Реабилитация репрессированных граждан в Кыргызстане (1954-1999 гг.)

(фрагмент монографии)

В истории взаимоотношений нашего общества и государства есть достаточно большой период, который до сих пор еще не изучен в полной мере и таит в себе много неизвестного. Это политические репрессии сталинской эпохи, проводившиеся с начала 1920-х по начало 1950-х гг., и последующая реабилитация граждан.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Реабилитация репрессированных граждан в Кыргызстане: этапы, особенности и результаты 
    1.1. Этапы и особенности процесса реабилитации 
    1.2. Правовые основы реабилитации репрессированных граждан
    1.3. Результаты реабилитации
    1.4. Места заключения и захоронений репрессированных граждан на территории Кыргызстана

Глава 2. Реабилитация отдельных категорий граждан
    2.1. Реабилитация бывших военнопленных
    2.2. История одной справки
    2.3. Отголоски гражданской войны: к вопросу реабилитации бывших белогвардейцев
    2.4. Истории семей репрессированных граждан
    2.5. Дважды наказанные
    2.6. Реабилитации не подлежат

Глава 3. Реабилитация политических деятелей Кыргызстана
    3.1. Социал-Туранская партия: в поисках правды 
    3.2. Возвращенные имена политических деятелей Кыргызстана
    3.3. Реабилитация ряда управленцев среднего звена

Глава 4. Реабилитация культуры: приоткрытые страницы истории
    4.1. Реабилитация репрессированных верующих
    4.2. Послевоенные репрессии (1945–1953 гг.): «ждановщина», борьба с «буржуазным национализмом» и «космополитизмом»
    4.3. Трагедия советской интеллигенции

Глава 5. Страницы реабилитированной литературы: долгий путь к восстановлению справедливости
    5.1. Преследования творчества Молдо Кылыча и Касыма Тыныстанова и их причины
    5.2. Партийно-литературная борьба за реабилитацию творчества Молдо Кылыча и Касыма Тыныстанова
    5.3. Партийная реабилитация запрещенной литературы

Заключение

Список терминов
    Список аббревиатур
    Литература и источники

Приложения:

Приложение 1. Статья 58 УК РСФСР (в редакции 1926 года)
    Приложение 2. Законодательная база КР по реабилитации репрессированных граждан
    Приложение 3. Реабилитация репрессированных граждан Верховным судом КР в цифрах (по документам текущего архива Верховного суда КР)
    Приложение 4. Документы по реабилитации репрессированных граждан
    Приложение 5. ИТЛ в Киргизской ССР и численность их контингента в годы сталинских репрессий

Введение

Своим молчанием они обвиняют.
    Цицерон

В истории взаимоотношений нашего общества и государства есть достаточно большой период, который до сих пор еще не изучен в полной мере и таит в себе много неизвестного. Это политические репрессии сталинской эпохи, проводившиеся с начала 1920-х по начало 1950-х гг., и последующая реабилитация граждан.

Следует отметить, что история самих сталинских репрессий, их причин и последствий достаточно хорошо изучена историками республики. Но процесс реабилитации, его ход и последствия выпали из поля зрения ученых-обществоведов Кыргызстана. Это привело к тому, что исторический процесс был изучен в неполном объеме, нарушена логическая взаимосвязанность исторических событий: в центре внимания исследователей находились только политические репрессии, а реабилитация репрессированных граждан оставалась в тени. Эта тема долгое время была секретной и недоступной для исследователей и широкой общественности. Поэтому, правда о сталинских репрессиях, основанная на документах и свидетельствах репрессированных и современников – единственная надежная прививка от возможных рецидивов тоталитаризма, авторитаризма и культа личности в будущем.

Однако ставить точку в изучении этого вопроса еще рано, поскольку для историков остаются все еще недоступными многие документы тех лет, хранящиеся в ведомственных архивах органов государственной безопасности, прокуратуры и судебной системы. Предлагаемая работа позволяет подвести некоторые итоги реабилитации репрессированных граждан, и проанализировать ее особенности и последствия.

Еще в 1987 г. М.С. Горбачев справедливо отметил: «Мы знаем теперь, что политические обвинения и репрессии против ряда деятелей партии и государства, против многих коммунистов и беспартийных, хозяйственных и военных кадров, ученых и деятелей культуры были результатом преднамеренной фальсификации. Многие обвинения в последующем – в особенности после XX съезда партии – были сняты. Тысячи безвинно пострадавших полностью реабилитированы. Но процесс восстановления справедливости не был доведен до конца… Мы должны это сделать. Тем более, что и сейчас еще встречаемся с попытками отвернуться от больных вопросов нашей истории, замолчать их, сделать вид, будто ничего особенного не произошло. С этим мы не можем согласиться. Это было бы пренебрежением к исторической правде, неуважением к памяти тех, кто оказался невинной жертвой беззакония и произвола. Не можем еще и потому, что правдивый анализ должен помочь нам решать сегодняшние наши проблемы: демократизации, законности, гласности, преодоления бюрократизма… Вот почему нам нужны и здесь полная ясность, четкость и последовательность» [118, с. 2]. С момента, когда были произнесены эти слова, прошло более 20 лет, но они до сих пор не потеряли своей актуальности.

Тема реабилитации репрессированных граждан вызывает живой интерес не только у историков, но и у многих наших современников по ряду объективных причин. Во-первых, массовые политические репрессии прямо или косвенно коснулись большого количества людей, и поэтому эта тема продолжает волновать наше общество. История неразрывно связана не только с человечеством, обществом и государством, но и с судьбами конкретных людей, и об этом нельзя забывать. Судьба каждого народа состоит из судеб отдельных людей, поэтому возвращение народу имен достойных граждан является важным вкладом в сохранение социальной памяти.

Во-вторых, нужно помнить жестокие уроки истории и своевременно проводить работу над исправлением совершенных политических преступлений. Это позволит избежать возможности их повторения в будущем. Хотя в последние годы наблюдаются опасные тенденции к замалчиванию преступлений сталинского режима, переписыванию истории и идеализации образа безжалостного диктатора и созданного им тоталитарного режима единоличной власти. К счастью, неосталинизм поддерживается небольшим числом политиков и интеллектуалов, которые стремятся оправдать с помощью кардинального переписывания истории сталинского тоталитарного режима и утаивания трагедии миллионов репрессированных граждан ряд современных политических проблем в постсоветских государствах или получить на спекуляциях вокруг этой темы политические дивиденды.

В-третьих, реабилитация жертв политических репрессий является важным моментом в современных взаимоотношениях гражданского общества и демократического правового государства, в построении действительно партнерских и равноправных отношений между ними. Реабилитация репрессированных граждан – это одно из самых необходимых и эффективных лекарств от социального страха перед государством, который, будучи пережит одним поколением людей, наследуется следующими поколениями и для его полного преодоления нашему обществу еще предстоит сделать очень многое.

Частичная десталинизация советского общества и истории, имевшая место в годы хрущевской оттепели и горбачевской перестройки, являлась неотъемлемым элементом демократизации общества и государства. Однако они не привели к полному успеху, так как проводились с целью сохранения авторитарного режима и сваливания вины за все совершенные тоталитарным государством преступления только на культ личности и самого И.В. Сталина. Таким образом, тема восстановления попранных прав и свобод отдельного гражданина тесно связана с развитием гражданского общества, правового государства, демократизацией общественных процессов и степенью свободы общества.

В-четвертых, признание нашим государством необходимости исправления совершенных ранее серьезных ошибок, выраженное в форме закона о реабилитации – большой шаг на пути к демократизации общества, построению гражданского общества и правового государства, проявление заботы о восстановлении попранных прав и свобод граждан, восстановление исторической справедливости и честных имен десятков тысяч репрессированных граждан. Именно по такому прогрессивному пути пошли Кыргызская Республика, Российская Федерация, Республика Казахстан и некоторые другие страны СНГ. Но на постсоветском пространстве есть ряд государств, где до сих не существует законодательной базы по реабилитации жертв сталинских репрессий, да и сама реабилитация пока под большим вопросом.

