Алтын бешик

(Публицистика)

Предлагаемый сборник избранной публицистики известного прозаика, кинодраматурга и журналиста Кадыра Омуркулова – это, как он пишет, лишь малая часть того, что опубликовано им в республиканской, союзной и зарубежной печати. Сборник задуман автором в качестве своеобразного пособия, «мастер-класса» для молодых студентов факультета журналистики, филологии, но, несомненно, что и эта книга, как и прежние издания автора, привлечет внимание широкого круга читателей.

Публикуется по книге: Омуркулов Кадыр. Стон ледника: Публицистика и проза. – Б.: Шуру, 2004. – 264 стр.

УДК 82/821
    ББК 84 Ки 7-4 0-57
    О-57
    ISBN 9967-22-320-0
    О 4702300100-04

СОДЕРЖАНИЕ

От автора
    АЛТЫН БЕШИК (КЫРГЫЗСКАЯ ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ)
    Алтын бешик
    Легенды и быль Бишкека
    Эксперимент БАТИСС
    Немцы из аила Сынташ
    Воплощение сокровенной мечты

ОТ АВТОРА

Моя творческая биография началась именно с журналистики, с первой публикации сорок с лишним лет назад в республиканской молодежной прессе. В то время, после окончания школы, я работал на заводе слесарем-сборщиком. Но писал я тогда не только о заводских буднях, но и рецензии на фильмы, спектакли, очерки об известных деятелях культуры. Это и привело меня во Всесоюзный Государственный институт кинематографии (ВГИК), что и предрешило мою дальнейшую творческую судьбу будущего кинодраматурга и прозаика. Но никогда за все последующие годы я не порывал с журналистикой. Больше того, четверть века моего трудового стажа напрямую связана с этой многотрудной и благородной профессией. Семнадцать лет я был собственным корреспондентом Агентства печати Новости (АПН) и вот десятый год учу этой профессии талантливую молодежь.

Предлагаемый вниманию читателей сборник публицистики это лишь малая часть того, что было написано мной и опубликовано в местной, союзной и зарубежной печати. Наряду с недавними публикациями сюда включены очерки, статьи, интервью, эссе и советского периода, которые, как мне думается, представляют интерес для молодых журналистов не только в профессиональном, но и в социальном, нравственном плане. Надеюсь, что наше знакомство с читателями будет обоюдополезной.

Поначалу я предлагал издать сборник публицистики, но со временем возникла мысль включить в них часть избранной прозы как логическое продолжение авторских размышлений — так появилась глава «Стон ледника», давшая название всей книге.

Кадыр Омуркулов

АЛТЫН БЕШИК (КЫРГЫЗСКАЯ ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ)

АЛТЫН БЕШИК

Народ, где бы он ни жил, в горах ли, песках, пустыне, во льдах или тропиках, находит для своей земли лучшие слова. Для него нет ничего священней и дороже той земли, которая взрастила его и дала ему силы и вдохновение.

Ата-журт – так звучит по-кыргызски родина, а дословно переводится "земля отцов". И, несмотря на то, что за многие-многие века пришлось кочевому народу на своей отчей земле пережить и годы тяжких страданий, насилия врагов, нищету, голод, изгнание, стихийные бедствия, он называет ее неизменно и с сыновней любовью — "алтын бешик", своей "золотой колыбелью". Самое дорогое для человека, самое святое содержится в том слове – колыбель. Даже лютый враг, напавший на мирных жителей, предававший их огню и мечу, говорят, не трогал ребенка, лежащего в колыбели. Колыбель, сделанная из вечного дерева — арчи, была в семье кочевника самой дорогой реликвией. В дедовских и прадедовских колыбелях росли и вырастали потомки, обретали слово и память, и ее, срубленную топором из вечного дерева — арчи, без хитрых и замысловатых украшений, как гнездовье птенца, добротную и уютную, над которой звучала колыбельная матери и склонялся с доброй улыбкой отец, — эту первую свою обитель и называли кыргызы "алтын бешик". Так называют они и землю отцов. Может быть, еще и потому, что земля в объятьях гор казалась горцу большой колыбелью. Стоя на их вершине, сознаешь, что, конечно же, они подсказали ему этот дорогой образ родной земли. А еще они называли свои горы — "крылья земли", но это относилось ко всей Земле, планете, как теперь называют ее их потомки. Горы — крылья Земли. Значит, в глубине своего сознания, безотчетно, наш далекий предок представлял Землю летающей в бескрайних небесах. Так воспевал он их в эпосе. Но горец на то он и горец, что не тешил себя лишь красивыми легендами, он знал суровый нрав поднебесных гор, знал, насколько тяжела его жизнь в горах. Он скажет потом, коротко, как выдох, устами поэта: 'Торы — мои горбы". Горы, как караван верблюдов, несли на себе горцев через времена и столетия, горцы несли на себе горы.

Путешественники со всех концов света, ступившие на эти земли, дивились горам, их неповторимой и суровой красе.

Горы Тянь-Шаня. Можно бесконечно долго зреть вершины гор, глядеть на толщу ледников, заснеженные гряды. Величие гор завораживает, это храм природы, созданный самой природой. И, может быть, в душе у каждого перед этой глубокой древностью, величием, рождается чувство вечности мира.

"Нелегко проложить тропу в горах, иногда на это уходит целая жизнь", — говорили горцы в старину. А ныне нет такой горной гряды, где не было бы дорог. Серпантин их опоясал самые дальние сырты, то есть дали нашего края. Глядя на поднебесные горы, с трудом веришь, что по густоте автодорог Кыргызстан занимает одно из первых мест в мире. На долю автотранспорта приходится 97% всех перевозимых грузов в республике. Дорогам покоряются вершины, которые взметнулись на высоту орлиного полета. Самый высокий автоперевал находится на границе между двумя республиками — Кыргызстаном и Таджикистаном. Он называется Кызыл-Арт — Красным перевалом — и его высота — 4282 метра над уровнем моря. Любая тропа в горах, любая дорога — нить и артерия жизни. Они связывают горцев с внешним миром. И это хорошо понимает каждый, живущий в горах. Но, пожалуй, лучше всех об этом знают дорожники, которые, сменяя друг друга, круглосуточно дежурят на этом перевале. Они — дозорные поднебесных дорог Памиро-Алая, закаленные на его семи ветрах. Каждая пядь этого пути — незабываемая, суровая и прекрасная строка из собственной жизни. И каждое сказанное слово здесь звучит главой из поэмы. Обыденность рассказа и будничность оценки своих повседневных дел лишь подчеркивает их духовную наполненность. "Почему "Кызыл-Арт" назвали? — задумался над вопросом молодой дорожник, уроженец этих мест. — Может быть, потому, что самый красивый. Вот и назвали Красным перевалом..." — "Молодому все видится красным и красивым, — улыбается в усы умудренный годами пожилой горец, — это самый высокий перевал, выше многих вершин. Не только человеку или птице, но и солнцу, кажется, трудно перевалить через него. А бывает часто, солнца уже не видно, но лучи еще долго горят зарницей на перевале. Затухают лучи, кончается день, наступает ночь. Потому и называется перевал Красным, он ведь и для солнца перевал, между Днем и Ночью..."

В этих поднебесных горах жил народ, обретая мудрость и терпение, обретая свою многовековую историю, пройдя суровый и тяжкий путь от давних времен до сегодняшней были и оставляя на древних тропах следы о былом.

Первые письменные сведения о кыргызах относятся ко второму тысячелетию до новой эры. О них говорится в летописных источниках Китая, ближайшего соседа горцев. Сегодня принято считать, что кыргызский народ — составная двух этносов. Один из них — тюркоязычные племена из центральной Азии, с ареала реки Енисей, прибывшие в давние времена на территорию нынешнего Кыргызстана, где они смешались с местными родами. Не случайно одним из распространенных переводов этнонима "кыргыз" является "сорок племен" или "сорок родов". Как бы там ни было, за многие сотни лет в жилах кочевников перемешивалась и перекипала кровь усуней, саков, гуннов, согдийцев... Об этом повествуют сохранившиеся в народе древние санжыра — родословные предания. И лишь много позже, в начале 16 века, впервые в наиболее полной форме описывается родоплеменная история кыргызов в трактате "Мажму-ат — таварих" ("Свод историй") ферганского священнослужителя Сайф-ал-дина Акси-кенти.

Мизерны сведения о кыргызах до новой эры. Они многотерпимы, как все горцы, говорится в них, с ними ладят соседи; они воинственны, их побаиваются; они разрозненны, их держат в узде; но когда переполняется чаша терпения — они вспоминают свое древнее древо, свое единоначалие, собираются под единым знаменем, и тогда о них говорят с тревогой в столицах Мавераннахра, Китая, Индии. Много сказано, но мало написано. А сами они кочевой люд, хотя, как говорят мудрейшие родов, все в этом мире кочевники, приходят в этот бренный мир и уходят народы, как звезды на небе. Так говорят мудрейшие, но все же и другое знают кыргызы, что они кочевники из кочевников. Эра еще та, старая, вечность еще не взята в новое летосчисление. О них, кочевниках, не пишут, и они еще должны прокочевать сотни лет до рунической клинописи. Они не научились расщеплять мир на буквы, он предстает для них в понятиях, словосочетаниях. Они наносят знаки, в каждый из которых вмещается история. Так возникли наскальные рисунки урочища Саймалы-Таш — сказания на камнях многих сотен кочевий и лет.

Саймалы-Таш по-кыргызски означает "узорчатый" или "расписной камень", По предварительным подсчетам археологов, в урочище Саймалы-Таш около 10 тысяч рисунков, разнообразных по тематике и стилю.

По своим масштабам "запасники" Саймалы-Таш в сотни раз превосходят пещерные росписи в Альтамире (Испания) и пещерах Ля-Мут и Пэр-нон-Пэр во Франции, ставшие сенсацией в ученом мире.

