Дела житейские

Из книги «Невыдуманные истории / 60 коротких рассказов»

В книге представлены короткие рассказы, написанные доцентом Кыргызско-Российского Славянского университета, заслуженным деятелем культуры КР Андреем Кузнецовым. Это первое обращение автора – известного в республике музыковеда, исследователя кыргызской музыки и лингвиста – к данному жанру. В основу рассказов положены реальные события, имевшие место в жизни.

Рецензент и автор предисловия: заслуженный деятель культуры Кыргызской Республики, профессор А.Г.Зарифьян

Публикуется по книге: Кузнецов А.Г. Невыдуманные истории: 60 коротких рассказов / Предисловие А.Зарифьяна. – Б.: Илим, 2005. – 140 с.

К 89
ISBN 5-8355-1441-7

     Рокировка с шампанским

Как-то в начале семидесятых годов в канун Нового года мы, три супружеские пары, пошли поужинать в ресторан. Стол нам накрыли на веранде; мы заказали коньяк, шампанское, всевозможные закуски, цыплята-табака и т.п. Было весело – играл оркестр, мы пили, закусывали, провозглашали тосты, шутили: настроение у всех поднялось. Время от времени мы приглашали своих дам на танец и шли с ними в зал, в котором играл оркестр. За соседним столиком сидела компания, которая нам сразу не понравилась: какие-то высокомерные, неприятные лица. А потом еще один тип из этой компании – самоуверенный, нагловатый – пригласил жену моего друга на танец, но получил отказ: в общем, дружбы с соседями не получилось.

Вечер уже подходил к концу, на столе у нас оставалась на две трети опорожненная бутылка шампанского. Также примерно выглядел и соседний стол, только бутылка с шампанским у них была опорожнена на одну треть. В этот момент заиграл оркестр, и все сидящие за соседним столом пошли танцевать, а тип, который приглашал жену моего друга на танец, прикрыл бутылку с шампанским перевернутой пластиковой пробкой (видимо, для лучшей сохранности) и тоже отправился танцевать. На веранде оставались только мы с другом. И тут, неожиданно для меня, мой друг взял нашу бутылку и поставил ее на соседний стол, а их бутылку (почти полную) поставил на наш. Не забыл он и о пробке – накрыл ей оставленную на соседнем столе бутылку, после чего мы тоже покинули зал.

Когда танец закончился, и все вернулись на веранду, мы разлили шампанское и, оживленно беседуя, подняли бокалы. Я же краем глаза поглядывал за соседним столиком. Типчик, прикрывший шампанское пробкой, потянулся за бутылкой, снял с нее пробку и тут обнаружил, что ее содержимое явно уменьшилось. Ничего не понимая, он стал бросать подозрительные взгляды по сторонам, особенно на нас. Но мы сидели, как ни в чем не бывало – ведь кроме меня и моего друга никто ничего не знал – вполне приличная, я бы даже сказал, респектабельная компания, которую трудно было заподозрить в чем-то непристойном, как то: в хищении чужого шампанского. Пребывая в недоумении, самоуверенный тип разлил вино по бокалам и долго еще не мог успокоиться, поглядывая то на бутылку, то по сторонам.

     За что боролись, на то и напоролись

Был у меня друг Гриша – добрый, отзывчивый, нехитрый (по крайней мере, с друзьями). Строитель по образованию, он работал снабженцем в различных организациях. Зарабатывал неплохо, но семье от этого легче не было: большую часть своих заработков Гриша успешно пропивал с друзьями в ресторанах, а друзей у него имелось немало. «Любой нормальный еврей несет деньги в дом, – отчитывал его порой отец, – ты же, сволочь, тащишь из дома: дегенерат ты, а не еврей». Гриша незлобно огрызался и к мнению отца не прислушивался.

Время от времени он проворачивал так называемые «гешефты», иначе говоря, понемногу приворовывал. Обычно это сходило ему с рук, но однажды судьба отвернулась от него, и Гриша попался. Оказывается, он что-то не поделил с прорабом и тот его заложил, хотя у самого морда тоже была в пуху. Естественно, когда началось дознание, мой друг счел справедливым не выгораживать прохиндея-прораба, а честно рассказал следователю о его «художествах». В результате этого на скамье подсудимых оказались оба – и снабженец и прораб. Гришу защищал известный в городе старый адвокат. Несмотря на все его старания, приговор был суров: семь лет лишения свободы каждому. После его оглашения адвокат подошел к прорабу и тихо так, с ехидцей и неповторимым еврейским выговором сказал: «Вот ви и получили, что хотели…»

Однако Гриша просидел всего лишь три года – его отец продал свою роскошную библиотеку и «выкупил» сына. Зона его не сломила – он вышел оттуда обогащенный новыми идеями и впечатлениями. Сейчас он живет в Израиле, говорят, неплохо, но пить все же не бросил.

