Тайна Паршванатхи

Почти детективная история о поисках старинных статуэток археологами. Рассказ из цикла о кладоискателях Кыргызстана. Публикуется впервые.

Эта почти детективная история началась осенью позапрошлого года. Знакомый таксист Николай, между делом промышлявшей перепродажей антиквариата, заскочил в наш нумизматический салон и, поздоровавшись, спросил:

 — Статуэтку Будды почем будете брать?

 — Покажите, — я уже спокойно воспринимаю менталитет наших граждан, когда по телефону пытаются узнать цену хранящихся у них дома картин, икон, старинных монет, а на традиционный вопрос: — Антиквариат почем берете? — не пытаюсь, как раньше объяснять, что, прежде чем оценить какую либо фамильную реликвию, её как минимум надо посмотреть.

 — Да мне её просто так не дают, она в контейнере с запчастями на Аламединском рынке стоит, она вот такая, — Николай развел ладони, показывая размер, — бронзовая, вся в зеленых окислах, за версту видно, что древняя. Хозяйка говорит, что находку оставил на продажу её земляк, если триста баксов не жалко, я сейчас сгоняю, привезу.

 — А если она не понравиться? Можно будет отказаться? – мне очень не хотелось упустить редкую статуэтку, но и покупать «кота в мешке», желание тоже не было.

 — Какой базар!? — заверил меня Николай и, взяв деньги, быстро удалился.

Вернулся он уже перед закрытием, и торжественно развернув полотенце, поставил на стол бодхисатву. Ни чего подобного я раньше не видел. В центре многофигурной композиции в форме арки, размещенной на четырехногой подставке, на львином троне в позе лотоса восседал Будда. Его голову словно капюшоном прикрывал семиглавый змей.

 — Что за прелесть! — не удержался я от восторга, чем не помянул воспользоваться Николай.

 — Не отдает тетка за триста, ей кто-то оценил статуэтку в штуку баксов, насилу уговорил за пятьсот, – поспешил сообщить он, пока я внимательно рассматривал находку. Статуэтку видимо совсем недавно плугом вывернули на каком-то поле, нижняя её часть подверглась деформации, имелись свежие трещины и не хватало одной ножки. Однако и в таком состоянии, фигурка стоила гораздо дороже, но надо было как-то сдержать разыгравшийся аппетит моего знакомого, поскольку я догадывался, что за этим последует просьба накинуть хотя бы долларов сто за содействие и затраты на бензин.

— Хорошая вещичка, жалко сломанная, ты же знаешь, коллекционеры народ привередливый, дефективную фигурку покупать не станут. Так и передай своей бабке, что я добавлю, но при условии, если она разузнает, где найдена статуэтка, а лучше, если даст адрес своего знакомого. Тогда можно будет с металлоискателем отыскать обломанную ножку, и отдать её на реставрацию, а если повезет найти рядом еще парочку подобных фигурок, а так… — я снова завернул статуэтку в полотенце и решительно подвинул её обратно таксисту. Конечно, я рисковал, но мой блеф остался не замеченным.

 — Ладно, пристигни еще сотню, а стольник отдашь, когда я привезу тебе того мужика, — удивительно быстро согласился Николай. Речь о вознаграждение за услуги уже не шла.

Дома, порывшись в справочной литературе, я определил, что найденная бронзовая статуэтка олицетворяет Паршванатху, одного из учителей, почитаемых религиозным орденом джайнистов, процветавшего в VIII веке. Джайнизм близок буддизму: только в нем поклоняются не богам, а 24 воплощениям духовных учителей — тиртанкаров. Согласно легенде, когда-то Паршванатха спас семейство змей. Один из змей, в своем втором рождении, ставший вором в царство нагов (змей), защитил Паршванатху от бури, и наслал его врагам демонов. Потому определяющим элементом в скульптуре Паршванатхи, является изображение семиглавого царя змей, прикрывающего голову учителя. В отличие от буддийских, на джайнистских скульптурах руки тиртанкаров сложены в позе медитации одна на другую, ладонями кверху. Аналоги статуэтки отыскались среди изделий западной индийской школы в VIII-X вв. Оставалось найти только ножку, как я полагал на месте одного из семи раннесредневековых буддийских храмов, существовавших в Чуйской долине.