Наскальные рисунки Саймалы-Таш, по данным ученых-археологов, позволяют проследить пути развития древнего искусства, древнего быта и религии на протяжении почти трех тысяч лет. Период создания наскальных рисунков тянется от 2 тысячелетия до н.э. до первых веков н.э., охватывая эпоху бронзы и раннего железного века.

"Каменных полотен" было великое множество, и они остались осколками каменной летописи древних. Большинство из них поражают своим четким рисунком, пластикой и линиями. Обрядовые, ритуальные картины, высеченные на гладких камнях-полотнах имели свой бытовой, прикладной смысл. Здесь пантеон богов наших предков: солнце, земля, вода и небо. Земная жизнь и небесная мечта древних для нас, ныне живущих потомков, — восхитительные произведения каменной графики.

Ученые-археологи, проводившие здесь специальные исследования, подчеркивали, что "...Петроглифы Саймалы-Таша — уникальный памятник древнего искусства, вершина творчества древних предков. Видимо, причина высокого художественного мастерства создателей рисунков в том, что человек эпохи бронзы очень тонко понимал и чувствовал прекрасное". Более того, он был способен передать это чувство посредством рисунков на камнях. Потребность сохранить для себя окружающий мир породила красоту рисунков долины "узорчатых камней".

В искусстве петроглифа наши древние предки оставили свой след, по которому еще предстоит раскрыть одну из загадочных страниц нашего прошлого.

Такую же загадку таят в себе балбалы — каменные истуканы, оставленные на древних тропах, как немые свидетели и дозорные своего века. И эти тропы протянулись от великой сибирской реки Енисея до ее земных сестер Семиречья. А балбалы — вехи на пути великого кочевья, установленные на могилах мертвых язычников, словно в назидание живым о неисповедимости земных путей. Балбалы – верстовые столбы кочевников на перепутьях времен, поставленные на века, словно для того, чтобы не сбиться с пути и найти обратную дорогу к своим истокам. И не столь наивными оказались предки. Их ученые потомки, пройдя по следам балбалов (также как чудом нашли Трою в строках легенд), открыли Орхоно-Енисейские памятники — еще один очаг земной цивилизации. Рунические древнетюркские письмена, высеченные на каменных стелах, повествуют о временах 7-9 веков. Здесь и житие ханов-правителей, славословие их добродетели и мудрости, описание походов, хвала их храбрости и могуществу. На иных плитах – свод законов древнетюркских каганатов, эпитафии умершим, голос скорби. А рядом клинопись звучит лирической строкой, сокровенными чувствами любви и грусти по близкому, по быстротекущей жизни, о прошедшей молодости и обреченной старости. Есть стелы — талисманы: магические заклинания от смерти и недугов, напутствия в дальнюю дорогу. Есть в камне страницы поучающие: наставления и назидания. А поздние из них сохранили в себе следы духовного противоборства предков, все чаще дух язычества и проповедь буддийских "благородных истин, отрешенности" уступают место учениям Корана, святой книги нарождающейся религии, идущей с Аравии.

Каменные страницы этой клинописной книги сохранились не только в своем главном хранилище — у гробницы царя Кюль-Тегина в устье реки Енисей, но и разбросаны в степях Монголии, долинах Семиречья, в горах Тянь-Шаня, на территории нынешнего Кыргызстана. Вот, к примеру, о чем говорится в памятниках Кюль-Тегина:

"Небоподобный, неборожденный тюркский каган, я нынче сел (на царство). Речь мою полностью выслушайте идущие за мною младшие родичи и молодежь, союзные мои племена и народы... и народ "девяти огузов" эту речь мою хорошенько слушайте и крепко внимайте! Впереди, к солнечному восходу, позади, к солнечному закату, в стране полуденой и в стране полночной — повсюду там живущие народы — все мне подвластны, столь много народов я всех устроил".

"Тюркский народ говорил: лучше погубим (сами себя) и искореним, чем... отдадим свои труды и силы своим врагам. И они начали идти к гибели. (Но) вверху Небо тюрков и священная Земля и Вода тюрков и так сказали: "да не погибнем, говоря, народ тюркский народом пусть будет" — так говорили".

Эти рунические письмена удивительным образом перекликаются со строками эпоса "Манас". Трудно определить с бесспорной верностью точную дату возникновения устной поэмы. Она содержит сотни тысяч поэтических строк, и ясно, что создавалась и сказывалась годами, десятилетиями. Но с тех пор, как ученые прочитали клинопись на Енисейских стелах, они не без основания утверждают, что ее смысловые мотивы содержатся в строках эпоса. И туг и там горькие строки о тяжкой судьбе разрозненных племен, которых жестоко притесняют воинственные соседи, и надежда порабощенных, что появится, родится на их счастливую долю батыр-герой, который объеденит их и отомстит врагам. И сбылись надежды. Выбивает писарь на граните клинья, слово о достославном правителе земель Енисейских: "По милости неба и по счастливой судьбе, я сел на царство каганов. Став каганом, я поднял, собрал погибающий народ и сделал многочисленным... Все, что я (имел) сказать, вырезал на этом вечном камне (т. е. памятнике)".

Слагает песню сказитель о легендарном Манасе, где горько сетует на разобщенность родов, о вражде их лютой. Говорит он о том, что на радость кыргызам родился Манас. "Крик новорожденного стократным эхом разнесся в горах, — говорится в эпосе. — Содрогнулась земля, небеса притихли. Появившись на свет, он сделал первые свои шаги". Судьба одарила отца и мать, весь род кыргызов необычным ребенком. Каким же достойным именем его наречь? Над этим думают все собравшиеся из близких и дальних кочевий. Называют имена достойных богатырей, могучих мужей разных племен. И тогда осеняет отца новорожденного: "Нам ли под силу его величать?! (Ведь имя от неба дается.) Доверимся небесам". И спускается тогда с небес белобородый странник, нарекает новорожденного именем Манас и опять исчезает, как привидение, "Манас!" — звучно подхватывает народ. "Манас!" — передается из уст в уста. Народ благославляет имя. Оно достойно венчает человека и станет призывом единения, силы, гордости, славы. Оно бесспорно, оно понятно всем и каждому, настолько бесспорно и понятно, что первый сказитель-манасчи (да будет он безымянный, давший великое имя, благословен во всех веках грядущих!) не счел нужным объяснять это имя, встреченное всеобщим ликованием простого кочевого люда, но о чем ныне так спорят и ломают головы их ученые потомки, живущие в космическом веке.

Известно, что это слово глубоко почитается в Китае и Индии, им названы реки и озера. На санскрите оно значит "божественная душа", а на языке арамеев слово "ман" передает понятие блага, души, а также переводится как "человек, дитя". Так, может быть, имя сивогривого богатыря Манаса, героя кыргызского эпоса, перешло из санскритских и арамейских источников? Пока ученые мужи не пришли к единому мнению, допустим и такую гипотезу. Со своей стороны мне бы хотелось высказать предположение, основанное на словосочетании, используемое в повседневном быту, популярном в народе.

Так что же такое Манас? Одну заросшую временем тропу я вижу в этой разгадке. Самую простую. Ведь сказано: истинно великое в простом. В этом имени простота и величие нашего предка-кочевника, его мудрость. Не случайно наречение связано с небом. А небо испокон веков в языке кочевника — "асман". Повоторите это слово дважды, трижды, и вы получите имя — Манас, то есть "небо", то есть "ниспосланный небом". А когда народ объединился под священным знаменем Манаса, когда он шел на защиту своей земли со стократным кличем "Манас, Манас, Манас!.." — это, несомненно, значило, что он отстаивал и свое родное, святое небо. Манас — Ниспосланный Небом — таким я вижу смысл имени эпического героя. И имя, и эпос велики и безбрежны, как небо.

И еще два слова о простоте и величии слова-величания. Множество разгадок и предположений сделано и продолжает делаться по поводу слова "кыргыз", каким назван наш народ, один из самых древнейших на матушке Земле. Создаются легенды одна красивее другой. Этому способствовало многозначие оттенков слова. "Кыргыз" — кочующие по гребням гор. "Кыргыз" — "кырк огуз" — "сорок племен — "сорок родов". "Кыргыз — "кырк из" — "сорок следов". "Кыргыз" — "кырк кыз" — "сорок девушек", сорок прекрасных девушек, от которых пошли племена наших предков. Красивые, прекрасные легенды, сказки. Но мог ли позволить себе аскет-кочевник довольствоваться лишь красивой легендой о себе, даже если она самая прекрасная в мире? Нет, наверное, нет. Он склонен был к суровой правде. Чего только не пришлось перетерпеть немногочисленным племенам, сколько веков порабощения он пережил, сколько истязаний выпало на его долю! Сколько раз испепеляли его кочевья, сколько раз истребляли целыми поселениями, родами. Истерзанный, но не уничтоженный, он уходил в недоступные горы и леса, и там — очаг к очагу — вновь возникала из пепла жизнь, нарождался неистребимый люд. Так он себя и назвал "кыргыз" — "неистребимый". Может быть, назвал его этим словом в бессильной злобе враг? Может быть. Но пережив мрак жестоких времен, он подтвердил, что это на самом деле так, он -неистребим благодаря единству и высоким помыслам, а, стало быть, достоин великой участи быть народом и обрести вечность.

Сотни тысяч строк "Манаса". Они как будто сказаны единым духом, спеты на едином дыхании. Захватывающая, проникающая до глубины души история народной жизни. И, пожалуй, среди самых впечатляющих событий — прозрение Семетея, сына Манаса, до двенадцати лет (своего совершеннолетия) тайком увезенного от врагов на чужбину и не знавшего своей родины, имени своего отца. И вот мать, мудрая Каныкей, решает, что настало время и надо открыть сыну истину. Она устраивает скачки, в которых участвует скакун Манаса Тайтору.