В-пятых, объективное и всестороннее изучение процесса реабилитации позволяет лучше понять многие политические процессы, которые происходили в нашей республике в период с начала 1950-х до начала 2000-х годов. Это дает возможность дополнить имеющуюся картину исторических событий, которая необходима для полного описания протекавших в СССР (в том числе и в нашей республике) в 1920-х – начале 1950-х гг. политических процессов.

Вопрос реабилитации жертв политических репрессий является болезненным не только для всего постсоветского пространства, но и для ряда стран мира. Например, в Чили на протяжении уже двух десятилетий одной из главных нерешенных политических проблем является расследование преступлений, совершенных военной хунтой генерала Пиночета и реабилитация подвергшихся политическим репрессиям граждан.

Уже более трех десятилетий в Испании продолжается процесс реабилитации граждан, ставших жертвами репрессий диктаторского режима генерала Ф. Франко. Большим вкладом в восстановление попранных прав и честного имени репрессированных граждан стал так называемый «закон о памяти», который был принят испанским парламентом в начале 2000-х годов. Этот закон восстанавливает права жертв франкизма и включает в себя отмену судебных решений эпохи франкистской диктатуры, перезахоронение казненных республиканцев, оппозиционеров и простых граждан из безымянных братских могил и т.д. Данный закон был принят благодаря настойчивости правящей Социалистической рабочей партии Испании, возглавляемой премьер-министром Хосе Луисом Родригесом Сапатерой, и вопреки активному сопротивлению консервативных политических сил.

Тема реабилитации репрессированных граждан является актуальной и для стран бывшего социалистического лагеря. Там процесс реабилитации уже завершен. В нашей республике этот процесс так же завершен. И теперь необходимо подвести итоги, расставить акценты и проследить динамику процесса реабилитации репрессированных граждан.

В Кыргызстане проводилась и проводится государственная политика, направленная не только на восстановление нарушенных прав и честных имен граждан, пострадавших от незаконных преследований государства в 1920-х – начале 1950-х гг., но и на увековечивание их памяти. Так, вблизи города Бишкек, в местности Чон-Таш был построен и открыт в 2000 г. мемориальный комплекс «Ата-Бейит» («Могила отцов»), который стал символом исторической памяти и невосполнимых утрат, понесенных народом нашей республики. Этот комплекс расположен на месте обнаруженного захоронения 138 жертв сталинских репрессий, расстрелянных в 1938 году.

В 2008 г. Жогорку Кенеш КР принял решение об установлении в республике Дня памяти жертв политических репрессий, который будет ежегодно отмечаться 8 ноября.

В ходе реабилитации в Кыргызстане была восстановлена справедливость по отношению к жертвам массовых политических репрессий сталинской эпохи, при этом не были реабилитированы лица, действительно совершившие преступления, которые им инкриминировались, или те, кто сам был причастен к проведению политических репрессий.

Предлагаемая книга состоит из пяти глав, каждая из которых посвящена освещению определенного аспекта реабилитации жертв сталинских политических репрессий.

В первую главу включены наиболее актуальные и вызывающие горячие споры вопросы: этапы, особенности, итоги реабилитации, описание законодательной базы и правоприменительной практики процесса реабилитации.

Во второй главе приводятся примеры судебной и партийной реабилитации различных категорий репрессированных граждан и отказов в реабилитации.

Третья глава рассказывает о реабилитации репрессированных политических деятелей Кыргызстана, ряде управленцев среднего звена и об истории мифической политической организации – Социал-Туранской партии (СТП).

Четвертая глава посвящена реабилитации культуры на примере реабилитации репрессированных верующих и советских интеллигентов.

Пятая глава монографии повествует об истории реабилитации творчества Молдо Кылыча и Касыма Тыныстанова, ходе и итогах партийно-литературной борьбы вокруг их произведений, приведшей к возвращению из закрытых спецхранов на полки библиотек многих литературных произведений и снятию с имен их авторов необоснованных политических обвинений. Это значительно обогатило литературу Кыргызстана, которая в течение всего советского периода находилась под тотальным идеологическим контролем.

Работа подготовлена на основе документов из ведомственных архивов ГСНБ КР и Верховного суда КР, Центрального государственного архива политической документации КР и семейных архивов. В ряде документов из-за необходимости обеспечения безопасности или по этическим соображениям не указаны фамилии сотрудников государственной безопасности и правоохранительных органов, принимавших участие в реабилитации репрессированных граждан.

Рассмотрим основные публикации, подготовленные на основе первоисточников – архивных документов, статистических данных, достоверных воспоминаний очевидцев и участников событий. После смерти И.В. Сталина и вплоть до начала горбачевской перестройки тема сталинских репрессий и реабилитации репрессированных находилась под запретом.

Первой официальной публикацией в СССР, в которой косвенно, в завуалированной форме поднимался вопрос о негативных последствиях руководства И.В. Сталиным страной, и давалась официальная версия их причин и последствий, было постановление Центрального Комитета КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» [4]. Оно было знаковым для своего времени и четко очерчивало «грань дозволенного» знания для советского общества на десятилетия вперед: был культ личности, были его негативные последствия, но коммунистическая партия и ее руководство здесь не замешаны. В этом постановлении не было сказано ни слова ни о политических репрессиях, ни о реабилитации политических заключенных.

Первые опирающиеся на первоисточники публикации по этой тематике стали появляться после 1985 г., с началом горбачевской перестройки, и это время было наиболее свободным для советского общества. Это позволяет говорить о тесной взаимосвязи изучения темы сталинских репрессий и реабилитации репрессированных со степенью свободы общества в целом, с формой взаимоотношений социума и государства, с состоянием прав и свобод отдельных граждан.

В сборнике очерков о героях гражданской войны нашей республики, изданном в 1985 г., были указаны только годы смерти известных политических деятелей – Абдыкадыра Орозбекова и Кадырбека Камчибекова – 1938 и 1937 г. Автор не указал причин и обстоятельств трагической гибели репрессированных граждан, так как этого не позволила бы сделать государственная цензура в лице Главлита [83].

В годы перестройки и в нашей республике стали появляться публикации, проливавшие свет на многие ранее неизвестные события, происходившие в 1920-х – начале 1950-х годов. К ним можно отнести публикацию дневников Юсупа Абдрахманова, подготовленную историками И.Е. Семеновым и Дж.Дж. Джунушалиевым*. Это стало первой научной публикацией сведений о сталинских репрессиях, написанной ведущими специалистами по истории СССР и изданной в нашей республике. Отметим, что в конце перестройки периодическая печать публиковала достаточно много статей по теме сталинских репрессий и реабилитации репрессированных граждан**.

(*Литературный Киргизстан. – 1990. – № 2. – С.5–37; Абдрахманов Ю. 1916. Дневники. Письма к Сталину /Авт. вступ. ст. Д.Д. Джунушалиев, И.Е. Семенов. – Фрунзе, 1991)
    (**Например см.: Курманов З., Бегалиев С. Абдыкерим Сыдыков: жизнь и трагедия. – Комсомолец Киргизии. 20 сентября 1989 года)

Большинство научных публикаций по теме сталинских репрессий увидело свет после развала СССР. Это было связано с устранением государственной цензуры, началом рассекречивания документов и предоставлением некоторым исследователям доступа к ведомственным архивам. Хотя историки Кыргызстана и России и по сей день продолжают сталкиваться с невозможностью получения доступа или самих рассекреченных документов из ведомственных архивов.

В 1991 г. в нашей республике был опубликован сборник статей «Тридцать седьмой год в Киргизии (Возвращенные имена)». Он был основан на большом количестве рассекреченных и ранее не публиковавшихся документов Центрального государственного архива политической документации КР (бывший партийный архив Киргизского филиала Института марксизма-ленинизма). В нем подробно рассказывалось о видных партийных деятелях республики, репрессированных в годы сталинского террора [134]. Эта работа рассказала о трагической судьбе Ю. Абдрахманова, Т. Джолдошева, Х. Шорукова, Л. Белоцкого, Э. Эсенаманова, К. Тыныстанова, А. Орозбекова, М.К. Аммосова, Н.А. Узюкова, Б. Исакеева, В.П. Шубрикова, Дж. Саадаева, Т. Айтматова, Х. Джиенбаева, О. Алиева. Издание содержит параллельный текст на кыргызском и русском языках.

