Булат Минжилкиев

Очерк жизни и творчества

Книга посвящена жизни и творчеству солиста Киргизского академического театра оперы и балета им. А.Малдыбаева, народного артиста СССР Булата Минжилкиева (1940-1997). В живой и увлекательной форме автор рассказывает о детстве и годах учения певца, стажировке в Италии, работе на оперной сцене и концертной деятельности, зарубежных поездках артиста, выступавшего более чем в двадцати странах мира. В книге также дается анализ наиболее значительных его работ, освещается педагогическая деятельность певца. Творческий путь артиста показан на фоне обширной панорамы музыкальной жизни республики. Многочисленные иллюстрации представляют Б.Минжилкиева в различных ролях и на концертной эстраде. Издание адресовано широкому кругу любителей музыки

Рецензент А. Салиев, член-корреспондент АН Киргизской ССР

Публикуется по книге: Кузнецов А.Г. Булат Минжилкиев: Очерк жизни и творчества (Худож. Г.Половникова). — Ф: Адабият, 1991. — 128 с.: илл.

ББК 85.33
К 89
ISBN 5-660-00486-5

4907000000—128
К--------------------97—91
455(11)—91

                                                                                        Для того, чтобы обработать человеческий голос,
                                                                                        надо было располагать двумя жизнями:
                                                                                        одной — чтобы учиться, другой — чтобы петь.
                                                                                        Антонио КОТОНЬИ

Пение — древнейшее из искусств — обладает удивительным свойством передачи тончайших душевных движений человека и воздействия на слушателей. Хороший голос — редкий дар природы, но сам голос это еще не все. Чтобы стать настоящим певцом, разумеется, обладая и другими необходимыми данными (музыкальность, артистические наклонности и пр.), нужны долгие годы учебы под руководством опытного наставника. Известный итальянский певец и знаток бельканто Дж.Лаури-Вольпи писал: «Пение — важнейшее проявление человеческой натуры, потому что оно представляет собой выражение чувства, страстей, работы воображения, мыслей... Недостаточно просто петь, нужно уметь петь (выделено мной. — А. К.), чтобы служить искусству и сохранить голос»*. (*Лаури-Вольпи Дж. Вокальные параллели. Л.: Музыка, 1972. С. 274)

Путь восхождения Булата Минжилкиева к вершинам творчества был долог — только одной учебе он отдал 12 лет жизни (студия, консерватория, стажировка в Италии). Но в то же время он был и стремителен: в 25 лет вокалист стал петь на сцене оперного театра, в 28 блестяще выступил на Всесоюзном фестивале молодых оперных певцов, в 33 он уже был лауреатом двух международных конкурсов, в 36 — народным артистом Советского Союза.

Только труд — повседневный, кропотливый, вдумчивый — и настойчивость в достижении поставленной цели помогли Булату Минжилкиеву стать выдающимся певцом. Сегодня он — один из лучших басов современности. Его голос — редкий по красоте и выразительности — подобен отлично отстроенному музыкальному инструменту, который в состоянии передать любое художественное намерение певца, богатейший спектр штрихов и нюансов.

Голос Минжилкиева восхищает своей мощью, широтой, пластичностью. Он одинаково хорошо звучит во всех регистрах его обширного певческого диапазона: мягок и насыщен в низах, певуч и мужественно-благороден в центральном регистре, героичен и экспрессивен в верхнем.

Минжилкиев первым из киргизских певцов заявил о себе как вокалист самого высокого класса и стал известен не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Он достойно представляет республику, советское многонациональное искусство во многих странах мира. Но певец не останавливается на достигнутом, а постоянно находится в поиске, творческом горении. Об этом красноречиво свидетельствуют его работы конца 80-х годов — партии Хованского и Кончака, исполненные на сцене Ленинградского академического театра оперы и балета им. С.М.Кирова, новые концертные программы, зарубежные выступления.

Своим вдохновенным искусством певец прославил талантливый и трудолюбивый киргизский народ, одним из лучших представителей которого он является.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств, автору этой книги довелось в течение длительного времени, начиная с детских лет, находиться вблизи Булата Минжилкиева, следить за становлением и развитием его таланта. При написании настоящей книги были использованы как личные наблюдения, результаты изучения творческой, деятельности певца, так и сообщения самого артиста и его коллег, а также различные публикации в советской и зарубежной печати.

Эта книга — дань глубокого уважения артисту, его лучезарному таланту.

     ДЕТСТВО

Весна в Киргизии наступает рано. Уже во второй половине марта под лучами яркого южного солнца тает последний снег в долинах. Земля постепенно прогревается, повсюду весело журчат говорливые ручьи, а на лужайках и обочинах дорог появляется свежая трава. Вскоре зацветает урюк, и воздух наполняется неповторимым ароматом весны. К середине апреля деревья покрываются листвой и ничто уже больше не напоминает о минувшей зиме, и лишь только высоко в горах все еще лежит и искрится на солнце ослепительно белый снег.

В один из таких весенних дней 23 апреля 1940 года во Фрунзе в семье геолога Абдуллы Минжилкиева родился сын. Первенца в честь прадеда назвали Булатом. Родители будущего певца были людьми строгих правил, к воспитанию детей относились с большой ответственностью. Отец — Абдулла Мунайтбасович был один из первых киргизских геологов, кандидат геолого-минералогических наук. Он получил образование в Москве. Вдоль и поперек исходил родные тянь-шаньские горы, открыл немало месторождений полезных ископаемых, написал ряд книг и статей по геологии.

Мать — Бахруш Хасановна в юности училась хореографии, танцевала, за год до рождения Булата вместе с коллективом национального музыкально-драматического театра побывала на Декаде киргизского искусства в Москве. Однако профессиональной артисткой она так и не стала, хотя любовь к музыке, театру сохранила на всю жизнь и сумела передать ее своим детям... Время было тревожное — в Европе уже шла война, муж постоянно пребывал в длительных экспедициях, нужно было как-то устраивать жизнь. Пришлось пойти работать на завод, а сына отправить к бабушке на Иссык-Куль.

Здесь и прошли ранние детские годы Булата. На западе страны уже грохотала война, кипели кровопролитные сражения, отзвуки фронтов доходили и на Иссык-Куль. Все меньше мужчин остава¬лось в селах и аилах, всю тяжесть крестьянского труда взяли на свои плечи женщины, старики и подростки.

Бабушка Урумкан окружила своего внука теплом и лаской. Селение Ак-Кочкор, расположенное у восточной оконечности Иссык-Куля, находилось в живописном месте — куда ни кинешь взор, всюду горы и лазурная гладь озера. А какие красивейшие места были в округе! Одно из них — жемчужина Прииссыккулья — ущелье Джеты-Огуз.

Это был привольный и благодатный край. И люди здесь были отзывчивые, радушные, с широкой, открытой душой, а главное, очень музыкальные. Это родина многих выдающихся киргизских народных певцов и, музыкантов — Чалагыза Иманкулова, Кара-молдо Орозова, Ибрая Туманова. Здесь жили великий сказитель, «Гомер XX века»— манасчи Саякбай Каралаев, прославленная темир-комузистка Бурулча. Прекрасные мелодии песен и виртуозные наигрыши на комузе, старинные легенды и предания с детства окружали будущего певца.

Булат рос крепким и здоровым мальчиком. Он рано научился плавать, хорошо держался в седле, быстрее всех своих сверстников бегал наперегонки... Когда ребенку исполнилось шесть лет, дедушка разрешил ему ездить на своем иноходце. Спустя некоторое время мальчик стал лихим наездником и, благодаря этому, его знакомство с окружающим миром значительно расширилось. Часто по поручению старших он ездил в горы, на джайлоо и привозил оттуда свежий кумыс. Эти поездки запомнились Булату на всю жизнь. Больше всего запомнились песни, звучавшие в чабанской юрте, звуки комуза, рассказы о подвигах легендарного Манаса. Все это волновало душу, будило воображение. Хотелось петь, но, как большинство мальчишек, петь на людях Булат стеснялся, и поэтому предпочитал заниматься этим делом наедине. Подражая акынам или манасчи, он пел на один запомнившийся мотив о том, что видел, что волновало его. Далеко вокруг разносился голос мальчика, и лишь горы были его молчаливыми слушателями.

В школу Булат пошел в Ак-Кочкоре, но вскоре переехал во Фрунзе, к родителям. Отец получил квартиру в новом двухэтажном доме, построенном для сотрудников Киргизского филиала Академии наук СССР. В те послевоенные годы Фрунзе был еще небольшим тихим городком с неторопливым, размеренным ритмом жизни. Весь город буквально утопал в зелени. Машин было немного, и только что пущенный троллейбус дополнялся истинно восточным видом транспорта — повозками с впряженными в них неказистыми на вид осликами и лошадями. В час прибытия московского поезда на привокзальной площади выстраивалась целая кавалькада таких повозок.

Дом, в котором стал жить Булат, находился на пересечении улиц Дунганской (ныне Киевская) и Дзержинской — самой широкой и красивой улице города. В сущности это был бульвар с множеством различных деревьев и кустарников. Выделялись своими громадными размерами полувековые дубы, тополя, карагачи. Летом растительность разрасталась столь густо и обильно, что образовывала сплошной зеленый массив, где в знойный летний день было всегда свежо и прохладно. «Дзержинка» была излюбленным местом игры проживающей в округе детворы. Вдоль бульвара протекал широкий с крутыми, высокими берегами арык. Зимой здесь ребятишки катались на санках, а летом устраивали запруду и с наслаждением купались в холодной арычной воде.

Булат сразу же был принят в компанию своих сверстников и принимал самое активное участие в их забавах и развлечениях: с шумной ватагой ребятишек ходил в близлежащие кинотеатры «Ала-Too» и «Ударник», иногда забравшись на ветвистый карагач, смотрел «взрослые» фильмы, демонстрировавшиеся в летнем кинозале... С радостным криком «Поливашка!» вместе с такими же босоногими сорванцами кидался наперерез поливочной машине и, окатываемый с ног до головы мощными струями воды, бежал до следующего перекрестка...

Мужская средняя школа № 6, в которой учился Булат, находилась в десяти минутах ходьбы от его дома. Путь в нее лежал через бульвар, и нужно было иметь немало мужества и твердости характера, чтобы гордо, с независимым видом пройти мимо мальчишек, азартно игравших на полянке в какую-нибудь веселую игру. Правда, иногда случалось, что этого мужества у школьника не хватало...

В детстве Булат мечтал стать летчиком, моряком, а чуть повзрослев — геологом. Этому выбору во многом способствовал отец, с ранних лет бравший сына в свои летние экспедиции. Наравне со взрослыми, подросток делил все невзгоды нелегкой кочевой жизни: помогал вьючить лошадей, следил за костром, собирал образцы пород, бил шурфы. Но жизнь в геологической партии — это не только одна работа. Были и длительные переходы по узким горным тропам, где дух захватывает от высоты, и один неверный шаг может стоить жизни, были и песни у костра, и рассказы бывалых геологов об интересных случаях из их жизни, о свойствах горных пород и минералов, о людях этой удивительной профессии. Во время одной из экспедиций произошел случай, который Булат запомнил на всю жизнь: «После целого дня работы, когда все крепко устали, он (отец. — А. К.) попросил Булата взобраться на каменистую кручу и взять еще несколько образцов. Двенадцатилетний Булат легко это сделал, но когда спускался вниз, решил столкнуть рюкзак, чтобы не тащить его за плечами. 
Ожидал похвалы за сообразительность, получил жестокую взбучку.

«Запомни: легко и просто ничего не дается. Схитрил — и вот уже не образцы, а каменное крошево. Завтра снова полезешь — так крепче запомнишь, что каждый должен нести свой рюкзак сам»*. (*Прохоров Б. Певец//Все мы — одна семья. Фрунзе: Мектеп, 1986. С. 76-77)

Беспокойная профессия геолога накладывала отпечаток на условия жизни семьи. В начале 50-х годов Абдулла Мунайтбасович получил новое назначение — его направили на работу в Заполярье. Сборы были недолгими, и вот уже спустя месяц Булат вместе с отцом месил сапогами грязь на далеком Кольском полуострове. Природа здесь была совсем иной — невысокие сопки, реки, озера, болота... Поражали своей бескрайностью таежные просторы, бездонные чаши озер, громадный, словно застывший багровый диск солнца на горизонте.