"И если первым выйдет Тайтору, — загадывает: Каныкей, — откроюсь сыну, правду он узнает". Скакун приходит первым, Семетей узнает тайну. "И тогда прозрел Семетей, — поется в поэме, — стал кыргызом себя величать...". И теперь он объединяет вокруг себя распавшиеся и унижаемые племена кочевников, и вновь оживает истерзанный народ, и вновь слышен клич? "Манас", "Кыргыз", прошедший сквозь века и эпохи. И вот теперь, на заре 20 века, народу кыргыз выпала великая участь быть в ряду тех, кто впервые в мире провозгласил эру социализма, бороться за наступление новой эры, пролить за нее кровь, чтобы покончить с вечной враждой и провозгласить великое советское братство и мир. И в этом мире, в духовной сокровищнице народов бесценным алмазом переливаются грани устного эпоса "Манас" — небо народного гения. Он выделяется особой глыбой, величайшей вершиной среди других двух десятков малых эпосов, которые сохранила память народная и пронесла сквозь тьму времен. "Манас" — своеобразная энциклопедия, летопись кыргызского народа, сокровищница творческого духа и языка. В несколько раз превышающий по объему "Илиаду" и "Одиссею", вместе взятые, он сохранился благодаря феноменальной памяти и искусству сказителей-манасчи. Не дошли до нас имена многих из них, великих аэдов. И лишь двоим из них, "последним из могикан", судьба сулила вечность, их имена чтит каждый кыргыз от мала до велика. Саякбай Каралаев и Сагынбай Орозбаков. Они жили на сломе эпох, родились при феодализме и стали свидетелями и участниками социалистической революции и внесли в эпос дух нового героического времени.

В столице Кыргызстана, городе Фрунзе, не так давно создан прекрасный монументальный комплекс. В центре его триптих:

Манас — великодушный на своем крылатом скакуне — тулпаре Ак-Кула, слева — мудрый наставник богатыря, старец Бакай, справа — верный друг и жена, красавица Каныкей. И здесь на площади словно оживают голоса сказителей эпоса, фигуры которых высечены в граните и обрамляют весь комплекс. И, обозревая эпос, застывший в камне, прислушиваясь к нему, я подумал, что в этом замечательном ансамбле со временем найдется место для вечного огня, который возгорится в честь безымянных сказителей-манасчи, канувших в вечность, и это будет символом прометеева огня, пронесенным народом через тьму времен и страданий, и вспыхнувшем с новой силой в эпоху социализма. Это будет символическим выражением мечты народа, который искал ее зримого воплощения и даже назвал одно из захоронений "Мавзолеем Манаса". Назвал и поклонялся, хотя знал о своих благих заблуждениях, и оно стало местом паломничества. Хотя уже тогда, шесть веков назад, грамотные люди, читая арабскую вязь букв, знали, что "здесь похоронена дочь чагатайского эмира Абукани-кянизек". Знали, но, видимо, желание иметь место поклонения Манасу было сильнее. В последующие годы и века прочно утвердилась сотворенная легенда, и ныне этот памятник средневековья вошел во все музейные и энциклопедические справочники как "Мавзолей Манаса". Народ создал эпос, затем реальную легенду о батыре. Легенда произросла из эпоса, в котором есть поразительная история загадочного и тайного захоронения героя. Многомудрая Каныкей, жена Манаса, — говорится в эпосе, — в глубокой тайне погребла тело батыра, чтобы над ним не могли надругаться его враги. И эта тайна ушла вместе с ней, она не открыла ее даже своему сыну. Конечно же, народ хотел знать разгадку этой загадочной истории. И он поверил в тот самый памятник на земле Таласа, где жил и умер Манас, и лучше которого, и красивее, и достойнее не было в тех краях. Он и сейчас, этот памятник, считается одним из уникальных архитектурных сооружений в Кыргызстане. Не так давно его бережно реставрировали и придали первозданный вид. Постепенно свое место здесь заняли атрибуты эпоса и легенды, среди экспонатов появился камень с глубоким следом конского копыта, он так и назван — след крылатого тулпара Манаса Ак-Кулы. Другой каменный столб, словно столб дерева, назван привязью этого ска куна. Теперь на территории, прилегающей к мавзолею, построен музейный комплекс этнографии и прикладного искусства. В отдельном зале собраны письменные источники об эпосе, издания его на разных языках, графика и живопись, богатая иллюстрация. Мавзолей, наряду с другими памятниками старины, стал своего рода культурным центром и взят под охрану государства. Наследие прошлого бережно сохраняется в этих музейных заповедниках. Прошлое возрождается сегодня из пепла великого забвения. Об этом говорит история башни Бурана из древнего городища Баласагун (находящейся в 70 километрах к востоку от города Фрунзе), слава которого приходится на 10-13 века, когда он был одним из важных поселений и столиц некогда могущественного средневекового государства. Город Баласагун упоминается в исторических сочинениях "в качестве резиденции первого завоевателя Мавереннарха Богра-хана". Уже в середине 10 века он рассматривался как центр мусульманской учености. И не случайно, именно с этим поселением связано имя выдающегося мыслителя средневековья, ученого энциклопедиста, философа и поэта Юсуфа (Жусупа) Баласагуни. Он автор первого
дошедшего до нас письменного источника на древнетюркском языке поэмы "Кутадгу билиг" (Благородное знание", или как ее именуют "Наука быть счастливым")— Многоплановая поэма, написанная блестящим знатоком арабской и персидской поэзии, тюркского фольклора, красноречиво свидетельствует о том, что "автор был сведущ в астрономии и математике, в медицине и элоквенции, в игре в шахматы, народных спортивных играх, охоте...", был всесторонне и энциклопедически одаренным человеком.

Автор, создавший это произведение в зрелые годы, когда уже прожито пятьдесят с лишним лет, сдержанно и с чувством внутренного достоинства представляет свою поэму: "Имя книге я дал "Кутадгу билиг" (читателю пусть она принесет счастье и пусть ему она укажет путь в жизни)".

Кто знающ – тот знает, разумен – разумный,
    Свершает желанное лишь многодумный. 
    Пойми суть сознания — премудрый завет: 
    Кто мудр, тот избегнет болезней и бед. 
    Невежда подвластен болезням и бедам, 
    А хворь не излечишь — и смерть идет следом. 
    Лечись же невежда, внемли же призывам: 
    Очнись от неведения – станешь счастливым!

Философское произведение, в котором глубоко анализируются смысл и значение человеческой жизни, в котором "нашли свое яркое выражение общечеловеческие идеи, идеалы и мысли, волновавшие все народы во все времена", получило в скором времени самую широкую известность. Об этом свидетельствует прозаическое предисловие, предпосланное первым изданиям поэмы: "Книга сия величественна в славе своей. Читающий книгу сию, созданную по изречениям мудрецов Чина и украшенную стихами мудрецов Мачина, и возвещающий стихи ее сам возвеличен ею. Ученые и мудрые мужи Мачина согласны в том, что в восточных владениях, в государствах Туркестана никто не составил лучше этой книги, сочиненной на языке Бограхановском и тюрксой речью.

К какому бы властителю и в какой бы предел не доходила эта книга, за великие совершества и беспредельные красоты ее премудрые и ученые мужи тех держав одобряли ее и давали ей различные названия. Мужи Чина называли ее "Сводом благочинии", сподвижники государей Мачина звали "Радетелем держав", повелители стран Востока именовали ее "Украшением властителей", иранцы — тюркской "Книгой шахов", а некоторые "Книгой наставления властителей", туранцы же (т.е. тюрки) зовут ее "Благодатное знание".

Таково было уже прижизненное признание поэмы Баласагунского. Несомненно, что многие строки и главы своих поэтических наставлений он создавал здесь, на родной земле древнего Баласагуна, создавал ей славу и бессмертие. Время превратило в прах крепости и дома некогда богатого и цветущего городища, время поглотило камни и стены, но оказалось бессильным перед словом. И это Слово (как в легенде об ожившем великане) вдохнуло жизнь башне Бурана, "подняло ее ввысь, расправило плечи" (при реставрации был воздвигнут разрушенный свод), "возвратило память и речь" (были прочитаны надписи и каменные петроглифы), определило возраст и родословную, и самое главное, в том возрождении башня обретала отныне свое долголетие.

Археологические находки, сделанные на территории Бураны, подтверждают сведения письменных источников о богатстве города, где "много добра". Обилие богато орнаментированной посуды, в том числе металлической и стеклянной, многочисленные находки кладов и отдельных монет, причем, несколько золотых кладов, зарегистрированных и найденных в гораздо большем количестве, чем в любом другом памятнике Кыргызстана, говорят о важной роли этого города в прошлом.

Приходится лишь сожалеть, что история скрыла имя замечательного зодчего, создавшего уникальный архитектурный памятник — башню Бурана. В настоящее время высота башни составляет 24 метра: есть сведения , что она была выше почти в два раза, но в результате землетрясения рухнул верх минарета. Археологи находили здесь фрагменты надписей на арабском языке; испорченные временем, они не поддавались прочтению.

До Октябрьской революции о городище и башне были весьма скудные сведения. Декрет Советской власти об охране памятников старины имел большое значение, и в 20-е годы сюда направляется первая экспедиция советских археологов.

Городище и башня, как и все другие памятники старины на территории республики, ставятся на учет и берутся под охрану государства. В эти же годы были проведены первые ремонтно-реставрационные работы Бураны.

Ныне это городище является памятником общесоюзного значения, на его территории создан музей под открытым небом.

Древний Баласагун стряхивает с себя пыль времен и переживает свое второе рождение. Сегодня башня Бурана и окрестности бывшего Баласагуна — дорогая и бережно хранимая достопримечательность Кыргызстана, куда приезжают люди со всех концов нашей страны и из-за рубежа. Она может гордиться содержанием своих древних реликвий. Пройдите по раскопкам древнего городища, и вы, человек космического века, ощутите себя причастным к древнему прошлому, истории Мавереннарха и средневековья, услышите поступь караванов на Великом шелковом пути, голос вечности, разрушающий камни, и голос поэта, соперничающий с ней. Человек-воин сносил города и обрекал себя на небытие, человек-мыслитель останавливал вечность и вставал с ней вровень.

"Так было испокон веков, так будет!" — сказано в поэтических строках "Кутадгу билиг":

Еще род людской есть, кто знанием богат, -
    Их знания звездой путеводной горят.
    Их знаниям дано свет всем людям нести – 
    Где свет, там и ночью не сбиться с пути.