Спустя два года была опубликована брошюра известного кыргызстанского историка В.М. Плоских под названием «Манас не признал себя виновным». В ней на основе рассекреченных документов архива ГСНБ КР рассказывалась история создания сотрудниками НКВД республики в начале 1930-х гг. Социал-Туранской партии (СТП), ее «лидере» Абдыкериме Сыдыкове и начале массовых политических репрессий в республике [109].

Журналистка Регина Хелимская в своей книге «Тайна Чон-Таша» вводит в научный оборот большое количество новых, ранее секретных документов и фотографий из архива ГСНБ КР. Основой для написания книги послужила серия газетных статей Р. Хелимской, опубликованных в республиканской газете «Слово Кыргызстана» в 1991 г., в связи с обнаружением массового захоронения жертв сталинских репрессий близ урочища Чон-Таш, расположенного в предгорьях Чуйской области. В результате совместной работы сотрудников КГБ и прокуратуры республики была установлена правда о трагической судьбе 138 репрессированных гражданах, которым посмертно были возвращены честные имена [141].

В Бишкеке в 1995 г. была издана брошюра, подготовленная группой историков и архивистов республики и рассказывающая о депортации народов Северного Кавказа, крымских татар и турок-месхетинцев в Среднюю Азию и их последующей жизни. Работа подготовлена на основе рассекреченных документов Центрального государственного архива республики [86].

Постепенно набирая обороты, стали издаваться работы, не только проливавшие свет на трагическую судьбу политических деятелей Кыргызстана, но и правдиво повествующие об ее вкладе в развитие нашей республики. Среди таких работ можно отметить книгу «У истоков кыргызской национальной государственности», в которой были впервые опубликованы полные биографические очерки о первых лицах республики 1920–1960-х годов.

Публиковались работы биографического и научного характера, посвященные отдельным представителям репрессированной элиты Кыргызстана – Абдыкериму Сыдыкову [85], Касыму Тыныстанову [60; 122; 136; 148; 171; 178] и др.

Вопросам сталинских репрессий были посвящены также две научные работы З.К. Курманова [84] и Ш. Дж. Батырбаевой [32].

Работа Ш.Дж. Батырбаевой представляет собой первое специальное исследование по демографической истории Кыргызстана 1920-1950-х гг., которое посвящено малоизученным аспектам естественного, механического и социального движения населения республики. В нем отмечено влияние позитивных и негативных последствий социалистических преобразований на рождаемость, смертность, продолжительность жизни, семейно-брачную структуру, подвижность и количество населения республики.

Монография З.К. Курманова [84] дает общую картину происходивших политических событий со всеми основными ее участниками, делением на группировки и борьбой между ними. Это крайне важно для понимания процесса политических репрессий, которые начались еще в 1920-е г. и в годы сталинского правления шли по нарастающей.

В 1999 г. увидела свет брошюра о Е.Д. Поливанове, подготовленная кыргызстанскими учеными М.А. Рудовым и В.М. Плоских [115]. В издание вошли материалы о жизни и научной деятельности выдающегося лингвиста и востоковеда Евгения Поливанова, который был расстрелян в 1938 году.

В 2001 г. известный кыргызстанский писатель и драматург Мар Байджиев опубликовал сборник [30], в котором среди других материалов помещен очерк «В битве за истину». Этот небольшой очерк интересен тем, что рассказывает о гибели Касыма Тыныстанова, гонениях против его творчества и Молдо Кылыча, и последующей реабилитации их самих, и их творчества. Данный очерк особенно ценен тем, что его автор был одним из членов специальной комиссии, которая занималась вопросом реабилитации творчества К. Тыныстанова и Молдо Кылыча.

В 2002 г. группа московских востоковедов и тюркологов опубликовала монографию под названием «Репрессированная тюркология». В ней рассказывалось о трагической судьбе советских тюркологов, которые подверглись репрессиям в годы правления И.В. Сталина [28]. Работа содержит информацию о ряде ученых-лингвистов и филологов нашей республики, ставших жертвами политических преследований.

И для историков, и для любителей истории представляют большой интерес работы С.В. Плоских [112, 113], в которых воссоздана картина репрессий против деятелей культуры и ученых, гонения против свободомыслия в науке и культуре.

В 2003 г. была опубликована монография Дж.Дж. Джунушалиева [63], повествующая о достижениях и потерях тех сложных лет. В том же году была издана книга о Султане Ибраимове, в которой рассказывается о его семье, в том числе о том, что его тесть был репрессирован и провел несколько лет в сибирском лагере [69, с. 49-50].

В 2005 г. был опубликован сборник архивных документов и материалов, посвященный 95-летнему юбилею кыргызстанского государственного деятеля Исхака Раззакова, в который вошли отдельные материалы по политическим репрессиям в Киргизской ССР конца 1940-х – начала 1950-х годов [99].

В 2006 г. была издана работа Е.В. Носовой, посвященная истории сложных взаимоотношений государства и православной церкви, в том числе репрессий и притеснений против духовенства и верующих [101].

В 2007 г. опубликована книга К.Б. Данияровой, в которой повествуется о жизни и трагической гибели одного из первых просветителей и педагогов Кыргызстана. Книга подготовлена на основе архивных документов и воспоминаний близких людей Базаркула Даниярова [55]. В том же году свет увидела работа В.А. Воропаевой и С.В. Плоских, посвященная одной из трагических страниц отношений советского тоталитарного государства и науки – сфабрикованному делу славистов [48]. Также был опубликован сборник работ репрессированного партийного деятеля и литератора Токчоро Джолдошева и материалов о нем (в основном – на кыргызском языке), подготовленный его дочерью Ч.Т. Джолдошевой [67].

В 2008 г. была издана монография Т.А. Аскарова и Ы.М. Мукасова [27], в которой на основе разных источников и материалов дан подробный и разносторонний анализ творчества акына Молдо Кылыча, отношения к нему в советское и постсоветское время и его значимости для культуры Кыргызстана.

В последнее время стали публиковаться воспоминания разных авторов, в которых в той или иной мере затрагивается вопрос политических репрессий и реабилитации репрессированных граждан [70, 81, 145]. Например, О. Ибраимов пишет о репрессиях против его верующего отца в 1937–1940 гг. Ф.Ш. Кулов вспоминает, что оба его деда были раскулачены, но его отец служил некоторое время в МГБ и МВД Киргизской ССР. В воспоминаниях Т. Чынгышева приводятся интересные сведения о послевоенных репрессиях и истории обнаружения массового захоронения жертв политических репрессий на Чон-Таше и создании там мемориального комплекса «Ата-Бейит».

При изучении научных публикаций по вопросу сталинских репрессий и реабилитации репрессированных граждан возникает несколько существенных сложностей, связанных со спецификой как самой темы так и публикаций. В советское время вопрос политических репрессий и реабилитации их жертв в течение многих лет находился под негласным запретом, в силу чего серьезные публикации по этой теме стали появляться только в годы перестройки, но даже тогда они несли на себе неизгладимые следы государственной цензуры и самоцензуры авторов.

После 1991 г. в издаваемых работах по этой тематике стали появляться рассекреченные архивные документы, а их авторов отличала большая свобода при написании трудов.

В России публикуется гораздо больше исследований по сталинским репрессиям и реабилитации репрессированных, чем в Кыргызстане. Это объяснятся большим количеством высококвалифицированных специалистов, лучшими финансовыми возможностями и более простым доступом к документам ведомственных архивов. К тому же российские архивы содержат подавляющее большинство документов по истории советского периода.