Вначале жили в Пин-Озере, а затем в небольшом поселке Ковдоре, расположенном почти у самой границы с Финляндией. Зима в этом заснеженном краю царствовала долго — более полугода, поэтому пришлось осваивать лыжи, коньки, санки. Вместе со своими новыми друзьями Булат строил снежные крепости, играл в снежки, лихо скатывался с крутых склонов сопок на лыжах.

Учась в школе, Булат стал посещать хоровой кружок, освоил нотную грамоту. Если раньше он не придавал пению особого значения, то теперь оно доставляло ему явное удовольствие и с каждым днем все сильнее захватывало и увлекало. Звонким мальчишеским голосом он распевал популярные тогда песни «Севастопольский вальс», «Подмосковные вечера» и другие. В Кировске на областном конкурсе художественной самодеятельности школьник из отдаленного поселка занял второе место. Это была первая награда Булата Минжилкиева, полученная им за песню. Однако готовился он стать геологом... К этому были серьезные основания: как и в Киргизии, так и здесь в Заполярье, Булат каждое лето уходил с отцом в геологические партии. В 16 лет, успешно сдав необходимые нормативы, Булат получил квалификацию бурового мастера.

И все же Булат не стал геологом. Жизнь распорядилась по-своему. По-видимому, любовь к музыке, к театру была заложена у будущего певца еще в ранние годы. Может быть, сказалось то, что в доме Минжилкиевых нередко бывали в гостях известные народные певцы и музыканты, такие как, например, Муса Баетов, и своим вдохновенным искусством тронули сердце впечатлительного мальчика? Или, возможно, оставило неизгладимый след в детской душе посещение оперного театра?

Первый раз Булат попал в оперный театр, когда ему было десять лет. «Это было одно из самых ярких впечатлений детства,— вспоминает певец. — В театр привела меня близкая нашей семье балерина Чолпон Джаманова. В тот вечер показывали «Ай-чурек»— первую киргизскую национальную оперу, написанную по мотивам эпоса «Манас». Волшебный мир театра поразил меня. Здесь все было необычно: внешний облик артистов, их действия и поступки, костюмы и декорации, обилие света и красок. Все время звучала музыка — она, кажется, была мне знакома, но исполнялась совсем по-иному. Удивило и то, что артисты между собой не разговаривали, а пели. И, конечно, вызвало мое восхищение появление на сцене всадников на конях и последовавшая затем сцена поединка... Вторая встреча с театром произошла четыре года спустя. Во время летних каникул отец взял меня с собой в Москву, и как-то вечером мы пошли с ним в Большой театр на оперу Мусоргского «Борис Годунов». Бориса пел Пирогов. И хотя я в то время не очень разбирался в оперном искусстве, но тем не менее, пение и игра Пирогова настолько поразили меня, что я и сейчас не могу забыть того потрясения, которое я пережил тогда».

Как ни парадоксально, но тем, что Булат стал певцом, он отчасти обязан и геологии — ведь жизнь в экспедиции невольно располагала к пению. «У нас, как бывало, — вспоминал впоследствии Минжилкиев, — едешь на лошади один, а кругом на десятки километров ни души. Чтобы не скучать поешь... Да и не так страшно, если орешь во все горло»*. (*Колесниц Р. Люблю все свои роли //Вечерний Свердловск. 1986)

В 1957 году Булат окончил среднюю школу. К этому времени у него созрело окончательное решение посвятить себя музыке, пению и, несмотря на возражения отца, осенью этого же года он подал документы в хоровую студию при Киргизском театре оперы и ба¬лета во Фрунзе. Этому важному в жизни будущего певца шагу во многом способствовал дядя Булата — тромбонист театра 3.Мамбеталиев (впоследствии — заслуженный деятель искусств Киргизской ССР, профессор).

Успешно сдав приемные экзамены, Булат был включен в число учащихся студии.

     ГОДЫ УЧЕНИЯ

Начало учебы Булата Минжилкиева в студии совпало с периодом подготовки театра к декаде киргизского искусства и литературы, которая должна была состояться осенью 1958 года в Москве. В связи с этим событием здесь царила атмосфера творческого подъема. Коллектив трудился с большим энтузиазмом и вдохно¬вением. Совсем недавно театр отметил свое двадцатилетие. К этой юбилейной дате он подошел как вполне сформировавшийся, зрелый коллектив со своими традициями, богатым и разнообразным репертуаром, крепкими артистическими силами. В конце 50-х годов в оперной и балетной труппах театра работали многие замечательные киргизские артисты. Одни из них стояли еще у истоков зарождения национального музыкального театра, другие, получив профессиональное образование в центральных вузах страны, пришли им на смену. Ведущими солистами оперы были Абдылас Малдыбаев (его имя будет присвоено театру в 1978 году), Сайра Киизбаева, Марьям Махмутова, Кадырбек Чодронов, Артык Мырзабаев, Николай Рузавин, Ирина Деркембаева, Салима Бекмуратова, Владимир Королев, Сейдахмат Токтоналиев, Иван Леонов, Ольга Мартиросова, Елена Молчанова и другие. Блистала своим мастерством талантливая балерина Бибисара Бейшеналиева. Во главе художественного руководства театра стояли дирижер Асанхан Джумахматов, режиссер Владимир Шахрай, балетмейстер Николай Холфин, хормейстер Султан Юсупов, художник Алексей Арефьев.

На сцене театра шли признанные шедевры мировой оперной и балетной классики, произведения русских и советских композиторов, современные национальные спектакли. В их числе — оперы «Севильский цирюльник» Дж.Россини, «Травиата» Дж.Верди, «Кармен» Ж.Бизе, «Фауст» Ш.Гуно, «Лакме» Л.Делиба, «Чио-Чио-сан» Дж.Пуччини, «Паяцы» Р.Леонкавалло, «Русалка» А.Даргомыжского, «Демон» А. Рубинштейна, «Пиковая дама» и «Черевички» П.Чайковского, балеты «Раймонда» А.Глазунова, «Лебединое озеро» П.Чайковского, «Бахчисарайский фонтан» Б.Асафьева, «Красный мак» Р.Глиэра и другие. Особой любовью киргизских слушателей пользовались спектакли национального репертуара — оперы «Айчурек» и «Токтогул», музыкальная драма «Аджал орду на», балеты «Анар» и «Чолпон».

Весной 1957 года театр осуществил постановку редко исполняемой оперы П.Чайковского «Опричник», а месяц спустя группа киргизских артистов успешно выступила на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. Эти события были еще свежи в памяти, о них часто вспоминали, обсуждали. Ежедневно шли репетиции — готовили к сдаче новый спектакль, посвященный 40-летию Великого Октября. Это была опера московского композитора Сергея Ряузова «Ак-Шумкар» («Белый сокол»), написанная по заказу театра.

Вот в такую атмосферу окунулся Булат Минжилкиев, начавший посещать свои первые уроки в хоровой студии. Занятия по вокалу вел Сергей Константинович Шехов — известный оперный певец (бас). Он был не только хорошим вокалистом, но и талантливым педагогом. Почти все питомцы С. Шехова, обучавшиеся тогда в студии, стали впоследствии признанными мастерами оперной сцены. Это народные артисты СССР Токтоналы Сейталиев и Хусейн Мухтаров, народный артист Киргизской ССР Владимир Муковников, заслуженный артист республики Аманбек Нуртазин, заслуженный деятель искусств Киргизской ССР, режиссер Кубанычбек Арзиев.

«Сколько времени, сил, душевного такта тратил на своих подшефных Сергей Константинович,— вспоминает Хусейн Мухтаров. — Сейчас я такой самоотверженности не наблюдаю... Я не помню других студийных выпусков, которые бы дали нашему киргизскому оперному искусству столь ярких, интереснейших исполнителей»*. (*Я многолик, чтобы лицо не потерять (интервью с X. Мухтаровым) // Иссык-Кульская правда. 1988. 1 апр.)

Круг дисциплин, которые изучали студийцы, был разнообразен — постановка голоса, музыкально-теоретические предметы, ритмика, грим... Подготовка будущих хористов была поручена опытным специалистам. Так, занятия по сольфеджио и музыкальной грамоте вел главный хормейстер театра С.Юсупов, ритмику — опытный педагог-хореограф Г.Даниярова, грим — Л.Ефимова. С благодарностью вспоминают бывшие студийцы концертмейстеров — С.Окунь и С.Мнацканову, не жалевших сил и времени на своих подопечных.

Занятия по специальности проходили три раза в неделю. Булату повезло — у него были хорошие учителя, а к своему первому наставнику он всегда питал чувства искренней признательности и благодарности. Сергей Константинович сразу разглядел в своем ученике незаурядный талант, отличные природные данные, и бережно, но целеустремленно и последовательно развивал их. Студийцы старались как можно больше приобщаться к жизни театра: они основательно изучили обширное театральное хозяйство, подружились с молодыми артистами, посещали почти все спектакли и репетиции. Постепенно их стали привлекать к участию в массовых сценах в опере «Токтогул», балетах «Эсмеральда» и «Спящая красавица». Позже у них появились и первые сольные роли. Так Булат Минжилкиев «дебютировал» в роли пленника в опере Дж.Верди «Аида». Играл он и... Мышку в балете П.Чайковского «Щелкунчик».

Как-то студийцы заметили, что их товарищ зачастил на балетные спектакли. Причина этого «увлечения хореографией» стала вскоре ясна — Булат явно был неравнодушен к молодой солистке балета, недавней выпускнице Ленинградского хореографического училища им. А.Вагановой Рейне Чокоевой. Несмотря на то, что Рейна танцевала только второй сезон, ей уже был доверен ряд сольных партий в балете «Лебединое озеро», в танцевальных сценах из опер «Фауст» («Вальпургиева ночь»), «Князь Игорь», «Проданная невеста». Молодые люди подружились — у них ведь много было общего и прежде всего большая любовь к искусству.

В канун новогодних праздников в театр пришло радостное известие: на Всесоюзном фестивале музыкальных театров его коллективу был присужден диплом Первой степени (за спектакли «Ак-Шумкар», «Опричник» и «Анар»). В начале 1958 года театр приступил к работе над новой постановкой балета М. Раухвергера «Чолпон». Рейне Чокоевой была поручена заглавная партия. Понимая ту большую ответственность, которая ложилась на нее, молодая балерина трудилась не щадя себя. Булат часто бывал на репетициях и искренне радовался успехам своей подруги.

Премьера балета состоялась в марте. Большой успех выпал на долю Рейны Чокоевой. «В основе успеха юной балерины — хорошая школа и отличная природная музыкальность. Партия Чолпон удивительна в характере дарования Чокоевой, танцовщицы лирического склада, неброского, скромного душевного обаяния»,— писала в те дни республиканская газета*. (*Боров А. Новое рождение спектакля//Сов. Киргизия. 1958. 30 марта) Постановку балета осуществили балетмейстер Н.Тугелов (при участии Н.Холфина), дирижер Р.Миронович, художник А.Арефьев. В спектакле были заняты артисты У.Сарбагишев (Нурдин), Е.Воеводкин и А.Абдрахманов (Джин).

После премьеры балета «Чолпон» театр приступил к постановке оперы В.Власова, А.Малдыбаева и В.Фере «Токтогул». Это произведение, рассказывающее о жизни выдающегося сына киргизского народа — акына-демократа Токтогула Сатылганова, композиторы написали специально к предстоящей декаде в Москве. Премьера оперы состоялась 22 июня 1958 года.