К таким просветителям, несущим свет великим мужам, относился современник Баласагуна, ученый-энциклопедист, выдающийся филолог средневековья Махмуд Кашгари. Его предки жили на той же земле, что и Юсуф, и лишь одно ущелье отделяло Баласагун от Барсхана, где у подножия гор плескался изумрудный Иссык-Куль. "Мудрости учась, лень отогнав", он воспитывал в себе талант будущего учителя, проявил себя во многих науках: истории, филологии, этнографии. Он первый из тюркоязычных ученых создал энциклопедию "Диван-лугат-ит тюрк" ("Словарь тюркских языков"). В этом труде он дал основу тюркской диалектологии, включил карту мира, созданную им самим. Любопытно, что на этой карте он отметил центром земли полоску между озером Иссык-Куль и городом Баласагун. Конечно же, он утверждал это не из-за чувства местной гордости: слишком дорого он мог бы заплатить за подобные откровения, дойди они до верховных хранителей могущественного ислама, считавших центром земли святую Мекку и Медину. Ученый, несомненно, был бы обвинен в кощунственном еретизме. Но, к счастью этого не случилось, и автор карты мира остался при своем мнении и почил, убежденный в правоте своего открытия. До нас дошли скудные сведения о великом ученом. Для своего времени он был высокообразованным человеком, учился в Бухаре, Багдаде, и наконец Кашгаре, где провел последние годы своей жизни. Всю свою жизнь он писал одну книгу, обессмертившую его имя. Он оставил потомкам "Диван — лугат-ит-тюрк" — энциклопедический словарь, который и сегодня является одним из важных научных и литературных источников в изучении древнего и современного тюркского языка.

Как верно и мудро сказал о языке и слове в своей поэме Юсуф Баласагуни, он словно воспел творение своего современника:

Язык – переводчик науки и знания,
    Язык человеку дарует сияние.
    Две доблести в муже не знают предела: 
    Хорошее слово и доброе дело.
    И умер сказавший, а живы слова, 
    И доброго имени слава жива

«Кыргызстан маданияты», 1986 г.

ЛЕГЕНДЫ И БЫЛЬ БИШКЕКА

От автора: Этот очерк был написан в конце 1990г., когда горячо дискутировался на страницах печати вопрос и возвращении столице Кыргызстана его подлинного названия. Сегодня, по прошествии лет, не могу понять, чем руководствовались тогда мои коллеги -редакторы из столичной газеты, не опубликовавшие очерк, ибо я не нахожу в нем ничего предосудительного. Но, вероятно, таковы были тогдашние нравы в журналистике и поняития о свободе слова и печати. И вот с недавних пор в прессе вновь возникла дискуссия о названии Бишкека и его "родословной". И мне думается, что в связи с этим мой архивный материал стал приобретать актуальность. И потому я решил вынести его на суд читателей в первоначальном его виде, не меняя ни одной фразы, не сокращая ни одной строчки, чтобы чувствовалась атмосфера того перестроечного времени.

Вот уже более полгода, то затихая, то вновь разгораясь, идут споры в республиканской печати нашей столицы. Суть вопроса — нужно ли вернуть ей первоначальное название или оставить в переименованном виде. Если бы всеми дискутирующими сторонами двигало чувство изначальной справедливости, истины и чести, то вопрос был бы снят в течение одной недолгой полемики и завершился единодушной недоуменной короткой фразой "О чем спор?"

Действительно, о чем спор? Ведь сегодня, в эпоху гласности и нового мышления, когда повсюду в стране веет ветер перемен обновления, очищающий от удушающей атмосферы всепроникающей косной и жестокой идеологизации времени культа и командно-административной системы, мы можем и должны проявить гражданское единодушие. И это должно бы стать проявлением единства духа представителей всех наций и народностей нашей столицы, считающих этот древний горный край своей родиной.

Сегодня возвращается справедливость в наше многострадальное Отечество, мы узнаем нелицеприятную правду, открываем истину нашей истории. Сегодня возвращаются забытые имена достойных людей, реабилитируются честь и достоинство невинно пострадавших. Не берусь судить, но мне кажется, что именно это обстоятельство — одно из самых благородных и ощутимых реалий перестройки. И вот мы все более яснее убеждаемся, что среди самых нелепых фантазий и "творений" культовой идеологии стала чехарда с переименованием городских и иных поселений на имена верных борцов революции.

Последние слова не беру в кавычки, говорю без толики иронии, ибо среди них действительно были беззаветно преданные романтическому духу своего времени. Все это так, но истина, как говорится, дороже. Не народ, а масса породила культ, и культ не личности — "личность" в данном случае звучит кощунственно, а культ казарменной безликости, культ надзирательства и насилия. Безликий культ в свою очередь породил невиданный, неслыханный со дня сотворения мира тоталитарный вождизм и стал неистово и безгранично насаждать его, в том числе обезличивал города и селения своими именами. Мы решительно осудили культ, который своей безжалостной косой коснулся каждой семьи. И мы же сами сегодня сомневаемся, когда встал вопрос об изжитии его пагубных последствий.

Нет, живет еще в наших душах атавизм массы. Неужто в нас нет желания стать единым сообществом? Почему вдруг вопрос возвращения подлинного исторического названия города становится делом, как бы инициативой одного только коренного народа, а не делом чести всех его жителей. Неужто возврат своего имени столице Республики Кыргызстан заденет достоинство, к примеру, русского человека?! Лично я с душевным волнением радуюсь за него, многострадального собрата, за каждый акт гражданской справедливости, за каждую пядь возвращенной ему родной истории, за Тверь, Нижний Новгород, Владикавказ, Набережные Челны, и дай Бог, чтобы этот список был продолжен и отвечал его чаяниям.

О чем спор?! Разве могут быть сомнения, что каждый из нас должен величаться своим именем? Помню, как было модно называть Жапара — Женей, Анатая — Андреем, Григория — Жоробеком. Эти условные знаки были допустимы в быту. Но ведь история пишется не для коммунальной кухни... История не знает подобного нашему прецедента. Ни в одной, повторяю, ни в одной цивилизованной стране нет и не было такого имятворительного самовластия, которое породил культовый социализм.

Сколько великих людей знает наш бренный мир. Великих греков, римлян, китайцев, немцев, французов... бессмертных гениев, философов, полководцев. Но ведь никому и в голову не пришло переименовывать в их честь Рим, Париж, Неаполь, Кельн, Пекин, Дели. Можно ли представить себе Москву городом Долгоруким, Киев — Богданом Хмельницким или еще как-нибудь по-иному? Случись так, мы стали бы свидетелями горькой иронии истории. Но ведь именно это — недопустимое — проделали с Пишпеком в 1926 году и с десятками, сотнями других советских городов. Можно, конечно, в оправдание себя сказать, что мы не зачинатели подобной отсебятины, и привести в пример уроки российской монархии, но это, согласитесь, слабое утешение, ибо именно ей не следовало бы подражать советам.

Не хочу строить домыслы и подозревать в идеологических происках чиновников и администрацию, выступивших инициаторами переименования города, и вполне допускаю искренность их благих намерений. Но ведь из хрестоматии знаем, чем зачастую мостится дорога в ад. В случае с нашей столицей допущена историческая несправедливость, ошибка ретивых блюстителей культа всех национальностей (и прежде всего — кыргызов), такая ошибка, которую теперь надо исправлять нам всем миром.

Повторюсь, не боясь прослыть навязчивым: если мы и в самом деле, а не на словах вступили в эру обновления, в эру демократии, то наша многоликая, многообразная страна должна начать путь с истоков, с возвращения исторической памяти. Так оно, в конце концов, и случится. Если не сейчас, то после. Но было бы достойнее, если бы теперь.

Возникает и другой вопрос: каково же подлинное имя бывшего крепостного поселения? Ведь и по этому поводу разгорелись не менее горячие дискуссии. Не обошлось без крайностей в расшифровке гносеологии названия. Одни сторонники названия "Бишкек", ссылаясь на легенды, на устные предания, рассказывали, что некогда здесь, на старом кочевье, семья табунщика оставила мутовку для сбивания кумыса — "бышкек", это-де и послужило первоосновой топонимики селения. Другие, более поэтические натуры, поведали о поселенце Бышкеке, отстоявшем эти земли от джунгарских налетчиков. Однако, при всем моем желании присоединиться к заманчивой версии ученых, она мне кажется иллюзорной и искусственной.

Действительно, память ныне живущих предков хранит имя предка Бышкека. Видимо, он был достойным человеком. Но он, положа руку на сердце (опять по принципу — истина дороже), не был предводителем рода, "остановившем джунгарских завоевателей". В летописях истории, а также в устных сказаниях — санжыра середины и конца прошлого века, когда предположительно жил Бышкек, нет упоминания о нем. Тогда как в них написано и рассказывается о его именитых современниках, жителях Чуйской долины — хане Джангараче, хане Жантае, о правителе Байтике и Шабдан-батыре.

Я знаком с некоторыми представителями потомства славного Бышкека и могу засвидетельствовать, что это прекрасные люди, замечательные труженники, и я горжусь, что нахожусь с ними в некоторой родственной близости, но в данном случае я не могу покривить душой. И хочу сказать в завершение этой мысли, что не вижу ни логики, ни смысла в том, чтобы называть воздвигнутую в 1825 году крепость чьим-то именем.

Что же тогда, если не "бышкек" (мутовка), если не имя достославного жителя поселения Бышкека, если не "бешбек" (пять беков — пять правителей), если не предположительно древнее тюркское слово "пишпек" с затерянным значением? Задавая вопрос, недоумеваю: почему ученые-лингвисты на своем последнем курултае не рассматривали хотя бы как возможный вариант еще одно значение слова "бек" — "крепкий, закрытый, крепость". Может быть, потому, что это слишком просто. А ученому хочется пробираться сквозь дебри заманчивых домыслов, догадок, хитросплетений. А простота и доступность вроде бы не достойны внимания.