В имеющихся публикациях по сталинским политическим репрессиям и реабилитации авторы в силу собственных политических взглядов дают не только разные интерпретации исторических фактов и сведений, но и высказывают различные, часто полярные мнения и оценки происходивших событий. Подобные обстоятельства заставляют с большой осторожностью и критичностью использовать имеющиеся издания в качестве источников. Однако уже имеется достаточно большое количество серьезных публикаций по теме сталинских репрессий и реабилитации репрессированных граждан, что позволяет более серьезно проводить дальнейшие исследования по этой теме. К тому же и в России, и в Кыргызстане постепенно снимется гриф секретности с документов ведомственных архивов, что позволяет историкам надеяться на более полный доступ к ним в обозримом будущем.

Ряд использованных в книге документов включен в состав приложений, что позволяет читателю получить больше информации о политических репрессиях сталинской эпохи и последующей реабилитации репрессированных граждан.

При написании книги был использован ряд документов и материалов на кыргызском языке, их перевод на русский язык был выполнен автором.

В приводимых документах сохранены подлинные орфография, пунктуация, стиль и написание прописных и строчных букв. Имена и фамилии, топонимы даны согласно существующим нормам русского языка.

Автор выражает особую благодарность сотрудникам архивов ГСНБ КР, Верховного суда КР и МВД КР, Центрального государственного архива КР и Центрального государственного архива политической документации КР за помощь в поиске и сборе документов для написания этой работы.

Глава 1. Реабилитация репрессированных в Кыргызстане: этапы, особенности, правовые основы и результаты

Когда полицейская система выходит за рамки полномочий по расследованию поступков, несовместимых с законными, она превращается в угрозу справедливому отправлению правосудия и человеческой свободе, которую мы должны в первую очередь оберегать как святыню.

Харлан Ф. Стоун*

(*Харлан Фиск Стоун (1872–1946 гг.) – американский юрист, генеральный прокурор США в начале 1920-х гг., министр юстиции в 1924-1925 гг., с 1925 г. – судья Верховного суда США, с 1940 г. – Председатель Верховного суда США. Будучи министром юстиции, он запретил ФБР прослушивание телефонов, привлечение к негласному сотрудничеству членов радикальных политических организаций и групп и внедрение в их ряды сотрудников ФБР. Приостановил действие специальной программы борьбы с политическим радикализмом. При этом Х.Ф. Стоун исходил из того, что компетенция ФБР должна определяться только федеральными законами)

1.1. Этапы и особенности проведения реабилитации

Реабилитация репрессированных граждан носила постепенный, затяжной характер и включала в себя 3 основных этапа, каждый из которых обладал рядом особенностей: годы хрущевской оттепели (1954–1963 гг.), последние годы горбачевской перестройки (1988–1991 гг.) и период суверенитета нашей республики (1991–1999 гг.).

В годы хрущевской оттепели реабилитацию граждан проводили в основном КГБ, Генеральная прокуратура СССР, Верховный суд СССР, Военная коллегия Верховного суда СССР, Верховные суды и прокуратуры союзных республик (в том числе Киргизской ССР), военные суды военных округов.

Только в годы перестройки (точнее, после 1988 г.) и после обретения нашей республикой суверенитета реабилитацией репрессированных граждан стали активно заниматься органы юстиции Кыргызстана. Это были Министерство национальной безопасности КР (сейчас это ГСНБ КР), Генеральная прокуратура КР, Верховный суд КР, Военная прокуратура КР и Военный суд КР. Реабилитация стала носить планомерный и более открытый по сравнению с советским временем характер.

Реабилитация репрессированных в нашей республике началась еще в 1954 г., когда Верховный суд республики стал рассматривать первые протесты Генерального прокурора СССР и прокурора Киргизской ССР по поводу дел, содержавших обвинение по 58 статье УК РСФСР (в редакции 1926 года), которые подавались по причине излишней суровости назначенного ранее судом наказания*.

(*Архив Верховного суда КР. «Решения по контрреволюционным делам»)

После доклада Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС, прочитанного им на закрытом заседании в последний день съезда, 25 февраля 1956 г., в Киргизской ССР, как и по всей стране, стал постепенно набирать обороты процесс возвращения честных имен невинным жертвам сталинских репрессий.

В отношении репрессированных граждан, начиная с 1954 г., как правило, начиналось производство по вновь открывшимся обстоятельствам, результаты которого свидетельствовали об их незаконном осуждении по сфальсифицированным делам. Действовавшим УПК РСФСР от 1923 г. предусматривалось такое производство, и оно регламентировалось статьями 373–378 УПК РСФСР [126, с. 19].

Возобновление дел, по которым состоялись вступившие в законную силу судебные приговоры, допускалось ст. 373 УПК РСФСР в силу открытия новых обстоятельств, к которым относились:

1. установление подложности доказательств, на которых основан приговор;
    2. преступные злоупотребления со стороны судей, постановивших приговор;
    3. другие обстоятельства, доказывавшие невиновность осужденного или участие его в менее тяжком или более тяжком преступлении, нежели то, за которое он был осужден;
    4. новыми признавались такие обстоятельства, которые не могли быть известны суду при вынесении приговора.

Ходатайства о возобновлении дела направлялись заинтересованными лицами и организациями прокурору, который, получив такое ходатайство, а также по собственной инициативе, если признавал нужным возбудить вопрос о возобновлении дела, производил необходимое расследование (ст. 377 УПК РСФСР) [126, с. 20].

По окончании расследования прокурор направлял акты расследования непосредственно в Верховный суд (ст. 378 УПК РСФСР). В случае, когда дело расследовал прокурор Киргизской ССР, акт расследования представлялся в Верховный суд Киргизской ССР, а в тех случаях, когда дело расследовалось прокурором СССР, то акт расследования направлялся в Верховный суд СССР или Верховный суд Киргизской ССР. Это зависело от того, в каком суде оно ранее было рассмотрено.

Реабилитация в отношении подавляющего большинства простых граждан носила ограниченный, половинчатый характер и сводилась в подавляющем большинстве случаев к смягчению ранее вынесенных приговоров, которые включали в себя лишение свободы (обычно от 5 до 25 лет), конфискацию имущества и поражение на определенный срок в политических правах.

Примеров полной реабилитации репрессированных граждан было немного. Верховный суд Киргизской ССР проводил заседания по рассмотрению «контрреволюционных дел» только в закрытом режиме. Реабилитация граждан быстро пошла на убыль по мере сворачивания хрущевской оттепели.

Верховный суд республики, начиная с 1965 г., рассматривал лишь единичные дела по реабилитации репрессированных граждан. А в период с 1981 по 1988 год реабилитация репрессированных граждан Верховным судом Киргизской ССР не проводилась*.

(*Архив Верховного суда КР. «Решения по контрреволюционным делам»)

В советское время реабилитация означала не только признание невиновности жертв политических репрессий со стороны органов правосудия, но и последующее восстановление в рядах коммунистической партии тех, кто был исключен из нее в связи со своим осуждением (часто – посмертно). Правда, это касалось лишь тех, кто был полностью реабилитирован в судебном порядке.

В годы горбачевской перестройки процесс реабилитации репрессированных граждан был возобновлен и приобрел действительно массовый характер. Стали восстанавливать честные имена простым гражданам, а не только высокопоставленным руководителям, известным людям, государственным служащим и коммунистам. Это стало возможным после издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х годов и начала 50-х годов» и Указа Президента СССР М.С. Горбачева от 13 августа 1990 г. «О восстановлении прав всех жертв репрессий 20–50-х годов» [118, с. 332-333].

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х годов и начала 50-х годов» имел особое значение для ускорения реабилитации, так как отменил все внесудебные решения, которые были вынесены в течение 1930-1950-х гг. «тройками», «двойками», «особыми совещаниями» и коллегиями, и реабилитировал всех граждан, репрессированных решениями указанных органов. Также в указе оговаривалось, что эта мера не распространяется на изменников и карателей периода Великой Отечественной войны, нацистских преступников, участников националистических бандформирований и их пособников, сотрудников органов безопасности, занимавшихся фальсификацией уголовных дел и лиц, совершивших уголовные преступления. Согласно этому указу при краевых, областных и городских Советах народных депутатов, Верховных Советах автономных и союзных республик разрешалось создавать комиссии из народных депутатов и представителей общественности для оказания содействия советским органам в обеспечении прав реабилитированных граждан, создании памятников жертвам репрессий и содержании в надлежащем порядке мест их захоронения.