Осенью подготовка к декаде вступила в свою завершающую стадию. И вот настал долгожданный день отъезда. Вместе с коллективом театра в Москву ехали учащиеся студии — они привлекались к участию в массовых сценах, в хоре. Ехали поездом почти четверо суток, но путь не казался долгим — у всех было хорошее настроение, пели песни, шутили. Это был самый «музыкальный» поезд. То из одного, то из другого купе доносилась музыка, пение, веселый смех. Так незаметно и приехали в Москву.

Столица страны радушно встретила посланцев солнечной Киргизии. Кроме театра оперы и балета, сюда приехали коллективы киргизского и русского драматических театров, филармонический хор, оркестр народных инструментов, ансамбль танца и другие коллективы. В выставочных залах Москвы экспонировались произведения киргизских художников и скульпторов; широко было представлено и творчество поэтов, прозаиков республики. Оперные и балетные спектакли шли на сцене филиала Большого театра. Особенно тепло принимали столичные зрители национальные спектакли — оперу «Токтогул» и балет «Чолпон». В газете «Правда» появилась статья известного музыковеда Виктора Виноградова*, в которой исследователь киргизской музыки давал высокую оценку работе национального музыкального театра. (*Виноградов В. Опера о народном герое//Сов. Киргизия. 1958. 19 окт.) Булат читал газетные строки, и сердце его наполнялось гордостью — ведь он тоже, хоть и немного, был причастен к этому знаменательному для республики событию.

В свободное от репетиций и спектаклей время Булат вместе с друзьями бродил по Москве, знакомился с ее достопримечательностями. Подходил он и к консерватории. Стоя около памятника П.И.Чайковскому, с замиранием сердца вслушивался в звуки, доносившиеся из учебных классов. На заключительном концерте декады юноша пел в сводном хоре, и его еще неокрепший бас сливался в мощном звучании других голосов.

Вернувшись во Фрунзе, молодой певец с удвоенной энергией принялся за учебу. Все чаще он задумывается о своей будущей профессии. Позже, вспоминая об этом периоде своей жизни, Минжилкиев скажет: «И вот тут я начал по-настоящему открывать для себя искусство. Мне непременно захотелось стать оперным певцом. Забыты любимые увлечения, все свободное время посвящено одному: занятиям. После учебы в студии я оставался в театре, наблюдал, как готовятся ведущие певцы к выходу на сцену, слушал, как они исполняют свои партии. А если у нас иногда давали концерты или участвовали в постановках известные исполнители из Москвы, Ленинграда, Киева, Новосибирска, то я приходил домой только ночевать. Чуть свет я снова был в театре»*. (*Путь в «Ла Скала». (Интервью с Б. Минжилкиевым) //Комсомолец Узбекистана. 1969. 13 сент.)

Булат радовал педагогов своими успехами. Уже многие ведущие солисты театра заметили в юноше перспективного оперного певца. Главный режиссер театра В. Шахрай, выступая на страницах республиканской печати, писал: «Недавно организованная студия уже сейчас стала серьезным источником пополнения вокальных кадров.

Первый выпуск дал возможность не только обновить состав хора, но и послать несколько самых способных певцов для продолжения своего образования в специальных учебных заведениях»*. (*Шахрай В. Награда обязывает//Сов. Киргизия. 1957. 29 дек.)

В феврале 1959 года в жизни Булата Минжилкиева и Рейны Чокоевой произошло важное событие — они стали мужем и женой. Это обязывало молодого человека всерьез задуматься о своем будущем. На семейном совете решили, что Булату нужно учиться дальше. К этому мнению пришло и руководство театра, когда занятия в студии подошли к концу и нужно было решить дальнейшую судьбу ее питомцев. Как один из лучших выпуск¬ников студии Булат Минжилкиев получил рекомендацию для поступления в Ташкентский театральный институт.

До вступительных экзаменов оставался еще целый месяц, и юноша решился на смелый шаг — поехать в Москву и попробовать поступить в консерваторию. Но, к сожалению, попытка оказалась неудачной. Успешно сдав вокал, абитуриент «срезался» на экзаменах по теоретическим дисциплинам. Вконец расстроенный, сидел Булат на скамейке у памятника Чайковскому и обдумывал свое незавидное положение: в консерваторию не поступил, деньги кончились. Рейна в это время находилась в Ленинграде на студии «Ленфильм», где шли съемки цветного художественного музыкального фильма «Чолпон — утренняя звезда». Решив во что бы то ни стало увидеться с молодой супругой и рассказать ей обо всем случившемся, Булат отправился на железнодорожный вокзал, но, прежде чем сесть в поезд, ему еще пришлось основательно потрудиться на разгрузке вагонов. Тяжелые мешки прогибали спину, ныли мышцы, обильный пот устилал лицо, но он превозмогал себя и продолжал работать...

После счастливой встречи с женой Булат поехал в Ташкент. Здесь его судьба решилась быстро и самым неожиданным образом: перед началом экзаменов в театральный институт он зашел в консерваторию, прослушался и тут же был зачислен на подготовительное отделение вокального факультета.

Осенью начались занятия. На первых порах Булату приходилось нелегко — сказывалось отсутствие необходимой профессиональной подготовки. Знания, полученные в студии, были явно недостаточными. Вокалисты, поступившие в консерваторию, имели подготовку в объеме музыкального училища, тем же, кто не имел ее, предстояло в течение двух лет учиться на подготовительном отделении при консерватории. Требования здесь тоже были высокими. Трудно давались теоретические предметы, игра на фортепиано, но студент был настойчив и постепенно овладевал знаниями. Не давали покоя мысли о семье, оставшейся во Фрунзе. Нередко приходилось испытывать материальные трудности, однако просить помощи у родителей Булат считал неудобным. Нужно было искать какой-то приработок к стипендии. Иногда выручало испытанное студенческое средство — разгрузка вагонов на железнодорожной станции.

Трудности и невзгоды скрашивали занятия любимым делом. Булату всегда везло с учителями, и здесь, в консерватории он стал заниматься в классе Валентины Ивановны Казанской — опытного наставника молодежи, прекрасного специалиста. Двадцать пять лет спустя, вспоминая о своих педагогах, Булат Минжилкиев говорил: «Мои первые шаги в музыкальном искусстве были счастливыми потому, что окружали, воспитывали, пестовали меня замечательные, самоотверженные, преданные своей профессии и любящие ее люди. Безмерно благодарен я Султану Юсуповичу Юсупову, который помог мне сделать первые шаги в искусстве — в студии при театре оперы и балета, а также его коллеге, басу театра Сергею Константиновичу Шехову. В дальнейшем восхождении в творчестве мне помогали прекрасные ташкентские педагоги В. Казанская и Н. Калинкова.... У Валентины Ивановны я учился первые четыре года. Она мне дала очень много. Ее уроки были всегда интересные, целенаправленные. Валентина Ивановна сразу же обращала внимание на индивидуальные способности студента, умела найти к каждому свой подход. И еще она умела привить любовь к музыке, к искусству. Требовательная в вопросах, касающихся учебы, Валентина Ивановна искренне любила нас, своих питомцев, и мы ей платили тем же»*. (*Минжилкиев Б. О времени, о себе//Сов. Киргизия. 1984. 16 авг.)

В те годы во Фрунзе еще не было института искусств (он был открыт в 1967 году), поэтому юноши и девушки из Киргизии получали высшее образование в консерваториях других республик — Москва, Ленинград, Алма-Ата, Ташкент... Вместе с Булатом в Ташкентской консерватории учились певцы Владимир Муковников, Вячеслав Балабанов, Наринэ Акрамова, Маргарита Васильева, пианисты Михаил Бурштин и Юрий Кузнецов, дирижер-хоровик Амангельды Керимбаев, исполнитель на народных инструментах Абдрахман Барпиев и другие. Посланцы Киргизии жили дружно, вместе ходили в театры и на концерты, помогали друг другу.

Два года учебы на подготовительном отделении прошли в напряженном труде и дали хорошие результаты: в сентябре 1961 года Б.Минжилкиев стал студентом консерватории. Предстояло учиться еще целых пять лет. Были моменты, когда подступало отчаяние, хотелось все бросить и вернуться домой. Особенно эти настроения усилились после рождения сына Мирада — 20 января 1962 года Булат стал отцом. Во время приезда мужа во Фрунзе, Рейна не раз убеждала его в необходимости продолжать учебу: «Ты же — Булат, ты все сможешь и выдержишь. Потерпи еще немного, а мы будем тебя ждать».

Вскоре после рождения сына Булата вызвали в военкомат — студент консерватории призывался для службы в рядах Советской Армии. Будущий воин устроил проводы, щедро раздарил свои вещи друзьям и отправился на призывной пункт. Предстояло еще пройти медицинскую комиссию. Процедура ее прохождения известна: призывники раздеваются догола, обходят всех врачей, а затем предстают перед военным комиссаром. Такой путь проделал и Булат. Посмотрев в документы, военком спросил: «Вот консерватория ходатайствует о предоставлении тебе отсрочки, ты что — хорошо поешь?» Будущий воин неопределенно пожал плечами. Тогда военком предложил ему что-нибудь спеть. Булат людской...». Это была незабываемая сцена: перед военным комиссаром стоял совершенно голый, обритый наголо парень и распевал куплеты Мефистофеля. Привлеченные пением, у двери столпились медсестры и врачи и, еле сдерживая смех, изумленно слушали этот импровизированный концерт. «Ну, что ж, — сказал военком, — петь ты умеешь. Учись дальше, служба подождет».

И Булат продолжал учиться. Как певец, он уже заметно выделялся среди своих сокурсников. Многочисленные певческие упражнения, вокализы благотворно влияли на звучание голоса. Уже было спето немало романсов, песен, оперных арий, но главные трудности ожидали впереди — в оперном классе. Здесь нужно было не только хорошо петь, но и уметь играть на сцене, входить в образ исполняемого персонажа. Первое время Булату это никак не удавалось. Иной раз студент взрывался: «Брошу все к черту. Шурфы бить — и то легче!» Но у него были умные, терпеливые педагоги. «Ты пойми, — говорили Булату, — голос у тебя есть. Но глина еще не скульптура, а голос — еще не пение. А только инструмент, который сам по себе не играет. Учись владеть инструментом, учись вкладывать душу»*. (*Прохоров Б. Указ. соч. С. 78)

Начиная с третьего курса, Б.Минжилкиев стал заниматься в классе доцента Н. Калинковой. Под руководством Наталии Ивановны Булат стал готовиться к межреспубликанскому конкурсу молодых музыкантов-исполнителей, который должен был состояться в Ташкенте в декабре 1964 года. Тщательным образом был подобран репертуар, наиболее подходивший индивидуальным особенностям певца. В него вошли арии Филиппа («Дон Карлос» Дж.Верди), Гремина («Евгений Онегин» П.Чайковского) и Кривоноса («Богдан Хмельницкий» К.Данькевича), «Рассказ старого цыгана» из оперы С.Рахманинова «Алеко», узбекская народная песня «Кюйляма» и несколько романсов. Работа полностью захватила студента — он много репетировал, подолгу отрабатывая наиболее трудные места, старался добиться ровного, эмоционально-насыщенного звучания. Большую помощь оказывала вокалисту концертмейстер консерватории С.Коганцева.

В начале декабря в столицу Узбекистана стали съезжаться участники конкурса — молодые певцы и инструменталисты из республик Средней Азии и Казахстана (всего в конкурсе приняло участие 170 человек). 10 декабря в торжественной обстановке конкурс был открыт. В течение полумесяца не смолкала музыка в залах консерватории, где проходило творческое состязание молодых музыкантов. Выступление участников конкурса привлекло внимание музыкальной общественности города. «Пожалуй с самого дня своего открытия большой зал Ташкентской консерватории не видывал такого паломничества. Учащиеся музыкальных школ, музыкальных училищ, студенты консерватории, вузов столицы, любители классической музыки заполнили все проходыопешил — в такой обстановке ему еще никогда не приходилось петь. Потом, вдруг решившись, громко и отчаянно запел: «На земле ве-есь род и выходы в зале, как будто концерт давал, по меньшей мере, сам Рихтер...», писала тогда газета «Правда Востока»*. (*Марков М. Пятнадцать музыкальных дней//Правда Востока. 1964. 29 дек.)

