь уже в Хитроу, откуда я лечу в Нью-Йорк, а Асель в Йоханнесбург, в котором трудится ее неутомимый супруг, врач, немец по национальности. Мы пили кофе, беседовали как старые друзья. Перед расставанием я пошутил: «В каком аэропорту мы встретимся в следующий раз?»

 Посадка в большой «Боинг-777» прошла на удивление быстро, но путь до взлетной полосы оказался не близким: в Хитроу несколько взлетно-посадочных полос и некоторые из них находятся довольно далеко от здания аэровокзала. Погода была хорошей, и из иллюминатора можно было видеть, как внизу проплывает Южная Англия, Ирландское море, Ирландия и, наконец, бескрайние просторы Атлантического океана. Но вскоре набежали облака и скрыли океан.

 Моим соседом оказался чернокожий американец интеллигентного вида. Он достал толстую книгу и читал ее на протяжении всего полета. Позже я поинтересовался, что же он читает – это оказалось серьезное эссе современного автора. Чтобы скоротать время я включил телевизор, экран которого расположен в спинке впереди стоящего кресла. Звук передается через наушники, в телевизоре 12 программ, и каждый пассажир выбирает их по своему вкусу. Кроме того, есть аудиозаписи – тоже 12 программ, рассчитанных на любой вкус: рок, поп, кантри, джаз, классика (инструментальная музыка и опера). Столь же разнообразны и видеозаписи: детективы, триллеры, комедии… Есть еще один специальный телевизионный канал, по которому передается подробная информация о полете (высота, скорость полета, время в точке отправления и в точке назначения, расстояние в милях и километрах и т.д.), а также дается изображение трассы полета с обозначением нашего летящего самолета.

 Однако просмотр фильма пришлось на время прервать: принесли ужин – острое мясное, по-видимому, мексиканское блюдо и различные закуски. Все это в сочетании с миниатюрной бутылочкой «Джонни Уокера» было очень даже недурно… Хоть сервис и хорош, но восемь часов полета – это утомительно, особенно, если перед этим был другой, не менее протяженный полет. Однако всему приходит конец: через шесть часов полета показался американский берег – остров Ньюфаундленд. С высоты 11 тысяч метров он виден от края до края. Затем пошел полуостров Лабрадор, потом Новая Англия – Бостон, Хартфорд, Нью-Хейвен, и вот нескончаемое море огней – Нью-Йорк. Получение визы от эмиграционных властей не заняло много времени — необходимые анкеты были заполнены еще во время полета. Таможенный досмотр был тоже очень кратким, можно сказать формальным – несколько вопросов, касающихся ввозимых мной картин, и все – я а Америке! Медленно качу тележку с вещами по направлению к выходу и среди встречающих замечаю сына. Он устремляется мне навстречу: «Папа!».

 Вместе выходим на автостоянку, где Виталий припарковал свою новенькую «Тойоту» (модель «Кэмри-Солара»). Это красивая спортивная машина с автоматической коробкой скоростей и массой сервомеханизмов, а, главное, надежная и удобная. Перегрузив чемоданы из тележки в багажник, мы покидаем стоянку и направляемся Розелл-Парк – городок, в котором живет Виталий. На автостраде вливаемся в поток стремительно несущихся автомобилей и через четверть часа мы уже дома.

  По случаю моего приезда Виталий приготовил ужин и купил бутылку французского вина. Он снимает двухкомнатную квартиру на втором этаже трехэтажного дома. В квартире есть все удобства, включая линию Интернета и кабельное телевидение (80 каналов). Квартира удобная, уютная и рационально спланированная. Многочисленные встроенные шкафы, установленные в спальне и гостиной, успешно заменяют шифоньеры и кладовки. Столь же удобна и кухня, где, как говорится, все «под рукой». Всевозможные электроприборы (тостер, микроволновая печь, миксер, кофемолка и т.д.) превращают процесс приготовления пищи в несложное, и даже приятное занятие.

 За разговорами не заметили, как наступила полночь. Пора ложиться спать: завтра утром мы едем в Нью-Йорк.

23 сентября, понедельник

 По случаю моего приезда Виталий взял отгул: ему хотелось показать мне Нью-Йорк. Позавтракав, мы садимся в машину и едем в сторону 22-й дороги, ведущей в город Джерси-Сити. Виталий живет на самом краю Розелл-Парка, на границе с городами Юнион и Кенилворт. Юнион еще можно назвать городом, а вот Кенилворт, как и Розелл-Парк, скорее городки – они невелики: типичная «одноэтажная Америка», о которой еще в 30-х годах писали Ильф и Петров. Хотя они и относятся к штату Нью-Джерси, фактически это пригороды «большого» Нью-Йорка. И не только они, а почти вся северная часть штата. Хорошо об этом сказал автор книги «Америка без стереотипов» Е. Русаков: «Беда Нью-Джерси в том, что он близко расположен к Нью-Йорку. Тот буквально поглотил соседа, сделал его своей тенью. Промышленный Нью-Джерси – придаток Нью-Йорка, его мастерская. Зеленый Нью-Джерси – пригород Нью-Йорка, куда устремляются и зажиточные ньюйоркцы, и корпорации. Громадные универмаги и рестораны тоже предназначаются, прежде всего, для ньюйоркцев».

 Миновав Кенилворт, мы недолго едем по шоссе «Гарден-стейт-парквэй», а затем уже въезжаем на дорогу № 22. Утром все едут на работу, поэтому трасса загружена до предела. Машины идут сплошным потоком в три-четыре ряда. Слева видны «высотки» Ньюарка, а справа – одноименный аэропорт. Всего же в Нью-Йорке три аэропорта – им. Дж. Ф. Кеннеди (JFK), Ньюарк и Ла Гуардиа. Дорога проходит через промышленную зону – кругом заводские корпуса, склады, пакгаузы, нефтехранилища. Неожиданно трасса разделяется: грузовики берут вправо, а легковые автомобили влево – на полосу, ведущую к громадному стальному мосту, построенному в 20-х годах и носящему имя польского патриота, героя войны за независимость США, павшего в одном из боев в возрасте 32 лет Казимира Пуласки (1747-1779). За мостом открывается великолепный вид на Манхэттен. В лучах яркого утреннего солнца хорошо видны контуры небоскребов. Но выше всех – Эмпайр-стейт-билдинг: его стальной шпиль высоко уходит в небо и как бы парит над островом.

 Перед самым Джерси-Сити дорога уходит под эстакаду, где постоянно возникают «пробки». Джерси-Сити расположен на правом берегу Гудзона («Хадсона», как говорят американцы). С Манхэттеном он связан двумя тоннелями, мостом имени Джорджа Вашингтона и паромной переправой. Город неудержимо растет ввысь и, думается, скоро станет соперничать с Манхэттеном.

 Мы подъезжаем к Финансовому центру. Это комплекс, состоящий из трех многоэтажных зданий, недавно построенных на берегу Гудзона. Здания соединены друг с другом и образуют единый архитектурный ансамбль, хорошо просматривающийся со стороны Манхэттена. Именно здесь в одной из компаний и трудится мой сын.

 Оставив машину в многоэтажном гараже, мы направляемся к паромной переправе через Гудзон. Около причала возвышается новый отель «Хайятт». Здание построено на сваях прямо на реке, и его крайняя точка находится примерно метрах в двухстах по берега. Отсюда открывается чудесная панорама на Нижний Манхэттен – вот только башен Всемирного торгового центра теперь уже нет. Но есть памятник жертвам 11 сентября, поставленный жителями Джерси-Сити. Грустно видеть уложенные на гранитном пьедестале мощные искореженные стальные балки бывшего величественного символа Америки. Рядом с монументом горят свечи, лежат цветы…

 Итак, садимся на «ферри» – речной пароходик, который перевозит нас на другую сторону реки. Справа виднеется статуя Свободы, а прямо по ходу – другой финансовый центр, теперь уже Нью-йоркский, международный. Перед Центром разбит красивый парк, где можно посидеть на скамейке, подышать свежим морским воздухом. Разрушенный Международный торговый центр ранее находился в непосредственной близости от Финансового центра. Сейчас здесь пустой котлован – тысячи тонн бетона и металлоконструкций, оставшихся от разрушенных башен уже вывезли. Котлован обнесен металлическим забором, за которым идут работы по восстановлению линии метро. Весь забор – а это, наверное, более километра по периметру – увешан большими полотнищами, американскими флагами, и тысячами самых различных предметов – от обычных футболок до рисунков и цветов. Так простые американцы выражают свое отношение к трагическим событиям 11 сентября. На полотнищах – слова скорби, негодования, соболезнования и тысячи подписей. Рядом с котлованом всегда много людей. Они приходят сюда почтить память своих погибших сограждан – жертв терроризма. В одном из соседних уцелевших небоскребов виднеется громадная пробоина в стене, оставленная упавшим обломком одной из башен.

 С тяжелым чувством покидаем это место. В непосредственной близости от котлована находится церковь Святого Павла с прилегающим к ней кладбищем. Это самая старая церковь города – в ней еще молился сам Джордж Вашингтон, и его место помечено здесь буквой «G». Неподалеку находится еще одна церковь – Святой Троицы, построенная в неоготическом стиле в 1846 году. Окруженная высокими зданиями делового центра Нижнего Манхэттена, она выглядит довольно скромно. Но это только первое впечатление: церковь красива, особенно внутри. Впечатляет великолепный алтарь с расположенным над ним громадным витражом. В церкви можно приобрести открытки с ее видами. Вы сами можете взять понравившиеся вам виды и опустить указанную сумму в специальную прорезь. Никто вас не контролирует – все основано на доверии, как и положено в храме.

 Центральный вход в церковь со стороны Уолл-Стрита – самой узкой и самой знаменитой улицы Нью-Йорка. Вступив на Уолл-Стрит, мы оказываемся перед Нью-йоркской фондовой биржей. Это величественное здание с шестиколонным коринфским портиком и скульптурным фронтоном напоминает греческий храм. Трудно удержаться от искушения, чтобы не сфотографироваться здесь. Рядом находится другое знаменитое здание – «Федерал-холл», построенное архитектором У. Россом в 1842 г. Продолжаем путь в сторону Ист-Ривера. Кругом одни банки и офисы – трудно даже представить, какие колоссальные суммы денег «прокручиваются» здесь! Виталик показывает мне здание фирмы, в которой он работал в первые месяцы после своего прибытия в Америку – невысокое (по сравнению с окружающими гигантами-небоскребами) здание, выходящее одной стороной на реку Ист-Ривер. По ту сторону реки находится Бруклин – самый большой район Нью-Йорка, насчитывающий более двух с половиной миллионов жителей. А с этой стороны находится так называемый «Саут-стрит-сипорт» – комплекс, включающий в себя музей морской истории Нью-Йорка с его мастерскими и кораблями, а также рестораны, торговый центр и многое другое. Старинные парусники, стоящие у причала, напоминают о временах, когда в Америку можно было добраться только морским путем. Еще одно фото – теперь уже на фоне знаменитого Бруклинского моста, парящего над рекой на высоте двенадцатиэтажного дома.

 Приближается время обеда. Виталик предлагает поехать в Гринвич-Виллидж, где есть множество уютных ресторанчиков. Спускаемся в метро, которое ньюйоркцы обычно зовут «сабвэй». По сравнению с московскими станции нью-йоркского метро более скромны – это не помпезные подземные дворцы, а простые и не очень комфортабельные транспортные развязки. Общая протяженность его линий составляет около 500 километров. В 2004 году сабвэй отмечает свое столетие. По ошибке мы садимся на поезд-экспресс, который останавливается далеко не на каждой станции. Спохватившись, пересаживается на обычный поезд, и возвращаемся на нужную нам станцию – «Кристофер-стрит».

 Мы находимся в Гринвич-Виллидже, районе, где некогда находились дачи жителей города. Здесь нет небоскребов – дома в основном не выше пяти этажей. Кварталы Гринвич-Виллиджа больше похожи на европейские, чем на американские: никакой толчеи и суеты, а от тихих улочек веет уютом, покоем. Лет семьдесят назад это район был «колыбелью богемы», сейчас его облюбовали геи, особенно район Кристофер-стрит. В маленьком сквере установлена скульптурная композиция известного американского скульптора Джорджа Сегала, изображающая группу из четырех человек – юношей-геев и девушек-лесбиянок.

 Миновав Кристофер-стрит, мы выходим на более шумную Шестую авеню и вскоре оказываемся в небольшом симпатичном заведении. Это израильский ресторан «Олив Три» («Оливковое дерево»), но в его меню есть и украинский борщ, кстати, одно из фирменных блюд заведения. Заказываем борщ и блюдо под названием «шиш-кебаб» – мясо с сыром, жареным горохом и лепешкой. Все свежее и очень вкусное. Мясо запиваем вином «Сангрия». Обед обходится в 30 долларов.