В связи с бурными политическими процессами, происходившими во всем СССР, в Кыргызстане с 1989 г. также начался этап массовой реабилитации. Кардинальным образом изменился ее характер. Подавляющее большинство осужденных граждан по статье 58 УК РСФСР было реабилитировано полностью за отсутствием в их действиях состава преступления. Небольшое число осужденных было частично реабилитировано, так как они были признаны необоснованно осужденными только по 58 статье. Иногда дело осужденным по этой статье судом переквалифицировалось в уголовное дело.

Заседания суда стали проводиться в открытом режиме. В постановлениях и определениях Верховного суда Кыргызской Республики появилась невозможная для советского времени юридическая формулировка: «предварительное и судебное следствие по делу проводилось необъективно, тенденциозно, с обвинительным уклоном»*.

(*Архив Верховного суда КР. «Решения по контрреволюционным делам»)

В Верховном суде КР решения по реабилитации принимал Президиум Верховного суда, пленум и коллегия по уголовным делам. В состав Президиума Верховного суда республики входят председатель, его заместители и председатели коллегий Верховного суда.

Также в ряде случаев решения о реабилитации репрессированных граждан выносил пленум Верховного суда республики. Это делалось для истолкования судебной практики, рассмотрения сложных или наиболее распространенных дел. В пленарных заседаниях принимали участие все судьи Верховного суда. Заседания проводились под руководством председателя суда или его заместителя при обязательном присутствии прокурора республики или его старшего заместителя.

В судебных решениях Верховного суда республики среди других оснований для реабилитации в ряде случаев стали упоминаться факты осуждения, должностного наказания и исключения из коммунистической партии сотрудников НКВД и прокуратуры, участвовавших в политических репрессиях, за применение незаконных методов ведения следствия*.

(*Там же)

Отметим, что датой завершения реабилитации репрессированных граждан в нашей республике является 1999 год. Именно в этом году Верховный суд республики рассмотрел последние дела о восстановлении прав и свобод репрессированным гражданам. Органы госбезопасности республики закончили пересмотр всех архивных дел осужденных по 58 статье в 1989–1996 гг., после чего они были переданы для решения вопроса о реабилитации в прокуратуры по регионам осуждения*.

(*Восстанавливаем историческую справедливость. – Вып. 1. – Бишкек, 1996. – С.4)

1.2. Правовые основы реабилитации репрессированных граждан

Для понимания норм и правоприменительной практики законодательства по реабилитации необходимо остановиться на правовых нормах, которые служили юридическим основанием для массовых политических репрессий. Эти юридические нормы складывались с первых лет существования Советской власти и были неотъемлемой частью ее внутренней политики, направленной на тотальный контроль над обществом и подавление любого инакомыслия.

Первый Уголовный кодекс РСФСР был введен в действие 1 июня 1922 г., но уже через год в него стали вноситься поправки и дополнения, позволившие впоследствии расширить круг «врагов народа», с которыми было необходимо бороться. Кстати, в разработке этого кодекса лично участвовал В.И. Ленин.

10 июля 1923 г. состоялась Вторая сессия ВЦИК 10-го созыва, на которой был заслушан доклад Народного комиссара юстиции Н.В. Крыленко о внесении поправок в Уголовный кодекс 1922 г. [126, с. 10-11]. Принципиальное дополнение предлагалось внести в статью 57 УК, определявшую понятие контрреволюционного преступления.

В кодексе указывалось: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное на свержение завоеванной пролетарской революцией власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР Рабоче-Крестьянского Правительства, а также действий в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и т.п. средствами».
Согласно предложению Н.В. Крыленко в текст статьи 57 УК РСФСР после слова «свержения» были добавлены слова «подрыв и ослабление Советской власти».

Таким образом, контрреволюционным признавалось такое преступление, которое было направлено не только на свержение Советской власти, но и на ее подрыв и ослабление. Следовательно, понятие контрреволюционного преступления значительно расширялось.

Кроме того, статья 57 УК РСФСР дополнялась частью второй следующего содержания: «Контрреволюционным признается также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершившего деяние, содержит в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции».

Нарком юстиции Н.В. Крыленко объяснял, что эти поправки необходимы для обеспечения борьбы со скрытыми формами контрреволюционной деятельности [126, с. 11].

Одновременно были внесены серьезные изменения в содержание статьи 63 Уголовного кодекса 1922 г., предусматривавшей ответственность за вредительство. Ее первоначальная редакция была следующей: «Участие в организации, противодействующей в контрреволюционных целях нормальной деятельности советских учреждений или предприятий, или использующие таковые в тех же целях».

Новая редакция этой статьи состояла из двух частей следующего содержания: «Противодействие нормальной деятельности государственных учреждений и предприятий или соответствующее использование их для разрушения и подрыва государственной промышленности, торговли и транспорта, в целях совершения деяний, предусмотренных ст. 57 (экономическая контрреволюция), карается наказаниями, предусмотренными ст. 58». Наказание по ст. 58 включало в себя применение высшей меры наказания – расстрела с конфискацией имущества, а при наличии смягчающих обстоятельств – лишением свободы на срок не ниже 5 лет со строгой изоляцией и конфискацией всего имущества [126, с. 12].

«Те же действия, при отсутствии признаков ст. 57, выразившиеся в сознательном неисполнении возложенных по службе обязанностей, заведомо небрежном их исполнении или осложнением той же деятельности излишней канцелярской волокитой и т.д. (саботаж) караются – наказаниями, предусмотренными ст. 105». За преступления, совершенные по ст. 105 УК РСФСР полагалось лишение свободы не ниже одного года со строгой изоляцией.

В итоге принятые в 1923 г. новые расширенные формулировки статей 57 и 63 УК РСФСР полностью развязали руки «борцам» с «врагами народа».

Набор возможных обвинений в совершении контрреволюционных преступлений против граждан, заложенный в УК РСФСР, был велик. Привлекавшиеся к уголовной ответственности лица обвинялись, как правило, в измене Родине, в шпионаже, во вредительстве, в совершении террористических актов (либо в подстрекательстве и пособничестве, а также в покушении на совершение этого преступления), в совершении диверсионных актов, в антисоветской агитации, в принадлежности к контрреволюционным организациям, в борьбе против рабочего класса и революционного движения при царском строе или на службе у контрреволюционных правительств в период гражданской войны, в контрреволюционном саботаже.

Статья 17 действовавшего УК РСФСР устанавливала ответственность тех, кто сам непосредственно преступления не совершал, но подстрекал других к совершению преступления или оказывал пособничество в совершении конкретного преступления.

Статья 19 УК РСФСР устанавливала ответственность за покушение на какое-либо преступление, а также за приготовительные действия к совершению преступления [126, с. 18].

Но подавляющая часть граждан, подвергшихся политическим репрессиям, были незаконно осуждены по статье 58 УК РСФСР.

Уголовная ответственность за совершение измены Родине предусматривалась в ст. 58-1 «а» УК РСФСР. Это преступление должно было выражаться в совершении действий советскими гражданами в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности территории: шпионаж, выдача военной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу. Указанные действия, совершенные военнослужащим, квалифицировались по ст. 58-1 «б» УК РСФСР, предусматривавшей только одно наказание – высшую меру наказания (расстрел).

Уголовная ответственность за совершение контрреволюционных преступлений предусматривалась в следующих пунктах ст. 58 УК РСФСР: за шпионаж – ст. 58-6, за вредительство – ст. 58-7, за совершение террористических актов – ст. 58-8, за совершение диверсионных актов – ст. 58-9, за антисоветскую агитацию – ст. 58-10, за участие в контрреволюционных организациях – ст. 58-11, за активные действия против рабочего класса и революционного движения при царском строе или на службе у контрреволюционных правительств в период гражданской войны – ст. 58-13, за контрреволюционный саботаж – ст. 58-14 [126, с. 19]. Отметим, что п.13 ст. 58 давал закону обратную силу, что было заведомо незаконно.