С каждым днем число участников заметно уменьшалось, но Булат уверенно шел к финалу. Наконец, и финал был пройден — настал час, когда жюри объявило результаты. Булат Минжилкиев занял одно из призовых мест и стал лауреатом конкурса.

На четвертом курсе, одновременно с подготовкой к конкурсу, Б. Минжилкиев стал петь в оперной студии при консерватории. Студенческий коллектив взялся за довольно смелую задачу — он решил поставить оперу В. Моцарта «Свадьба Фигаро», произведение, представляющее немалые трудности и для профессиональных исполнителей. Минжилкиеву была поручена партия главного персонажа оперы — Фигаро. Не говоря уже о сложностях вокальной партии, включающей несколько арий, ариозо, речитативов и ансамблевых сцен, роль Фигаро — находчивого и остроумного молодого человека, хитреца и мастера на всяческие проделки, сложна и с точки зрения сценического воплощения, актерского мастерства. А этого студенту как раз и не хватало, однако, благодаря помощи режиссера, педагога, концертмейстера и завидной настойчивости самого исполнителя, все трудности, в конечном итоге, были постепенно преодолены.

В январе 1965 года на сцене государственного академического Большого театра оперы и балета Узбекской ССР им. А. Навои состоялась премьера спектакля, вызвавшая широкий резонанс в музыкальных кругах города. Постановку оперы осуществили руководитель спектакля М.Ашрафи, режиссер Г.Миллер и дирижер Ю.Петров. В рецензии, опубликованной в газете «Комсомолец Узбекистана», была дана высокая оценка работе студенческого коллектива. «Остроумный и находчивый, темпераментный и дерзкий, предприимчивый и нежно любящий Фигаро (Б.Минжилкиев), властный и ревнивый, деспотичный граф Альмавива (А.Попов), безвольная, скучающая Розина (А.Меньшикова и Р.Свисткова) — все эти образы яркие, запоминающиеся. Выразительны в спектакле не только главные, но и второстепенные персонажи... Спектакль очень динамичен...», — отмечалось в рецензии*. (*Попова Е., Савранский В. Студенческий — на большой сцене // Комсомолец Узбекистана. 1965. 4 февр.)

Еще учась на втором курсе, Булат начал петь в платных хорах музыкального училища и консерватории — это немного поддерживало его материально, а после удачного дебюта в «Свадьбе Фигаро» студент был приглашен на работу в оперный театр. В течение двух театральных сезонов солист-стажер успешно выступил в партиях Гремина, Алеко, купца Собакина («Царская невеста» Н.Римского-Корсакова), Мендозы («Обручение в монастыре» С.Прокофьева) и в других. Одной из самых значительных работ была партия летописца Пимена в опере М.Мусоргского «Борис Годунов». Молодому певцу предложили после окончания консерватории остаться работать в театре. Но у Булата были другие планы...

Приближались государственные экзамены. К ним выпускник готовил большую программу, состоящую из восьми разноплановых произведений вокальной литературы. В нее вошли центральные басовые арии из «Ксеркса» Г.Генделя и «Дон Карл оса» Дж.Верди, песня М.Мусоргского «Полководец», романс П.Чайковского «Нет, только тот, кто знал...» и другие сочинения. К экзамену по камерному ансамблю Булат подготовил вокальный цикл Дм.Шостаковича «Пять романсов» на слова Е.Долматовского.

Но в размеренный ритм учебы вторглись непредвиденные обстоятельства: в апреле произошло событие, которое отозвалось болью в сердцах миллионов советских людей. Это было известное ташкентское землетрясение 1966 года. Его эпицентр находился почти в самом центре города, поэтому многие здания разрушились или же получили серьезные повреждения. Пострадали и корпуса консерватории, студенческого общежития. Пришлось студентам выносить свои кровати во двор и спать под открытым небом — благо погода стояла хорошая, правда, под утро было еще прохладно...

Постепенно обстановка в городе нормализовалась. Здание консерватории было надлежащим образом укреплено,— и занятия постепенно вошли в свою колею. В связи с этими событиями, некоторым студентам было разрешено сдавать экзамены по сокращенной программе, но Булат сдавал их полностью. На экзамене по оперному классу им были исполнены три партии — Фигаро, Собакина и Алеко, хорошо знакомые ему по работе в театре. Решение государственной комиссии было единодушным: по трем профилирующим дисциплинам — вокалу, камерному и оперному классам — Булат Минжилкиев удостаивался высших баллов. Несколько дней спустя вокалисту был вручен диплом об окончании консерватории, где в графе «квалификация» стояли слова: оперный, камерный певец, преподаватель сольного пения. Перед молодым певцом открывался широкий путь.

     СОЛИСТ ОПЕРЫ

Радостный и окрыленный возвращался Булат в родной город. Семь долгих лет он отдал учебе и жаждал теперь применения своим силам. Во Фрунзе молодой специалист был принят на работу в оперный театр. Юноше не терпелось показать, чему он научился в консерватории. Он мечтал о том, как он выйдет на сцену и покорит всех своим голосом. Да, многое изменилось. Если в 1959 году Булат покинул театр как скромный участник массовых сцен, то теперь он был дипломированным специалистом, лауреатом зонального конкурса, имевшим, хоть небольшой, но столь необходимый для артиста опыт работы на сцене.

Однако первое время судьба к Булату была неблагосклонна: молодого солиста протарифицировали по одной из самых низких ставок и долго не давали петь. Предложенная главным дирижером театра В.Руттером партия Боцмана из оперы А.Холминова «Оптимистическая трагедия» была слишком низка по тесситуре и, вообще, не соответствовала природе его голоса. Несколько месяцев певец ходил без дела и подумывал уже вернуться в Ташкент, где ему предлагали работу в театре имени Навои... Но все же выход из этой кризисной ситуации был найден.

Осенью 1966 года оркестр киргизских народных инструментов Киргосфилармонии отправлялся в большое концертное турне по городам Казахстана и Российской Федерации. Коллективу нужен был хороший солист, и Асанхан Джумахматов, возглавлявший тогда оркестр, пригласил Булата поехать на гастроли. Поездка была согласована с руководством театра, и в октябре оркестр вместе со своим новым солистом отправился в путь. В течение двух месяцев киргизские артисты выступали в городах Казахстана, Урала, Поволжья, а затем прибыли в Москву, где в это время начинался отчет мастеров искусств Киргизстана, посвященный 40-летию республики и 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Сюда же приехал и коллектив Киргизского академического театра оперы и балета, который должен был выступать на сцене Кремлевского Дворца съездов. На протяжении десяти дней один из лучших залов столицы был в распоряжении киргизских артистов, предложивших москвичам и гостям города четыре спектакля. Это были оперы «Манас» В.Власова, А.Малдыбаева и В.Фере, «Оптимистическая трагедия» А.Холминова, «Ромео, Джульетта и тьма» К.Молчанова, балет М.Раухвергера «Чолпон». Состоялись также концерты и вечера балета с участием ведущих солистов оперы и балета. Выступления артистов из Советской Киргизии находили горячий отклик у столичных зрителей.

Настал день заключительного концерта. И, как часто случается, неожиданно заболел кто-то из ведущих артистов. В программе образовался пробел. Стали искать замену. Дирижеры К.Молдобасанов и А.Джумахматов предложили представителям Министерства культуры республики и художественному руководству театра включить в концерт выступление Булата Минжилкиева. Это вызвало серьезные возражения: мыслимое ли это дело, чтобы никому неизвестного певца, только что окончившего учебу в консерватории и к тому же еще не спевшего в театре ни одной партии, выпустить на столь ответственное мероприятие? Стоит ли рисковать?! Но музыканты убеждали. А.Джумахматов рассказывал, как тепло принимали слушатели выступления молодого солиста на концертах оркестра... Наконец, согласие было получено, и Минжилкиева включили в число участников заключительного концерта. Результат превзошел все ожидания. После выступления певца, темпераментно исполнившего куплеты «Мефистофеля» из оперы Ш.Гуно «Фауст», зал взорвался овациями, и номер пришлось повторить.

Успех был столь очевиден, что Булату предложили немедленно вернуться в театр и готовиться к вводу в спектакль. Но солист не мог подвести оркестр, с которым он еще не завершил поездку.

Из Москвы оба коллектива выехали в Ленинград. Киргизию и город на Неве связывают давние узы братской дружбы. Еще в первые годы Советской власти Ленинград взял шефство над молодой республикой, оказывая ей всемерную помощь как в экономическом развитии, так и в культурном строительстве. В свою очередь и Киргизия помогала городу Ленина в годину тяжелых испытаний военного времени. Позже эта дружба упрочилась еще больше. Поэтому встреча с ленинградцами представляла для киргизских артистов нечто более значительное, чем обычная гастрольная поездка.

Ленинград приветливо встретил гостей — в распоряжение мастеров искусств из далекой Киргизии были предоставлены лучшие залы города. Так выступления Киргизского театра оперы и балета проходили на сцене знаменитого Кировского академического театра. Большой праздничный концерт «Мелодии Ала-Тоо» состоялся во Дворце культуры имени Ленсовета. В нем приняли участие симфонический оркестр, хор и балетная труппа театра, оркестр и ансамбль комузистов республиканской филар¬монии, учащиеся музыкально-хореографического училища и театральной студии. На концерте прозвучала новая кантата Калыя Молдобасанова «Цвети, Киргизстан».

Другой памятный концерт состоялся в краснознаменной крепости Кронштадт. Декабрь в том году в Ленинграде выдался холодным. Крепкий мороз сковал лед на Неве и в Финском заливе. Обычная морская связь с островом прервалась. Тогда командование крепости послало за киргизскими артистами мощный ледокол «Буран». Легко ломая метровой толщины лед, корабль доставил долгожданных гостей на остров, где уже все готово было к их встрече. Моряки тепло и радушно принимали выступления киргизских артистов. Среди выступавших был и Булат Минжилкиев — он исполнил песню Абдыласа Малдыбаева «Партбилет». После концерта хозяева показали гостям достопримечательности острова — памятники Петру Первому, адмиралу С. Макарову, исторические места города-крепости. Неизгладимое впечатление произвело на артистов посещение легендарного крейсера «Киров»...

Выступления в Ленинграде, поездка в Кронштадт оставили в сердце Булата глубокий след. Он искренне полюбил ленинградцев, их замечательный город. С тех пор прошло немало времени. Киргизский певец десятки раз выступал в городе на Неве, и каждый раз, приезжая на эту гостеприимную землю, он испытывает то радостное и взволнованное чувство, которое он ощутил в те далекие декабрьские дни.

После завершения гастролей в Ленинграде театр возвратился во Фрунзе, а Булат вместе с оркестром народных инструментов продолжил гастрольную поездку — еще предстояли концерты в Петрозаводске, Североморске и других городах. Лишь в канун Нового года он вернулся домой и стал готовиться к дебютам.

Минжилкиев дебютировал в партии Гремина, хорошо знакомой ему по Ташкенту. В этом амплуа артист удивительным образом располагал к себе зрителя. Происходило чудо: двадцатишестилетний певец, энергичный, живой по характеру неожиданно превращался в степенного генерала. Его жесты и движения становились неторопливыми, размеренными, голос обретал теплые, благородные тона. Партия Гремина небольшая, можно сказать, эпизодическая (этот персонаж фигурирует только в шестой картине оперы), но, благодаря выразительности пения и одухотворенности игры, артист сделал ее более рельефной, запоминаемой. Особенно впечатляло исполнение арии «Любви все возрасты покорны...» — искренное, проникновенное.

Практическую помощь и моральную поддержку оказывали молодому солисту его старшие коллеги и наставники — С. Киизбаева, А.Мырзабаев, М.Махмутова, К.Чодронов, дирижеры К.Молдобасанов и Н.Давлесов. Всегда рядом были верные друзья и помощники — концертмейстеры.