 В благодушном настроении покидаем ресторан и едем на метро на 49-ю улицу, где на пересечении с Пятой авеню, находится Сан-Патрик – главный католический собор Америки. Собор поражает своим строгим величием и размерами. Его остроконечные шпили уходят высоко в небо. Однако окружающие небоскребы еще выше. Один из них – Трамп-тауэр. Атриум этого небоскреба украшает 60-метровый водопад, стекающий по стене из розоватого мрамора. Многочисленные эскалаторы поднимают посетителей на верхнюю площадку, откуда можно попасть в зимний сад. Атриум окружают роскошные магазины, сверкающие золотом витрин и хрустальным блеском зеркал. Трамп любит роскошь и не стесняется ее. Его девиз циничен: «Нью-Йорк – город богатых людей, и беднякам здесь делать нечего».

 Виталий предложил мне посетить магазины, в которых продаются музыкальные инструменты. Каждый из этих магазинов специализируется на продаже того или иного вида инструментов – струнных, духовых, электрических, ударных, различных аксессуаров. Выбор инструментов просто огромен, причем не все они выставлены на витрины: чтобы иметь представление о том, что имеется в продаже, нужно ознакомиться с каталогами. Я взял каталог магазина Sam Ash и насчитал в нем более 150 различных гитар. Столь же впечатляющ выбор и других инструментов, представленных самыми известными фирмами мира – «Ямаха», «Фендер», «Сэлмер», «Роланд», «Жан Баптист» и др. Особенно яркое впечатление произвел на меня магазин духовых инструментов – чего только здесь не было! Наряду с многочисленными трубами, тромбонами, саксофонами, здесь были и редкие разновидности инструментов, например, флюгельхорны, корнет-а-пистоны, малые трубы (Pocket Trumpet) и т.д.

 После осмотра музыкальных магазинов мы направились к Рокфеллер-центру. Знакомые с юности по фотографиям из журнала «Америка» здания комплекса предстают теперь перед моими глазами. Бьют фонтаны, развеваются флаги стран мира, толпы туристов с фотоаппаратами и видеокамерами спешат запечатлеть это чудо архитектуры. Полюбовавшись зданиями комплекса, идем к гостинице «Плаза», известной нам по фильму «Один дома». Здесь мы садимся на метро и едем на 33-ю улицу, где пересаживаемся на линию PATH (Port Authority Through Hudson), ведущую в Джерси-Сити. Пешком идем в гараж, садимся в машину и едем в Розелл-Парк. По пути Виталик решает заехать в хозяйственный магазин «Хоум Депоу», чтобы купить крепления для картин. По своим размерам магазин напоминает крытый стадион. Сотни громадных высоких стеллажей заполняют все пространство магазина. Здесь есть все, что может понадобиться в домашнем хозяйстве, причем каждый предмет дан в десятках вариантов и модификаций. Если это гвозди, то это гвозди всех мыслимых форм и размеров. Таков же выбор и креплений для картин. Выбрав, наконец, нужные нам изделия, мы едем домой. Первый день пребывания в Нью-Йорке подходит к концу.

24 сентября, вторник

 Первую половину дня я оставался дома, а после обеда решил прогуляться по городку. Моим проводником по Розелл-Парку я попросил стать Марину, жену товарища Виталия (они живут в соседнем доме). День выдался тихий, солнечный и, главное, не жаркий – как ни как конец сентября.

 Розелл-Парк – небольшой городок с населением в 13 тысяч жителей. До 1901 года он вместе с соседним Розеллом был пригородом Юниона, который именовался The Twin Boroughs. Гулять здесь одно удовольствие: тихо, безлюдно, машин почти нет. Движение только на центральных улицах. Весь городок утопает в зелени – кругом деревья, кустарники, лужайки. Почти все дома деревянные, каркасные. Кирпичные дома встречаются редко – это, в основном, административные здания, школы, больницы, церкви. Большинство жилых домов – одноэтажные или двухэтажные. И не только в Розелл-Парке, а, вообще, в Штатах. «Живет Америка преимущественно в одноэтажных и двухэтажных домах, – писали в 70-х годах корреспонденты «Комсомольской правды» В. Песков и Б. Стрельников. – Ферма ли, городок, окраина города очень большого – один или два этажа!» Возле каждого дома есть гараж или место для стоянки машин и, конечно же, традиционная лужайка. Редко можно встретить дом, обнесенный забором – все открыто. Прямо на газонах или около дверей лежат брошенные почтальоном газеты. Они завернуты в пластик на случай дождя, и никто их не берет. Клумбы с цветами встречаются редко – американцы люди занятые, следить за газоном они еще успевают, а вот на цветы у них нет времени, впрочем, как и на уход за садом, огородом. Поэтому садов и огородов практически нет. Зато много деревьев – и лиственных, и хвойных. Что это за деревья легко узнать по названиям улиц: Pine Street – Сосновая, Larch – Лиственная, Elm – Вязовая, Maple – Кленовая, Chestnut – Каштановая, Walnut – Ореховая, Spruce – Еловая и т.д.

 Мы идем к центру городка как бы по диагонали, зигзагами и вспоминаем слова известной песни Юрия Антонова: «Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную…» Центральной улицей Розелл-Парка является Честнат-стрит. Это, наверное, самое распространенное название американских улиц: почти во всех городах и городках Америки, где мне приходилось бывать, обязательно есть своя «каштановая» улица. На Честнат-стрит размещены почти все административно-общественные учреждения городка – мэрия, почта, музей, церковь, небольшой сквер, на котором летом и осенью организуются фермерские базары, магазины. Еще есть итальянский ресторан – и не случайно: в 30-х годах, говорят, именно в Розелл-Парке жили главари итальянской мафии. Итальянское присутствие здесь обнаруживается и сегодня. На рекламных щитах, призывающих голосовать за мэра и его заместителей, мелькают итальянские фамилии, правда, уже с чисто англосаксонскими именами.

 Мы выходим на оживленную Уэстфилд-стрит – магистральную улицу, связывающую Розелл-Парк с городами Элизабет, Кренфорд и др. Если перейти на другую сторону улицы, можно оказаться в городке, который называется Розелл – просто, «Розелл», без «парка», хотя парк в Розелле есть и даже очень неплохой. На Уэстфилд-стрит мы поворачиваем направо и доходим до улицы, которая называется Локаст-стрит – улица цикад, (второе значение этого слова «саранча»). На «улице цикад» находится школа – большое, капитальное здание. Когда в школе заканчиваются уроки, на все близлежащие перекрестки выходят пожилые люди, одетые в оранжевые жилеты, и останавливают проходящие машины, ревниво следя за тем, чтобы никто из школьников не попал под колеса – похоже, это бабушки и дедушки тех же самых школьников.

 Вскоре круг замыкается, и мы выходим на свою улицу. Наш дом – один из четырех совершенно одинаковых трехэтажных зданий, которые тоже построены из дерева, хотя и облицованы кирпичом. В каждом доме примерно тридцать квартир и прачечная самообслуживания, расположенная на первом этаже. Перед каждым домом разбиты газоны и посажены деревья, а с обратной стороны находятся стоянки для машин.

25 сентября, среда

 Сегодня состоится мое первое самостоятельное знакомство с Нью-Йорком, вернее, с одним из его районов – Манхэттеном. То, что я увидел позавчера, было как бы прелюдией к знакомству с городом – я даже не успел осмыслить увиденное. Со мной рядом был сын, мы постоянно общались: это в какой-то мере отвлекало, притупляло восприятие. Теперь мне предстояло встретиться с огромным городом лицом к лицу. Собираясь в поездку, я ознакомился с литературой о Нью-Йорке, просмотрел старые журналы «Америка». Из прочитанного я понял, что увижу город, полный противоречий и контрастов. Б. Стрельников (1982): «Говорят, что Нью-Йорк – это еще не Америка. Но вместе с тем это самый американский город из всех американских городов. Он синтез и отрицание Америки, чудовищный парадокс, вобравший в себя и потрясающую роскошь и ужасную нищету, чудеса технического прогресса и убожество буржуазной культуры». Забегая вперед, скажу, что во многом эти слова оказались справедливыми, вот только особого «убожества буржуазной культуры» я не увидел, впрочем, как и «ужасной нищеты», хотя, судя по трущобам Гарлема и бродягам, нищета все же есть. Более доброжелательным к Нью-Йорку был Е. Русаков (1987): «Город привлекает своим темпом, людским водоворотом, многообразием мыслей, развлечений, достоинств, пороков, мод, культурных и национальных традиций».

  «Прокручивая» в памяти прочитанное, я готовлюсь к встрече tête-à-tête. Не доезжая до своего офиса, Виталик высаживает меня около станции метро «Ньюпорт». Он дает мне свой сотовый телефон на случай, если я заблужусь в городе или каких-либо непредвиденных обстоятельств. И вот я один в большом незнакомом городе с путеводителем в руках и довольно посредственным знанием английского языка. Сейчас час пик – тысячи людей едут на работу в Манхэттен и примерно столько же едут из Манхэттена в Джерси-Сити. Вливаюсь в людской поток и спускаюсь в метро. Здесь нужно быть внимательным и не сесть в поезд, следующий в город Хобокен. Мне же нужен поезд, который идет в Манхэттен до 33-й улицы. Вся поездка занимает около двадцати минут. Первый перегон самый длинный – поезд идет под Гудзоном и останавливается уже на Манхэттене, на Кристофер-стрит; затем следуют остановки на 14-й, 23-й и 26-й улицах.

 Я выхожу на конечной станции и оказываюсь в Харальд-сквере, который расположен на пересечении Бродвея с Шестой авеню, «Авеню Америк» (Avenue of the Americas). Это одно из самых оживленных мест Нью-Йорка. Здесь находятся знаменитый универмаг «Мэйси», а неподалеку разместился не менее знаменитый Пенсильванский вокзал – «Пэн-стейшн», как говорят американцы. Ориентируясь по карте города, выхожу к Эмпайр-стейт-билдинг, вновь ставшим после 11 сентября самым высоким зданием города. Я давно мечтал осмотреть город с высоты этого знаменитого небоскреба и, похоже, моя мечта осуществляется. Я захожу в высокий, облицованный мрамором и украшенный барельефами вестибюль здания. Служба безопасности тщательно проверяет посетителей – оно и понятно – 102-этажный небоскреб вполне может стать очередным объектом террористов. Скоростной лифт поднимает меня на 80-этаж; затем следует пересадка на другой лифт, который останавливается на 86-ом этаже, где и расположена смотровая площадка. Открывающаяся панорама города великолепна. День солнечный, ясный, поэтому хорошо виден не только Манхэттен, но и другие районы города: Бруклин, Куинз, Стейтен-Айленд. Теряется в туманной дымке далекий Бронкс, а вот громадный мост Верраццано, соединяющий Бруклин с островом Стейтен-Айленд, виден отлично. Но лучше всего можно рассмотреть окружающие небоскребы. Узнаю знакомые мне по фотографиям здания – Крайслер-билдинг, здание Секретариата ООН, Метлайф-билдинг (бывшее здание компании «Пан-Америкен»), Ситикорр-центр, Сигрем-билдинг и другие. Хорошо виден Гудзон и находящиеся за ним города штата Нью-Джерси – Джерси-Сити и Хобокен. Часто пролетают вертолеты – одни принадлежат полиции, другие обслуживают туристов (однако это дорогое удовольствие). По периметру смотровой площадки установлены телескопы, и за небольшую плату можно воспользоваться ими. На площадке много туристов из разных стран мира. Звучит разноязычная речь, в том числе и русская.

 Налюбовавшись видами Нью-Йорка, захожу в магазин сувениров. Ассортимент предлагаемых товаров разнообразен, однако самый главный сувенир – это изображения самого небоскреба – от брелков и фотографий до бронзовых или пластиковых копий, большинство из которых китайского производства.

 Спускаюсь на лифте вниз и выхожу на улицу. Тщетно пытаюсь сориентироваться и определить, в какой же стороне находится 42-я улица. Обращаюсь за помощью к прохожему: “Excuse me, where is the 42’th street?” Мужчина почему-то медлит с ответом. Я перехватываю его взгляд и вижу, что он удивленно смотрит на мой путеводитель, на красочной обложке которого крупными буквами написано «Нью-Йорк». Все ясно: он тоже русский, и нам нет необходимости говорить на английском. Рассмеявшись, мой собеседник обстоятельно отвечает на вопрос и даже немного провожает меня. Он сам из Кишинева и живет в Нью-Йорке более десяти лет. Узнав, что я из Киргизии, он расспрашивает меня о политической ситуации в республике и о президенте Акаеве, о визите которого в Америку он уже знает из газет. Тепло пожав друг другу руки, мы расстается как добрые друзья: как ни как бывшие сограждане одной очень большой страны.

  Я выхожу на Пятую авеню и иду в сторону 42-й улицы, где находится Нью-йоркская публичная библиотека. На авеню многолюдно. Обращаю внимание на этническую пестроту прохожих. Кого тут только нет! Много чернокожих, китайцев и, вообще, азиатов. Вот идет индус в чалме, за ним два коптских священника – я узнаю их по характерным одеяниям, а этот мужчина, похоже, эфиоп; на углу юноши-евреи с пейсами, в черных сюртуках и широкополых шляпах собирают пожертвования на какие-то благие цели…

 В общем, Нью-Йорк многолик. Медленно иду по тротуару, любуясь витринами магазинов и окружающими зданиями. Расстояния между «стритами» здесь короткие, поэтому минут через пятнадцать я дохожу до библиотеки. Библиотека впечатляет – это красивое массивное здание с высокой лестницей, ведущей к трем столь же массивным дубовым дверям парадного входа. По бокам лестницы лежат два мраморных льва; они символизируют Мудрость и Терпение. В библиотеку я зайду как-нибудь в другой раз, а в солнечный день лучше погулять по городу, поэтому я сворачиваю направо и иду по 42-й улице на восток, к комплексу зданий ООН.