     «Вышел зайчик…»

Как-то мы с одним другом пошли к нашему общему товарищу послушать музыку. Этот товарищ, назовем его Шурик, был холост, вел довольно свободный образ жизни – имел любовниц, ходил по ресторанам, любил выпить, но пьяницей, к счастью, не стал. В ту пору у него был «роман» с дочкой полковника милиции. Полковник был строг на работе, но это вовсе не означало, что ему были чужды радости мирские. Случилось так, что милиция у кого-то конфисковала кассету с записями запрещенного тогда шансонье из московского «андеграунда» Аркадия Северного, и наш доблестный полковник принес эту пленку домой, разумеется, чтобы прослушать ее в спокойной, нерабочей обстановке. Аркашины песни были довольно фривольны по содержанию, как говорят, «с клубничкой», чем они, видимо, и понравились строгому милицейскому чину. Однако вдохновенное пение Северного услаждало слух не только папаши, но и дочери, которая не замедлила принести их своему бой-френду, то есть Шурику. Ну, а Шурик, будучи компанейским парнем, обзвонил друзей и пригласил их к себе на «прослушивание».

Однако моему другу было не так-то просто вырваться из дома. Вот и он придумал «стратегический ход» – взять с собой своего пятилетнего сына. Жена не возражала, и мы отправились к Шурику втроем. Вечер прошел хорошо: пили пиво, слушали песни, в общем, общались. Сынишка друга нам не мешал – Шурик дал ему какие-то игрушки, и он не обращал на нас никакого внимания. Ну, а мы тем временем слушали озорные частушки Аркаши Северного. Куплетов было много – тридцать, а то и более. Самыми приличными из них были следующие:

Ты ко мне всей душой, я к тебе всей грудью:
    Расстегни-ка галифе, покажи орудие!

Полюбила хунвейбина и повесила портрет,
    А на утро просыпаюсь: «хун» висит, а «бина» нет!

Остальные строфы, были такими, что если бы их опубликовать, то половину места заняли бы многоточия.

Время от времени мы поглядывали на малыша – но тому, казалось, никакого дела не было до нас и наших песен: он что-то увлеченно мастерил из конструктора.

По возвращению домой жена моего друга спросила у ребенка:

– А что вы делали, сынок, у дяди Шуры?

– Я собирал машинку, а папа с друзьями слушали песни.

– А что за песни? – допытывалась бдительная жена.

И тут карапуз, который, вроде бы, и не слушал песни, «выдал» маме текст одного из частушечных куплетов: «Вышел зайчик на крыльцо почесать свое яйцо…»

Негодованию супруги не было предела: «Чему же ты, осел, ребенка учишь?!»

Мой друг просто обомлел, а возмущенная жена долго еще не могла успокоиться.

     Усомнился в верности

Эту историю вполне можно было бы начать, как начинаются многие анекдоты: «однажды муж вернулся из командировки раньше положенного срока…», однако ее продолжение развивалось несколько в ином русле. А дело было так: мой друг Аркадий вернулся домой раньше положенного срока. Естественно, о своем возвращении он никого не предупредил – ему интересно было узнать, чем занимается жена в его отсутствие. Приехал он поздно вечером и, подходя к дому, заметил, что окна его квартиры были темными. С биением в сердце поднялся Аркаша к себе на этаж и тихо открыл дверь своим ключом. В доме никого не было. Он посмотрел на часы: они показывали без четверти десять. «Где же жена? – недоумевал ревнивый муж, – наверное, пошла к своей матери, а, может быть, отвела к ней дочку, а сама завернула еще куда-нибудь?». Аркаша решил никуда не звонить и стал дожидаться возвращения супруги. «Чем черт не шутит, – распалял он себя, – квартира-то свободная, возьмет, да и приведет сюда кого-нибудь». Он выключил свет во всей квартире, спрятал привезенные вещи, а сам укрылся в спальне. Через полчаса его терпение увенчалось успехом: на лестничной площадке раздались голоса, а затем послышался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа. Аркаша быстро лег под супружескую кровать и притаился.