А ведь и само назначение бывшего городища или стойбища и письменные источники, и словесный смысл говорят о том, что здесь было обнесенное (закрытое) стенами поселение, затем крепость. Из достоверных летописей известно, что Чуйская долина считалась и являлась одной из самых оживленных ветвей Великого Шелкового пути. И крепость Бешбек (Пишпек) была воздвигнута на руинах (по-нашему на фундаменте) былого поселения — караван-сарая или городища с крепостными стенами.

По свидетельству, относящемуся к 1859 году, коллежского регистратора Бардашевского, состоявшего при начальнике Алатавского округа, "стороны крепости, обращенные на Юг и Восток, имеют полукруглую форму, приспособленную к местности". А еще через год старший адъютант штаба отдельного Сибирского корпуса капитан М. Венюков отметит в своей записи: "При входе в ворота налево башня, во всем сходная с четырьмя угловыми башнями наружной стены". Стало быть, крепость не ровный четырехугольник, а имеющий, скорее, пять стен с пятью дозорными башнями. Между прочим, и пушек было в крепости пять, — вспоминает тот же Венюков. Можно предположить, что и прежнее, более раннее, поселение было пятистенным" — "Беш Бек" — восходит к тем древним временам Великого Шелкового пути. В другом случае свое имя "Бешбек" получил в 1825 году, став кокандской крепостью. Но как бы там ни было, в любом варианте здравая логика говорит о пятистенном или пятидозорном поселении-крепости. О том же говорит сравнительная лингвистика. Русская транскрипция "пишпек" наиболее близка к "бешбеку", а не к "бышкеку", в последнем случае нетрудно было бы назвать "пишкек".

Одним словом, хотелось бы не блуждать в догадках, как в трех соснах, а выбрать наиболее верный путь и остановиться на этом выборе. Доверимся письменам и очевидцам, доверимся языку своему родному и примем, не мудрствуя лукаво, послание из прошлого — Бешбек, о котором писали и рассказывали легенды, о сильнейшем пограничном укреплении не только в Чуйской долине, но и всего Центральноазиатского края. Неприступной крепостью стал в свое время Бешбек — пять укреплений, пять крепостных оград, за стенами которых еще раньше, в мирные стародавние времена, находили приют торговые караваны заморских купцов на Великом Шелковом пути. Призываю сограждан своих бешбекцев к единому мирскому деянию — возвратить городу родное нареченное колыбельное имя. Ведь любая вера и гражданские институты могут держаться только на справедливости: Богу — Богово, истине — истину, миру — мирское.

Сегодня как никогда накопилось много других сложных проблем. Но не забудем о душе. Сделаем сообща духовный нравственный шаг, возродим из пепла нелегких будней древний дух нашего общего родного города, возвратим свою память и станем старше и мудрее на сотни, тысячи лет. Великие легенды бессмертны не потому, что они прекрасны, а потому, что пробивает тот единственный час, когда, казалось бы, плод неземной фантазии становится земной былью.

Такова быль о городе Бешбеке, которая может возродиться, как птица Феникс, из древней легенды. Сумеем ли мы сотворить эту легенду-быль или оставим эту миссию потомкам? Вот в чем вопрос...

«Слово Кыргызстана», 1999 г.

ЭКСПЕРИМЕНТ БАТИСС

Несколько лет назад ученые двух стран – СССР и США – приступили к разработке и осуществлению уникального эксперимента в области физики космических лучей, элементарных частиц, геофизики. Нейтрино — самая загадочная из всех элементарных частиц — выбрана в качестве "главного действующего лица", которое, по замыслу авторов эксперимента, будет зарождаться на ускорителях национациональных лабораторий Батавии и Брукхевена (США) и направляться на уникальный детектор, установленный на озере Иссык-Куль. Маршрут нейтрино Батавия – Иссык-Куль (около 10 тысяч километров), отсюда и возникла аббревиатура эксперимента — БАТИСС.

Чем же заинтересовала ученых эта элементарная частица? И на чем основаны их утверждения, что при осуществлении эксперимента результаты его станут величайшим открытием науки, человеческой цивилизации? Нейтрино неуловимо существует везде; она обладает фантастической проникающей способностью: космический нейтрино рождается при вспышках на солнце и взрыве звезд. Причем, в первом случае, удобнее фиксировать нейтрино, возникающее на обратной стороне нашего светила, которое потом свободно прошивает его и рассеивается в космическом пространстве.

Нейтрино свободно "гуляют" по Вселенной, пронизывая звезды, планеты, космос и любое вещество. Так, например, каждую секунду через квадратный сантиметр каждого из нас, живущего на земле, проходит окодо ста миллиардов нейтрино.

Почему же нейтрино все-таки остается загадочным? Потому, говорят ученые, что его удалось обнаружить, но "не поймать", как, скажем, в детстве никому из нас не удавалось схватить "за уши" солнечного зайчика. А все-таки как его поймать? В этом вся загвоздка. Двадцать с лишним лет назад советский академик Моисей Марков предложил в качестве радара глубоководный бассейн. Он исходил из простой логики: если заряженные частицы при прохождении через вещество дают свечение (открытие, за которое советский физик Павел Черенков был удостоен Нобелевской премии, и "свечение" назвали "черенковским"), то этим и надо воспользоваться. Нейтрино, будучи само неуловимо, способно при взаимодействии с веществом рождать заряженные частицы, которые можно увидеть с помощью специальных приборов — фотоумножителей. Стало быть, нет ничего проще: специальным неводом поймать нейтрино — золотую рыбку. Так, бесхитростно, начинаются многие легенды и сказки. Поучительные тоже, вроде хрестоматийной пушкинской классики, когда имелись в наличии все, говоря современным языком, компоненты — и золотая рыбка, и невод, а в результате пришлось довольствоваться ничем, остаться у разбитого корыта. Неудачи, как давно известно, имеют печальное свойство повторяться. И это не могли не знать авторитетные и сведущие мужи науки. Может, и не стоит заводить сырбор, тем более, что не обойтись здесь лишь неводом из холщовых нитей, потребуются рубли немалые, миллионы и миллионы. Честно говоря, это обстоятельство и оттягивало решение вопроса: за два уже указанных десятилетия семь раз отмеряли. Предлагали более простые варианты, доходили даже до смешнего. Ну как тут не вспомнить крылатое выражение "от великого до смешного..."? Первое такое шутливое предложение об использовании водных детекторов было сделано в 1976 году на международном совещании физиков в Гонолулу. А идея заключалась в использовании обычных железнодорожных цистерн, наполненных водой и поставленных на пути нейтринного пучка. Детекторы, опущенные в цистерны, должны были использоваться в качестве фиксатора.

Предложение было серьезным, это уже потом его отнесли к разряду "физики шутят", и это привлекало прежде всего своей простотой и дешевизной.

Но не прошло и года, как родилась дерзкая мысль "просветить" пучком нейтрино земной шар. Она возникла в беседе советских и американских физиков во время Международной конференции по космическим лучам, проходившей в болгарском городе Пловдиве. Идея была коллективной и принадлежала в равной мере всем: профессору МГУ Владимиру Мурзину, профессору КазГУ Евгению Коломейцу, и их американским коллегам профессорам Питеру Котцеру и Джерри Лорду,

— В ходе обсуждения возник ошеломляющий, на первый взгляд проект, — говорит один из его авторов, заведующий лабораторией вариацией космических лучей КазГУ Евгений Коломеец. — Суть его состояла в том, чтобы изучить поведение нейтрино на больших путях пробега (около 10 тысяч километров), в строго контролируемых условиях, когда мы заранее знаем их энергию, интенсивность пучка, время рождения и направление движения каждой частицы. Помнится, идея нейтринного проекта захватила всех нас. В течение нескольких часов предварительные расчеты были готовы. Но полная теоретическая проработка проекта БАТИСС заняла два с половиной года.

Дело в том, что уже не раз астрофизиками предлагалось использовать глубоководный детектор для регистрации космических нейтрино, возникающих при взрывах сверхновых звезд в Галактике. Но, по мнению другого автора эксперимента БАТИСС, заведующего лабараторией ядерной физики МГУ Владимира Мурзина, у этого проекта есть целый ряд существенных недостатков. И дело даже не в том, что он необычайно дорог. Допустим, что все-таки на это пошли, решились на колоссальные расходы. Но ведь звезды взрываются в Галактике не каждый месяц и даже не каждый год. Сколько придется ждать — неизвестно. И, кроме того, не представляется возможным определить мощность взрыва — источника нейтрино, а, следовательно, качество эксперимента будет низким.

И, естественно, возникла идея об искусственном ускорителе огромной мощности. Так сказать, идея витала в воздухе. И ее-то уловила четверка ученых. Требовалось лишь определить места расположения ускорителя и детектора-невода. Из всех вариантов остановились на Батавии, где существовал необходимый ускоритель, и озере Иссык-Куль. Почему именно Иссык-Куль?

Во-первых, очень удобное географическое расположение озера к Батавии, ускорители словно нацелены на детектор с диаметрально противоположной стороны земли, — объясняет мне Евгений Коломеец. — Расстояние между двумя точками около 10 тысяч километров. Во-вторых, эксперимент требует чистую, прозрачную воду, чтобы можно было регистрировать черепковское излучение; большую глубину (500-600м), чтобы космическое излучение эффективно поглощалось. Уже проведенные нами исследования химического свойства воды и измерение ее прозрачности убедили нас, что водоем Иссык-Куль можно считать одним из самых чистых в мире.

И вот уже три года, как достигнуто принципиальное соглашение между специалистами СССР и США о проведении эксперимента. Любопытным является тот факт, что его непосредственными участниками и исполнителями являются высшие учебные заведения. С советской стороны головным является Казахский государственный университет, и уже подключился к работе Московский, Киргизский, Харьковский государственные университеты. США представляют Вашингтонский и Западно-Вашингтонский университеты.