 На этом участке улицы находится много интересных для туриста объектов – Центральный вокзал, отель «Гранд Хайатт», Крайслер-билдинг, Фонд Форда, Чейнин-билдинг, банк «Грин Пойнт» и др. Все время приходится переходить на разные стороны улицы и высоко задирать голову: небоскребы-то уходят в поднебесье, особенно красавец «Крайслер» – 319 метров! Конструкция его серебристой башни необычна – она собрана из стальных арок. Оригинален и вестибюль небоскреба с его грандиозными фресками и 18 лифтами. Вестибюли большинства нью-йоркских небоскребов открыты для посещения, а чтобы пройти дальше нужно иметь специальный пропуск. В холле Ньюс-билдинга, построенного в 1930 году, мое внимание привлекает громадный медленно вращающийся глобус.

 Наконец, я подхожу к набережной Ист-Ривер. Именно здесь находится штаб-квартира Организации объединенных наций. Перед зданием Генеральной Ассамблеи ООН вывешены флаги 150 государств – участниц этой организации. Самой высокой постройкой комплекса является здание Секретариата ООН, возведенное в 1950 году. Это, конечно, не шедевр архитектуры, но все же что-то привлекательное в нем есть.

 Осмотрев комплекс, возвращаюсь назад. Еще по пути сюда я приметил ресторан «Макдональдс», расположенный неподалеку от Пятой авеню. В Нью-Йорке 17000 ресторанов, баров и кафе, но проще всего перекусить в «Макдональдсе» – быстро и недорого (около пяти долларов). Пообедав, выхожу на Пятую авеню и иду по направлению к Рокфеллер-центру – хочу осмотреть его более внимательно. Одной из достопримечательностей центра является так называемый «Променад» с разбитыми там цветочными клумбами. Цветы здесь посажены не в грунт, а в специальные горшки. Каждую неделю привозят новые цветы, и дизайн клумб полностью меняется. Мне повезло: я подоспел как раз к «смене декораций». На машинах привезли сотни (а, может быть, тысячи) горшков с цветами, и рабочие старательно устанавливали их на место снятых старых. Похоже, что над разработкой цветовой гаммы клумб трудятся талантливые дизайнеры, поскольку в подборе цветов и художественном оформлении всей композиции ощущается тонкий вкус и незаурядная фантазия.

 Продолжаю осмотр Рокфеллер-центра. Всего в комплексе 15 небоскребов, в которых помимо многочисленных офисов различных компаний, размещены магазины, рестораны, школы, театры, кино, турагенства, службы быта и т.д. В центре комплекса находится знаменитая «Плаза» – площадь с фонтанами и позолоченной фигурой Прометея, украшенная флагами многих государств мира. Здесь тоже масса туристов, и не только иностранцев: американцы любят путешествовать, особенно после выхода на пенсию. Обращаю внимание на здания «Интернешнл-билдинг» и «Дженерал электрик», перед которыми установлены работы скульптора Ли Лори «Атлант» и «Мудрость». Среди зданий комплекса выделяется знаменитый мюзик-холл «Радио-сити» – самый роскошный театр Нью-Йорка.

 После осмотра центра я выхожу на «Авеню Америк» и иду по направлению к 33-й улице, внимательно рассматривая находящиеся здесь здания. Прохожу через знаменитый «Таймс-сквер» и теперь уже по Бродвею спускаюсь до 34-й улицы. Я снова оказываюсь у «Эмпайр-стейт-билдинг». Здесь я звоню Виталику и рассказываю о том, где был и что видел. Выслушав меня, Виталик советует мне зайти в какой-нибудь бар, отдохнуть и выпить чашечку капуччино, что я и делаю, благо кафе «Старбакс» находится прямо передо мной. Усталый, но с массой впечатлений, я возвращаюсь на метро в Джерси-Сити. В финансовом центре, где работает Виталик, есть зимний сад. Он находится между двумя зданиями комплекса и благодаря своей стеклянной крыше напоминает оранжерею. В саду растет бамбук и другие экзотические растения. Ожидая Виталика, сажусь на гранитный парапет и рассматриваю купленные открытки с видами Нью-Йорка. А вот и Виталий. Мы идем в гараж, садимся в машину и через полчаса оказываемся дома. Сын едет играть в теннис, а я готовлю ужин.

26 сентября, четверг

 День сегодня пасмурный, пошел сильный дождь, и сразу похолодало. После ужина поехали с Виталиком в супермаркет «Эй энд Пи» за продуктами. Магазин находится недалеко от нашего дома, в Кенилворте. Подобные супермаркеты я видел в Италии. Разнообразие и количество предлагаемых товаров огромно – здесь можно купить любой вид продуктов. Нет только спиртных напитков и изысканных деликатесов, например, омаров или устриц. Много овощей и фруктов – от ананасов и авокадо – до спаржи, артишоков и каких-то редких сортов капусты. Интересно, что обычные овощи и фрукты стоят примерно так же, как и мясо. К примеру, один фунт помидоров (454 грамма) стоит около трех долларов. Столько же стоит фунт говядины. Самые дешевые фрукты – это бананы: связка из пяти-шести бананов стоит один доллар.

 Сыры и свежая рыба стоят намного дороже. Фунт пармезана, камамбера или радужной форели стоит примерно семь долларов. Недешев и хлеб, особенно хороший, например, булка подового хлеба из манхэттенской пекарни «Экси панис» – четыре доллара. Очень много различных видов колбас и копченостей. Столь же разнообразны молочные продукты – одних только видов йогурта более десяти. Покупка продуктов занимает много времени, поскольку они закупаются на целую неделю, а пока обойдешь все отделы, пройдет не менее получаса, а то и больше. При этом следует учесть и территорию, занимаемую торговым залом супермаркета – примерно 100х40 метров.

27 сентября, пятница

 Весь день провел дома – дождь лил не переставая. В свободное от домашних хлопот время смотрел телевизор. У Виталия телевизор фирмы «Sony» с большим экраном и стереозвуком, поэтому смотреть передачи одно удовольствие. Количество и выбор каналов кабельного телевидения зависит от желания абонента и, конечно же, от его финансовых возможностей. Стандартный пакет, включающий около восьмидесяти каналов, стоит 90 долларов в месяц. Всего же в Америке около 900 каналов. Все каналы стандартного пакета – национальные. Американские телевизионные станции ведут передачи на английском и реже — на испанском языках. Кроме того, некоторые станции ретранслируют передачи национальных телеканалов из Франции, Италии, Польши, России, Южной Кореи. Новости лучше всего слушать по передачам станций «Си-Эн-Эн» и «Фокс Ньюс» – это чисто информационные каналы. По 25-му каналу часто транслируются симфонические концерты и оперные постановки (мне, например, довелось прослушать «Севильского цирюльника» Дж. Россини и «Травиату» Дж. Верди, причем в отличном исполнении). Еще есть спортивные, развлекательные, образовательные, детские и прочие каналы.

  Я облюбовал 77-й канал, специализирующийся на демонстрации старых фильмов (40-50-х годов). Они привлекли меня незамысловатостью сюжетов и ясной, понятной мне английской речью. Кроме того, в них зачастую заняты отличные актеры.

 В Америке у меня много друзей, но я не знаю, как их найти. Единственное исключение – друг юности Эмиль Джангиров (номер его телефона я нашел еще в Бишкеке). Помог Виталий: через Интернет он разыскал многих моих друзей и знакомых. Оказалось, что Владимир Щесюк – бывший главный дирижер нашего оперного театра живет неподалеку от Детройта, а Саша Друкер – мой бывший студент – обосновался по соседству с нами, в штате Нью-Джерси. Таким же образом мы нашли и других моих бывших земляков. После этого осталось лишь созвониться с ними по телефону, что я и сделал.

28 сентября, суббота

 Сегодня снова светит солнце, поэтому сразу после завтрака едем в Нью-Йорк. Виталий уверенно ведет машину по скоростной трассе. Наша спортивная «Кэмри-Солара» летит как птица. Диктор по радио дает информацию о загруженности дорог. Это очень удобно – если на пути следования где-то образовалась «пробка», вы можете выбрать другую дорогу. По моей просьбе, Виталий переключает радио на станцию, передающую классическую музыку. Звучит неповторимый голос Андреа Бочелли, исполняющего оперные арии. В этот момент на горизонте начинают вырисовываться контуры нью-йоркских небоскребов, а через десять минут мы уже подъезжаем к въезду в Холланд-туннель, соединяющий штат Нью-Джерси с Нью-Йорком. Туннель светлый и хорошо вентилируемый. Благодаря установленным здесь ретрансляторам, работа радио и сотовой связи не прерывается. В самой середине туннеля на стене отмечена условная граница между штатами. Проехав ее, мы оказываемся на территории штата Нью-Йорк, а точнее, в Манхэттене.

 Мы едем в Даунтаун, в магазин «Джей энд Ар», в котором Виталик пару недель назад купил цифровую камеру. Камера почему-то не понравилась сыну, и он решил вернуть ее назад. В этом нет ничего удивительного. Американские магазины давно уже используют подобную практику: если купленный товар вас не устраивает, вы имеете право сдать его – достаточно лишь иметь чек и в течение двух недель вернуть товар в том же виде, в каком вы его купили.

 Магазин находится неподалеку от Сити-холла (нью-йоркского муниципалитета), поэтому припарковать машину тут не просто. Покружив минут пятнадцать по окрестным улицам, находим место для стоянки на улице Мейдн Лейн, откуда до магазина не менее десяти минут ходьбы. Хорошо, что сегодня суббота, а в будни проблема парковки стоит еще острей. Процедура возврата камеры оказалась несложной, но пришлось немного постоять в очереди, поскольку желающих возвратить купленные товары оказалось немало.

 Мы выходим на улицу. Прямо напротив магазина возвышается импозантный Вулворт-билдинг, построенный лет сто назад известным архитектором Кассом Гилбертом. Однако нам некогда любоваться красотами небоскреба, поэтому лишь взглянув на него, сворачиваем влево и направляемся к стоянке машин.

 Теперь наш путь лежит в Бруклин, на Брайтон-бич – район, в котором проживают эмигранты из бывшего Советского Союза. Не проходит и пяти минут, как мы уже въезжаем на легендарный Бруклинский мост, соединяющий Манхэттен с большим островом Лонг-Айленд, часть которого занимают городские районы Бруклин и Куинз. С моста открывается чудесный вид на Ист-Ривер, нью-йоркскую гавань и часть Бруклина. Проехав мост, мы поворачиваем направо и следуем вдоль берега, любуясь искрящимся в лучах солнца бухтой Аппер-Бей и возвышающимся вдали красавцем-мостом Верраццано. Этот мост (его полное название – Verrazzano Narrows Bridge) назван в честь первого европейца – итальянского капитана Джованни да Верраццано, прибывшего сюда на паруснике в 1525 году. Неожиданно мы попадаем в «пробку», выбраться из которой удается лишь минут через сорок.

 А вот и Брайтон-бич, как говорят, «маленькая Одесса на берегу Атлантического океана». Первое впечатление такое, словно мы оказались в России: кругом звучит русская речь, вывески магазинов и объявления тоже на русском… В 1991 году на Брайтоне проживало 40 тысяч иммигрантов – сейчас, наверное, еще больше. Мы заходим в музыкальный магазин «Санкт Петербург» и просим продавца переписать нашу видеокассету на принятую в США систему NTSC (она у нас записана в Pal-Secam). Молодой человек говорит, что за кассетой можно будет зайти через час, тогда мы решаем пойти на пляж и пообедать там в одном из ресторанов. Оставив машину на стоянке, поднимаемся на набережную – board walk, которая тянется вдоль берега океана несколько сотен метров (а, может быть, и больше). Набережная имеет деревянный настил, что очень удобно в летнее время; прямо за ней идет широкая полоса песчаного пляжа. Несмотря на конец сентября, в океане еще кто-то купается. Здесь же находятся несколько ресторанов и кафе. Мы заходим в один из них с претенциозным названием «Волна» и располагаемся на открытой веранде под ласковыми лучами осеннего солнца. Обед оказывается неплохим: салат из креветок, борщ, свиная отбивная.

 Мы возвращаемся на центральную улицу – Брайтон-Бич-авеню. Кассета уже готова. Знакомлюсь с выставленными в магазине компакт-дисками и видеокассетами. Здесь торгуют преимущественно «русским» товаром: не нужно ездить в Россию – все, что вы хотите, можно купить на Брайтоне. То же самое можно сказать про книги, газеты, журналы, продукты питания и прочие виды товаров, которые не производит Америка.