Почти одновременно с Греминым певец выступил и в роли жреца Рамфиса в «Аиде» Дж.Верди. И все это время, начиная с января 1967 года, он напряженно работал над партией Мефистофеля. Впоследствии она стала одной из самых ярких и колоритных ролей в оперном репертуаре Б.Минжилкиева. В марте на сцене Киргизской оперы появился новый Мефистофель — дерзкий, ироничный, полный демонической силы и энергии. Он царил на сцене, повергая всех в ужас и смятение. Зрители, затаив дыхание, следили за артистом, а после того, как Минжилкиев, вспрыгнув на бочку, спел свои неистовые, леденящие душу куплеты, зал на мгновение замер, а затем разразился громкими аплодисментами.

«Впервые в истории киргизского национального искусства партию Мефистофеля спел киргиз, — отмечалось в рецензии на спектакль. — Спел одухотворенно, показав интересные вокальные и сценические данные, по-своему трактуя образ. Мефистофель Минжилкиева — это плод огромного труда артиста. Готовясь к серьезной роли, Булат вновь и вновь перечитывал «Фауста» Гете, слушал записи Ф. Шаляпина и А. Петрова...»* (*Филиппов И. Молодые голоса Киргизской оперы//Сов. Киргизия. 1967. 19 марта)

Первый театральный сезон был у Булата очень насыщенным. В июне во Фрунзе открылся второй фестиваль искусств «Весна Ала-Too». Этот праздник искусств можно было назвать «ленинградским», так как его участниками стали в основном исполнительские коллективы, певцы и инструменталисты из города на Неве. Наряду с многочисленными концертами в рамках фестиваля были показаны спектакли Киргизского оперного театра, в которых приняли участие и гости из Ленинграда. В одном из них — опере П, Чайковского «Евгений Онегин»— вместе с солистами Кировского театра Оной Глинскайте и Станиславом Бабешко, выступил и Булат Минжилкиев. Спектакль прошел с успехом. Совместное выступление с ленинградскими артистами произвело большое впечатление на киргизского певца. «Очень тронула меня молодая певица Она Глинскайте,— сказал он в интервью корреспонденту. — Ее Татьяна пленительна поэтической чистотой, одухотворенностью. Наша гостья — певица глубоко мыслящая, а ее игра достойна самой высокой оценки. Но ведь главное выразительное средство певца — это голос, а им Она владеет прекрасно, создавая в единстве своего вокального и драматического искусства подлинно пушкинский живой и поэтичный образ. Хороша была и игра С.Бабешко...»* (*Минжилкиев Б. Я пел вместе с гостями//Сов. Киргизия. 1967. 7 июня)

Вскоре после завершения фестиваля театр представил на суд зрителей свою новую работу — героическую оперу-драму К.Молчанова «Неизвестный солдат» («Брестская крепость»), в которой Булат Минжилкиев исполнил партию Командира*. (*Оперу поставили дирижер К.Молдобасанов, режиссер В.Васильев, художник А.Арефьев) Написанная нетрадиционно, современным музыкальным языком, опера и прежде всего партия Командира представляли немалые трудности для исполнителей. «Неизвестный солдат» — произведение особое, форму, жанр которого и определить непросто, — говорилось в одной из рецензий на спектакль — герои вовсе не всегда поют, есть целые драматические монологи и диалоги совсем без сопровождения, нет традиционных развернутых, распевных арий»*. (*Боров А., Янковский В Памяти героев//Сов. Киргизия. 1967. 27 июня) Тем не менее молодой солист справился со стоявшими перед ним задачами — образ Командира получился цельный, сценически убедительный. Доминирующим средством выразительности был, безусловно, вокал. Партнерами Б.Минжилкиева на сцене были ведущие солисты театра — М.Махмутова, К.Чодронов, Е.Молчанова, С.Токтоналиев, Л.Ярош и другие.

Однако на этом театральный сезон еще не завершился — предстояла поездка на Дни культуры и искусства Киргизской ССР в Москве. Пребывание в столице, участие в спектаклях, проходивших на сцене Большого театра Союза ССР, встречи с московскими коллегами обогатили молодого певца новыми впечатлениями и наблюдениями.

Сразу же после выступлений в Москве группа ведущих солистов Киргизского театра оперы и балета, в состав которой вошел и Булат Минжилкиев, выехала в концертное турне по Германской Демократической Республике. Это была первая зарубежная поездка певца. Концерты посланцев Киргизии проходили в Берлине, Потсдаме, Дрездене, в воинских частях, где проходили службу советские солдаты. Вместе с Булатом на концертах выступали народные артисты Киргизской ССР А.Джумабаев, И.Деркембаева, К.Чодронов, Р.Чокоева, У.Сарбагишев, заслуженные артисты республики Г.Ахунбаева, С.Молдобасанова и другие. Киргизские артисты познакомили немецких слушателей с творчеством композиторов республики, произведениями народной музыки, с достижениями национального оперного и балетного искусства.

Следующий сезон тоже был наполнен многими событиями. Минжилкиев дебютировал в трех партиях — Мельника («Русалка» А.Даргомыжского»), Пимена («Борис Годунов» М.Мусоргского) и Конурбая («Манас» В.Власова, А.Малдыбаева и В.Фере). Была ли то ирония судьбы или таков уж традиционный басовый репертуар, но почти все оперные партии, спетые Минжилкиевым в первые годы работы в театре, были связаны с образами пожилых либо старых, умудренных жизненным опытом героев. Таковы были Гремин, Рамфис, Пимен, Мельник, позже — Монтероне, Нилаканта... Впрочем, эту специфику обладателей низких мужских голосов отмечал еще известный итальянский оперный певец Джакомо Лаури-Вольпи: «В опере басу обычно поручается выражать мудрость, отеческую строгость, аскетическое мученичество, святость. Персонаж, оживляемый таким голосом, обычно появляется на сцене облеченный властью, он степенен, сентециозен, сдержан. Но под гримом и одеждами персонажа почти всегда таится человек сильный и энергичный с низким голосом, но высоким ростом»*. (*Лаури-Вольпи Дж. Вокальные параллели. С. 246)

Силой духа и благородством веяло от летописца Пимена — мудрого старца, правдолюбца и обличителя в исполнении Минжилкиева. Эту партию певец исполнял в течение нескольких сезонов, и каждое его выступление пользовалось успехом у зрителя. Так, во время гастролей театра в Оренбурге один из рецензентов писал: «Украшением спектакля явился образ летописца Пимена в исполнении артиста Б.Минжилкиева. Величавая, полная спокойствия, почти неподвижная фигура старца приковывает внимание зрителя с первого момента появления на сцене. Красивый сильный голос покоряет вас сразу, с первой фразы. Он далек от мирской суеты, но его голос — голос народной правды...»* (*Наточий В. «Борис Годунов»//Южный Урал. 1971. 30 июня)

Несомненной творческой удачей артиста была и партия Мельника. Особенно впечатляла в спектакле психологически углубленная сцена из третьего действия оперы, в которой Булат создал потрясающий по силе воздействия образ безумного Мельника. Эта сцена сложна для исполнителя прежде всего тем, что безумие чередуется с моментами просветления сознания, и нужно быть большим артистом, в совершенстве владеющим своим голосом, чтобы передать тончайшие душевные движения и эмоциональные состояния героя. Б. Минжилкиеву это удалось в полной мере. Корреспондент «Советской культуры», побывавшая на спектакле с участием киргизского певца, писала: «Я слушала музыку, голоса, вплетающиеся в сложную ткань оркестровых звуков, и сразу же из всей этой палитры слуховых ощущений выделила объемный, густой бас Булата. Он то растворялся в общем хоре, то, как громовой раскат, проносился над всей этой фонирующей массой. Вначале я воспринимала только голос, пока жил только он один. Но по мере развертывания действия на сцене оживал сложный характер, герой бунтующий, страдающий. А сцена обезумевшего Мельника, наполненная глубоким драматизмом, накалом страстей, просто ошеломила»*. (*Квардакова Т. Простая история//Сов. культура. 1972. 6 июля)

Первой работой Минжилкиева в операх национального репертуара стала партия Конурбая. Властный и коварный хан Конурбай — заклятый враг Манаса — получает в опере многоплановую музыкальную характеристику, что, безусловно, требует от исполнителя этой партии разнообразия средств выразительности, актерского мастерства. И певец создает емкий, колоритный образ тирана, где рядом с жесткими, властными интонациями соседствуют и мягкие, напевные тона. Наиболее ярко это проявилось в первой картине оперы и в сцене с Манасом.

За два неполных театральных сезона Булат Минжилкиев выступил в семи разнохарактерных оперных партиях. Молодой солист работал целеустремленно и увлеченно, открывая для себя в каждой роли что-то новое, неизведанное. Это был период напряженной работы и неустанного поиска, период формирования и становления артиста. Несколько лет спустя, став уже признанным певцом, Булат так охарактеризует свои первые шаги на оперной сцене: «Мефистофель, Мельник, Командир и, наконец, Конурбай — эти партии стали для меня как бы пробным камнем в поисках своего образа. Серьезность и озадаченность появляются, пожалуй, с началом работы над сложными образами. Я не думаю, что разноплановость моих героев мешала мне. Нет. Их полярность где-то давала возможность еще больше развивать свои данные, по-новому вглядываться и «узнавать» мир своих героев. А потом каждая новая работа — это ведь так интересно!»* (*Бабетов А. Поет Булат Минжилкиев//Комсомолец Киргизии. 1975. 6 сент.)

В марте 1968 года Б. Минжилкиев принял участие в творческом отчете солистов Киргизского театра оперы и балета в Ленинграде. Он проходил, как и в 1966 году, на сцене Кировского театра. Артисты из Киргизии выступили в спектаклях «Фауст», «Оптимистическая трагедия», «Дон Кихот» и «Жизель». Булат пел партию Мефистофеля. Зрители одобрительно принимали выступления гостей из Киргизии, в зале постоянно раздавались аплодисменты, но чаще всего они были адресованы исполнителю партии Мефистофеля...

Кроме спектаклей, вокалист принимал участие в концертах, исполняя песни и романсы М.Глинки, А.Даргомыжского, П.Чайковского, а также вокальные сочинения киргизских авторов.

После возвращения из Ленинграда Б. Минжилкиев стал готовиться к Всесоюзному фестивалю молодых оперных певцов, который должен был состояться в июне 1968 года в Харькове. Второй по величине город Украины не случайно был выбран местом этого мероприятия. Харьков издавна славился своими оперными традициями. Еще в прошлом веке в городе существовала своя постоянная оперная антреприза. Здесь выступали известные русские певцы И.Ершов, И.Забела, А.Боначич, Н.Большаков... На сцене Харьковского академического театра оперы и балета им. Н.В.Лысенко начинали свой путь И.Козловский, М.Рейзен, 3.Гайдай, Б.Гмыря, И.Паторжинский, Ю.Кипоренко-Доманский.

На второй Всесоюзный фестиваль молодых оперных певцов, посвященный 50-летию Ленинского комсомола, прибыло свыше шестидесяти вокалистов из всех союзных республик страны. Наряду с начинающими певцами, недавними выпускниками консерваторий, сюда приехали и уже известные вокалисты — В.Атлантов, В.Норейка, М.Шахбердыева, Л.Ерофеева, Д.Королев и другие. Участникам фестиваля предстояло выступить в спектаклях харьковской оперы и на концертной эстраде. Планировались также встречи с рабочими промышленных предприятий города, студентами вузов, воинами Советской Армии.

Первого июня состоялось торжественное открытие фестиваля. Со словами напутствия к его участникам обратился солист Большого театра СССР, народный артист Советского Алексей Иванов. Певец говорил о важных и прекрасных целях, которые преследует фестиваль молодых талантов, о том вкладе, который он должен внести в сокровищницу советского многонационального искусства. Гостей приветствовали также артисты театра оперы и балета им. Н. В. Лысенко, на сцене которого им предстояло петь.