Профессор Коломеец, горячий энтузиаст эксперимента, можно сказать, душа его, рассказывая, что "было, есть и будет", заражает всех своей энергией и оптимизмом. Выше было сказано, что уже проведены комплексные исследования озера Иссык-Куль на чистоту, прозрачность, поглощение света, содержание солей и так далее. Уже отправлены на озеро, на место исследования, четыре вагончика, приспособленные на первую пору по временное жилье и полевые лаборатории. Последние оборудованы специальными электронно-вычислительными приборами, созданными сотрудниками университета. Эти чуткие приборы не уступают лучшим образцам отечественной и зарубежной техники, предназначенными для подобных исследований.

Впечатляют предполагаемые масштабы детектора-уловителя. Его соберут из моделей, соединенных в виде гигантской решетки, объем которой будет равен около 2 миллионов кубических метров. На полукилометровой глубине предстоит смонтировать более семисот модулей и в каждом из них по три фотоэлектронных умножителя. Первая партия модулей укомплектована и готова к погрузке на дно озера.

Американские ученые совместно с советскими коллегами провели предварительный анализ данных нейтринного телескопа Западно-Вашингтонского университета с прохождением пучка нейтрино высоких энергий через Землю. Опытная дистанция была в четыре раза короче того, что предстоит в эксперименте. Этот, своего рода модельный, эксперимент подтверждает корректность теоретических расчетов.

Есть определенные сдвиги в теоретической подготовке к БАТИССу. Мурзин и Коломеец не раз выступали с циклами лекций по нейтринной физике, физике элементарных частиц, космических лучей и конкретно БАТИССу в ряде университетов США. А их соавторы Питер Котцер и Джерри Лорд делились опытом и знаниями в студенческих аудиториях МГУ и КазГУ.

Итак, эксперимент сдвинут с нулевой точки. По своей значимости он не имеет прецедентов. В какой-то мере его можно лишь сравнить с космическим полетом "Союз-Апполон", но предстоящая акция, по мнению ее организаторов, может оказаться главным научным событием века. Например, если опыты покажут, что возможны осцилляции нейтрино (то есть переход его из одного вида в другой), на что указывает видный советский ученый академик Бруно Пантекорво, — это станет равнозначно революции в науке микромира и космологии.

При проведении указанного эксперимента важной проблемой явится синхронизация времени между источниками нейтрино (ускорители в США) и детектором (Иссык-Куль) с точностью до одной стомиллиардной доли секунды. Для сравнения скажем, что этот допуск в сто раз выше, чем потребовалось для экспериментальной проверки общей теории относительности Эйнштейна.

И такие суперточные часы с цезиевым пучком, основанные на водородном мазере, можно сказать, уже созданы профессором Каролом Элли из Мирелендского университета, который также подключился к эксперименту БАТИСС.

В процесе эксперимента ожидаются новые открытия в области фундаментальной геофизики. С помощью нейтрино возникнет возможность измерения глобальных расстояний с точностью до нескольких миллиметров. Ученые получат возможность установить предполагаемое "дыхание" Земли, его ежедневные приливы и отливы, экспериментально проверить гипотезу расхождения материков в среднем, как предполагают, на 1,5 сантиметров в год. Можно будет определить связь между движениями тектонических плит и землетрясениями и дать человечеству возможность предсказать эту грозную стихию.

Конечно же, результаты эксперимента БАТИСС будут иметь колоссальное значение и для народного хозяйства.

Возможен совершенно новый вид коммуникаций. Нейтрино могут быть использованы для передачи информации через Землю. Специалисты вынашивают идею поиска нефти, газа и руд тяжелых элементов с помощью нейтрино, то есть возможность просканировать земной шар или отдельные его участки по принципу рентгеновского снимка органов человеческого организма. Причем просвечивание Земли можно делать послойно. И по характеру поглощения звуковых волн, генерированных пучком нейтрино, можно определять с высочайшей точностью скопления природных залежей, вести разведку подземных кладовых на территории в несколько тысяч квадратных километров.

И, наконец, эксперимент будет иметь немаловажное значение для самого озера Иссык-Куль. Установленная в нем аппаратура позволит вести и ежесекундный и круглогодичный контроль за чистотой водоема. Малейшее изменение ее состава или загрязнение этого уникального в мире водного заповедника будет зарегистрировано чувствительными приборами. Иссык-Куль находится в чаше молодых, тектонически активных Тянь-Шань-ских гор, и эксперимент даст возможность исследовать долгопе-риодическое движение дна озера, что в свою очередь позволит определить причины его обмеления и пути сохранения кыргызской жемчужины.

Итак, положено начало эксперименту, которому предсказывают большое будущее. Но еще предстоит преодолеть немало преград, проделать бессчисленное количество опытов в поисках научной истины. И хочется верить, что наступит день, когда приборы детектора покажут наличие нейтрино, прошедшего сквозь толщу земли.

АПН, «Труд», 1987 г.

НЕМЦЫ ИЗ АИЛА СЫНТАШ

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА КОЛХОЗА

Хозяйство возникло шестьдесят лет назад — два маленьких поселка образовали один из первых коллективных сельских кооперативов. Дворов было несколько десятков, жителей чуть больше семисот человек. Сегодня это одно из крупных хозяйств республики, объединяющее семь сел и насчитывающее около 6 тысяч жителей. Хозяйство многоотраслевое, основное направление — животноводство, полеводство. Разводят овец, крупный рогатый скот, лошадей, выращивают пшеницу, картофель, арбузы, кукурузу, семена свеклы и люцерны. Годовая плановая продукция оценивается в 7,5 милионов рублей, из них чистая прибыль составляет 2,5 миллиона. Здесь живут представители многих национальностей: кыргызы, немцы, русские, украинцы, казахи, корейцы, узбеки, поляки... По численности немцы идут на втором месте после кыргызов, их насчитывается около 1800 человек.

КООПЫ – ПЕРВЫЕ НЕМЕЦКИЕ ПОСЕЛЕНЦЫ СЫНТАША

Абрам Кооп поселился в Сынташе в 1928 году и сразу активно включился в дела организации нового хозяйства, был даже некоторое время его председателем. Его отец и дед жили на Кавказе, а истоки своего рода Коопы брали в Голландии. И теперь предстояло начинать новую жизнь в совершенно незнакомом горном крае, в самом центре Азии. А жизнь в отдаленном аиле была не из легких: чтобы организовать колхоз, собирали с миру по нитке, кто приводил худую овечку, кто телку, а больше шли с пустыми руками. Но как бы ни было трудно местным жителям, они не забывали извечных обычаев гостеприимства, приветили и помогли обжиться на новом месте Абраму и его молодой жене Анне. Через два года у них родился первенец — Рудольф. С этого времени родиной младших Коопов стал кыргызский аил Сынташ.

Их четверо — три брата и сестра. Они рано лишились родителей, и малолетних сирот воспитывал и вырастил ровесник Абрама, сосед по дому, кыргыз Самсалы. Дети Абрама стали братьями и сестрой детей чабана, и они вместе, всей большой семьей, водили отару по горным тропам, перенимая навыки нелегкого чабанского дела. Маленькие Кооп называли Самсалы "ата", что значит по-кыргызски "отец". Он научил их не только своему ремеслу, но и родному языку — они безукоризненно изъясняются на кыргызском, знают народные сказания, легенды. Самсалы привил им и любовь к лошадям. За все уроки жизни братья благодарны ему, простому горцу, ставшему им вторым отцом. Повзрослев, они сумели отплатить ему добром. Он дожил до преклонного возраста, дождался внуков и часто говорил: "Как был бы рад Абрам, если бы увидел, какими добрыми людьми выросли его дети".

Об этом рассказал наш попутчик председатель колхоза Эмиль Алабачаев, сопровождая нас в урочище Бель-Саз, где летовали табунщики. Братья Кооп, Рудольф и Адольф стали табунщиками, переняли у Самсалы-ата древнее, исконно кыргызское ремесло. И потому они ни в чем не уступали в сноровке, знании тонкостей дела своему земляку, потомственному табунщику, Майрамбеку. Быть табунщиком и делать кумыс – извечное занятие горцев, но братья Кооп внесли в него свой национальный штрих, идущий от хрестоматийного понятия о немецкой точности и приверженности к технике. Дойка кобылиц — трудоемкая работа, пять раз надо подоить их за световой день. Нетрудно подсчитать: если на одну кобылицу тратишь минимум три минуты, то только одна дойка табуна продолжается около двух часов. Надо для этого иметь сноровку, силу и терпение. И, поняв это, столкнувшись с такими сложностями, старший Кооп — Рудольф — предложил новшество: механизировать дойку кобылиц. И хотя понимали сельчане, как трудно доить вручную, но столько было противников у Рудольфа. Да и сами табунщики противились в первую очередь. Говорили, мыслимо ли это — нарушать извечную традицию, доить аппаратом — кумыс будет не тот, да и лошади не послушаются. Сильны были дедовские пережитки. Но даже самые сомневающиеся убедились вскоре, что напрасны тревоги. Лошади покапризничали вначале, да привыкли так быстро, что и двух недель не прошло. А потом в урочный час — время дойки — сами бежали к доильным стойкам, заслышав призыв ный голос табунщика. Перед дойкой их подкармливают вкусными концентратами, и потому лошади терпеливо выстаивают очередь у доильных аппаратов. И молока дают больше, чем если бы доились вручную. Да я бы и сам не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Электромеханическая доилка откачивает по трубам кобылье молоко в накопитель — большую сосновую бочку, окуренную арчовым дымом, что придает ему неповторимый вкус. В той бочке молоко взбивается и бродит несколько часов, и целебный напиток можно подавать на стол. Каждый табунщик сдает ежедневно до 200 литров кумыса, пятьсот из них отправляется утренним рейсом в город, в юрту колхоза "Сын-таш", установленную в центральном парке. Таких юрт летом насчитал в городе четырнадцать, они принадлежат разным хозяйствам. Все они стараются быть лучшими в конкуренции, у каждой юрты собираются свои клиенты. Но, надо отдать должное, кумыс с Бель-Саз пользуется у горожан наибольшим спросом...