 Побродив еще немного по Брайтону, купив в киоске «Аргументы и факты», мы покидаем этот своеобразный уголок «русской Америки». На Манхэттен мы возвращаемся через многокилометровый Баттери-туннель. Теперь нам нужно попасть в район Колумбийского университета, где живет моя бывшая студентка Галина Гудова (я должен передать ей подарок от подруги). Мы едем по скоростной трассе, проходящей вдоль берега Ист-Ривер – «Франклин Рузвельт Драйв». Справа, через реку, виднеются кварталы Бруклина, а затем Куинса. Постепенно дома все ближе подступают к берегу, и автостраде не остается ничего иного, как пройти на уровне первых этажей прямо под домами. В этом месте располагается известный нью-йоркский госпиталь «Беллвью Медикэл Сентер». Теперь мы проезжаем мимо элитного жилого комплекса «Тюдор Сити», построенного еще 1928 году. Сразу же за ним появляются знакомые по фильмам и фотографиям здания Организации объединенных наций. Далее наш путь проходит мимо кварталов респектабельного Верхнего Ист-Сайда, за которым следует пресловутый Гарлем. Этот район пользуется нехорошей славой, поэтому появляться здесь, особенно в темное время суток не рекомендуется. Да и вид у Гарлема непригляден – большинство его домов уже изрядно обветшали и нуждаются в капитальной перестройке.

 По 126-й улице мы пересекаем Манхэттен с востока на запад, и останавливаемся около Амстердам-авеню, немного не доезжая до Гудзона. Это уж не Гарлем, а граничащий с ним вполне благопристойный район «Морнигстар Хайтс», где находится известный на весь мир Колумбийский университет и Манхэттенская музыкальная школа. Здесь много церквей и различных религиозных организаций. Кругом чистота и порядок.

 Моя бывшая студентка снимает квартиру на шестнадцатом этаже многоэтажного жилого дома. Мы проходим через утопающий в зелени двор, входим в подъезд, поднимаемся на нужный нам этаж и нажимаем на кнопку звонка. Хотя мы не виделись с Галиной более десяти лет, я сразу узнаю свою ученицу. Она работает в библиотеке Колумбийского университета и опекает своего взрослого сына и племянника, которого она усыновила после смерти сестры. Чувствуется, что ей приходится нелегко, но она не жалуется на судьбу и не теряет присущего ей оптимизма.

 Наша беседа продолжается около часа, затем Галина предлагает нам осмотреть комплекс зданий Колумбийского университета и прилегающие к нему кварталы. Мы проходим мимо Манхэттенской музыкальной школы, из окон которой доносятся звуки различных музыкальных инструментов, и выходим на набережную Гудзона. Это очень красивое место – за зелеными склонами высокого берега открывается великолепная панорама на Гудзон. В этом месте находится одна из самых красивых церквей города – «Риверсайд Чёрч», которую могут посещать представители различных конфессий мира.

 Пройдя немного по набережной, сворачиваем налево и направляемся к корпусам университета. Галина объясняет нам, что Колумбийский университет – частный и является сейчас одним из самых престижных университетов Америки (в нем обучается более 54 тысяч студентов); плата за обучение в нем довольно высокая, но, тем не менее, желающих получить здесь образование очень много, особенно среди иностранцев. Университетский городок занимает большую территорию. Каждый корпус, именуемый холлом, имеет свое название. Галина показывает нам библиотеку, занимающую отдельное большое здание – именно здесь она работает. Университетские корпуса отделаны друг от друга большими зелеными лужайками, на которых множество отдыхающих студентов. Вообще Нью-Йорк можно назвать городом студентов – в нем 90 университетов и колледжей и 2000 школ.

 Однако пора возвращаться домой. Мы прощаемся с Галиной и едем в сторону Линкольн-туннеля, но по пути снова попадаем в «пробку»: слишком много желающих воспользоваться туннелем. Потеряв около часа, покидаем, наконец, перегруженный автомобилями Манхэттен. Земля Нью-Джерси оказывается более гостеприимной, поэтому мы без каких-либо осложнений добираемся до нашего Розелл-Парка.

 Вечер посвящаем просмотру видеофильма, снятого мной в Бишкеке специально для сына: это виды города, памятные места и приветствия, переданные Виталию мамой и его друзьями.
 
29 сентября, воскресенье

 Отличная погода – солнечно, тепло. Сегодня мне предстоит знакомство еще с одним университетом – мы едем в Принстон! Из дома выехали поздно, в 11 часов утра, но к месту назначения доехали быстро. Виталик вел машину по скоростной полосе, да и трасса была не загружена. Проезжали мимо корпусов фармацевтического завода «Джонсон-Джонсон». Вокруг много зелени, чисто, ухоженно, даже не похоже на завод. Таким же ухоженным оказался и Принстон – город студентов, поэтому знакомство с городом мы начали с университета.

 Принстонский университет – один из старейших в Америке: он был основан в 1756 году, в этом же году были воздвигнуты его первые корпуса – Нассау-холл и Маклин-хаус. Большинство же учебных корпусов строились на протяжении всего девятнадцатого века. Сейчас эти здания стоят в окружении вековых деревьев, и не понятно, кто старше: могучие дубы или сложенные из больших каменных блоков дома. По рейтингу 1992 года Принстонский университет занимал второе место в стране (после Гарвардского).

 Мы входим в городок, пройдя под арочным сводом здания с башенками и часами, весьма напоминающего старинный английский замок. Это Блэйр-холл-тауэр, построенный сравнительно недавно – в 1897 году. Как не сфотографироваться у такого красивого здания! Виталик уверенно ведет меня по университетскому кампусу: он уже был здесь не раз и хорошо ориентируется среди множества корпусов, разнообразных по замыслам их создателей и средствам воплощения. Большинство зданий очень интересны с точки зрения архитектуры: все строго и классически просто. Счастливы студенты, которые обучается в таком университете! Да еще у профессоров, среди которых немало лауреатов Нобелевской премии! Самое почетное место в этом списке занимает Альберт Эйнштейн, о деятельности которого рассказывают экспонаты небольшого музея, посвященного выдающемуся ученому, проработавшему в университете последние 25 лет своей жизни.

 Пора обедать, и мы покидаем территорию университета. Идем в кафе, расположенное на центральной улице Принстона, где подают вкусные блинчики с фруктами и взбитыми сливками. К сожалению, желающих полакомиться блинчиками оказалось довольно много. Делать нечего: становимся в очередь у кафе. Время от времени дверь кафе приоткрывается, и служащая кафе приглашает очередную группу посетителей. Мы терпеливо ждем, наблюдая за пожилым американцем – продавцом воздушных шариков. Его продукция пользуется повышенным спросом у детишек. Шарики разноцветные и самой различной конфигурации: круглые, овальные, в виде трубочек и т.д. Расторопный продавец тут же на глазах у покупателей надувает шарики и делает из них презабавные фигурки каких-то сказочных персонажей. Дети и их родители в восторге, да и сам продавец доволен – бизнес идет неплохо!

 Затем наше внимание привлекли небольшие автомобильчики, выстроившиеся в линию вдоль обочины дороги. Присмотревшись к ним, мы поняли, что это машины-самоделки. Однако дизайн и качество отделки столь безупречны, что их не сразу можно было отличить от заводских. Автомобили окрашены в яркие цвета, и во всем их облике чувствуется, с какой любовью и энтузиазмом трудились их создатели.

 Подошла и наша очередь. Блинчики с клубникой и сливками действительно оказались вкусными, но дорогими (восемь долларов). Запили их столь же вкусным каппуччино, нарушив тем самым старую венецианскую традицию: в Венеции никогда не пьют каппуччино позднее одиннадцати часов.

30 сентября, понедельник

 Сегодня я опять еду в Нью-Йорк. При посадке на станции метро на какой-то момент я ослабил бдительность и сел на поезд, идущий в Хобокен. Естественно, пришлось возвращаться назад в «Ньюпорт», а потом уже ехать до 33-й улицы. Здесь я вышел на Харальд-сквере и пошел прямо по Бродвею в сторону площади Колумба. День выдался солнечный, поэтому идти пешком одно удовольствие. Особенно интересно пройтись мимо бродвейских театров в районе Таймс-сквера. Неоновая реклама горит здесь постоянно, даже в светлое время суток. На громадном телевизионном экране, установленном на уровне пятого-шестого этажей, транслируются новости. В театрах идут знаменитые бродвейские мюзиклы и рок-оперы: «42-я улица», «Аида», «Мамма мия!», «Призрак в опере», «Танец вампиров»… В глазах пестрит от обилия огней и красок. То ли еще будет ночью!

 С левой стороны Бродвея, между 45-й и 46-й улицами, возвышается один из самых известных нью-йоркских отелей – «Мариотт-отель». Его прозрачные, ярко освещенные лифты бесшумно скользят по внешним сторонам стен небоскреба — зрелище бесподобное, особенно ночью. На верхнем этаже отеля находится медленно вращающийся ресторан «The View», откуда открывается очаровательный вид на Манхэттен.

 Я продолжаю свой путь до тех пор, пока Бродвей не упирается в юго-западный угол Центрального парка. Именно здесь расположена площадь, носящая имя Колумба – Коламбус Сёркл. Посреди нее на высоком постаменте установлена статуя первооткрывателю Америки. С трех сторон площадь окружена красивыми высотными зданиями, но строящийся здесь новый небоскреб, похоже, затмит их всех своей высотой – он уже сейчас выше всех.

 От площади Колумба рукой подать до Линкольновского центра исполнительских искусств. Это целый комплекс, в который входят всемирно известные учреждения культуры – Метрополитен-опера, Нью-Йорк-сити-опера и Нью-Йорк-сити-балет, концертный зал Эвери Фишер-холл, Джульярдская школа музыки и другие. Линкольн-центр располагается на возвышающейся над уровнем окружающих улиц площади, к которой ведет широкая лестница. Поднявшись по ней, оказываешься перед зданием прославленного Метрополитен-опера – единственного постоянно действующего оперного театра страны, возглавляемого маститым дирижером Джеймсом Левайном. На его сцене ставятся шедевры оперной классики – оперы Верди, Россини, Беллини, Доницетти, Пуччини, Бизе, Вагнера… Для участия в спектаклях театр приглашает выдающихся певцов и певиц. Вот и сейчас на театральной афише значатся имена Пласидо Доминго, Хосе Понса, Рене Флеминг, Роберто Аланьи, Хуана Диего Флореса, Ферруччо Фурланетто. Есть среди них и русские имена – Дмитрий Хворостовский, Ольга Бородина и другие.

 Здания центра находятся в окружении великолепных фонтанов, которые сейчас не действуют. Около самого большого из них укреплена металлическая табличка, на которой написано, что фонтаны временно не работают из-за нехватки воды на Манхэттене, за что дирекция центра приносит посетителям свои извинения.

 Рядом с Линкольн-центром находится один из самых больших музыкальных магазинов Нью-Йорка – Тауэр-Рекордс и еще один из «тауэров» Трампа, в котором располагаются офисы и отель. Коричневые стены и черные стекла небоскреба придают ему строгий, и в то же время импозантный вид.

 Осмотрев эти достопримечательности, я возвращаюсь к Сентрал-парку и иду вдоль его южной оконечности по 59-й улице. Здесь мое внимание привлекают великолепные конные скульптуры известных конквистадоров и борцов за независимость – Франсиско Писсаро, Симона Боливара и др., подаренные Нью-Йорку правительствами Аргентины и ряда других стран Южной Америки.

 Здесь же, у обочины мостовой, выстроилась целая шеренга довольно живописных конных экипажей. Высокие элегантные фиакры, запряженные породистыми лошадями, начищены до блеска. Около экипажей сбились в кучку возницы. Они тоже одеты в яркие кучерские наряды и, ожидая клиентов, оживленно беседуют друг с другом.

 Через парапет, отделяющий улицу от парка, я любуюсь залитыми лучами солнца лужайками этого зеленого уголка Манхэттена. На одной из них, несмотря на поздний час, преспокойно спит молодой чернокожий горожанин. Чуть подальше я замечаю другого мужчину, но тот уже пробудился ото сна и, собрав свой нехитрый скарб, неторопливо движется к выходу из парка. В Нью-Йорке много бездомных – мне не раз приходилось видеть их в парках, скверах, метро. В теплое время года они не испытывают особых неудобств от своей бродячей жизни, а вот с наступлением холодов им приходится несладко. Самое интересно, что многих из них вполне устраивает такой образ жизни – беспечный, свободный, независимый.