В зале вспыхнул свет. Лежа под кроватью, Аркаша слышал, как его жена с кем-то разговаривала, но голос собеседника различить не мог. Но вот открылась дверь в спальню, зажегся свет, и он услышал голоса своей сестры и пятилетней дочери. Ситуация становилась курьезной: лежать под кроватью не имело смысла, а вылезти было стыдно. Неожиданно, дочка уронила на пол мячик и нагнулась, чтобы его поднять, а мячик, как нарочно, закатился под кровать. Дочка стала на колени, заглянула под кровать и… увидела своего любимого папу. «Мама, – радостно воскликнула девочка, – а там папа!» Аркаше не оставалось ничего иного, как появиться на свет Божий. Его появление было встречено едкими замечаниями и насмешками. «Кретин, ты же мог напугать ребенка!» – отчитывала мужа возмущенная супруга. Но все кончилось мирно: Аркаша достал из сумки привезенные вино и деликатесы, все сели за стол и отметили его столь необычное возвращение.

     Возвращение

То, что домой лучше пьяным не возвращаться – истина, хорошо известная многим мужьям. Особенно, если такое происходит глубокой ночью. Тем не менее, жизненные ситуации порой складываются так, что эта истина как-то забывается, и потерявший бдительность супруг нередко попадает в довольно затруднительное положение. Неверной поступью он движется к родному очагу, и каждый шаг приближает его к неотвратимой встрече с разгневанной спутницей жизни. Конечно, есть мужья-тираны и кроткие, всепрощающие жены, но это исключение: в большинстве же случаев нормальная, среднестатистическая жена не одобрит такого поведения и всегда найдет способ наказать своего благоверного, дабы подобное впредь не повторялось. Методы наказания, правда, у каждой женщины свои. Так, жена одного моего друга-музыканта просто не открывала дверь, а чтобы муж особо не беспокоил ее и не трезвонил, отключала звонок. Предприняв ряд тщетных попыток уговорить жену впустить его в дом, он доставал из портфеля ноты, раскладывал их на лестничной площадке и укладывался на ночлег. Часа через два жалостливая супруга все же открывала дверь и впускала бедолагу в дом.

Однако лежание на жестком бетонном полу, хотя и на нотах, не вполне устраивало творческого человека, и однажды он решил изменить тактику. В ту злополучную ночь он вернулся поздненько – около трех ночи. Пройдя мимо собственной двери, он поднялся этажом выше и позвонил соседу, жившему как раз над его квартирой. Заспанный сосед удивился столь позднему визиту, но мой друг был откровенен: «Слушай, Ваня, выручай – жинка домой не пускает! Можно я спущусь с твоего балкона на свой?». Иван не возражал, только спросил: «А ты не сорвешься?» (сосед жил на четвертом этаже). «Да нет, не бойся – мне не впервой», – смело отвечал музыкант, подогреваемый парами алкоголя. «Ну, ты смотри, только осторожно», – напутствовал полусонный сосед, открывая балконную дверь.

Спуск прошел благополучно. Оказавшись на своем балконе, неверный супруг просунул руку в форточку и стал осторожно открывать окно. В этот момент в соседней комнате загорелся свет, и послышались шаги. Музыкант тут же спрыгнул с подоконника, лег на пол балкона и затаился. Его жена, по-видимому, услышала звук открываемой щеколды и встала, чтобы выяснить его происхождение: мужа-то дома не было. Она включила свет в зале, подошла к балкону, но ничего подозрительного не заметила. Полежав на полу минут пять-шесть, полуночник встал и прислушался – в квартире все было тихо. Теперь он действовал более осторожно. Наконец, створка окна открылась, он влез на подоконник и бесшумно проскользнул внутрь. Нащупав под ногами пол, облегченно вздохнул: «Слава Богу, я дома!». Вдруг в комнате вспыхнул яркий свет, и первое, что он увидел, была его благоверная с увесистой скалкой в руках. Оказывается, все время она оставалась в комнате и следила за действиями своего неверного спутника жизни. Разумеется, состоялось довольно неприятное объяснение, но никакие доводы супруга не принимались в расчет, а это значило, что долгожданного сна не будет. Как только муж укладывался на диван, мстительная жена тут же включала свет и начинала его тормошить: «Гулял, – приговаривала она, – а теперь мой полы в зале, иначе спать не дам!». Поняв, что иного выхода нет, бедный муж взял тряпку и ведро и приступил к работе. Через четверть часа он уже лежал на диване и спал сном праведника.