Надо заметить, что буддийские статуэтки в Кыргызстане находили и ранее, еще во время прокладки Большого Чуйского канала в районе Сокулукского городища была поднята бронзовая фигурка Будды Венчанного. Тогда проектировщики наметили русло канала через угловую башню средневековой крепости, а археологи, призванные защищать исторические памятники скромно отмолчались, а может даже напротив, приветствовали представившуюся возможность параллельно провести крупномасштабные раскопки. Несколько бодхисатв нашли строители в селе Ново-Покровка, когда прямо на руинах буддийского храма воздвигали Дворец Культуры, который, кстати, через несколько лет благополучно развалился. Еще до войны галерею с одиннадцатиметровым Буддой из обожженной глины открыли на Краснореченском городище, а на Акбешимском городище в пятидесятых годах советские археологи раскопали сразу два буддийских храма.

Ранней весной я начал поиски на Краснореченском городище, на мой взгляд, наиболее перспективном. Буддийский храм, стоящий вне крепостных стен, хотя и входит в перечень памятников, находящихся под охраной ЮНЕСКО, в настоящее время потонул в интенсивно наступающих на него пахотных полях и все холмики — тепе, возможно составляющие хозяйственные постройки вокруг буддийского комплекса разравниваются мощной сельскохозяйственной техникой. Вероятность, что именно здесь могли зацепить плугом фигурку Паршванатхи, была довольно высокой, однако находками окрестные поля не баловали и я уже собирался перебираться в район Сокулукского городища, когда мне позвонил Николай.

Он так и не нашел мне сдатчика статуэтки, но утомительно долго рассказывал о результатах своих розысков. Оказывается, продавщица запчастей заболела и затем и вовсе уволилась, и пришлось ему безрезультатно мотаться к ней домой, аж в Токмак. Так мимоходом таксист сообщал мне немаловажную деталь, заметно сокращавшую зону поисков, поскольку в том районе находилось Акбешимское городище. На месте раскопок полувековой давности сегодня ровные поля, но порывшись в археологических отчетах, я определил, где стояли буддийские храмы.

Читая старые материалы археологических исследований, я по-хорошему завидовал ученым, раскопавшим буддийские святилища. Сколько загадок и тайн ими раскрыты! Полстраны еще лежало в руинах после окончания Отечественной войны и все же были изысканы средства на грандиозные по размаху археологические работы. После извлечения более 5 тысяч кубометров земли ученые смогли прочесть историю средневекового сооружения только в обратном порядке, сначала в период его запустения, когда принявшая ислам династия Караханидов потворствовала уничтожению храмов иноверцев. Тогда новоявленные мусульмане крушили статуи, сбивали настенные росписи, грабили храмовую утварь, а в парадных залах с роскошным лепным декором готовили пищу на кострах. В те времена и появились хвастливые строки в сочинении Юсуфа Баласагунского, — «мы разрушили их храмы мы нагадили на их идолов». Углубляясь ниже, археологи восстанавливали планировку храма с сохранившимися арочными перекрытиями и постаментами глиняных статуй. Мы уже не когда не узнаем, как выглядела основная бронзовая фигура Будды, от которой остались лишь обломки металла, а вот найденные в углублении на полу святилища дюжина ажурных позолоченных буддийских бляшек, сегодня чуть ли не самые ценные экспонаты в фондах Исторического музея.

Уже первый выезд вселил надежду: в арычной канаве я откопал небольшую бронзовую с позолотой пластину, на которой схематично передан образ Будды на лотосе в позе медитации, а в следующий заезд отыскал бронзовую буддийскую печать. Одним словом лето прошло в увлекательных поисках, мне посчастливилось пополнить свою нумизматическую коллекцию новыми монетными типами и собрать неплохой урожай средневековых артефактов. Вот только ножку от статуэтки Паршванитхи найти так и не удалось, хотя желание отыскать это загадочное поле все возрастало. Дело в том, что на местном сайте я увидел выставленные на продажу две статуэтки, и снова джайнистского типа с руками сложенными одна на другую, ладонями кверху. Я уже не сомневался, что где-то снивелирован буддийский храм, но где? Я тщетно выпытывал информацию об этих находках у всех знакомых кладоискателей, чем вызвал нездоровый ажиотаж в их рядах. Поиски Будд стали вестись ими во всех направлениях, когда снова заявился Николай с хорошей новостью:

— Нашел я того мужика, наше соглашение остается в силе?

— Разумеется, — подтвердил я.

— Тогда гони мою сотню. Вот номер его сотового телефона, — Николай, взяв деньги, поспешил удалиться.

Я набрал указанный им номер.

— Да, — ответили мне мужской голос, — это я отдал своей знакомой Будду, мне её вместе с глиной привезли на самосвале. Я времянку в огороде строю, заказал по объявлению глину, а когда стал её месить, там эта статуэтка и оказалась. Сын возил её в город, но ему сказали, что она не золотая и потому чего не стоит, вот я и отдал её своей соседке за тысячу сомов. А что вы хотели?