 На пересечении с Пятой авеню, у отеля «Плаза», я сворачиваю влево и иду вдоль восточной стороны парка. Теперь мой путь проходит через Верхний Ист-Сайд – фешенебельный район Манхэттена, где проживают самые состоятельные ньюйоркцы. Здесь нет высотных домов, нет шума и суеты. Здесь царят покой и благополучие, а цены на жилье самые высокие в городе. Плата за ночь в роскошных апартаментах, занимающих порой целый этаж дома, составляет несколько тысяч долларов, а сами апартаменты могут стоить сотни тысяч, а то и один-два миллиона долларов. Особенно ценятся квартиры на верхних этажах, так называемые «пентхаузы», где помимо многочисленных комнат есть обширные террасы с бассейнами и садами. Такие дома оснащены телекамерами, а у их подъездов стоят одетые в парадную униформу швейцары. Цепкими взглядами они всматриваются в лица прохожих, ревниво охраняя вверенные им посты. От подъездов домов к проезжей части улицы ведут крытые навесы. Вот к одному из подъездов подкатил шикарный черный лимузин, швейцар бросился к машине и предупредительно открыл дверцу. Из лимузина вышел элегантно одетый господин, он приветливо кивнул швейцару, степенно пересек тротуар и скрылся в подъезде дома.

 Я приближаюсь к знаменитой «музейной миле» – где на небольшом отрезке Пятой авеню и прилегающих к ней улиц находятся несколько самых знаменитых музеев Манхэттена: Метрополитен-музеум, музей Соломона Гуггенхейма, музей американского искусства Уитни, коллекция Фрика, музей города Нью-Йорк и другие. Однако сегодня понедельник, и большинство музеев не работает: закрыта коллекция Фрика, закрыт и Метрополитен-музеум. Что ж, придется ограничиться внешним осмотром зданий, а потом уж продолжить прогулку.

 Художественный музей Метрополитен находится на территории Центрального парка, а его фасад выходит на Пятую авеню и занимает отрезок от 82-й до 86-й улицы. Говорят, что это единственное здание Манхэттена, которому парк некогда «уступил» часть своей территории. Строительство первого здания музея было закончено в 1880 году; оно представляло собой двухэтажное сооружение из кирпича с невысокими стрельчатыми арками. Сейчас это здание сохранилось, но оно скрыто за многочисленными поздними пристройками.

 Я медленно иду вдоль музея, любуясь его строгими, классическими формами. Сегодня здесь немноголюдно: кто-то фотографирует здание, кто-то просто отдыхает, сидя на ступеньках его широкой многоступенчатой лестницы. Центральный вход в музей украшает высокий портик с шестью стройными колоннами и богатым декором антаблемента. Большие полукруглые окна второго этажа, расположенные прямо над дверями парадного входа, гармонично сливаются с ними, придавая внешнему облику здания особое величие и красоту. Пройдя вдоль фасада музея, я поворачиваю налево и вхожу на территорию Центрального парка. Здесь пред моим взором предстает древнеегипетский обелиск фараона Тутмоса III, установленный на этом месте в 1881 году.

 Немного углубившись в парк, я оказываюсь в райском уголке Нью-Йорка. Ничто не говорит здесь о присутствии большого и шумного города. Удивительно разнообразный ландшафт создает атмосферу безмятежного покоя. Освещенные солнцем поляны чередуются с зелеными массивами, скалистыми пригорками и водоемами – прудами, озерами, протоками. На аллеях парка много отдыхающих. Подростки катаются на роликовых коньках и велосипедах, молодые мамы и семейные пары прогуливаются вместе со своими чадами, на скамейках отдыхают люди постарше.

 Я прохожу мимо большой спортивной площадки, на которой группа мужчин азартно играет в бейсбол – любимую игру американцев (по популярности это второй вид спорта после американского футбола), и вскоре оказываюсь в красивейшем месте парка. Здесь, рядом с живописным озером, находится средневековый замок Бельведер-кастл и открытая сцена театра «Делакорт». На верхней площадке замка идет видеосъемка: молодые люди, на вид корейцы или японцы, запечатлевают на пленку торжественное событие, происходящее в жизни их соплеменников – свадьбу. Нарядные жених и невеста охотно позируют перед камерой, с готовностью выполняя все требования оператора. Но вот, наконец, площадка освобождается, и я могу спокойно полюбоваться открывающимся отсюда видом на парк и окружающие его здания, многие из которых действительно очень красивы.

 По лестнице и извилистым дорожкам спускаюсь вниз и выхожу на небольшую полянку перед озером. Здесь тоже очень красиво, и я устраиваюсь на одной из скамеек, чтобы перекусить. Вижу, что многие посетители парка поступают так же, как и я: достают из сумок пластиковые контейнеры с едой, бутылки с напитками, раскладывают все это на скамейках и, не спеша, принимаются за трапезу. Свежий воздух и окружающий ландшафт делают это занятие еще более приятным.

 Пообедав, я направляюсь на юг, в сторону 59-й улицы. По пути я не раз встречаю скульптурные изображения, установленные вдоль аллей парка. Одно из них привлекает мое внимание – это памятник в честь польского короля из династии Ягеллонов, воздвигнутый здесь его соотечественниками. Некоторые из прохожих приветливо здороваются со мной. Вначале я был удивлен, но потом понял, что такова, видимо, традиция и также вежливо стал отвечать на приветствия. Вообще, американцы очень вежливы, тактичны и доброжелательны. В этом я убеждался постоянно – на улицах, в скверах, в метро. Не было случая, чтобы кто-нибудь не ответил на мой вопрос или не помог мне в затруднительной ситуации. Более того, многие люди сами предлагали мне свою помощь. Никогда не забуду одного американца, к которому я обратился в метро с вопросом, как мне доехать до музея Метрополитен. Поняв, что я иностранец и плохо еще ориентируюсь в Нью-Йорке, мужчина вышел со мной из метро и показал, как дойти до другой станции, откуда поезда идут в сторону музея. Затем он достал блокнот, вырвал страничку, записал номера поездов и название станции, где я должен выйти, предупредив, чтобы я не сел по ошибке на поезд, идущий в противоположную сторону, в Даунтаун. Только убедившись в том, что я его хорошо понял, он отпустил меня, пожелав при этом удачного дня.

 О радушии и доброжелательности американцев писал еще Петр Ильич Чайковский, посетивший Соединенные штаты Америки весной 1891 года. «Удивительные люди эти американцы! – писал он в своем дневнике. – Под впечатлением Парижа, где во всяком авансе, во всякой любезности чужого человека чувствуется попытка эксплуатации, здешняя прямота, искренность, щедрость, радушие без задней мысли, готовность услужить и приласкать – просто поразительны и трогательны».

 Минуя детские площадки, еще одно озерко и небольшой зоопарк, я выхожу к гостинице «Плаза», где сажусь на поезд метро и с пересадкой добираюсь до станции «Ньюпорт» в Джерси-Сити. Здесь я встречаюсь с сыном, и мы едем в супермаркет «Эй энд Пи» за продуктами.

 Поздно вечером раздается телефонный звонок. Это Эмиль – он зовет меня к себе в гости в Канзас-Сити.

1 октября, вторник

  В пять часов вечера сын закончил свой трудовой день, и мы поехали в «Мол», чтобы купить себе кое-что из одежды. «Мол» – это целый торговый комплекс, состоящий из множества магазинов (их около 200). Его полное название «Нью-Джерси Ларджет Аутлет Мол», но зовут его обычно «Джерси Гарденс». Находится он за городом Элизабет, неподалеку от ньюаркского аэропорта.

 Подъехав к комплексу, мы поставили машину на стоянку, где уже было припарковано не менее двухсот или трехсот машин, и направились в «Мол» – громадное здание, напоминающее снаружи ангар для самолетов. В Америке любят все большое: если это кинотеатр, то в нем 10 или 25 залов, если это магазин хозтоваров, то он размером со стадион. Вот и «Мол» таких же габаритов – на его двух этажах разместилась масса магазинов: «Гэп», «Дафис», «Рибок», «Олд Нэйви», «Груп Ю-Эс-Эй», « Томми Хилфигер», «Бед, Бат энд Бейонд» и другие.

 Внутри «Мол» оказался совсем иным, чем снаружи – отличный дизайн, широкие лестницы, нарядные магазины. Покупателей здесь, кажется, не так уж много: люди, приехавшие сюда на 200-300 автомобилях, словно растворились в этом огромном комплексе. Походив по магазинам, мы купили две пары брюк и одну рубашку, заплатив за все 65 долларов.

 Что касается одежды, то в Америке ее громадное изобилие – на все вкусы и на все кошельки. Однако не так-то уж просто найти, скажем, свитер или рубашку, на этикетке которой было бы написано “Made in USA”: большинство одежды шьется в Китае или в других странах, где ручной труд ценится очень дешево. В общем, в американских магазинах можно приобрести одежду и обувь, изготовленные в большинстве стран мира, в том числе, и в России. Однако при таком обилии одежды, одеваются американцы просто, скромно и довольно однообразно: джинсы, футболка, кроссовки, а в холодное время года – еще свитер и куртка. Похоже, что жители одной из самых процветающих стран мира не придают своему внешнему виду никакого значения. Здесь много полных людей. Ну, как ни одеждой, казалось, можно было бы скрыть изъяны фигуры – ан нет: никто не спешит это сделать. Мне не раз приходилось видеть полных женщин с необъятными бедрами, которые без всяких комплексов обтягивали свои телеса готовыми вот-вот лопнуть джинсами.

 В джинсах и куртках ходят повсюду, в том числе, и в театры. Правда, здесь есть некоторая дифференциация: зрители партера и лож, как и положено в театрах, одеваются элегантно – костюмы, смокинги, дорогие вечерние платья. Ну, а верхние ярусы и галерка остаются верны своим привычкам. Безусловно, главным критерием в выборе одежды является ее удобство и практичность. Конечно, есть в Америке и модницы, и дорогие магазины, торгующими одеждой от самых известных кутюрье мира – но это товары для избранного круга людей, да и по улицам в такой одежде ходят редко. Но и футболка футболке рознь – есть массовый ширпотреб по два-три доллара за штуку, а есть и образцы по пятьдесят долларов и выше.
 
2 октября, среда

 Каждую среду в Розелл-Парк приезжают несколько фермеров, и в сквере у муниципалитета организуется мини-рынок – Farmers market. Поскольку овощи и фрукты у нас на исходе, я решил посетить сию торговую точку. Проводив сына на работу, немного позанимался английским языком и без четверти десять отправился на рынок.

 Дорога мне уже знакома, поэтому я стараюсь немного изменить маршрут, чтобы ознакомиться и с другими улицами городка. Однако смежные улицы оказываются точно такими же, как и те, по которым я проходил раньше – те же лужайки, те же деревянные дома и гаражи. Прохожих в Розелл-Парке, как обычно, очень мало. На Честнат-стрит я встречаю пожилую женщину с собачкой и решаю уточнить, где находится фермерский базар. Женщина, похоже, рада представившейся возможности с кем-то пообщаться: она останавливается и охотно объясняет, что базар находится в сквере неподалеку отсюда, но сейчас он еще закрыт – фермеры подъедут только к часу дня. «А вообще, – добавляет она, – продукты у фермеров хорошие, и стоят они дешевле, чем в магазинах».

 Это мне известно: продукты у фермеров стоят на 15-20 процентов дешевле, да и химических удобрений в них, наверное, поменьше. Поблагодарив хозяйку собачки, я все же дошел до сквера и увидел, что здесь все уже готово к приезду фермеров: расчищена и украшена площадка, развешаны объявления, извещающие об этом событии и т.д.

 К часу дня фермеры были уже на месте. Они прибыли на легковых автомобилях с прицепными фургонами, установили столы и прилавки, разложили свою продукцию. Всего приехало три или четыре фермера, но продуктов они навезли предостаточно. Кроме всевозможных овощей и фруктов, на прилавках лежали различные пироги, мед, домашнее вино, соки. Все продукты отменного качества и в разнообразном ассортименте – одних только помидоров было, кажется, пять-шесть сортов. Америка – южная страна, и земля ее необыкновенно щедра, плодородна. Когда Генри Гудзон в 1609 году побывал в этих краях, он дал о ней восторженный отзыв: «Земля эта приятнейшая из всех, где только ступала нога человека, и удивительно хороша для возделывания».

 Доступ ко всем продуктам свободный: подходи к прилавкам, выбирай, что понравилось, укладывай в пакеты и иди к весам. А там уже ждет молодая фермерша, она взвешивает овощи-фрукты на электронных весах, говорит, сколько с тебя причитается, помогает уложить товар и с любезной улыбкой благодарит за покупку. При этом тебя никто не обвесит, не обсчитает.

 Понаблюдав за торговлей, я тоже подхожу к прилавкам и начинаю придирчиво выбирать щедрые дары американских полей: картофель, лук, свеклу, цветную капусту, стручковую фасоль, баклажаны, патиссоны, яблоки. Прибавляю к этому еще баночку янтарно-золотистого меда. В итоге получается что-то около 20 долларов. У нас в Киргизии я бы на эти деньги купил несколько ящиков овощей и фруктов, здесь же все уместилось в две сумки. Но нечего не поделаешь – в Америке не только другие цены, но и другие зарплаты! Для американцев это вполне приемлемые цены, хотя на Брайтоне можно купить и дешевле…

 Вечером я совершил пешую прогулку в соседний город Юнион, к площади, где сходятся пять дорог – Файф Поинтс. Поскольку Розелл-Парк граничит с Юнионом, идти пришлось недолго. Пройдя по нашей авеню до «улицы цикад», я повернул налево и, минуя школу, церковь и небольшой парк, вышел на площадь; обойдя ее по периметру и не обнаружив ничего достопримечательного (обычная шумная транспортная развязка), вернулся к школе. Здесь мое внимание привлекла игра в бейсбол, которая развернулась на спортивной площадке. Играли подростки, а за их действиями ревниво следили расположившиеся на небольшой трибуне родители.
 