То, что произошло с моим другом, меркнет по сравнению с тем, что пришлось пережить дирижеру нашего симфонического оркестра. После одного из концертов он погулял на банкете, потом еще где-то и только после этого добрался, наконец, до дома. Случилось так, что он почему-то не переоделся и весь вечер оставался в своем концертном фраке. В нем и приехал домой. С трудом поднявшись к себе на этаж, музыкант нащупал кнопку звонка и позвонил. Разговор с молодой супругой, состоявшийся через дверь, был коротким и решительным: «Не пущу – иди туда, где был!». Поняв, что дальнейшие попытки попасть к себе в дом бесполезны, бедный маэстро пристроился на лежавшем у двери коврике и вскоре заснул. Не пустили его и на заре…

В то утро пассажиры одного из троллейбусов были весьма удивлены, когда увидели известного дирижера, ехавшего в общественном транспорте в столь экстравагантном виде. С не меньшим интересом разглядывали его и оркестранты на репетиции – народ ушлый и наблюдательный. Они заметили все: и грязный, помятый фрак, и кислое выражение лица, и расплывчатые жесты. После репетиции музыкант все же попал домой – что было дальше, нам не известно. Но в общественном транспорте он больше во фраке не ездил.

     Случай в «Детском мире»

Лет двадцать назад наш прославленный маэстро был приглашен в Москву, где ему предстояло продирижировать концертной программой с одним из столичных оркестров. С собой он взял целую «команду» – съемочную группу, ассистента и т.д. Концерт прошел хорошо, после чего маэстро устроил небольшой банкет. Подготовка к концерту заняла много времени, и за всем этим музыкант как-то забыл самое главное – выполнить поручение супруги: сходить в «Детский мир» и купить обновки для любимой внучки.

На следующий день после банкета – а он продолжался почти до утра – концертант неожиданно вспомнил об ответственном поручении. До вылета домой оставалось несколько часов, но была еще важная встреча с министром культуры, о которой заранее договорился неутомимый маэстро. Теперь перед обессилившим после ночного бдения музыкантом встал чуть ли не гамлетовский вопрос: идти к министру или выполнить волю супруги? Конечно же, супруга победила – встреча была отменена, заказано такси, и вся «команда» прямиком направилась в «Детский мир».

Поднявшись на нужный этаж, маэстро быстро прошелся по отделам, выбрал заказанные ему вещи и направился к кассе, перед которой выстроилась довольно внушительная очередь. Это нисколько не смутило видавшего виды маэстро, бывшего фронтовика – седовласого, импозантного, одетого в роскошную импортную дубленку. Не обращая никакого внимания на очередь, он уверенно протянул чеки кассиру. Но не тут-то было: очередь загудела, заволновалась. «Извините, у меня удостоверение», – озабоченно промолвил он и полез во внутренний карман дубленки за удостоверением. Однако, вместо красной книжечки, на свет была извлечена …большая бутылка «Столичной» водки. Оказывается, перед самым выходом из номера кто-то из ребят положил эту почти полную бутылку водки в карман дирижера, и он этого не заметил. Вид бутылки страшно развеселил только что кипевшую возмущением очередь. «Вот это удостоверение!» – воскликнул кто-то из рядом стоящих. Ничего не понимая, маэстро поставил бутылку около кассы и стал шарить по карманам, ища документ. Но очередь была великодушна: «Не надо никаких документов – бутылка лучшее удостоверение!».