После церемонии открытия состоялся первый фестивальный спектакль — опера П. Чайковского «Евгений Онегин», в котором выступили солисты из театров Украины и Белоруссии. Вначале Булат пел только в концертах, репетировал и ходил в театр слушать выступления других участников музыкального форума. Но вот настал и его черед. 10 июня киргизский певец выступил в опере «Фауст». Это был один из наиболее ярких спектаклей фестиваля с интернациональным исполнительским составом: Маргарита — солистка Ленинградского академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова Она Глинскаите, Фауст — солист Ереванской оперы Артюш Айриян, Валентин — певец из Баку Валерий Локшин, Зибель — харьковчанка Нонна Суржикова, Мефистофель — Булат Минжилкиев. Зрители, до отказа заполнившие зал харьковской оперы, чутко реагировали на пение и игру солистов, неоднократно выражая свое одобрение бурными аплодисментами. В тот вечер Булат пел с особым подъемом, испытывая необыкновенный прилив творческого вдохновения. Каждая его интонация, фраза, жест находили отклик в сердцах зрителей. Минжилкиев стал героем дня. Его исполнение партии Мефистофеля, по единодушному мнению, было признано безупречным, достойным всяческих похвал. Областные и городские газеты откликнулись на это событие восторженными рецензиями.

«Нынешний фестивальный праздник познакомил нас с целым созвездием блестящих молодых дарований, — писала газета «Красное знамя». — И все-таки, радуясь, восхищаясь успехами наших гостей, иногда поражаешься таланту. Таким замечательным сюрпризом для любителей оперного искусства стало выступление в опере «Фауст» солиста Киргизского оперного театра Булата Минжилкиева. Он пел партию Мефистофеля. Великолепный голос, сильный, красивого тембра, яркие сценические данные буквально поразили зрителей. Знаменитые куплеты Мефистофеля вызвали нескончаемые овации. В зале аплодировали, кричали «браво», требовали повторить. Действительно, Минжилкиев-Мефистофель — событие на оперной сцене, событие даже на фестивале, где выступает столько талантливых певцов. Так говорят те, кто был на спектакле. Так говорят дирижеры, музыканты, певцы. — Мы стали свидетелями рождения нового Шаляпина, — говорят зрители, присутствовавшие на фестивальном спектакле «Фауст»*. (*Успех певца//Красное знамя. 1968. 13 июня)

Развернутую рецензию на спектакль, содержащую отзывы зрителей и краткую биографию киргизского певца, поместила газета «Социалистична Харкивщина», выходящая на украинском языке. «Я очень люблю оперу «Фауст». Певцам тут есть где показать свое мастерство — ив сольных партиях, и в хоровых. Но то, что я услышал сегодня, превзошло все мои ожидания. Мефистофель — чудо!»— сказал корреспонденту газеты начальник лаборатории одного из научно-исследовательских институтов города В. Сибирко*. (*Встреча с «Фаустом»//Социалистична Харкивщина. 1968. 4 июня)

17 дней продолжался фестиваль на харьковской земле, и каждый день дарил зрителям незабываемые мгновения, яркие впечатления. А для участников этого праздника искусств каждый день был до предела заполнен работой — репетициями, спевками, спектаклями, концертами, встречами со зрителями... Если же выдавалось свободное время, то шли в театр, чтобы послушать других. Выбор был богатым: за дни фестиваля было показано 14 оперных спектаклей, на которых выступили представители 22 музыкальных театров страны. В каждом же из спектаклей обычно было занято от трех до пяти участников фестиваля.

В эти дни на сцене харьковского театра шли оперы «Севильский цирюльник», «Пиковая дама», «Травиата», «Борис Годунов», «Чио-Чио-сан», «Князь Игорь», «Риголетто», «Запорожец за Дунаем», «Кармен» и другие. Даны были десятки концертов — только Б. Минжилкиев выступил почти в двадцати концертах.

Праздник подходил к концу. 16 июня на торжественной церемонии закрытия фестиваля его участникам были вручены награды. Харьковский областной комитет комсомола наградил лучших певцов почетными грамотами и медалями, а Оргкомитет фестиваля вручил им памятные подарки. Булату Минжилкиеву был вручен комплект грампластинок с записями великого Шаляпина... Затем состоялся большой концерт, на котором выступили наиболее отличившиеся певцы — Б.Жайворонок, О.Глинскайте, В.Атлантов, А.Сухин, X.Крумм, У.Таутс, В.Миракян, Э.Корнеева и другие. Завершился праздничный концерт выступлением Булата Минжилкиева. Тепло встреченный зрителями, киргизский певец исполнил куплеты Мефистофеля и песню А.Островского «Голос земли». На следующий день по просьбе харьковчан заключительный концерт был повторен.

События фестиваля широко освещались в областной прессе, транслировались по радио и телевидению. Подводя итоги праздника оперного искусства, областная газета «Красное знамя» подготовила подборку материалов «Большая школа», в которой среди других публикаций были помещены фотографии певцов и их отзывы о фестивале.

«Мой приезд в Харьков стал для меня настоящим праздником. Здесь мне по-настоящему помогли оценить свои силы. Хочется много работать. Творческий обмен для нас, впервые участвующих на фестивале, очень полезен. Я за такие встречи!» — сказал молодой певец из Советской Киргизии*. (*Большая школа//Красное знамя. 1968. 18 июня)

Усталый, но с массой новых впечатлений возвращался Булат домой, во Фрунзе. Однако пребывание в родном городе было недолгим — вскоре Булату вновь пришлось собираться в путь. На этот раз ему предстояло ехать в Москву на конкурсное прослушивание, которое проходило в Большом театре Союза ССР. Целью этого мероприятия был отбор кандидатов для двухгодичной поездки в Италию. Уже семь лет между СССР и Италией действовало соглашение о стажировке молодых советских певцов в миланском театре «Ла Скала». Такую стажировку уже прошли солисты многих оперных театров страны — Н.Андгуладзе, В.Атлантов, М.Биешу, А.Ведерников, Я.Забер, Е.Кибкало, X.Крумм, Н.Кондратюк, М.Магомаев, Т.Милашкина, Е.Мирошниченко, В.Норейко, Л.Никитина, А.Соленкова, А.Соловьяненко, 3.Соткилава... Теперь авторитетной комиссии предстояло отобрать еще нескольких вокалистов, достойных учиться у прославленных мастеров бельканто.

Прослушивание проходило в Бетховенском зале Большого театра. Булат очень волновался, но он, успешно выдержав трудное испытание, вошел в число стажеров. Вместе с ним в Италию направлялись солисты Ленинградского театра оперы и балета им. С.М.Кирова Ирина Богачева и литовская певица Гедре Каукайте.

Тем временем Киргизский театр оперы и балета завершил очередной сезон и собирался на гастроли в Тюмень (позже ему еще предстояли выступления в Новокузнецке). Вместе с театром на гастроли отправился и будущий стажер «Ла Скала». Они прошли удачно. Сибиряки тепло принимали выступления молодого солиста киргизской оперы, покорившего их своим сочным и удивительно выразительным басом. После гастролей певец попрощался со своими близкими, друзьями и коллегами и вылетел в Москву, где собиралась группа, отъезжавшая в Италию. Пока оформлялись документы, Булат часто заходил в Большой театр, который тоже готовился к зарубежной гастрольной поездке. Театру нужен был хороший бас и его руководство решило прослушать киргизского певца. Минжилкиеву предоставили возможность выступить в опере П.Чайковского «Евгений Онегин». Спектакль состоялся 13 октября 1968 года. Булат пел в окружении звезд Большого театра — Ю.Мазурок (Онегин), М.Касрашвили (Татьяна), А.Масленников (Ленский), Т.Синявская (Ольга)... Певец из Киргизии с честью выдержал этот своеобразный экзамен — его Гремин произвел хорошее впечатление как на членов художественного совета театра, так и на зрителей. Артисту предложили принять участие в зарубежной поездке и, вообще, перейти на работу в Большой театр. Предложение, безусловно, было более чем заманчивое, но требовательный к себе певец понимал, что ему еще нужно учиться и помнил о своих земляках, которые ждали его возвращения в родной город после стажировки в Италии.

     В СТРАНЕ БЕЛЬКАНТО

Италия — родина многих выдающихся певцов — издавна манила к себе вокалистов со всех концов земного шара. Здесь почти в каждом городе есть оперный театр, а у каждого театра есть своя история, традиции, свои поклонники и почитатели. Но, пожалуй, наибольшей, поистине всемирной славой пользуется миланская «Ла Скала», отметившая в 1978 году свое 200-летие. Побывать на спектаклях этого театра, а тем более поучиться здесь искусству бельканто у непревзойденных его мастеров — заветная мечта любого молодого певца. Бережно, из поколения в поколение, на протяжении многих веков итальянские оперные певцы оттачивали и совершенствовали свое мастерство, добиваясь правильного звукоизвлечения и абсолютно свободного владения своим голосовым аппаратом. В результате сформировалась удивительная манера пения — яркая, выразительная, дающая возможность передать голосом широкий спектр эмоциональных состояний человека, тончайшие движения его души. Ее назвали — бельканто (дословно — прекрасное пение). Бельканто требует от певца совершенной вокальной техники — безукоризненной кантилены, ровности звучания, отличной дикции, эмоционально насыщенного, красивого певческого тона. И лучше всего этому можно научиться в Милане, в учебном центре при «Ла Скала».

«Ла Скала»— это не просто символ Милана, это один из культурных центров Европы. Масса людей приезжает издалека, чтобы увидеть «Скала». Начинающие артисты пытаются заручиться рекомендациями знаменитостей, чтобы работать в ней. Для музыканта или певца место в «Скала» — всемогущая визитная карточка. С такой визитной карточкой он будет принят везде, где только пожелает: с артистическими экзаменами покончено раз и навсегда»*. (*«Ла Скала». История в лицах//Музыкальная жизнь. 1984 № 16. С. 15)

На сцене «Ла Скала» пели выдающиеся певцы из разных стран мира. Одно перечисление этих блистательных имен может занять не одну страницу. Здесь были осуществлены постановки оперных спектаклей, вошедшие в историю мирового искусства...

Булат с нетерпением ждал встречи с Италией, и она ошеломила его. «Первым итальянским городом, который я увидел, была Венеция,— вспоминает певец. — Я много читал об Италии, знал, что здесь любят петь. Но первое впечатление потрясло меня и моих спутников. Поезд остановился перед рассветом. Мы вышли на пустой еще перрон и вдруг услышали пение. Пела, по-видимому, девушка, причем ее голос звучал очень чисто и выразительно. Кто бы это мог быть? Мы прошли вдоль стоящих составов и, наконец, обнаружили «солистку». Ею оказалась молоденькая мойщица вагонов. Она энергично терла тряпкой вагонное стекло и увлеченно пела. Все молча переглянулись... Немного погодя мы повстречали группу итальянцев, которая провожала куда-то товарища. Все пели, но как пели... Эту картину забыть нельзя: рассвет, море, Венеция и песни».

Приехав в Милан, стажеры сразу включились в работу. Кроме Булата Минжилкиева, Ирины Богачевой и Гедре Каукайте, здесь также проходили стажировку солист Большого театра Владислав Пьявко и вокалист из Одессы Николай Огренич, направленные в Италию еще в 1967 году. Руководители учебного центра, итальянские артисты тепло и радушно встретили советских певцов. Атмосфера была самая непринужденная, дружественная. В театре совершенствовали свое мастерство вокалисты из разных стран мира — американцы и англичане, французы и бразильцы, русские и немцы. Занятия со стажерами вели подлинные мастера своего дела, многие из которых были певцами или же музыкантами — знатоками вокала с мировыми именами. В учебную программу входили постановка голоса, работа над партией, изучение итальянского языка (грамматика и разговорная речь). Занятия проводились ежедневно с десяти утра до часу дня, затем в театре начинались репетиции, а вечером (театральный сезон в «Ла Скала» открывается 7 декабря и продолжается до 15 июня) шли спектакли. Это тоже была школа. И как можно было пропускать эти репетиции и спектакли, в которых были заняты лучшие оперные певцы мира?! Ставились знаменитые оперы с участием Лючано Паваротти, Ренаты Скотто, Николая Гяурова, Миреллы Френи, Джанни Раймонди, Биргит Нильссон... У дирижерского пульта часто стоял Клаудио Аббадо. Этот мир волшебных звуков завораживал и приковывал к себе. Хотелось только петь и петь.