3 октября, четверг

 Как обычно, сел в поезд метро и с пересадкой доехал до гостиницы «Плаза». Дойдя до 60-й улицы, а пошел на запад в сторону Ист-Ривера. На пересечении с Лексингтон-авеню мое внимание привлек оригинальный небоскреб из голубого стекла со шпилем, несколько напоминающим толстый карандаш, а кварталом дальше я увидел большой семиэтажный универмаг – это один из самых известных магазинов Нью-Йорка «Блумингдейлс». Возможно, здание чем-то интересно внутри, но его внешний вид не вызвал у меня каких-либо эмоций, поэтому, не желая терять время, я вернулся на Парк-авеню и повернул по ней направо. О Парк-авеню следует сказать особо: во-первых, это одна из самых фешенебельных улиц города, а, во-вторых, она просто красива. Улица начинается около Юнион-сквера, ненадолго прерывается у Центрального вокзала, затем проходит через Верхний Ист-Сайд и, наконец, заканчивается в Гарлеме. Посреди улицы проходит широкая полоса зеленых насаждений, что придает ей еще более нарядный вид. В этом районе на Парк-авеню располагаются самые респектабельные жилые дома с дорогими апартаментами, посольства, особняки, церкви. Где-то здесь живут Лайза Минелли, Дайана Росс, Вуди Аллен и прочие знаменитости.

 На 70-й улице я поворачиваю налево и вскоре оказываюсь у высокого особняка, в котором находится один из многочисленных музеев Нью-Йорка – «Коллекция Фрика». Этот музей уникален тем, что его великолепная экспозиция располагается в доме, принадлежавшему ранее богатому промышленнику и коллекционеру произведений искусства Генри Клею Фрику. Громадный особняк был построен в 1914 году по заказу самого коллекционера. И сейчас, по истечении многих лет, роскошный интерьер дома с многочисленными произведениями искусства предстает в таком же виде, каким он был и при жизни владельца. А коллекция музея просто бесценна – здесь находятся полотна Рембрандта, Тициана, Веронезе, Эль Греко, Веласкеса, Ван Дейка, Хальса, Брейгеля, Вермеера, Гойи, Ренуара, Мане. Кроме живописных работ в музее много скульптур, произведений прикладного искусства. Несомненную художественную ценность представляет антикварная мебель и предметы интерьера, подобранные с большим вкусом.

 Экспозиция музея впечатляет. Осмотрев ее, я заметил, что в ней почти отсутствуют картины американских художников. Исключение составляют лишь четыре картины Джеймса Уистлера – блестящего портретиста, прожившего большую часть своей жизни во Франции и Англии, и еще портрет Джорджа Вашингтона, выполненный Гилбертом Стюартом (1796). Из работ Уистлера мне запомнились портреты мисс Розы Кордер и графа Роберта де Монтескье-Фезенсака, выполненные в темных тонах. Интересно, что свои полотна художник называл «аранжировками», например, портрет Розы Кордер именовался «аранжировкой в черном и коричневом».

 Из картин европейских художников наибольшее впечатление на меня произвели работы Эль Греко («Изгнание из храма», «Святой Джироламо») и Гойи («Кузница»), великолепные женские портреты Ван Дейка («Графиня ди Клэнбрассил»), Гейнсборо («Леди Френсис Данкомб»), Лоуренса («Леди Пил»), Энгра («Графиня Оссонвиль»). В залах музея меня не покидало ощущение, что я нахожусь не в галерее, а в гостях у мецената, коллекционера произведений искусств – до того здесь было уютно и комфортно. Единственно, чего не хватало – это радушного хозяина, который бы сопровождал гостей и рассказывал бы им о своих картинах и скульптурах.

 Пробыв в музее около трех часов, я вышел на Пятую авеню и не спеша двинулся в сторону Метрополитен-музеума. Подошло время обеда – пора выбрать место для трапезы. Конечно, лучше всего это сделать в «Сентрал-парке», особенно в такой погожий день, как сегодня. Не долго думая, я спустился в парк и вскоре нашел открытую площадку с водоемом, окруженную со всех сторон скамейками. Неожиданно мой взор упал на табличку, прикрепленную к спинке скамейки. На ней было написано, что это место постоянно закреплено за миссис N – этой чести она удостоена за ее многолетнюю благотворительную деятельность. Осмотревшись вокруг, я заметил еще несколько табличек с аналогичными текстами. Выходит, что в Нью-Йорке немало людей, которые заботятся о своем замечательном парке, и администрация парка отвечает им тем же. Позже я не раз замечал сидящих на этих местах симпатичных старичков и старушек.

 В своем путеводителе я прочел, что рядом с парком, в Верхнем Вест-Сайде находится многоквартирный дом-люкс «Дакота», в котором жил легендарный участник рок-группы «Битлз» Джон Леннон. Для этого мне только нужно пересечь парк с востока на запад, что я и сделал. По аллее, обставленной бюстами великих людей, я прошел к фонтану «Бетесда», а затем вышел к утопающей в зелени «Земляничной поляне», на которой в память о Дж. Ленноне посажены растения, привезенные сюда из 123 стран мира. Поляна находится прямо напротив «Дакоты» – высокого, несколько помпезного дома с балконами и целым рядом остроконечных мансард. У подъезда этого дома в 1980 году был убит Дж. Леннон. Многочисленные поклонники творчества музыканта приходят сюда, чтобы почтить его память – они приносят цветы, зажигают свечи. Молодой мужчина просит меня сфотографировать его у этого места.

 Улица, идущая вдоль западной стороны парка, называется Сентрал-парк-авеню – это одна из тихих респектабельных улиц Нью-Йорка. Любуясь, расположенными на ней домами, я медленно иду к площади Колумба. А здания здесь действительно достопримечательные: Музей естественной истории, Нью-йоркское историческое общество, несколько красивых церквей, «Отель артистов», роскошные жилые дома «Чейнинс Сэнчури», «Кенилворт» и др.

 Не доходя до площади Колумба, я поворачиваю к Линкольн-центру, напротив которого находится Музей народного творчества. Времени у меня предостаточно, поэтому я решаю зайти в музей и осмотреть его. Этот музей не имеет своей постоянной экспозиции. Сегодня здесь, например, выставлены лоскутные одеяла и расписанные народными умельцами старые пилы, которые отслужили свой век и ни на что другое уже не годны. Среди одеял выделяется одно – оно столь велико, что занимает целую стену. Я сразу не понял, что на нем изображено: одеяло, как одеяло, только уж очень большое и пестрое, но потом, присмотревшись, обнаружил, что это вид Манхэттена со всеми его небоскребами, Сентрал-парком и прочими достопримечательностями. Сколько же труда вложено в это одеяло – одних только лоскутов, наверное, несколько тысяч!

 Не менее интересны и пилы – ножовки, лучковые, циркулярные. Их лезвия украшены разнообразными пейзажами, изображающими то реки или косогоры, то степи или лесные чащи. И хотя эти пейзажи написаны художниками-самоучками, они привлекают своей искренностью, теплотой. И хорошо, что нашлись энтузиасты, которые проехались по американским городкам, собрали эти замечательные экспонаты и сделали их достоянием посетителей скромного нью-йоркского музея, плата за вход в который составляет всего 3 доллара.

 После осмотра музея я иду в «Тауэр Рекордс», самый большой магазин Нью-Йорка, специализирующийся на продаже музыкальных произведений, записанных на различные носители звука – от грампластинок до видеокассет и DVD. Магазин поражает меня обилием и разнообразием продукции. На его трех этажах можно купить музыку любого жанра: кантри, рок, поп, джаз, классику, музыку для детей и т.д. Каждый отдел занимает десятки, а то и сотни квадратных метров торговой площади. Доступ к товарам свободный – тысячи дисков, кассет разложены в алфавитном порядке на многочисленных стеллажах: подходи и выбирай. Конечно, небольшие по габаритам компакт-диски легко похитить, особенно зимой, когда все ходят в куртках и пальто. Однако владельцы магазинов тоже не дремлют и предпринимают меры предосторожности – все залы просматриваются через телекамеры, либо в каждый компакт-диск вкладывается миниатюрная металлическая пластина, на которую реагирует специальное устройство, установленное у выхода из магазина. Если же компакт-диск куплен, то это пластина дезактивируется продавцом и устройство на него уже не реагирует.

 Я прохожу на второй этаж, где находится отдел классической музыки. Здесь можно купить что угодно – от музыки Средневековья до современных сочинений. Отдельный зал занимает оперная музыка. На полке с операми Верди, записанными на CD, я вижу практически все его оперы (их у него 26), причем такие популярные сочинения, как «Риголетто», «Аида», «Травиата», «Отелло» и другие, имеются в нескольких исполнениях. Немало здесь и опер Россини (около 20). Есть даже такие редкие произведения, как «Аврелиан в Пальмире», «Шелковая лестница», «Армида», «Сигизмондо» и другие. Это настоящий рай для любителя музыки! Однако компакт-диски и прочие виды продукции не дешевы: в среднем компакт-диск стоит 15 долларов, а видеокассеты еще дороже (около 30-ти долларов). Записи опер на видеокассетах и DVD не столь разнообразны, правда, «Кармен» Бизе имеется в пяти вариантах. Некоторые записи продаются со скидкой, чаще всего в 20 процентов – об этом покупателей извещают яркие таблички с надписью «Sale».

 Оставив магазин, я еще раз прошелся по Линкольн-центру, а затем через площадь Колумба вышел на 59-ю улицу и направился к гостинице «Плаза». На этот раз я зашел внутрь отеля и внимательно осмотрел его великолепные холлы. Лепные потолки, дубовые панели, бронза, зеркала, дорогие ковры – во всем убранстве «Плазы» ощущается атмосфера богатства и роскоши. В уютном ресторане посетители ужинают под звуки арфы, на которой играет молодая красивая женщина. На витринах элитных магазинов типа «Тиффани», «Гуччи» или «Валентино» разложены модные вещи и драгоценности. Здесь же можно купить предметы антиквариата, дорогие сувениры. Похожие на лордов швейцары терпеливо стоят у массивных дверей отеля, ожидая клиентов и чаевых. В этом отеле часто останавливаются коронованные особы, президенты, голливудские звезды и прочие знаменитости. Сейчас «Плаза» принадлежит Дональду Трампу, который приобрел ее в 1988 году, заплатив около полмиллиарда долларов.

 Однако уже вечер – пора возвращаться. В метро автомат не принял мою карточку, пришлось приобрести новую (карточка на 10 поездок стоит 15 долларов). В Джерси-Сити я зашел в офис к Виталию, который обычно заканчивает свою работу в пять-шесть часов вечера. Сегодня мы едем домой на машине Игоря – товарища Виталия. Игорь купил для своей машины оригинальное устройство – систему «Навигатор» или «Джи-Пи-Эс» (Global Positioning System), с помощью которой можно спокойно и уверенно ехать по всем дорогам и улицам городов США. Это устройство принимает сигналы нескольких спутников и определяет местоположение машины с точностью до десяти метров. Опираясь на базу данных, в которую заложены схемы всех дорог страны, прибор безошибочно указывает самый краткий путь к нужному вам месту, учитывая при этом дорожные знаки и многие другие факторы. Кроме того, в базу данных включены сведения о вокзалах, аэропортах, гостиницах, магазинах, ресторанах и прочих заведениях и учреждениях всех населенных пунктов Америки, что делает это устройство еще более ценным и удобным. Цены на «Джи-Пи-Эс» сейчас варьируются от 200 до 2500 долларов.

 Перед тем как выехать домой, мы, давая «Навигатору» различные задания, немного покружили по улицам Джерси-Сити, при этом прибор ни разу нас не подвел: он прокладывал трассу и вовремя предупреждал, где нужно повернуть. Также безошибочно прибор «довел» нас до дома.

4 октября, пятница

 Слушал прогноз погоды. Никак не могу привыкнуть к температуре по Фаренгейту: 60 градусов – это примерно 15 по Цельсию. Вообще в США все по-иному: продукты отпускают унциями и фунтами, пиво – пинтами, бензин – галлонами; расстояние измеряют дюймами, футами, ярдами и милями. Даже напряжение в сети и то другое – 117 вольт. Телевидение тоже не отстает – работает по системе NTSC. Ко всему этому нужно привыкнуть. «Американцы народ необыкновенно практичный, хотя употребляет удивительно непрактичную и неудобную систему мер и весов», – заметил как-то литовский журналист А. Лауринчюкас.

5 октября, суббота

 В плане сегодняшнего дня – филиал Метрополитен-музея «Клойстерс». Проехав немного по 22-й дороге, мы свернули на трассу «Торнпайк» и по ней доехали до моста имени Джорджа Вашингтона. Этот громадный двухъярусный мост через Гудзон был построен в 1931 году, но и сейчас он выглядит вполне современно. Проехав через него, мы оказались в Верхнем Манхэттене, примерно в районе 165-й улицы. Здесь мы повернули налево и направились в сторону северной оконечности острова – именно там, на высоком берегу Гудзона находится «Клойстерс».

