Переворачиваю мир

Книга палиндромов

Палиндром – это фраза-перевертыш, которую можно читать и слева направо, и справа налево. Например: «А роза упала на лапу Азора», «Городок Бишкек шибко дорог». Александр Никитенко – выдающийся мастер палиндромов, автор десятков тысяч фраз-перевертышей! По объему палиндромных строк и поэм, их смысловой и тематической всеохватности книга А.Никитенко «Перевоачиваю мир» не имеет аналогов в мировой русской поэзии.

Публикуется по изданию: Никитенко Александр Иванович. Переворачиваю мир. Палиндромоны. Издание 2-е, дополненное. – Б.: Салам, 2013. – 424 стр.

УДК 821.161.1
ББК 84P 7-5 
H 62
ISBN 978-9967-26-978-1
H 4702010202-13

Мои книги на сайтах:

www.palindromon.narod.ru

«Некто я»
«Зимняя радуга»
«Переворачиваю мир»

www.literatura.kg

«Пульсар»
«Десятая книга»
«Дневная фактура»
«Разрыв»
«Силовое поле»
«Нестабильность»
«SMS»
«Чёрный ящик»
«Мостовая времен»

ОЛИМП? МИЛО! 

(И чудит идучи)

В одном из давних своих стихотворений («Прыжок») я утверждал: «Все поэты – чуточку спортсмены. Жажда состязания остра!»… Действительно, в психологическом плане овладение небывалой поэтической высотой чем-то сродни взятию атлетического Олимпа. Духовный Олимп поэта тоже памятен и вечен своим трудоемким покорением, за которым «тысячи тонн словесной руды». За сорок с лишним лет творчества я дал жизнь десяткам тысяч стихотворных строк, вошедшим в те или иные мои произведения, и опубликовал их в своих книгах. Кое-что полюбила публика.

Но вот эта книга, дорогой читатель, отличается от всех на свете уникальностью (и в какой-то мере энциклопедичностью) как в смысле своего содержания, так и невиданного до сих пор под Луной объема увлекательных созданий редчайшего жанра – палиндромона. Или, проще говоря, перевертня, наоборотного, «рачьего» стиха. Если опять же продолжить сравнение со спортом высших достижений, то, издав книгу «Переворачиваю мир», я (знаю) стал обладателем мирового рекорда, оказался этаким чемпионом планеты в данной области, поэтическим победителем-олимпийцем, чего из истории уже не выкинешь. На это ушло много лет бережного бдения над доставшимися мне в наследство начинаниями и традициями русских поэтов-классиков, точивших перо и о перевертни. И тут мне скромничать ни к чему, не тот случай. Вот я и попросту констатирую успешное взятие собственной самой высокой в мире творческой планки. Самовозвеличивания здесь нет ни на йоту – понимаю, сколь опасно в поэзии самообольщение. Ведь строптивый Пе-гас еще и не таких скидывал на жесткую почву. Но и самоуничижаться не к месту: моя высота очевидна, надеюсь, мой читатель, вы поймете это, перелистнув последнюю страницу книги «Переворачиваю мир» — моего вклада во славу русской словесности.

Собственно, судить вам, конечно. Палиндромон – явление, известное издавна, его магией умело пользовались еще византийские церковники, и не только они. В русской классической и советской литературе, насколько мне известно, его первопроходцами стали Г.Державин (Я иду с мечем судия), А.Фет (А роза упала на лапу Азора), великий словотворец Велимир Хлебников (Косо лети же, житель осок), В.Брюсов (Я – око покоя), Н.Булгаков (Аргентина манит негра), С.Кирсанов («Лесной перевертень»), А.Вознесенский (А луна канула, другие его «изопы» — образцы изопоэзии). То есть памятливое русское литературоведение тщательно хранит для потомков почти единственные (как в случае с Державиным и Фетом) яркие запоминающиеся палиндромоны, а с ними и имена их «родителей». Есть и сейчас в России изощренные мастера этого дела. Но и у них оно чаще всего фрагментарно и заканчивается игрой в слова. По-настоящему глубоко, широко, далеко и высоко «копать» тут очень и очень сложно. Нужен особый (да еще и натренированный с годами) дар, «нюх», чтобы из звучащей речи или печатного текста суметь вырвать у небытия перл, радующий своей необычностью, неожиданностью, неотразимостью – неосутью. Игра в слова, конечно, добавляет тут таким талантливым мастерам известности, привлекательной эпатажности, но и не более того. Огромного (моего) прорыва в области широкоформатных лексических озарений и смысловых (это главное!) палиндромных форм я у них не обнаружил. Но спасибо им за рыцарское подвижничество!