В общем, маэстро беспрепятственно оплатил чеки, забрал подарки и стал спускаться по лестнице. Этажом ниже, я заметил женщину со шваброй; она, видимо, только что рассказала своей напарнице о случившемся и указывала ей на проходившего маэстро: «Смотри, смотри – вон тот мужик, что с бутылкой! Он говорит, мол, у меня удостоверение, а достает пузырь с водкой! Вот смеху-то было…»

     Битиё определяет сознание

Говорят, что в Соединенных Штатах Америки принимается сейчас закон, который позволит женщинам, страдающим от насилия со стороны своих супругов, получить убежище в этой демократической стране. Но тут есть одна опасность – добрая половина русских жен может воспользоваться этой возможностью, поскольку побить жену в России никогда не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Такова уж видно традиция – жен били, бьют и (не дай, Бог!) будут бить и впредь. Разумеется, не все бьют, но многие…

Я перебрал в памяти своих друзей юности, и получилась довольно неприглядная картина: почти все они колотили своих жен. Приятное исключение составлял лишь Женя – эстонец по национальности, человек спокойный, рассудительный и уравновешенный. Но и он однажды сорвался и проучил свою благоверную, впрочем, за дело. А произошло это при следующих обстоятельствах: Как-то летом во второй половине дня Женя зашел к своему другу. Тот друг был холост, и у него дома часто собирались приятели. Так случилось и на этот раз: молодые мужчины мирно сидели за столом, играли в карты, пили пиво, шутили. Настроение у всех было приподнятое, время летело быстро и незаметно. Наступил вечер. Неожиданно раздался стук в дверь, и на пороге появилась разгневанная супруга Жени. Ни с кем не поздоровавшись, она накинулась на мужа с упреками: оказывается она его где-то ждала, а он, негодяй, забыл обо всем и вместо этого расселся тут с дружками и, как ни в чем не бывало, пьет пиво. Бац! – и на щеке супруга запечатлелась звонкая оплеуха. Женя побледнел как смерть: получить пощечину на виду у друзей – это уж слишком. Он встал из-за стола, молча взял супругу за руку, отвел ее к двери. Все сидевшие за столом замерли в ожидании: что же будет дальше? И тут наш друг неожиданно поднял руку и, как говорят, врезал, да так, что бедная супружница пролетела через всю прихожую и приземлилась у самой входной двери. После этого Женя вытер руку платочком и вернулся к друзьям. Его поступок был встречен одобрительно – по общему мнению, Женя поступил, как настоящий мужчина. Авторитет товарища не пострадал, но вечер был безвозвратно потерян: посидев немного, друзья разошлись по домам.

Конечно, другие мужчины колотили жен чаще и покрепче – ну как не колотить, если об этом даже был сочинен анекдот. Армянское радио однажды спросили:

– Можно ли бить жену?

– Не только можно, но и нужно, – ответило радио, – поскольку сам Карл Маркс говорил: «Битиё определяет сознание!»

     Встреча двух задниц

В 1991 году в наш город приехали итальянские киношники – они решили снять фильм о великом завоевателе Чингисхане. Естественно, возникла потребность в аренде производственных помещений. Таковые оказались в ведении одного из республиканских ведомств, которым руководил моложавый мужчина по фамилии Кулон. Состоялись переговоры. Итальянскую сторону представлял продюсер Джо Полини, киргизскую – господин Кулон. Они были представлены друг другу:

– Господин Кулон!

В переводе это звучит: «Signor Culon”, однако последняя согласная почти не слышна и получается «Signor Culo”, а это уж совсем неприлично – «куло» по-итальянски «задница». Итальянцы пытаются погасить невольно появившиеся улыбки…

Затем киргизской стороне представляют итальянского продюсера. Звучит это примерно так:

– Господин Жопалини!

Теперь уже улыбаются говорящие по-русски. Так рождается анекдот, а встречу Кулона и Полини называют «Встречей двух важных ж…», простите, «задниц».

     «Альдо, к телефону!»

Один из эпизодов фильма итальянцы снимали в живописном горном урочище Чункурчак. Юный Чингисхан лихо скакал по пологому горному склону, а несколько резервных лошадей паслись поблизости в лощинке. Кони были породистые – не пристало же будущему завоевателю скакать на какой-то затрапезной кляче. Здесь же суетилось несколько итальянских специалистов.

Неожиданно один из них – высокий, наголо обритый детина, больше похожий на пирата Карибских морей, чем на специалиста по реквизиту – громко сказал:

– Aldo, a telefono! (Альдо, к телефону!).