 Этот музей уникален. Он представляет собой уголок средневековой Европы в Америке. Создание музея стало возможно благодаря щедрому дару Джона Рокфеллера младшего, который на свои средства приобрел ряд архитектурных объектов во Франции и в других странах Европы. Это были полуразрушенные церкви, часовни, монастыри и т.п. Разобранные буквально на блоки и кирпичики, они были перевезены через океан и вновь собраны уже на Манхэттене. Вскоре в зеленом массиве «Форт Траойн Парк» появилось удивительное сооружение, внешне напоминающее старинный замок, которое фактически было собрано из множества фрагментов, объединенных в одном архитектурном решении. Затем залы музея пополнились экспонатами из коллекции американского скульптора Георга Бернарда, всю свою жизнь собиравшего произведения искусства французских, испанских и фламандских мастеров. Так возник музей «Клойстерс», открытый для публики в 1938 году.

 Старинный замок удивительным образом «вписался» в окружающий ландшафт. С его открытой площадки открывается чудесный вид на Гудзон. Особенно красиво здесь осенью, когда листья деревьев и кустарников окрашены чуть ли не во все цвета радуги. «Клойстерс» с его внутренними двориками, лестницами и переходами красив и внутри. А собранные здесь произведения искусства – витражи, рукописи, изделия из золота, бронзы, гобелены, скульптуры – представляют большую научную и художественную ценность.

 Побродив по залам музея около часа, я вышел наружу, где меня уже поджидал Виталий (он не стал осматривать музей, поскольку был здесь не раз). Сын предложил мне совершить небольшую прогулку по парку. Парк оказался очень красивым. Особенно живописно выглядела каменная опорная стенка, укрепляющая один из склонов холма – она почти полностью заросла какими-то вьющимися растениями. Мы поднялись на вершину холма, на которой был укреплен флагшток с американским флагом.

6 октября, воскресенье

 Утром мы поехали в городок Аппер Монтклэр, в котором живут очень богатые люди. Здесь самые высокие цены на жилье, и это не случайно: городок расположен на холме, вдали от промышленных объектов; он весь утопает в зелени и, главное, находится недалеко от Нью-Йорка. Роскошные двух-трехэтажные каменные виллы окружены широкими зелеными газонами, лужайками, тенистыми парками. Многие дома очень интересны по своей архитектуре – парадные подъезды, колонны, портики, балюстрады. Одна из вилл очень напоминает Белый дом в миниатюре. Машин здесь почти нет, поэтому воздух чист и свеж, как в лесу.

 Мы медленно едем по асфальтированной дороге, постепенно забираясь все выше и выше. Наконец, мы выезжаем на широкую открытую площадку – это вершина холма, откуда открывается вид на окрестные городки. Вдали, в туманной дымке просматриваются небоскребы Манхэттена.

 Спустившись с холма, мы направляемся к океанскому побережью. Наша цель, Сэнди Хук, – глубоко вдающаяся в залив узкая песчаная коса, которая находится примерно в 30 милях на юг от Нью-Йорка. Это излюбленное место отдыха жителей мегаполиса. Сейчас в Сэнди Хук немноголюдно, но в купальный сезон, особенно в уик-энды, песчаные пляжи этой зоны переполнены.

 По пути к океану мы заезжаем в придорожный ресторанчик «Бергер Кинг» и покупаем гамбургеры с кока-колой – как никак время уже к часу и пора перекусить. Мы едем по скоростной автостраде в бесконечном потоке машин. Ярко светит солнце, а навстречу нам по соседней полосе, спускаясь с небольшой возвышенности, таким же потоком несутся тысячи автомобилей – зрелище завораживающее.

 Проехав через небольшой городок и мост, мы въезжаем на Сэнди Хук и вскоре оказываемся около одного из пляжей. Здесь мы оставляем машину и направляемся в сторону открытого океана. Его темно-синие воды искрятся в лучах осеннего солнца. Однако у воды довольно прохладно и ветрено, поэтому, немного полюбовавшись видом на океан, мы садимся в машину и едем дальше по косе. Океан от нас остается справа, а с левой стороны открывается вид на большой залив. На противоположной стороне залива видна крупная военно-морская база с кораблями и мощными береговыми укреплениями. Это форт «Нэйвел Уэпенс Стэйшн Ол».

 Мы снова выходим из машины и идем теперь в сторону залива. Ветер, похоже, немного поутих: можно немного погулять. Берег с этой стороны косы более каменистый. Я осторожно спускаюсь к воде и пробую ее рукой – вода холодная, купаться уже нельзя. Что ж, остается только дышать свежим морским воздухом и любоваться океаном!

 Походив немного вдоль пляжей, отметив их чистоту и ухоженность, мы садимся в машину и отправляемся в обратный путь. У моста нам приходится ненадолго задержаться: мост разведен и через пролив проходит пароход. Дальнейший путь прошел без осложнений.

 Вечером мы с Виталием были в гостях у его соседей – Кости и Марины. Марина приготовила хороший ужин, к которому было подано белое калифорнийское вино «Ливингстон». После ужина рассматривали коллекцию минералов, которую Костя с женой собрали в Америке.

8 октября, вторник

 Ура – еду в Нью-Йорк! Вначале все шло хорошо, но потом мы попали в «пробку», из-за чего Виталий опоздал на работу минут на двадцать. Я же на метро доехал до 33-й улицы, а потом по Шестой авеню прошел к зданию Нью-йоркской публичной библиотеки, откуда по 42-й улице рукой подать до Центрального вокзала. Здесь я попал на импровизированный концерт: в одном из залов вокзала, у эскалатора, ведущего в метро, группа из пяти чернокожих певцов и музыкантов исполняла джазовые композиции. Они пели громко и вдохновенно. Солировал довольно тучный парень в яркой цветной рубашке и шапочке-бейсболке, а ему подпевали остальные участники группы. Особенно меня поразили острые джазовые гармонии, звучавшие в многоголосном исполнении удивительно чисто и стройно. «Если так поют уличные музыканты, – подумал я, – то как же поют настоящие профессионалы!?» Позже я узнал, что право выступать в метро имеет не каждый – для этого нужно пройти специальное прослушивание и получить разрешение.

 Я давно уже спустился в метро и сел в поезд, а их пение все еще звучало у меня в ушах. Так я доехал до станции, расположенной на пересечении 88-й улицы и Лексингтон-авеню. Здесь я вышел из метро и пошел в сторону Метрополитен-музея.

 Сегодня музей работает – об этом красноречиво говорит пестрая многоликая масса людей, собравшаяся у его парадного входа. С трепетом в сердце я захожу в здание музея. В большом двухсветном вестибюле тоже многолюдно. В центре его располагаются информационные службы; тут же разложены всевозможные буклеты, изданные на пяти языках. К сожалению, нет буклета на русском языке, зато есть на итальянском – это меня вполне устраивает.

 Входные билеты в музей стоят 12 долларов, однако для пожилых людей (senior citizen) делается скидка – 7 долларов. Пенсионеров в США много, и они ведут весьма активный образ жизни: путешествуют, посещают театры и музеи, занимаются общественной деятельностью. За время моего пребывания в Америке я часто встречал их разъезжающих в составе туристических групп, в залах музеев, на выставках, в парках и т.д. Для покупки льготного билета не нужно показывать удостоверение личности, достаточно лишь сказать «One ticket for senior citizen, pleas» – и вы тут же получите билет. Если же ваш возраст вызовет сомнение, то вас просто спросят, достигли ли вы пенсионного возраста.

 Купив билет и ознакомившись с планом музея, я решил начать с древнеегипетского отдела, располагающего уникальной коллекцией экспонатов. Многие из них оказались здесь в результате археологических раскопок, проведенных американскими учеными; другие были приобретены коллекционерами, а потом уже преданы в дар музею. Не буду описывать все то, что увидел: назову лишь самое главное – портреты фараонов XII династии, статуи царицы Хатшепсут, ювелирные украшения жен Тутмоса III. Однако самое яркое впечатление произвел на меня храм из Дендера, воздвигнутый в нильской долине в I веке после Р.Х. Это храм был подарен Соединенным Штатам Америки правительством Египта. Для него в музее был построен громадный стеклянный павильон. В 1990 году мне довелось посетить Каирский музей, побывать в Луксорском и Карнакском храмах, но увидеть египетский храм, пусть небольшой, но в самом сердце Америки, да еще под стеклом – это было нечто особое.

 После египетского отдела я направился на второй этаж музея в залы, где хранятся картины французских художников-импрессионистов. Я давно слышал об этой замечательной коллекции – теперь мне представилась возможность ее осмотреть. Еще из коридора, у входа в первый зал я увидел знаменитое «Поле с кипарисами» Ван Гога. А дальше пошли бесчисленные шедевры Мане, Дега, Гогена, Сезанна, Ренуара, Моне, Сислея, Писсаро, Тулуз-Лотрека и многих других не менее именитых художников. Яркие краски, динамика, экспрессия, необыкновенный колорит – есть от чего закружиться голове!

 От массы впечатлений у меня пересохло в горле. Я достал из сумки бутылочку с водой и сделал пару глотков. Вдруг передо мной возникла перепуганная смотрительница музея. Она сказала, что пить в залах строжайше запрещено – для этого есть кафе – а, вообще, лучше всего сумку сдать в гардероб. Тут я вспомнил о том, как еще в советское время один психопат облил в Эрмитаже «Данаю» Рембрандта кислотой и понял причину беспокойство женщины – ведь я в ее глазах выглядел потенциальным злоумышленником. Тогда я поспешил ее успокоить, заверив, что больше не буду пить воду в залах, но она все еще сомневалась в моей благонадежности и зорко присматривала за мной. Не желая больше волновать ее, я перешел в другой зал.

 Бегло осмотрев залы французской живописи XVII-XIX веков (Пуссен, Ватто, Шарден, Давид, Энгр, «барбизонцы»), я прошел в залы с работами итальянских, испанских, голландских, английских художников – однако на подробный осмотр у меня уже не хватило сил. А шедевров здесь тоже предостаточно: одних только полотен Рембрандта около тридцати! Все это я осмотрю в следующий раз, – решил я и спустился на первый этаж. Здесь я совершил прогулку по залам Древней Греции и Рима, где увидел великое множество замечательных скульптур, а потом ненадолго заглянул еще в зал искусства Африки, Океании и Америки. Все – на сегодня хватит!

 Из музея я вышел около пяти часов вечера. День был теплый, солнечный. По пути к станции метро я зашел в музей «Уитни» и ознакомился с часами его работы. Доехав до 33-й улицы, прошел мимо Эмпайр-стейт-билдинга и еще раз полюбовался его строгим, величественным видом. Да, правы были Ильф и Петров, писавшие еще в 1936 году, что нью-йоркские «небоскребы вызывают чувство гордости за людей науки и труда, построивших эти великолепные здания».

 К Виталию в офис приехал на полчаса раньше условленного времени. Я вышел на набережную перед Гудзоном, откуда хорошо был виден Нижний Манхэттен. В окнах небоскребов зажглись огни – на фоне темно-синего вечернего неба, в лучах заката город выглядел как на картинке. Справа от меня светились огни отеля «Хайатт». Построенный на сваях прямо на реке, он казался отплывавшим в заморское плавание океанским теплоходом. Я медленно прошел к самому краю отеля, находившемуся примерно в 200 метрах от берега. Отсюда открылся еще более красочный вид: я словно оказался на носу корабля. Но пора возвращаться – сын, наверное, уже закончил работу и ждет меня.

9 октября, среда

 Сегодня я никуда не еду, поскольку Виталий работает дома. В первой половине дня совершил прогулку в восточную часть Розелл-Парка (раньше я не заходил дальше Честнат-стрит). Эта часть городка оказалась очень тихой и уютной. Особенно мне понравилась следующая за «каштановой» «ореховая» улица – Уолнат-стрит. Эта улица, с ее широкими зелеными лужайками, высокими раскидистыми деревьями и похожими на загородные виллы домами, несколько шире других. Освещенная ласковым осенним солнцем, она выглядит довольно симпатично.

 В час дня съездили с Виталиком на фермерский рынок, купили овощей и фруктов, а затем направились в близлежащий городок Линден, в котором проживает много поляков и есть хороший продуктовый магазин. В нем можно купить настоящую краковскую колбасу. Центральная улица Линдена Вуд-авеню застроена преимущественно одно— двухэтажными домами, в которых располагаются многочисленные магазины, кафе, рестораны и т.п. В магазине, названном именем доблестного польского генерала Пуласки, большой выбор всевозможных колбас, копченостей, пирогов, кондитерских изделий. Обслуживает клиентов женщина-полька. Судя по оживленной торговле, этот магазин пользуется здесь популярностью. Вообще, благодаря необычайно пестрому этническому составу населения Нью-Йорка и его пригородов, здесь можно купить продукты и блюда любой национальной кухни мира. А также любые промышленные товары, изделия народных промыслов, произведения искусства и т.д. «Вообще Нью-Йорк замечателен тем, что там есть все… Нет таких деликатесов мира, которых не мог бы предложить Нью-Йорк», – писали все те же Ильф и Петров.