В день убийства секретаря ЦК ВКП(б) С.М. Кирова, 1 декабря 1934 г., ЦИК СССР принял постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик». Согласно этому постановлению следствие по делам о террористических организациях и террористических актах, совершенных против работников Советской власти, должно заканчиваться в срок не более десяти дней. Обвинительное заключение должно было вручаться обвиняемым за сутки до рассмотрения дела в суде (при этом по остальным делам копия обвинительного заключения вручалась, согласно ст. 235 УК РСФСР, не позже, чем за три дня до судебного слушания дела).

Указанные дела подлежали слушанию без участия сторон, то есть без участия представителей государственного обвинения и защиты. Кассационное обжалование приговоров, как и подача ходатайств о помиловании, не допускались. Приговор к высшей мере наказания (расстрел) должен был приводиться в исполнение немедленно после вынесения приговора [126, с. 17-18].

В соответствии с названным постановлением ЦИК СССР 10 декабря 1934 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление о дополнении УПК РСФСР главой XXXIII, в которую полностью были внесены установленные ЦИК СССР правила о расследовании и рассмотрении дел о террористических организациях и террористических актах против работников Советской власти. Эти правила были закреплены в статьях 466-470 УПК РСФСР. Такой крайне упрощенный, а точнее сказать – бесчеловечный, антигуманный порядок рассмотрения дел обеспечивал вынесение приговоров, содержание которых определялось заранее.

Вернемся к вопросу реабилитации репрессированных граждан в Кыргызстане. В постсоветское время основой для восстановления жертв репрессий в гражданских и других правах стал Закон Кыргызской Республики от 27 мая 1994 г. «О правах и гарантиях граждан, пострадавших в результате репрессий за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и другим признакам». Он был введен в действие постановлением Жогорку Кенеша КР от 27 мая 1994 г. № 1538–XII (действует в редакции Законов КР от 20 февраля 1997 г. № 10 и от 9 октября 1999 г. № 109)*.

(*См. приложение 2)

Целью данного закона является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории Кыргызской Республики с 1917 г., восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола, а также компенсация материального и морального ущерба. В законе дано подробное определение политических репрессий, четко определен круг лиц, которые подлежат и не подлежат реабилитации, прописан порядок реабилитации репрессированных граждан, в том числе компенсация нанесенного ущерба. Согласно статье 8 при отсутствии документальных сведений факт применения репрессий может быть установлен в судебном порядке на основании свидетельских показаний.

Для разрешения возможных противоречий и разъяснения неточных формулировок был дополнительно принят Закон Кыргызской Республики от 9 января 2006 г. № 2 “Об официальном толковании статей 1 и 3 Закона Кыргызской Республики «О правах и гарантиях граждан, пострадавших в результате репрессий за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и другим признакам»”.

Отметим, что применение этого закона позволило завершить реабилитацию жертв сталинских репрессий, которая растянулась в нашей республике на 45 лет.

1.3. Результаты реабилитации

В результате политических репрессий 1930-х – начала 1950-х гг. произошли значительные количественные и качественные изменения в населении республики. Причем надо отметить, что политические репрессии, гонения и преследования сталинского режима в первую очередь обрушивались на политических деятелей, деятелей науки, искусства, культуры и образования, военных, чиновников партийного и государственного аппарата различного уровня.

Подчеркнем, что в ходе реабилитации, проходившей с перерывами на протяжении 1954 – 1999 гг., было восстановлено честное имя примерно 40 тысячам граждан Киргизской ССР. Теперь остановимся подробнее на этом сложном и важном вопросе.

Именно эта цифра упоминается в двух специальных работах, посвященных проблематике репрессий – «Тридцать седьмой год в Киргизии (Возвращенные имена)» [134, с. 329] и «Тайна Чон-Таша» [141, с. 140].

Такой вывод о численности реабилитированных граждан основывается на следующих доводах и предпосылках: Министерство национальной безопасности Кыргызской Республики опубликовало в 1996 и 1997 гг. 2 выпуска сборника «Восстанавливаем историческую справедливость». В первый были включены краткие сведения (фамилия, имя, год и место рождения, год ареста – все данные указаны в соответствии с тем, как записаны в архивных делах) о 4466 реабилитированных граждан. Эти сведения были опубликованы в течение 1989 – 1995 гг. в республиканских газетах «Советская Киргизия» и «Советтик Кыргызстан»*. Во второй выпуск вошел список из имен 3814 жертв политических репрессий, реабилитированных в течение 1991 – 1996 гг. органами юстиции Кыргызстана**. Эти сведения публиковались тогда впервые.

(*Восстанавливаем историческую справедливость. Вып. 1. – Бишкек, 1996. – С.4)
    (**Восстанавливаем историческую справедливость. Вып. 2. – Бишкек, 1997. – С.3)

В сумме оба опубликованных выпуска возвращают незапятнанное имя 8280 гражданам республики. В дальнейшем предполагалось подготовить издание третьего выпуска, в который должны были войти имена выдающихся и рядовых граждан республики, реабилитированных ранее (в 1953 – 1988 годах)*.

(*Там же. – С.4)

В настоящее время в ведомственном архиве Верховного суда КР хранятся постановления и определения, возвращающие честное имя 4114 незаконно осужденным по политическим мотивам гражданам.

Обратимся к результатам реабилитации, проводившейся Верховным судом республики. За период с 1954 по 1980 г. Верховным судом Киргизской ССР реабилитировано всего 802 человека. За период с 1988 по 1993 г. Верховным судом Киргизской ССР было реабилитировано 2853 гражданина. В 1994 – 1999 гг. Верховным судом Кыргызской Республики было реабилитировано еще 459 человек*.

(*См. приложение 3)

До рассмотрения в Верховном суде республики доходили только те дела репрессированных граждан, которые содержали обвинение сразу по нескольким статьям или нескольким пунктам 58 статьи, либо содержали требующие судебного рассмотрения обвинения.

Особо подчеркнем, что за все время проведения реабилитации Верховный суд вынес всего 4 решения об отказе в судебной реабилитации. Все 4 дела касались изменников Родины, которыепопав в плен в годы Великой Отечественной войны, вступили в ряды Туркестанского легиона. Их осуждение по 58 статье судом было признано обоснованным*. Это позволяет утверждать, что были реабилитированы почти все репрессированные граждане.

(*См. приложение 3)

Всего Верховным судом Кыргызской Республики было реабилитировано 4114 граждан. Для этого суду потребовалось принять 3173 решения в течение 45 лет, с 1954 по 1999 год.

Со второй половины 1950-х гг. до 1991 г. в республике было реабилитировано свыше 8 тысяч граждан из более чем 2-х миллионов по всему СССР [134, с. 181].

Пик советской реабилитации репрессированных граждан пришелся на 1988 – 1991 года. Всего с 1988 г. по август 1991 г. было реабилитировано 8223 человека [141, с. 89]. Причем в Киргизской ССР к июлю 1990 г. было реабилитировано 4870 человек, что указывает на постепенное ускорение процесса восстановления справедливости, связанного с нарастанием горбачевской перестройки [118, с. 329].

Такая ситуация сложилась в результате того, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. прокуратуре и КГБ было разрешено совместным заключением, утвержденным прокурором союзной республики, реабилитировать граждан, которые были репрессированы внесудебными органами (партийными «тройками», «двойками», «особыми совещаниями» и т.д.). Эта упрощенная процедура применялась к малозначительным и однотипным делам, возбужденных в свое время по самому часто применявшемуся пункту 10 статьи 58 УК РСФСР – антисоветская агитация и пропаганда [141, с. 85].

В работе «Тридцать седьмой год в Киргизии» приводятся данные о реабилитации 13 тысяч граждан на момент создания сборника, то есть на 1991 год [134, с. 329].

В энциклопедии «Кыргызстан» опубликована информация о том, что в период 1920-х – 1930-х гг. было репрессировано по политическим мотивам около 30 тысяч граждан нашей республики [12, с. 144]. Отметим, что в это число не входят данные о числе репрессированных граждан в 1940-х – начале 1950-х годов.