Я удивился – какой телефон может быть в горах (сотовой связи тогда еще не было). Обернувшись на голос, я увидел, что итальянец показывает на одного из коней. И тут я понял, какой «телефон» он имеет в виду: молодой жеребец выпустил свой огромный мужской признак, своей формой очень напоминавший телефонную трубку, правда, несколько увеличенных размеров. Альдо, видно уже знакомый с приколами своего коллеги, рассмеялся и послал его примерно туда же, куда в таких случаях посылаем мы:

– Vaffanculo! (Да пошел ты…)

     Вор, он и на Сицилии вор

В нашем подъезде появился новый сосед – маленький, шустрый не по годам старичок. На вид ему было лет за шестьдесят, но оказалось больше: семьдесят один. В лице соседа было что-то крысиное; причиной тому, возможно, были острый носик и маленькие, хитроватые глаза. Одевался новый сосед весьма небрежно – затрапезная курточка, штаны, свитерок, да еще старая, с протертым воротником рубашка, правда, все было чистое. Когда мы с ним познакомились, и речь зашла о возрасте, то он пошутил: «Мне семнадцать лет». Увидев мое недоумение, он озорно блеснул своими черными глазками и завершил фразу: «Правда, цифры надо поменять местами: 17 – 71». Однако я не сказал самого главного – старичок-то был иностранцем, родом из пресловутого Палермо. В наш город он приехал по приглашению своего соотечественника, владельца пиццерии, которому был нужен повар-итальянец. У соотечественника была двухкомнатная квартира в нашем подъезде, которую он использовал как гостиницу – до повара в ней жил один инженер из Неаполя, который был большим любителем женщин: девушки ходили к нему пачками и редко кто из них посещал квартиру два раза.

Новый постоялец – его звали Луиджи – представительницами прекрасного пола особенно не интересовался, но и от радостей жизни не отказывался. Повар он был хороший: как-то раз он пригласил меня к себе на спагетти, которые быстро и умело приготовил буквально за считанные минуты. Спагетти оказались отменными, особенно, в сочетании с тосканским «Кьянти». В общем, у нас установились добропорядочные соседские отношения: мы время от времени захаживали друг к другу в гости, общались. Однажды я встретил Луиджи около мастерской по изготовлению ключей – он заказывал дубликаты ключей для квартиры, в которой проживал. Тогда я не придал этому особого значения. Через некоторое время мой сосед куда-то исчез, потом он как-то появился в нашем доме, но ненадолго, а вскоре уехал к себе на родину, пообещав, правда, вскоре вернуться. С тех пор я его больше не видел.

Пару недель после его отъезда я встретил знакомую мне сотрудницу пиццерии, которая и поведала мне грустную историю о последних днях пребывания достопочтенного старичка в нашем городе.

Не знаю почему, но у Луиджи что-то не ладилось во взаимоотношениях со своим работодателем, и он решил вернуться в Италию. В условленный час за ним заехала переводчица вместе с одним из сотрудников фирмы, которой принадлежала пиццерия. Экс-повар их уже поджидал с двумя увесистыми чемоданами, и они, погрузив багаж в машину, отправились в аэропорт. По пути переводчицу не покидало странное ощущение: квартира, в которой проживал Луиджи, выглядела как-то необычно пусто – чего-то в ней явно не хватало. Да и чемоданы у сицилийца были подозрительно тяжелы. Своими сомнениями она поделилась со своим спутником – несколько полноватым, но физически крепким мужчиной. Тот, не долго думая, решил тут же провести «дознание». Машина съехала на обочину и остановилась. Трасса была безлюдна, поскольку время было далеко за полночь. Экс-повару предложили открыть чемоданы и показать их содержимое. Луиджи выразил возмущение, но ему был предъявлен ультиматум: «Или ты показываешь свой багаж, или мы никуда не едем». Пришлось бедолаге открыть чемоданы. Они оказались набиты всем тем, что только можно было увезти из квартиры. Здесь находилась всевозможная домашняя утварь, тарелки, кастрюльки, столовые приборы, миксер – даже кожаная куртка переводчицы, которая висела на вешалке в прихожей. Оказывается, воровитый сицилиец не зря заказывал дубликаты ключей: съехав с квартиры, он не раз навещал ее и таскал понемногу приглянувшиеся ему вещи. Ну, а все остальное он подобрал в последние дни, когда ему вновь было разрешено жить в квартире.

Вот так бесславно закончился вояж бравого сицилийца, специалиста по приготовлению пиццы и спагетти. С полупустыми чемоданами он благополучно прошел таможенный осмотр и отбыл на родину. В глаза провожавшим он старался не смотреть: вор, он и на Сицилии вор.

Скачать полный текст книги

© Кузнецов А.Г., 2005. Все права защищены
Произведение публикуется с письменного разрешения автора