Булат и другие советские вокалисты стали заниматься в классе постановки голоса маэстро Дженнаро Барра. Несмотря на почтенный возраст (90 лет), маэстро был энергичен, полон молодого задора. В прошлом — известный оперный певец (тенор), выступавший на сцене вместе с Карузо, Шаляпиным и близко знавший Л.Собинова, Барра полностью посвятил себя педагогической работе. Он в совершенстве владел школой бельканто — этой вершиной вокальной техники и культуры пения. До Булата у него учились почти все советские певцы, стажировавшиеся в Италии. «Как ребенок радовался маэстро Барра нашей молодости, нашим голосам, возможности работать с нами, каждому нашему успеху... Он любил нас и мы любили его»,— говорил Булат о своем наставнике*. (*В поющей Италии. (Интервью с Б.Минжилкиевым).//Комсомолец Киргизии. 1969. 24 июля)

Оперные партии стажер разучивал под руководством маэстро Энрико Пиацца — известного итальянского дирижера и пианиста, бывшего концертмейстера великого Тосканини, и маэстро Ренато Пасторино. Высококвалифицированные специалисты, знатоки вокала, они учили молодых певцов умению работать над созданием музыкально-сценического образа. «В опере персонаж зафиксирован в вокальной партии,— наставлял своих подопечных маэстро Пиацца. — Вы не знаете этой оперы, слушаете ее, стоя за кулисами, но лишь по звучанию музыки можете воссоздать визуальную картину. В музыке зафиксирована характеристика персонажа, и ее в первую очередь надо воплотить и лишь затем создавать сценический рисунок»*. (*Даунорас В. Ответственность перед дарованием.//Сов. музыка. 1989. № 4. С. 39)

За первый год стажировки Булат разучил несколько арий из опер итальянских композиторов, но большую часть времени занимали занятия в классе вокала. С каждым уроком певец приближался к заветной цели — овладением искусством бельканто.

Несмотря на то, что занятия в учебном центре «Ла Скала» были довольно напряженными, Булат все же находил время и для того, чтобы познакомиться с богатейшими историческими и художественными памятниками Италии. Он побывал в музеях и картинных галереях Милана, восхищался творениями выдающихся итальянских архитекторов Браманте, Филарете, Пьермарини. Неизгладимое впечатление на певца произвел грандиозный беломраморный собор — всемирно известный «Дуомо» — с его ажурными башенками и тончайшим кружевом каменного декора...

Во время каникул вокалист совершил поездку в Рим и Неаполь. В «Вечном городе» он со своими сокурсниками встретил Новый год. Стажеры остановились в советской резиденции — вилле «Абамелек», расположенной на одном из семи римских холмов, неподалеку от Ватикана. Праздник прошел весело, с импровизированным концертом, песнями и танцами. Булат подружился с молодыми сотрудниками посольства, и они помогли ему поближе познакомиться с достопримечательностями итальянской столицы. Он бродил по древним римским улочкам, любовался памятниками античности и Возрождения, которых здесь было великое множество: Колизей, Пантеон, Форум, термы Диоклетана и Каракаллы, Замок святого Ангела, знаменитые римские палаццо, площади, фонтаны... Особенно сильное впечатление произвело на Булата посещение собора святого Петра и музеев Ватикана. В течение нескольких дней с утра и до самого закрытия музеев, он бродил по их залам, восторгаясь бессмертными шедеврами Сикстинской капеллы — фресками Микеланджело, Боттичелли, Пинтуриккьо, Перуджино, росписями Рафаэля, картинами Леонардо да Винчи, Тициана, Веронезе, античными скульптурами и этрусскими древностями.

Незабываемой была и поездка в Неаполь. Любуясь видами на залив и Везувий, прогуливаясь по набережной Карраччоло, Булат вспоминал и своего наставника Барра — ведь старый маэстро был уроженцем Неаполя и принадлежал к старинному графскому роду Карраччоло, в честь которого и была названа набережная, а Барра был лишь его артистическим псевдонимом. Достопримечательностей в Неаполе тоже было предостаточно, но больше всего Булату запомнилась поездка в Геркуланум и Помпею — античные города, погребенные под слоем вулканического пепла во время извержения Везувия в первом веке нашей эры.

Эти поездки позволили молодому певцу поближе познакомиться с трудолюбивым и талантливым итальянским народом, совершенствовать знание языка. Вместе со своими друзьями, он часто бывал в Доме итало-советской дружбы, встречался с итальянскими трудящимися, выступал перед ними на концертах. Много было интересных встреч; одна из них запомнилась Б.Минжилкиеву — это была встреча с главным художником «Ла Скала» Николаем Бенуа, сыном известного русского художника и критика Александра Бенуа.

Первый год стажировки в Италии был самым трудным и напряженным. И хотя каждый день был заполнен до отказа, мысли о доме и семье постоянно тревожили сердце. В памяти всплывали картины далекого детства, улицы родного города, театр, друзья, близкие...

Но вот наступили долгожданные весенние каникулы, и певец вернулся домой. Радостной была встреча с женой, сыном, родителями. Счастливый Булат рассказывал об Италии, о театре, о своей учебе. Сын Мирад заметно подрос — в этом году он должен был идти в школу. Рейна делилась театральными новостями: на Всесоюзном конкурсе за постановку балета «Асель» театр был награжден премией; отмечена была и постановка оперы «Неизвестный солдат», в которой Булат исполнял партию Командира (диплом первой степени). В декабре прошлого года во Фрунзе приезжали солисты Большого театра Союза ССР А.Огнивцев, А.Ведерников, Т.Милашкина, Г.Олейниченко, Е.Кибкало, Ю.Мазурок, В.Атлантов и другие, дирижеры Б.Хайкин и Ф.Мансуров. В течение десяти дней они выступали в спектаклях Киргизской оперы и покорили своим искусством многочисленных зрителей, побывавших в эти дни в театре. Состоялись две премьеры — балет Л.Фейгина «Дон Жуан» и «Хореографические миниатюры». Постановку «Миниатюр» осуществил ленинградский балетмейстер Ю.Дружинин (педагог Рейны по училищу). Р.Чокоева тоже была занята в этом спектакле — она танцевала вальс Й.Штрауса...

Но работа продолжалась и во время каникул. В первой половине марта Б.Минжилкиев выступил в трех спектаклях («Фауст», «Русалка»). Любители музыки с нетерпением и интересом ждали появления Булата Минжилкиева на сцене. Всех волновал один вопрос: каким предстанет певец после занятий с итальянскими педагогами? И артист оправдал их ожидания. «Голос (певца. — А. К.) стал сильнее, богаче по тембру, в нем появились новые краски»,— писала тогда газета «Советская Киргизия»*. (*Большой успех//Сов. Киргизия. 1969. 11 марта)

Но пора было возвращаться в Милан. Снова потекли дни, заполненные учебой, посещениями репетиций и спектаклей, участием в концертах и работой с терпеливым, но настойчивым маэстро Барра. Глубокий знаток искусства бельканто, он первым из миланских педагогов познакомил советских стажеров с итальянской манерой звуковедения, ее спецификой. Маэстро был настоящей энциклопедией всего того, что было связано с оперой, вокалом. Он пел со многими выдающимися певцами двадцатого века на сценах лучших оперных театров мира. Когда Николай Огренич сказал, что он из Одессы, маэстро тут же сообщил, что хорошо помнит этот город, где незадолго до революции пел в «Проданной невесте» вместе с замечательной украинской певицей Саломеей Крушельницкой...

Учебный год уже близился к концу, когда однажды поздно ночью в номере «Сити-отеля», где проживал Булат Минжилкиев, раздался телефонный звонок. Звонила Рейна. Она поведала мужу о постигшем их семью горе — скончался отец, Абдулла Мунайтбасович. Булат был безутешен, но приехать на похороны он никак не мог. Только через месяц, еле дождавшись окончания учебного года, он вылетел домой. Отца похоронили на его родине — в селе Тору-Айгыр, на берегу Иссык-Куля. Целый месяц пробыл Булат дома. Он очень любил своего отца, и не мог простить себе, что в момент кончины не был рядом с ним...

Лето прошло... Наступил сентябрь. В братском Узбекистане открылась Декада киргизской литературы и искусства. Вместе с коллективом Киргизского театра оперы и балета в ней принял участие и Булат Минжилкиев. Его радовала предстоящая встреча с Ташкентом — ведь в этом городе он прожил целых семь лет. «Будучи в Италии, я часто вспоминал Среднюю Азию, свою родину, — говорил артист в интервью корреспонденту газеты. — Я говорю о Средней Азии потому, что скучал не только по Киргизии, но и по Ташкенту: там я учился в консерватории... Мечтаю побродить по скверу Революции, надеюсь встретиться с однокашниками и своими любимыми педагогами... И, конечно, с особым интересом послушаю оперу в Ташкенте»*. (*Минжилкиев Б. Искусство роднит народы//Сов. Киргизия. 1969. 5 сент.)

5 сентября в Государственном академическом Большом театре оперы и балета им. А.Навои состоялось открытие Декады, вылившейся в подлинный праздник дружбы и братства киргизского и узбекского народов. В Ташкенте, Самарканде, Бухаре, Андижане, Фергане, Коканде и других городах республики были развернуты выставки, демонстрации кинофильмов, книжные базары, состоялись встречи с деятелями литературы и искусства Киргизии. На сцене театра им. А.Навои шли оперы «Манас», «Отелло», «Оптимистическая трагедия», балеты «Чолпон», «Асель». Мастера искусств Советского Киргизстана дали десятки концертов, которые состоялись не только в Ташкенте, но и в других городах республики.

Узбекская столица радушно встретила киргизских артистов. Булат Минжилкиев пел в день открытия декады и произвел яркое впечатление на всех присутствовавших в зале. Единодушной была и оценка критики, отмечавшей прекрасный голос киргизского певца, его артистизм, сценическое обаяние. Булата тепло поздравляли его узбекские коллеги — солисты оперы, преподаватели и студенты консерватории. В газете «Комсомолец Узбекистана» было напечатано интервью с артистом.

Одно из выступлений Б. Минжилкиева состоялось в Самаркандском театре оперы и балета, где он вместе с заслуженной артисткой Киргизской ССР К. Сартбаевой пел в спектакле «Евгений Онегин».

«Это были удивительно теплые и радостные дни,— говорил народный артист Советского Союза Абдылас Малдыбаев. — Нас встречали цветами, карнаями, песнями и улыбками. Танцевали и дети, и аксакалы, узбеки пели киргизские песни, а киргизы — узбекские. Это был замечательный массовый праздник, праздник подлинного братства, встреч — радостных, взволнованных»*. (*Каимов К., Укаев К., Ялымов Н. Маршруты дружбы. Фрунзе: Кыргызстан, 1970. С. 132)

После завершения декады в Узбекистане артисты направились в Ригу на Дни культуры Киргизии в Латвии. В специальном экспрессе-поезде дружбы ехали деятели литературы, искусства и науки, исполнительские коллективы и солисты. В первом на пути следования латвийском городе Резекне была организована торжественная встреча гостей, а день спустя в столице республики состоялось официальное открытие Дней культуры.

В течение восьми дней латвийская земля гостеприимно принимала посланцев солнечной Киргизии. Праздник охватил многие города республики — Ригу, Даугавпилс, Юрмалу, Салдус, Цесис, Валмиеру, и повсюду зрители тепло принимали выступления киргизских артистов. Б.Минжилкиев исполнял партию Мельника в опере А.Даргомыжского «Русалка», выступал в концертах перед трудящимися республики, моряками Балтийского флота.