Если принять за окончательную указанную выше цифру репрессированных граждан – примерно 40 тысяч человек, то это означает примерно 3% от общего населения республики по переписи 1939 года. Тогда в Киргизской ССР жило 1458 тысяч человек. Данные переписи 1939 г. используются в качестве показателя для сопоставления, так как массовые политические репрессии проходили с начала 1920-х по 1953 г., а перепись была проведена примерно в середине указанного периода.

В качестве дополнительного показателя размеров и скорости политических репрессий в Кыргызстане можно судить по численности республиканской партийной организации ВКП(б), которая сократилась с 19332 членов в 1933 г. до 6029 в 1938 г., т.е. более чем в три раза за 5 лет [134, с. 181]. Большинство исключенных из партии коммунистов было репрессировано.

В качестве еще одного примера можно привести последствия пика политических репрессий, пришедшихся в республике на период с середины 1937 г. по лето 1938 года. Одиннадцатая Фрунзенская городская партконференция, проходившая с 27 июня по 1 июля 1938 г., как бы подвела итоги годичного выявления и чистки «врагов народа» в партийной организации Фрунзе. В отчетном докладе присланного незадолго до этого из Москвы исполняющего обязанности первого секретаря Фрунзенского горкома и одновременно первого секретаря ЦК КП(б) Киргизии А.В. Вагова говорилось, что парторганизации республики «удалось разгромить осиное гнездо фашистских наймитов» и провести большую работу «по очищению своих рядов от троцкистов, бухаринцев, контрреволюционных националистов и иных врагов народа». Докладчик привел ряд конкретных цифр: из состава членов и кандидатов в члены бюро горкома было разоблачено 28 «врагов народа», т.е. более 50 % его состава; из 9 членов бюро горкома исключено 5 членов. Всего исключено из городской парторганизации 162 члена и 33 кандидата в члены партии, в том числе 154 «врага народа» и их «пособников».

Выступившие в прениях 32 делегата создавали атмосферу подозрительности, настоящего истерического накала по дальнейшему поиску и разоблачению «врагов народа». Говорилось, что разоблаченные высокопоставленные «враги народа» М. Аммосов, М. Белоцкий, Х. Джиенбаев, Б. Исакеев, К. Кольбаев, С. Кульматов, Дж. Садаев и другие оставили свои корни в местах работы, и что корни эти еще не вырваны [134, с. 329-330].

В 1938 г. массовость политических репрессий довела до того, что на заседании бюро ЦК Компартии Киргизии, в составе которого осталось лишь 3 человека, пришлось решать «по вскрытому» НКВД очередному делу вопрос об исключении из партии одного из них (Михайлова – секретаря Фрунзенского горкома партии) [134, с. 187].

Как пример репрессий по национальным мотивам можно привести такой факт: на территории Киргизской ССР за период с конца июля 1937 г. по 15 ноября 1938 г. согласно приказу НКВД № 00439 (т.н. «немецкая операция») было осуждено 255 советских граждан немецкой национальности, из них 158 человек – к высшей мере наказания, 97 – к другим мерам наказания [98, с. 64].

В качестве еще одной показательной ремарки приведем воспоминания бывшего полковника КГБ, который в трагические 1930-е гг. служил следователем по особым поручениям в Ошской области. В 1937-1938 гг. ему приходилось за ночь ликвидировать от 100 до 150 «врагов народа». Приговоренным связывали руки и ноги, и укладывали лицом вниз, с кляпом во рту, на край рва. Затем опер ходил от одного к другому, стрелял в затылок, и только успевал перезаряжать пистолет. Это происходило обычно ночью, поэтому были просто раненые, но даже полуживых их спихивали в ров и закапывали… [134, с. 318].

Каково же общее число реабилитированных граждан в республике? Скорее всего, оно достаточно близко к числу репрессированных. Исключение составляют особо оговоренные законом о реабилитации отдельные категории лиц*. В итоге общее число реабилитированных граждан в Кыргызской Республике составляет около 40 тысяч.

(*См. приложение 2. Ст.4. Закона КР «О правах и гарантиях реабилитированных граждан, пострадавших в результате репрессий за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и другим признакам»)

Всего же, по предварительным данным НИПЦ «Мемориал», с 1921 по 1953 г. в СССР было репрессировано по политическим мотивам примерно 11 – 12 млн. человек. Из этого числа граждан 4,5 – 5 млн. были осуждены по политическим мотивам, еще около 6,5 млн. граждан были наказаны в административном порядке (депортированные народы, раскулаченные крестьяне и др.)*.

(*Память о сталинизме. Передача «Именем Сталина» на «Эхо Москвы». 25 октября 2008 г. / http://www.echo.msk.ru/programs/staliname/548351-echo/)

1.4. Места заключения и захоронений репрессированных граждан на территории Кыргызстана

До сих пор малоизученным остается вопрос установления точного количества и расположения мест заключения, в которых содержались репрессированные граждане и их захоронений после приведения в исполнение расстрельных приговоров.

Первое место лишения свободы на территории Кыргызстана, созданное Советской властью, был концентрационный лагерь, существовавший в 1920–1921 гг. близ села Молдовановка Пишпекского уезда*.

(*Сатыбеков Э. Сидят разбойнички, шелушат семечки… – Вечерний Бишкек, 14 августа 2009 года)

Что касается системы ИТЛ на территории Киргизской ССР, то по состоянию на 1934 г. она включала:

1. 3 фабрично-заводские колонии со следственными изоляторами в городах Фрунзе, Ош и Каракол.
    2. 9 сельскохозяйственных исправительно-трудовых колоний: Таласская (с. Дмитровское (сейчас г. Талас)), Джалал-Абадская (г. Джалал-Абад), Нарынская (г. Нарын), Фрунзенская (в 18 км от г. Фрунзе), Карабалтинская (в 25 км от с. Карабалты (совр. г. Карабалты)), Узгенская (с. Куршаб, в 18 км от г. Узген), Иссык-Кульская (с. Базановка), Каракольская (пристань Каракол) и Кызыл-Джарская (в 7 км от с. Караван); первые 3 из этих колоний имели отделения следственных изоляторов.
    3. 22 районных отделения исправительно-трудовых работ без лишения свободы (в том числе 12 как отделения при местах лишения свободы).

В те годы в республике обращалось большое внимание на развитие в системе ИТУ производства стройматериалов (кирпич, черепица, цемент и т.д.). Со второй половины 1933 г. ИТУ были переведены в основном на производство стройматериалов, производство предметов ширпотреба было сосредоточено только в городе Фрунзе, в мастерских (пошивочной, кузнечно-слесарной и деревообрабатывающей) Фрунзенской фабрично-заводской ИТК. Также обращалось внимание на развитие промышленного производства и сельского хозяйства в системе ИТУ. Постановлением СНК республики системе ИТЛ были переданы трестом Кирстрой 2 кирпичных завода (один из них, Ошский кирпичный завод, был передан Ошской фабрично-заводской ИТК) [123, с. 153].

К настоящему времени установлен факт существования в конце 1940-х – середине 1950-х гг. на территории Кыргызстана 2 учреждений ГУЛАГа:

1. Подгорный ИТЛ (Подгорное ЛО, Подгорлаг); дислокация – Киргизская ССР, Фрунзенская обл., с. Калининское; г. Фрунзе.
    2. Строительство 665 и ИТЛ (ИТЛ и Строительство 665); дислокация – Таджикская ССР, г. Ленинабад. Занималось строительством ряда объектов на территории Киргизской ССР*.

(*Более подробная информация о численности заключенных в названных ИТЛ и общей численности заключенных, находившихся в ИТЛ Киргизской ССР и подчинявшихся территориальным органам ГУЛАГа, содержится в приложении № 5)

По состоянию на 1991 г. были известны 3 примерных места массовых казней и захоронений жертв сталинских репрессий:

1) сопки горнолыжной базы отдыха Чон-Таш, расположенной недалеко от Бишкека;
    2) овраги реки Ак-Буура (г. Ош);
    3) Тонские обрывы, южнее озера Иссык-Куль [134, с. 318].