— Я ищу ножку от статуэтки, вам она не попадалась?

— Да, я заметил, что ножка отбита, но она такая маленькая, скорее всего уже в каком-нибудь саманном кирпиче замурована, разве ее сейчас найдешь?

«Вот это как раз не проблема», — отметил я про себя, если ножка в самане, то отыскать её не составит большего труда.— А вы случайно не интересовались, откуда вам глину завезли?

— Я же еще весной говорил вашему знакомому, что точно не знаю. Может, с ивановского карьера.

Информации я получил немного, и она явно не стоила отданной Николаю суммы, наверно, он потому не сообщил мне о карьере раньше. Теперь предстояло обследовать окрестные глиняные разработки. В ближайшие воскресенье мы с другом посетили карьер Ивановского кирпичного завода. Несмотря на выходной работа в нем шла полным ходом, десяток самосвалов один за другим подъезжали к экскаватору, поднимая клубы мелкой пыли. Надпойменная терраса на несколько километров было изуродованы котлованами с высотой стен от пяти метров и более. Обойдя карьер по периметру, мы так не обнаружили культурных отложений, то есть следов жизнедеятельности. Кое-где в верхних слоях отвесных бортов встречались остатки захоронений, но обследовать их у нас не было ни возможностей, ни желания. Поиски снова зашли в тупик.

Сезон кладоискателей традиционно заканчивается в последнее воскресенье ноября. Отметить уход в долгую «зимнюю спячку» на полях в районе городища Ак-Бешим, не сговариваясь, собралось около десятка любителей археологии с металлоискателями, практически все они были знакомы друг с другом и больше общались между собой, чем занимались поисками. Особняком от других ходил мужчина лет сорока пяти, с примитивным прибором. Его техника поиска вызывала у меня недоумение, при каждом взмахе он высоко приподнимал катушку от земли, хотя любой новичок знает, чем ближе к стерне, тем больше вероятность находок. Я подошел к нему познакомиться и указать на его оплошности. К моему удивлению, «пляжный» металлоискатель вкупе с нарушениями технологии поиска тоже дает неплохие результаты, незнакомец похвастал целой горстью собранных им раннесредневековых монет. Разговорились. Оказалось, что зовут его Тимофей, он живет по соседству с городищем и поисками занимается уже давно. Я рассказал ему о Паршванатхе, которого вместе с глиной привезли из карьера, и о том, что выезжал на этот котлован, все излазил, и ничего не нашел. 

— Так это вы там ямы нарыли? – поинтересовался Тимофей.

Я не понял, о каких ямах идет речь, но кивнул головой утвердительно.

— Может, поедем на карьер, а то здесь народу, как на городском празднике, — предложил новый знакомый.

— Да это какой круг, — запротестовал я, памятую, что находками там и не пахло.

— Тут есть короткая дорога, можно проскочить напрямик, — настаивал Тимофей, и я согласился.

Мы проехали километров пять от городища и выехали на глиняный карьер, который я раньше никогда не видел. Два глубоких котлована разрастались навстречу друг другу, а между ними лежало брошенное поле, сплошь покрытое керамическими обломками и мелкими копками кладоискателей. Я сразу понял, что попал на крупное средневековое поселение, ранее неизвестное ученым и потому никем не исследованное. Большую часть городища разровняли видимо еще в советские времена под посевы, другую под строительство фермы, но цитадель, как и положено последнему оплоту любой крепости тогда устояла, но сейчас к ней с двух сторон приближались глиняные карьеры.

— Это вы копали? – спросил Тимофей, указывая на ровную круглую площадку, оставшуюся от сноса небольшого холма, всю изрытую закапушками.

Я понял, что мой новый знакомый, возможно, сам того не желая, вывел меня на свои заповедные места, и чтобы не сильно его огорчать, махнул рукой в сторону карьера, — Мы в основном там по бортам лазили.

— А мне местные парни рассказывали, что какие-то мужики несколько раз приезжали на такси из города, я подумал, что это вы.

Я включил прибор и первой находкой стал маленький обломок от статуэтки с остатками букв. Чуть в стороне от холма я нашел бронзовый колокольчик.

Место, где хранился Паршванатха было найдено но, глядя на снесенный до основания храм, и почти уничтоженное городище, радости от находки не ощущалось.

© Камышев А.М., 2010. Все права защищены
    Произведение публикуется с разрешения автора