А рачительный хозяин Эмиль Алабачаев уже подсчитал, что городская юрта дала колхозу за полтора месяца 25 тысяч рублей прибыли. Теперь он рассчитывает, что юрта будет обслуживать горожан не менее четырех месяцев в году и ежедневное поступление кумыса увеличится в два раза. Так что юрта внесет солидную сумму в копилку колхоза — до 150 тысяч рублей.

Вот уже пять лет — с приходом весны и до поздней осени – проводят в урочище Бель-Саз семьи табунщиков. Почти полгода оторваны от "большой земли". Не сложно ли, не возникает ли желания бросить все и спуститься вниз? — интересуюсь я у пятидесятивосьмилетнего Рудольфа и его супруги Лидии. Они улыбаются моему вопросу, отвечают, дополняя друг друга, что не такой это необитаемый остров Бель-Саз. Рядом живут чабаны, за ущельем — санаторий и пионерский лагерь. Часто приезжают гости, и не только свои, но и зарубежные. Из Японии были, ФРГ, Италии... Да потом, за дойкой и уходом за табуном, не замечаешь, как проходят день, неделя, месяц. Есть и материальные и моральные стимулы. В кумысный сезон Рудольфу и Лидии помогают дочь и зять, и тогда ежемесячная зарплата их семьи доходит до двух с половиной тысяч рублей. А воздух летом в горах, чем не курорт, и дети здесь же на кумысе да и всегда при деле на горном пастбище. Нет, скучать им некогда.

— Вот наступит пора отпуска — тогда и выберем, куда ехать, — говорит Рудольф, — были уже на Кавказе, Украине, в Ленинграде, ездили по турпутевке в Болгарию, ФРГ. Как говорится, желанной работе время, а потехе — час. Нам хорошо в Бель-Сазе, в своем табуне...

И Рудольф посмотрел на солнце, склонившееся за горизонт, определяя пора ли гнать табун на вечернюю дойку.

То была первая наша встреча, наше знакомство. Мы условились встретиться еще, чтобы подробнее поговорить.

О ТРАДИЦИЯХ И ОБЫЧАЯХ, ПРАЗДНИКАХ И БУДНЯХ НЕМЦЕВ СЫНТАША

Коопы пригласили нас с фотокорреспондентом на 1 ноября, в день рождения Лидии. Соберутся родственники, друзья, дети и внуки, — говорили они. И как не старались мы, как не планировали, но не попали к Коопам в условленный день, были мы у них лишь на следующее утро. Конечно же, гости разъехались, но накрыт был еще праздничный стол, и мы попросили собраться к обеду тех, кто был поблизости. Пришли со смены сыновья Рудольфа — Александр, водитель колхозного автопарка, Геннадий — дояр на мол очно-товарной ферме. Жены их привели детей, и вновь, как в праздник, внуки устроили кутерьму в доме бабушки. Мы уже знали, что Коопы хлебосольны и гостеприимны, а в этот день несли на стол все самое лучшее. Угощение было разнообразно по-немецки и по-кыргызски сытным. Был кумыс и курица из духовки, гренки и плов из индюка, иссык-кульский апорт и знаменитые местные арбузы. А в заверешение застолья предлагали по желанию зеленый чай или черный кофе.

— На днях рождения отца и матери мы стараемся быть вместе, — говорит страший брат Александр, — в другое время каждый занят работой. И еще мы дружно празднуем рождество – 24 декабря, оно длится у нас целую неделю, до Нового года. А весной отмечаем Пасху...

— Рождество и пасха для нас не религиозные праздники, — добавляет младший брат Гена, — для нас, земледельцев, пасха совпадает с началом выхода в поле, а рождество как бы подводит итоги года, и мы празднуем его как праздник урожая.

— Но это не значит, что у нас нет религиозных людей, — замечает старший Кооп. — Есть, и они свободно посещают молельный дом в нашем селе. Никто из них не подвергается гонениям или ущемлениям, как часто любят говорить наши "сердобольные" западные соотечественники. Верующие, к примеру, решили построить новый молельный дом, уже начали стройку, и многие из односельчан им помогают...

— Для большинства наших немцев, для молодых, рождество и пасха обретают смысл земледельческого праздника, — все же настаивает на своем молодой Кооп. — Конечно, мы стараемся сохранить традиции прошлого, дарим друг другу подарки, ходим в гости, наряжаем елки. На пасху пекут пироги, красят яйца... В общем, веселимся на праздниках.

На что отец резонно замечает:

— Коль потрудился от души целый год, то и повеселиться можно...

А Коопы настоящие труженики. Не случайно, что семья Рудольфа имеет две легковые машины, каждый из сыновей построил свой дом, располагает земельным участком в четверть гектара.

Надо отметить, что Коопы, как и большинство немцев "Сын-таша", придерживаются не только своих национальных традиций. К примеру, как заведено в каждом кыргызском доме, братья Кооп держат по десятку овец.

— И что любопытно, — говорит Рудольфы, — мой младший брат Абрам, коорый переехал в ФРГ и живет в городе Детмалде, тоже не может отказаться от этой привычки и, когда мы приезжаем к нему в гости, делает нам кыргызский бешбармак.

— А как часто вы его навещаете?

Мы с Лидией ездили к нему весной. А теперь у него в эти дни гостит Адольф. Он и сам приезжал в Сынташ. Пишет, что скучает по родному селу. Он неплохо устроился, зарабатывает себе на жизнь, в кредит обзавелся домом, пишет, что ни в чем не нуждается, разве только в открытых, сердечных чувствах. Все-таки жизнь на Западе очень рациональна, и люди слишком практичны, и взаимоотношения складываются, главным образом, рассчетливо-деловые. И, подумав, Рудольф добавляет:

— Я не уверен, что если бы в детстве мы жили там и остались сиротами, то среди соотечественников нашелся бы человек, который бы нам стал отцом как Самсалы-ата... А насчет вещей, чтобы купить что-нибудь, там действительно получше. Были бы деньги. А с этим-то как раз и туго, за все надо платить, на каждом шагу. А у нас здесь другие проблемы. Деньги имеем, но не всегда можем истратить, как хотим. Например, мы с Лидией получаем ежегодно до двенадцати тысяч рублей. И не знаем, куда их потратить.

— Были бы деньги, — смеется Лидия. — Вот гости уедут, я тебе скажу по секрету, что с деньгами делать, я тебе их быстро пристрою.

— Ну, в этом деле вы, женщины, мастера...

Да, заработки в Сынташе высокие. И никого здесь не удивляет годовой семейный доход Коопов. Есть семьи и с большим бюджетом. Например, зарплата у бригадира полеводческой бригадь Андрея Пеннера выходит побольше, чем у Рудольфа. В бригаде Андрея около ста человек, они по сезону и по звеньям работают: и на овощах, и на фруктах, на выращивании семян и зерна. Судьба Пеннера схожа с судьбой братьев Кооп. В детстве остался без родителей и тоже рос в кыргызской семье, его воспитал Ысак. Теперь у Андрея пятеро детей, четверо старших окончили институты и техникумы, младшая дочь — ученица шестого класса. И хотя дети Андрея учились в школах с усовершенствованным обучением родного немецкого языка, все они, как и родители, чисто говорят и по-кыргызски и по-русски.

Никого, конечно, не удивляет достаток в доме Пеннера: много лет работает, один из ветеранов труда, бригадир. А если взять молодых? К примеру, бригаду дояров, которую в прошлом году организовал и возглавил вернувшийся из армии Александр Либерт. Их восемь человек. Все они примерно одного возраста.

Они сами, своими руками, смонтировали электромеханический дойный аппарат, обслуживающий за смену 200 коров. На других фермах, чтобы соорудить доильный комплекс, надо потратить 50-60 тысяч рублей, а им он обошелся в 15 раз дешевле. Зато и производительность труда и условия работы здесь получше. И не удивительно, что к своему коровнику, образцовому по чистоте, ребята из бригады Либерта приезжают в костюмах, белых сорочках и на своих машинах. Машина давно стала привычным атрибутом немецкой семьи колхоза. Ею уже никого не удивишь, напротив, удивление вызывает признание чабана Александра Терещенко, что его совсем не привлекает машина, он предпочитает ездить верхом на лошади. Мать Александра немка, отец— донской казак, таких межнациональных семей в Сынташе с каждым годом становится больше. Жена Александра Фрида — из многодетной немецкой семьи, у нее десять братьев и сестер, и потому ее матери присвоено почетное в нашей стране звание "Мать-героиня". Таких матерей в Сынташе 22, и половина из них женщины немецкой национальности.

Так вот, Александр взял посох чабана, сел на лошадь и не хочет пересаживаться на машину. Значит, у парня душа горца, значит, зовут его и манят горы, действуют и на него так же, как и на братьев Кооп, Адольфа и Рудольфа.

ПРИТЯЖЕНИЕ ГОР

Значит, есть оно, "притяжение", и влечет душу горца. И не случайно, что в горном крае в большом почете древнее ремесло чабана и табунщика. И прежде чем завершить свой рассказ о немцах из кыргызского аила Сынташ, хотелось бы добавить два слова о "зове гор", о силе его, который в любые времена оставался сильнее обстоятельств. Издавна кочевник не представлял себе жизни без коня, кто был ему первым помощником и другом. В кочевом быту горец взваливал на коня все невзгоды, лошадь была и кормилицей — давала целебное молоко — кумыс. Не случайно, во всех кыргызских легендах и эпосах конь — опора человека, а фраза "конь — крылья кыргыза" стала афоризмом. Надо отметить, что и в наши дни космической эры в горах без лошади не управиться. А ведь нашлись же в свое время (четверть века назад) люди, наделенные высоким служебным рангом и властью, решившие искоренить лошадиную породу, как рудимент, как экономически невыгодную отрасль животноводства. И лошадей стали уничтожать, строго наказывали тех сельских жителей, кто держал во дворе эту живность. Многие из жалости не решались на убой, отпускали лошадей на волю, и они бродили в горах, одичавшие и неприкаянные. Ситуация грозила полным уничтожением лошадей, их ждала судьба бизонов на американском континенте. Но, когда был осужден в стране волюнтаризм, навели порядок и этом деле — горец вновь получил свою лошадь. За двадцать пять лет было восстановлено поголовье, количество табунов выросло в четыре раза, и ныне в горах Кыргызстана насчитывается около 220 тысяч лошадей. И табунщики вернулись на свои прежние пастбища, поставили юрты, повели на привязь жеребят и, как в былые времена, стали доить кобылиц. Теперь считается естественным, что каждое хозяйство на селе имеет от трех до десяти табунов кобылиц.