10 октября, четверг

 Перед тем как пойти в Метрополитен-музей, я решил осмотреть район, находящийся в западной стороне от Харальд-сквера. По 33-й улице я прошел до Пенсильванского вокзала, а потом еще дальше – до 7-й авеню, на которой находится Главный Почтамт. Когда-то этот вокзал – знаменитый «Пенн-стейшн», о котором поется в известной песне из репертуара Глена Миллера «Чаттануга чу-чу», был построен в одном стиле со зданием Почтамта и составлял вместе с ним единый архитектурный ансамбль. Однако в начале 60-х годов старое здание вокзала было снесено, а на его месте воздвигнуто новое – более просторное, удобное и современное; на плоской крыше вокзала разместился знаменитый зал Мэдисон-сквер-гарден.

 По 7-й авеню, минуя Центральный автовокзал, я вышел на 42-ю улицу и здесь повернул налево. Сегодня мне нужно зайти в Нью-йоркскую публичную библиотеку: я хочу передать сюда свои книги и журналы, в которых опубликованы мои статьи. Вход в библиотеку оказался свободный – не нужны никакие документы, необходимо только дать заявку, и вы сможете получить любую книгу из ее фондов. В просторном холле я подошел к справочному отделу и узнал, что славянский отдел находится на втором этаже. Здесь же мне дали несколько буклетов, рассказывающих об истории библиотеки, ее фондах и отделах. Славянский отдел располагает обширной литературой на многих славянских языках – русском, украинском, белорусском, польском, чешском и т.д. Кроме того, здесь есть книги на латышском и литовском языках. Русский фонд, естественно, самый большой (38%); в нем хранится более 170 тысяч книг.

 Поднявшись по высокой лестнице на второй этаж, я зашел в славянский отдел, где познакомился с его сотрудниками. Один из них – Сергей Николаевич Глебов – полный мужчина благородной внешности оказался потомком древнего русского дворянского рода. Он родился в семье эмигрантов в Париже, но давно уже живет и работает в Нью-Йорке. Узнав, что я хочу передать библиотеке книги, он представил меня своей коллеге – бывшей сотруднице Эрмитажа, искусствоведу Маргарите Евгеньевне Сандлер, непосредственно занимающейся комплектованием фонда. Поговорив со мной, Маргарита Евгеньевна приняла книги и попросила меня написать мои данные и адрес. Позже я получил официальное письмо от дирекции библиотеки с благодарностью за подаренные книги (вот для чего был нужен адрес!).

 Славянский отдел располагает небольшим уютным читальным залом. Здесь же находится и часть фонда – словари, справочники, энциклопедии. Воспользовавшись компьютером, можно ознакомиться со всем фондом отдела и, если нужно, дать заявку на интересующую литературу, которую вы тотчас получите. Получив приглашение приходить в отдел в любое удобное для меня время, я поблагодарил его сотрудников и покинул гостеприимное здание библиотеки.

 Сев на поезд шестой линии метро, я вышел на 77-й улице и пешком дошел до Метрополитен-музея. На этот раз я начал его осмотр с коллекции европейской живописи – полотен Джотто, Тициана, Веронезе, Караваджо, Брейгеля, Вермеера, Рубенса, Рембрандта, Эль Греко, Веласкеса и многих других не менее известных и именитых художников. Сегодня в залах музея довольно многолюдно. Здесь можно увидеть туристов из разных стран мира, учащихся школ, студентов, пенсионеров. В одном из залов я встретил большую группу школьников-старшеклассников, пришедших сюда вместе со своим учителем рисования. Педагог увлеченно рассказывал им о законах перспективы и в качестве примера приводил картины итальянских художников. Ученики внимательно слушали его объяснения, кто-то делал записи, зарисовки.

 Более часа я знакомился с шедеврами европейской живописи, а потом осмотрел богатейшую коллекцию средневекового оружия. Кроме многочисленного оружия здесь были еще и рыцари в латах. Они безмолвно стояли вдоль стен большого зала, а в его центре, на невысоком деревянном постаменте разместилась целая кавалькада грозных всадников. В полной боевой амуниции, в стальных доспехах, они восседали на сильных конях, которые тоже были защищены тяжелой броней. Это было незабываемое зрелище!

 Чтобы осмотреть все залы музея, наверное, понадобится несколько недель, поэтому оставшееся время я посвятил лишь беглому знакомству с наиболее интересными экспонатами. В китайской экспозиции мое внимание привлекла великолепная бронзовая статуя Будды и удивительно уютный, изящный внутренний дворик. Затем я осмотрел старинные музыкальные инструменты, собрание современной живописи (Пикассо, Матисс, Руссо, Модильяни, Брак и др.), коллекцию мебели эпохи ампир и, уже собираясь уходить, – некоторые экспонаты в залах Америки и Океании (маски, деревянные божества, пирòги и т.п.).

 Впечатлений больше, чем надо – усталый мозг уже отказывается что-либо воспринимать. Пора ехать в Джерси-Сити, а затем уже домой. Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает: вместо спокойного отдыха дома, мы едем с сыном в книжный магазин в соседний Хобокен, а затем еще дальше – в городок Эдисон. Здесь находится небольшой вьетнамский ресторан «Фо-99», в котором нам подают фирменный суп «фо», рулет с креветками и прочие блюда национальной кухни далекой юго-восточной страны. Но в Америке есть все, в том числе и вьетнамский суп.

11 октября, пятница

 День отдыха. Шел дождь, и я перечитывал «Триумфальную арку» Ремарка, слушал новости по телевидению. Вот уже десять дней, как вся Америка тревожно следит за событиями, которые разворачиваются в пограничных с Вашингтоном штатах: появился неуловимый снайпер, методично и без всякой видимой цели убивающий одного за другим ни в чем не повинных людей. В поиске преступника задействованы тысячи людей, но пока все безрезультатно.

12 октября, суббота

 Днем ездили по окрестным магазинам бытовой техники, смотрели звуковые колонки для компьютера. Посетили, наверное, четыре или пять магазинов. Невероятное изобилие продукции – купить можно практически все – от миниатюрных СД-плейров до сверхмощных усилителей, «домашних кинотеатров» новейших разработок компьютерной техники. Одних только колонок мы насчитали более десятка – от 50 до 400 долларов за комплект. Все колонки подключены к источникам звука, и их можно опробовать в работе. Прослушав несколько видов, решили пока воздержаться от покупки: дешевые колонки не давали нужного качества звучания, а те, что давали, стоили слишком дорого.

 В шесть часов вечера мы поехали в Линкольн-центр. Несколько дней назад Виталий заказал через Интернет два билета на «Золушку» Россини в Метрополитен-опера. Спектакль начинается в восемь часов, но мы выехали пораньше, чтобы попытаться найти место для парковки где-нибудь поблизости от театра. Конечно, машину можно поставить и на стоянке театра, расположенной в подземном гараже, но это удовольствие стоит 25 долларов. Более получаса мы кружили по окрестным улицам, но все наши усилия были тщетны – автомобили стояли повсюду, где только можно было их припарковать. Вдруг у Центрального парка мы заметили свободное место. До него оставалось буквально каких-то десять метров, когда какой-то шустрый водитель успел опередить нас. «Не судьба!» – изрек Виталий, и мы поехали на театральную стоянку. Она оказалась весьма цивилизованной: нужно лишь отдать ключ служащему, и он сам отгонит машину куда надо. Тут же находится лифт, на который можно подняться почти к самому входу в театр. В спешке мы забыли в машине бинокль, о чем позже пожалели.

 Метрополитен-опера (Metropolitan Opera House) не похож ни на один европейский оперный театр – он современен. Построенный в 1966 году, театр отлично спроектирован, удобен, оснащен современной театральной техникой и может вместить 3800 зрителей. Однако главным его достоинством является отличная акустика – с любого места все слышно и видно.

 Перед началом спектакля здесь царит необычайное оживление. Пять громадных полукруглых арок, образующих фасад здания, залиты ярким электрическим светом. Бурлит и пенится вода в великолепном фонтане, расположенном перед входом в театр. К площади непрерывной вереницей подъезжают черные и белые лимузины. Из них выходят элегантные дамы и господа и направляются к входу в театр. Вместе с ними идут и те, кто приехал сюда на такси или в метро. Они одеты попроще – кто в джинсах, кто в куртке.

 В просторном вестибюле театра тоже по-праздничному светло и нарядно. Его стены украшены монументальными фресками Марка Шагала. В целом же в оформлении театральных интерьеров преобладает красный цвет. Широкие лестницы ведут к ложам бельэтажа, на ярусы и балконы. Билеты в Метрополитен-опера стоят не дешево, и их можно приобрести только задолго до спектаклей. Самые дорогие места в партере, ближе к оркестровой яме (250 долларов), самые дешевые на верхнем балконе (25-30 долларов). Мы купили билеты по 65 долларов на нижний балкон. Поднявшись на него – это примерно уровень четвертого этажа, – мы обнаружили, что наши кресла находятся прямо напротив сцены. Они оказались мягкими и удобными. В театре, естественно, есть гардероб, но пользуются им далеко не все (за гардероб нужно платить дополнительно). Проще одежду аккуратно сложить и поместить под кресло – так поступили и мы.

 Центр зрительного зала украшает огромная, сверкающая хрусталем и позолотой люстра. Партер и ложи постепенно заполняются публикой. В отличие от большинства старых европейских оперных театров, в МЕТ (так свой театр зовут многие ньюйоркцы) есть не только ложи ярусов, но и вместительные балконы. Обращает на себя внимание и большая оркестровая яма – она вмещает до 110 музыкантов. Звучит разноголосица настраиваемых инструментов, в зале гаснет свет, и массивная люстра медленно поднимается к потолку зала. Появляется дирижер Эдоардо Мюллер – зал приветствует маэстро аплодисментами. Взмах палочки, и зал заполняют звуки одной из самых популярных оперных увертюр.

 Сегодня в опере «Золушка» заняты известные певцы – Соня Ганасси, Хуан Диего Флорес, Алессандро Корбелли и другие. Зрители внимательно следят за развитием событий, чутко реагируя на выступления солистов. Особой любовью ценителей оперного искусства пользуется исполнитель партии Дона Рамиро перуанский тенор Флорес. Хороша Соня Ганасси (колоратурное меццо-сопрано) в партии Анджолины, но до уровня Терезы Бергансы ей все же далеко. Среди исполнителей басовых партий, несомненно, выделяется Джон Рилейа (Алидоро). Опера, как и положено, исполняется на итальянском языке, но синхронный перевод текста либретто можно прочесть на электронном табло, установленном в спинке кресла.

 В антракте мы гуляем по холлам театра, где царит особо приподнятое настроение: зрители обмениваются впечатлениями, кто-то пьет шампанское в хрустальных бокалах (7 долларов), многие выходят на свежий воздух, чтобы покурить. В одном из холлов мы слышим русскую речь: разговаривают две женщины – одна молодая, другая постарше. Одеты они дорого, но безвкусно.

 Но вот дают третий звонок – пора занять свои места на балконе. С нетерпением жду исполнения знаменитого секстета из второго акта “Questo è un nodo avviluppato”, представляющего немалые трудности для солистов. Этот полифонический ансамбль написан для шести голосов: сопрано, меццо-сопрано, контральто, тенора и двух басов; он довольно сложен в техническом отношении. Наиболее эффектно ансамбль звучит в постановке миланской «Ла Скалы» с Фредерикой фон Штаде в заглавной партии (дирижер Клаудио Аббадо). Наконец, дошла очередь до секстета. Он был исполнен чисто, музыкально, но не столь рельефно, как у итальянцев, где каждая отдельная партия хорошо слышна на общем фоне остальных голосов.

 После окончания спектакля благодарные зрители долго не отпускали артистов, встречая каждого из них бурными аплодисментами. А Хуану Диего Флоресу была устроена настоящая овация – он этого заслужил.

 Три часа, проведенные в театре, пролетели незаметно. Спустившись на лифте в гараж, мы с интересом наблюдали за театральным разъездом. Суть этой процедуры заключалась в том, что за короткое время работники гаража должны были обслужить массу клиентов – для них это самое «горячее» время. Владельцы машин образовали очередь перед круглой площадкой с кабиной диспетчера в центре. Получив очередной ключ от машины, диспетчер передает его одному из своих молодых помощников, который, не теряя ни секунды, бегом устремляется к месту парковки и буквально через полминуты подгоняет машину к площадке. Владельцы автомобилей, садясь за руль, неизменно благодарят расторопного юношу (один доллар, а то и больше) и выезжают из гаража.

 Проехав по нарядным, ярко освещенным улицам Нью-Йорка, мы спустились в Линкольн-туннель и вскоре уже были на территории штата Нью-Джерси. Еще полчаса – и мы дома.

(ВНИМАНИЕ! На сайте размещена только часть книги)

Полный текст скачать здесь

© Кузнецов А.Г., 2004. Все права защищены
Произведение публикуется с письменного разрешения автора