В своих воспоминаниях Т. Чынгышев, бывший в 1991 г. вице-премьер-министром Кыргызстана, описывает обнаружение захоронения жертв сталинских репрессий на Чон-Таше: «Летом 1991 года ко мне зашел тогдашний председатель КГБ генерал Ж. Асанкулов и рассказал о том, что, по имеющейся у них информации, в районе села Чон-Таш есть захоронение, возможно, руководящих кадров республики, расстрелянных в 1938 году. Мы доложили об этом Н. Исанову*. Немедленно его распоряжением была создана правительственная комиссия для выработки и осуществления мер, связанных с обнаружением места массовых захоронений репрессированных в 30–40-е и начале 50-х годов. Мне было поручено возглавить комиссию. С привлечением воинских частей начали раскопку места захоронения, организовали охрану. Уже на глубине двух метров стали появляться признаки захоронения – фрагменты одежды, вещи, хорошо сохранившиеся человеческие кости...

(*Н. Исанов – премьер-министр Кыргызстана в 1991 г. – Автор)

После того, как основная часть работы по раскопке была завершена, в конце июля Госкомиссия официально доложила результаты руководству республики. В частности, констатировали: “В результате проведенной раскопки в указанном месте обнаружены останки 120 человек*. Также здесь найдены предметы личного пользования – посуда, зубные щетки, спички, монеты 1932 – 1937 годов выпуска. На глубине 3-х метров на обнаруженных останках сохранились фрагменты истлевшей одежды. Найдены некоторые документы. Практически на всех черепах выявлены пулевые отверстия”. Мы передали список расстрелянных лиц. Распоряжением Президента республики было решено организовать перезахоронение жертв репрессий, увековечить память безвинно погибших людей. Учитывая то, что речь шла о высших руководителях Кыргызстана, был поднят статус Госкомиссии, поручили возглавить ее премьер-министру. Ныне этот район в Чон-Таше стал святым для кыргызстанцев, и возведенный здесь мемориал стал острым напоминанием о сталинском терроре, тоталитарной системе, жестоком времени недавнего прошлого» [145, с. 144-145].

(*Это были предварительные данные. Все в ходе раскопок были обнаружены останки 138 человек. – Автор)

30 августа 1991 г. состоялась государственная траурная церемония перезахоронения останков жертв сталинских репрессий, найденных на Чон-Таше.

8 июля 2000 г. в селе Чон-Таш Аламудунского района Чуйской области, что в 30 км от города Бишкек, был открыт первый в Кыргызстане мемориальный комплекс «Ата-Бейит», призванный сохранить память о жертвах массовых политических репрессий сталинской эпохи. С тех пор мемориальный комплекс «Ата-Бейит» посещают руководители республики, иностранные правительственные делегации и представители общественности.

В комплекс входят скульптурная композиция, площадь для ритуальных церемоний и музей общей площадью два гектара. В составе скульптурной композиции: печь по обжигу кирпича – место, где были расстреляны и первоначально захоронены 138 человек; памятник-мемориал (8 сентября 1999 г. здесь были перезахоронены 138 человек, в числе которых и многие из тех, кого репрессировали за «создание и руководство» мифической Социал-Туранской партией). Среди 138 погибших были найдены останки одной женщины, чье имя не удалось установить, имена всех остальных расстрелянных граждан были установлены.

Останки погибших людей были найдены благодаря Бюбюре Кыдыралиевой, которая, будучи еще девятилетним ребенком, вместе с отцом-сторожем дома отдыха НКВД, располагавшегося там в 1930-х гг., стала случайным свидетелем страшной находки – захоронения убитых. Ей пришлось молчать вплоть до 1991 г., когда Кыргызстан стал суверенным государством и провозгласил принципы демократии и свободы слова. Тогда же по инициативе президента КР А. Акаева и премьер-министра Н. Исанова правоохранительным органам было дано поручение возбудить и расследовать дело, после завершения которого произошло официальное перезахоронение останков погибших.

Среди 138 похороненных человек имеются представители 19 национальностей и разных вероисповеданий, различного социального происхождения и принадлежности – от простых крестьян до высокопоставленных партийных чиновников в ранге народных комиссаров. Все они реабилитированы посмертно.

Авторы мемориала – К. Алыкулов; архитекторы: У. Бейшебаев, Т. Алыкулов, А. Джумакалыков; скульпторы: А. Соодонбеков, В. Шестопал.

В музее «Ата-Бейит» (площадь – 400 кв.м) представлены документы и фотографии о политическом развитии Кыргызстана 1920–1930-х гг., биографические материалы о жертвах Чон-Ташского захоронения. Авторы экспозиции музея – научные сотрудники Государственного исторического музея А. Исраилова, О. Ильинская, К. Кималаев*.

(*Ата-Бейит / http://www.sakharov-center.ru/asfcd/pam/pam_card.xtmpl?id=357)

Этот комплекс был построен по инициативе первого президента Кыргызской Республики А.А. Акаева на средства правительства республики, при участии мэрии города Бишкек. Таков весомый вклад государства в дело восстановления исторической справедливости и реабилитации репрессированных граждан.

18 января 2008 г. Жогорку Кенеш КР определил своим постановлением № 74-IV День памяти жертв политических репрессий в Кыргызской Республике. Документ был инициирован депутатом прошлого созыва Аскаром Салымбековым. Но парламентарии долго не могли определиться с датой. Дату специально выбрали нейтральную – 30 октября. Именно 30 октября 1974 г. советские политзаключенные – брежневские диссиденты – начали голодовку в пермских и мордовских лагерях. С 1991 г. этот день приобрел международный статус.

«Признавая права и свободы человека высшей социальной ценностью государства и общества, осуждая массовый террор тысяч людей, выражая свою приверженность к строительству демократического и правового государства, основанного на идеологическом и политическом плюрализме, созданию действенных механизмов защиты прав и свобод гражданина, ответственности государства за их нарушение, а также во исполнение Закона Кыргызской Республики “О правах и гарантиях реабилитированных граждан, пострадавших в результате репрессий за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и другим признакам”»*.

(*Семенова Н. 30 октября объявили Днем памяти жертв политических репрессий /http://www.stan.tv/news/4502/?print=1)

Данное решение принято «как дань памяти погибшим от массовых репрессий в Советской Киргизии в 1937-1938 годах».

Осенью 2008 г. Жогорку Кенеш снова вернулся к данному вопросу. После долгих дискуссий и консультаций с историками страны, парламент признал, что нарушил принцип исторической достоверности, пойдя по примеру России и установив дату 30 октября, так как в каждой республике эта дата привязана к конкретным местным событиям.

В истории Кыргызстана есть две трагические даты – 5 ноября и 8 ноября 1938 г., когда органами НКВД Киргизской ССР по политическим мотивам были расстреляны 138 граждан нашей страны. Справедливой и достоверной датой депутаты посчитали дату 8 ноября, когда была расстреляна вторая партия заключенных. Именно поэтому 10 октября 2008 г. было внесено в принятое в январе 2008 г. постановление изменение даты с 30 октября на 8 ноября*. Даты 5 и 8 ноября общественность Кыргызстана отмечает как дни поминовения жертв сталинских политических репрессий.

(*8 ноября – День памяти жертв политических репрессий в Кыргызской Республике / http://yamalnews.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1384&Itemid=3&fontstyle=f-larger)

Как следует из изложенного выше, процесс реабилитации репрессированных граждан происходил поэтапно и сильно зависел от внутриполитической ситуации и политического курса. Многое в реабилитации зависело от социального статуса репрессированного лица, способа его осуждения, предъявленных ему обвинений, наличия близких родственников, готовых добиваться восстановления его честного имени.

До настоящего времени пока еще остаются неизвестными местонахождения всех мест заключения и захоронений жертв сталинских репрессий на территории Кыргызстана.

ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало монографии

Книгу «Реабилитация репрессированных граждан в Кыргызстане (1954-1999 гг.)» можно приобрести в книжных магазинах Бишкека

© Павел Дятленко, 2011