А, значит, в каждом селе есть представители и продолжатели древнего ремесла — табунщики, для которых горы и лошади – это родная стихия, для которых нет ничего сильнее "притяжения гор". И двое из них — братья Рудольф и Адольф, немцы из кыргызского аила Сынташ.

АПН, 1985 г.

ВОПЛОЩЕНИЕ СОКРОВЕННОЙ МЕЧТЫ

Благодатна Таласская долина, щедра на солнце, горный воздух, бурлящие полноводные реки. Плодородны ее земли, тучны пастбища. Издавна облюбовал ее горец, как землю обетованную. Пахал, сеял, выращивал хлеб, пас табуны лошадей, отары овец, защищал ее от захватчиков и передавал от потомков к потомкам. Множество сказок и легенд сложено об этой земле и ее славных богатырях-батырах. Легендарный Манас, говорится в эпосе, здесь жил и скончался от ран, возвратясь из далекого похода. Его верный друг и жена Каныкей погребла его втайне от врагов в горах Эчкилю и, чтобы совсем скрыть следы, ведущие к его могиле, велела джигитам-чоро повернуть русло реки и пустить воды над погребенным местом. И сотни лет стекает эта река с вершин Эчкилю. Ее видно отсюда с пригорка Кызыл-Сай, где привольно раскинулось село Орловка.

Еще тогда в 19 веке, как и сейчас, над пологими вершинами холмов Кызыл-Сая летали беркуты-орлы, соколы и ястребы. Потому и назвали это место Орловкой первые поселенцы, волжские немцы, прибывшие сюда около ста лет назад с берегов великой русской реки. Были среди них и предки Теодора Герцена — ныне известного художника Кыргызстана, недавно отметившего свое пятидесятилетие.

Горец, хорошо знающий тяготы жизни, испытавший на себе тяготы кочевого быта, с состраданием отнесся к первым поселенцам, проявил радушие и гостеприимство. Вскоре прибывшие издалека люди почувствовали здесь себя как дома, а их дети росли с детьми горцев, словно в одной семье. Еще босоногим мальчишкой, проводя дни и ночи на реке, в горах и поле со своими ровесниками из кыргызских аилов, Теодор услышал от них завораживающие народные легенды и сказки, услышал о неустрашимом и великодушном Манасе. Тогда же он впервые увидел аильных сказителей эпоса, которых называли манасчи. Надо ли говорить, насколько поражало воображение мальчика искусство обычных в жизни неприметных людей, которые преображались, сказывая о Манасе, пели без устали несколько часов, завораживая слушателей. Теодор, конечно же, не мог и подумать тогда, что когда-нибудь настанет время и на долгие месяцы и годы этот эпос станет частью и смыслом его жизни. И тогда, несомненно, эти мгновения детства, проведенные рядом со сказителем, оживут с новой силой, и этот незамысловатый мотив и приглушенный голос аильного аэда будет постоянно звучать в душе художника. Но это еще предстояло в будущем, через многие годы,

Безоблачные детские годы для Теодора и его ровесников кончились рано. Когда ему было шесть лет, началась война. Поредело село, уходили на фронт отцы и братья, родные и близкие. А вместо них выходили в поле, выращивали хлеб и пасли скот женщины и дети. Женщины жали хлеб, ребята собирали колосья с утра до ночи. И не случайно, что одной из первых картин Теодора будет именно та, где воплотятся чувства, пережитые в детстве: сбор хлеба для фронта на земле Таласа. Событиям тех лет посвящена проникновенная повесть земляка Теодора Герцена Чингиза Айтматова "Джамиля", переведенная на многие языки мира и удостоенная Ленинской премии. Для миллионов читателей нашей страны и за рубежом эта повесть – волнующее произведение литературы, а для Теодора — отрывок его собственной жизни, незабываемое детство.

— Я не могу спокойно читать ее, — признается Теодор, — каждая строка дышит временем моего детства, и, кажется, каждая страница обо мне. Я давно уже вынашивал мысль проиллюстрировать эту близкую мне книгу, и теперь завершил работу над ней. Я чувствовал волнение не только как художник, но и как житель горного Таласа. Мой посильный труд — своеобразная дань его жителям, моим землякам, моим ровесникам.

В мастерской художника по стенам и полкам расставлены эскизы картин, созданные по мотивам литературного источника — от них веет днями и суровыми буднями тыла военных лет.

Удивительные бывают порой совпадения в жизни, иногда такое дело даже специально не придумаешь. Такое совпадение предстояло Теодору в его недавнем юбилейном году. Ему исполнилось пятьдесят и 25, как он окончил высшее художественное промышленное училище в Москве (бывшую знаменитую Строгановку) на факультете монументальной живописи. Получил разностороннюю специальность монументалиста, графика, иллюстратора, художника-оформителя. И тогда же, ровно 25 лет назад, вместе с отцом, тоже Теодором, но не художником, а колхозным экономистом, организовал в Орловке сельский музей изобразительных искусств.

Идея, надо оговориться сразу, принадлежала отцу, старший Теодор красноречиво доказал, что можно быть дотошным бухгалтером с окрыленной душой поэта и подвижника. Давно он увлекался рисованием и с годами приобрел навыки профессионального художника. Прибавьте к этому искру божьего дара, то есть вдохновения, и станет понятно, почему односельчане почитают его не меньше других именитых деятелей художественного искусства.

Музей начинался с выставочного уголка в местной школе. Герцены, отец и сын, собрали несколько картин, написанных местными любителями, и вместе со своими заполнили несколько стендов. Кроме того, здесь были выставлены изделия прикладного творчества: резьба по дереву и кости, чеканка, ковроткачество. За четверть века экспонаты пополнились произведениями живописи, графики, скульптуры, большой частью принесенные в дар профессиональными художниками республики уникальному музею, который теперь, занимая все здание школы, именуется в народе "домом Герцена".

Все свои дипломные работы Теодор-младший передал колхозному музею. И эскизы, красочно оформленных им книг о народном поэте-демократе Токтогуле, кыргызских народных сказок также нашли свое место на многочисленных стендах. Здесь же мастерски исполненные картины одного из зачинателей кыргызской живописи, народного хуцожника республики Александра Игнатьева — тестя Теодора-младшего. Надо отметить, что профессия художника в большом почете у семьи и близких Теодора. Брат его Яков, несмотря на свою основную работу в управлении сельэнерго, занимается чеканкой по меди, его произведения демонстрировались на выставках. Жена Теодора Дильфируз — профессиональный живописец, вместе с ним окончившая художественное училище, мастер натюрморта и пейзажных картин.

Много сил и энергии отдавал Теодор-сын, чтобы воплотить идею Теодора-отца в реальную жизнь, создать колхозный музей. Теперь этот культурный очаг в селе — гордость обоих. Но все же главным смыслом творчества художника Теодора Герцена и тогда был, и сейчас остается безбрежный эпос "Манас". Восемь лет он создавал изо дня в день свой эпос в графике. Чтобы выполнить двести иллюстраций к четырехтомному изданию, надо было сделать тысячи и тысячи набросков, эскизов, картин, исколесить и исходить весь горный край из конца в конец, познакомиться с бытом сельских жителей, расспросить у старожилов о прошлом, провести недели и месяцы в краеведческих музеях республики, Ташкента, Алма-Аты, Москвы и Ленинграда, получить консультации в соответствующих институтах научных Академий... Неоценимую помощь своими советами оказал выдающийся художник, первый национальный живописец, Герой Социалистического Труда Гапар Айтиев. Теодор и по прошествии лет сохраняет в памяти безграничную благодарность своему наставнику, считая его своим главным художественным руководителем.

Четырехтомник "Манас", записанный из уст великого сказителя Сагынбая Орозбакова (существует еще несколько десятков других вариантов эпоса) с иллюстрациями Теодора Герцена, увидел свет пять лет назад. За это время созданная графика художника обрела новую жизнь, ей было тесно в рамках пусть многотомного, пусть энциклопедического, но всего лишь книжного издания. Размноженная отдельными тематическими листами и буклетами, увеличенная до размеров больших картин, она (графика Герцена) демонстрировалась на выставках, в художественных музеях и салонах, приобреталась многими культурными центрами, частными коллекционерами. Посетивший республику гость АПН, журналист из ФРГ, был удивлен, когда увидел в стенах крупнейшего высшего учебного заведения Кыргызстана — Государственного университета серию впечатляющих графических картин эпоса, и особенно, когда ему сказали, что их автором является художник немецкой национальности. Признаюсь, что поводом для написания этого очерка послужила его просьба рассказать немецкому читателю о судьбе и творчестве этого замечательного человека.

Многосторонний талант Теодора Герцена гармонично сочетается в разных жанрах. Если его графика монументальна, то произведения монументального жанра имеют лаконичность графики. Здания, оформленные его мозаикой, во многом благодаря его искусству обретают индивидуальность и свой неповторимый штрих. Его монументальное панно и росписи не спутаешь с другими, они украшают здания театра, Дворца культуры, салона красоты и даже плотины водохранилища.

Так что работы и творческих заказов художнику Герцену не занимать, но и вдохновения и энергии тоже. Изо дня в день воплощаются замыслы, обретает жизнь его давняя сокровенная мечта.

АПН, 1986 г.

СКАЧАТЬ весь сборник «Стон ледника» в формате MS Word

© Омуркулов К., 2004. Все права защищены
    Статьи публикуются с разрешения автора