В Риге гостей из Киргизии ожидал приятный сюрприз — в Латвийском академическом театре оперы и балета состоялась премьера балета В. Власова «Асель». Герои Чингиза Айтматова пришли теперь и на латвийскую сцену. Каждый день приносил новые впечатления. 28 сентября на заключительном концерте выступили мастера искусств двух республик — Киргизии и Латвии. На торжественном акте закрытия Дней культуры Киргизии в Латвии отмечалось, что знакомство с произведениями литературы и искусства Советской Киргизии раскрыло «душу братского народа, приобщило к его ярким талантам, познакомило с его историей и современной жизнью»*. (*Бухарое П., Комаров А. Искусство, скрепленное дружбой//Сов. Киргизия. 1969. 30 сент.)

Приближалось начало занятий в учебном центре «Ла Скала», и Булат стал готовиться к отъезду. В Москве он узнал печальную весть: этим летом в Милане скончался маэстро Барра. Певец тяжело переживал смерть любимого педагога. Его скорбь разделили десятки советских вокалистов, прошедших стажировку у старого маэстро... Но жизнь продолжалась, и, прибыв в Милан, вокалист стал заниматься у нового педагога — маэстро Артуро Мерлини, тоже прекрасного специалиста и знатока бельканто. В связи со сменой преподавателя, стажировка Б. Минжилкиева была продлена еще на один год.

Маэстро Мерлини учил Булата постигать тонкости итальянской манеры пения, умению разбираться в стилистических особенностях сочинений композиторов различных школ и творческих направлений. Для всего этого нужны были не только одни знания, и поэтому на одном из первых уроков маэстро сказал своими воспитанникам: «Чтобы стать большим певцом, нужна высокая вокальная культура, а для ее приобретения старайтесь как можно больше бывать в театре». Следуя совету учителя, Булат не упускал малейшей возможности послушать спектакли, побывать на репетициях, которые шли на сцене прославленного театра — благо репетиционные классы учебного центра находились как раз по соседству с театральной галеркой. Особенно привлекали его репетиции — ведь присутствуя на них, можно было следить за работой дирижера, режиссеров, солистов, видеть, как рождается новый спектакль.

А сами спектакли? Это же настоящее чудо! Каждый сезон на сцене театра ставилось около 25 опер и 10 балетов. Пользуясь правом свободного посещения театра, стажеры из Советского Союза располагались на галерке, где, по мнению миланских любителей оперы, самая лучшая акустика, и с наслаждением слушали оперы Беллини, Доницетти, Россини, Верди, Пуччини, других итальянских и зарубежных композиторов*. (*Между Большим театром СССР, в котором в то время стажировались молодые артисты балета из Италии, и «Ла Скала» было достигнуто соглашение о свободном доступе стажеров на спектакли) «На галерке мы встречали тех самых страстных почитателей оперы, посещавших чуть ли не все спектакли. Здесь всегда много молодежи, часами простаивающей в очередях, чтобы достать дешевые билеты...» — вспоминает солистка Ереванской оперы Эллада Чахоян, проходившая стажировку в Милане в конце 70-х годов*. (*В школе «Ла Скала». (Беседа с Э.Чахоян)//Музыкальная жизнь. 1978. № 23. С. 17)

Булат слушал пение многих выдающихся итальянских певцов — Дж.Раймонди, Л.Паваротти, П.Каппуччилли, Р.Скотто, Ф.Коссотто, Р.Орланди-Маласпина, М.Ринальдини, М.Френи, К.Бергонци, И.Винко, Дж.Гуэльфи, К.Кава, Б.Превези, Д.Чеккеле... Довелось ему слышать и крупнейших зарубежных вокалистов — М.Кабалье, П.Доминго, Б.Нильссон. Н.Гяурова, Л.Прайс, Дж.Сазерленд, М.Тальвела. Неоднократно наблюдал киргизский певец и за работой прославленных дирижеров, стоявших за пультом «Ла Скала»— К.Аббадо, Дж.Гаваццени, Ф.Молинари-Праделли, А Вотто.

Среди множества спектаклей, шедших на сцене театра, были и особо выделяющиеся постановки, которые уже вошли в историю мирового оперного искусства. Это — «Свадьба Фигаро» В.Моцарта, «Лоэнгрин» Р.Вагнера, «Отелло» и «Дон Карлос» Дж.Верди, «Тоска» и «Богема» Дж.Пуччини, «Борис Годунов» М.Мусоргского. Познакомился певец с малоизвестными советскому слушателю операми, такими как «Осада Коринфа» Дж.Россини, «Дочь полка» Г.Доницетти. Нередко посещал он и спектакли экспериментального театра «Пиккола Скала», где ставились оперы современных композиторов.

В выходные и каникулярные дни Булат выезжал в близлежащие города и изучал художественные ценности Италии. Он посетил многие театры, музеи и картинные галереи Болоньи, Турина, Генуи, Вероны, Триеста. В Венеции он побывал в театре «Ла Фениче» и прослушал оперы «Лючия ди Ламермур» Г.Доницетти и «Севильский цирюльник» Дж.Россини. Все это способствовало творческому росту артиста, формировало его эстетический вкус.

Второй год стажировки в Италии совпал у Булата Минжилкиева с подготовкой к IV Международному конкурсу им. П.И.Чайковского, который должен был состояться в июне 1970 года. В связи с этим событием ему пришлось на месяц раньше окончания учебного года выехать в Москву, куда уже стали прибывать и другие участники конкурса. В четвертый раз столица Советского Союза гостеприимно принимала молодых музыкантов из разных стран мира. Начиная с триумфальной победы талантливого американского пианиста Вана Клиберна в мае 1958 года, это творческое состязание музыкантов-исполнителей — а с 1966 года и певцов — стало пользоваться поистине мировым авторитетом и славой. С каждым конкурсом возрастало количество его участников. Если на первом конкурсе выступил 61 исполнитель, то в 1970 году участниками этого своеобразного соревнования стали более 200 певцов и музыкантов из 32 стран мира.

Задолго до начала конкурса газета «Советская культура» стала представлять своим читателям его участников. В одном из номеров был представлен и Булат Минжилкиев. Вместе с Булатом готовились к выступлениям на конкурсе и его коллеги по стажировке в «Ла Скала» Владислав Пьявко и Николай Огренич. Учитывая высокий уровень предстоящего состязания, киргизский певец работал не щадя сил. Он подготовил большую программу, состоящую из более чем десяти вокальных произведений — оперных и ораториальных арий, песен и романсов и т. д.

Торжественное открытие конкурса состоялось 1 июня, но певцы вступили в состязание только десять дней спустя. Среди 32 советских вокалистов — участников конкурса — было немало басов. И это были серьезные соперники — Евгений Нестеренко, Саркис Гуюмджан, Александр Правилов... Борьба предстояла нелегкая.

Первый тур Булат прошел успешно. Хорошо выступил он и на втором туре. Поэтому для певца было полнейшей неожиданностью, когда он не услышал своей фамилии среди участников, прошедших на заключительный этап состязания. Но увы, члены жюри отдали предпочтение другим участникам конкурса... Теперь Булату оставалось только слушать выступления своих бывших соперников. Наконец, конкурс завершился. Жюри подвело итоги и назвало победителей. Ими стали Елена Образцова, Тамара Синявская, Евгений Нестеренко, Николай Огренич. Вторые места заняли Зураб Соткилава и Владислав Пьявко. Это был настоящий триумф советских вокалистов — они заняли все первые четыре призовых места.

Конечно, Булат остро переживал неудачу. Однако грустить не было времени — в эти дни на сцене Большого театра Союза ССР завершал свои выступления оперный театр из Киргизии, и Булат Минжилкиев, успешно выступив в партии Мельника в опере А. Даргомыжского «Русалка», вместе с коллективом театра выехал на гастроли в Пензу...

После летнего отдыха, проведенного с семьей, певец продолжил свою работу на сцене Киргизского оперного театра. В ноябре, перед отъездом в Италию, он выступил в четырех спектаклях — «Фауст» (дважды), «Евгений Онегин» и «Русалка». Это явилось своеобразным творческим отчетом певца перед своими земляками. Любители музыки, ревниво следившие за развитием его таланта, восторженно принимали выступления любимого артиста.

Наступил последний год учебы в «Ла Скала». Наряду с занятиями в классе маэстро Артуро Мерлини, Булат стал посещать репетиции, которые проводили дирижеры учебного центра — Антонио Вотто и Нино Верки. Под руководством маэстро Верки стажер готовил свою дипломную работу — партию короля Филиппа в опере Дж. Верди «Дон Карлос». Эта партия была наиболее близкой творческому дарованию певца и представляла благодатный материал для полного раскрытия его вокальных и артистических возможностей. Уже на первых репетициях маэстро Мерлини заметил, что она очень естественно и органично ложится на голос Булата Минжилкиева, как будто специально написана для него.

Работа продвигалась успешно, и в начале весны была завершена. В апреле 1971 года, с трудом сдерживая внезапно наступившее волнение, киргизский певец вышел на сцену театра «Ла Скала». Это был его звездный час. Глядя со сцены в огромный зрительный зал, в котором никогда не бывает пустых кресел, Булат испытывал чувство радости и гордости за то, что он, представитель небольшого народа, живущего в далеком горном краю, поет теперь в одном из самых именитых театров мира. Он поет на той же самой сцене, на которой блистали Энрико Карузо, Маттиа Баттистини, Титта Руффо, Бемьямино Джильи, Тоти даль Монте, Мария Каллас, Рената Тебальди... Здесь некогда покорили сердца строгих и взыскательных итальянских зрителей Федор Шаляпин и Леонид Собинов. А совсем недавно в опере «Хованщина» здесь пела Ирина Архипова... Теперь настал черед Булата Минжилкиева.

Понимал Булат и ту громадную ответственность, которую он взял на себя, выступая на сцене «Ла Скала» — теперь он не просто стажер, но и представитель большой и могучей державы — Советского Союза. Помнил он и о том, что в зале всегда есть подлинные ценители оперного искусства, знающие наизусть каждую оперную партию. Они могут не только бурно выражать свое одобрение, но и освистать, неудачливого дебютанта. Да разве только дебютанта?! Освистывали и знаменитостей, если они плохо пели...

Булат Минжилкиев выдержал это труднейшее испытание. Экспансивные зрители бурно выражали свое одобрение — Филипп Минжилкиева произвел на них хорошее впечатление. Стажировка завершилась. Она дала певцу многое. Голос вокалиста стал более гибким, наполненным, приобрел способность передавать тысячи нюансов, расцвел богатой гаммой тембровых красок. Его репертуар пополнился новыми произведениями — басовыми партиями в «Реквиеме» Дж.Верди и «Магнификате» И.С.Баха, итальянскими оперными ариями и романсами. Давая оценку годам, проведенным в Италии, Б.Минжилкиев говорил: «Учеба у итальянских мастеров, безусловно, оказала огромное влияние на мой профессиональный рост. Если говорить обобщенно, то мне удалось в значительной мере усовершенствовать технику владения голосом, более углубленно освоить стиль и принципы итальянской школы пения и, конечно, намного обогатить свой творческий багаж, свои знания. Я уже не говорю о тех ярких впечатлениях, которые остались после знакомства с искусством прославленных певцов театра «Ла Скала»*. (*Браво, Булат Минжилкиев! (Интервью с певцом)//Сов. Киргизия. 1971. 17 окт.)

Такого же мнения придерживались и другие советские вокалисты, прошедшие стажировку в «Ла Скала». «Сам воздух, чудесный климат Италии способствуют совершенствованию вокального мастерства,— отмечала Ирина Богачева, — великолепно поставленные голоса итальянцев настолько свободно легки, что словно сливаются с изумительной природой. Итальянский язык своим благозвучием, обилием гласных, «открытых» звуков, также способствует пению. Стажировка в Италии очень полезна для советских певцов»*. (*Смирнова М. Ирина Богачева. Ленинград: Музыка, 1985. С. 12)

(ВНИМАНИЕ! На сайте дана только первая часть книги)

Полный текст книги скачать здесь

© Кузнецов А.Г., 1991. Все права защищены
Произведение публикуется с письменного разрешения автора

Читать также: очерк А.Г.Кузнецова "Золото и черный бархат Булата Минжилкиева"