Я создал свои первые палиндромоны где-то в 1966 году. Мой сохранившийся доныне первый «самиздатовский» сборничек этих диковин (в тогдашней-то нашей глуши, далеко от Москвы!) помечен 1969 годом во Фрунзе (ныне Бишкек). А мой «Перевертень Ве-лимиру» я опубликовал в своей поэтической книге «Высь» (1988 год), явно подражая в этом деле гениальному фокуснику, кудеснику, магу русской советской поэзии Семену Кирсанову, в одной из знаковых книг которого и попался мне на глаза знаменитый «Лесной перевертень». Чем я тут хуже? – решил я, помнится, тогда. И не ошибся, как показало время. С годами я понял, каким открытым мной сокровищем возможностей русского языка я обладаю. И, в жажде поделиться этим с людьми, назвавшись чемпионом мира по палиндромону, предложил главному редактору журнала «Литературный Кыргызстан» Александру Иванову сразу семь собственных поэм в форме «рачьего» стиха. Александр Иванович, к моей радости, с искренним вниманием и доверием отнесся к этим творениям и тут же опубликовал их в своем журнале («ЛК» №3, 2004 год, «Зона палиндромона»). Многие читатели, чье мнение мне очень дорого, с пониманием приняли эти опусы, несмотря на всю их непривычность и необычность для журнала. Это придало сил, уверенности в дальнейшем пути. В 2005 году в Бишкеке вышла в свет моя поэтическая книга «Некто я», объемом 23 печатных листа – своего рода избранное издание моих стихотворений. Вошла в нее и «Зона палиндромона» (уже десять поэм).

Чем же, собственно, подкупают палиндромоны? На мой взгляд, прежде всего они влекут своим резким конструктивным отличием от обиходных поэтических строк, которые пишутся давно и многими. Безграничная благодатная (и благодарная!) вселенная русского языка открывает в своей палиндромонной сути такой искрометный сло-вотворческий космос, который и не снился другим поэтам. Читатель охотно отдается во власть яркой нови слов, вошедших в перевертень, вдруг засверкавший неожиданными гранями смысла или абсурда, а то и потрясающей поэтической образности, емкости, афористичности. Эффект мгновенной творческой вспышки, озарения пленит читателя магией, колдовством, волшебными чарами. Приобщение к палиндромону – это чаще всего удивление открытием в родном русском языке поразительных новинок, которых все жаждут. А когда таких новинок масса, то мы начинаем испытывать к нашему «великому и могучему» благодарность на грани благоговения! Мы ведь сами не знаем порой собственного достояния!.. И здесь-то и кроется большая доля моего оптимизма насчет будущего нашего языка: оно не обойдет нас новыми и новыми большими открытиями и обретениями. Дай Бог! Нехоженые тропы палиндромона таят немало чудес.

И вот я говорю: я уже многое нашел, отшлифовал, усовершенствовал, опубликовал в этой книге. Это – наше, оно есть, его у нас не отнять. Русский язык и родная изящная словесность, верится, стали от этого только богаче, полновеснее, ярче. Повторяю: тут у меня найдено многое, но ведь далеко не всё!

В первую часть книги вошли объемные (в этом жанре!) вещи, а во вторую — как раз «домашние заготовки», начинающиеся с разных букв алфавита (от А до Я). Это – подспорье словолюбам и словотворцам!

Миров-то сотворим!
Ого!
И сура Руси:
мир им,
магам.

8 марта 2006, 2013 гг.,
г.Бишкек

I. МИР. ТИХО. ХИТРИМ

1. И вонзил из нови 

Из новейшей истории. С 20 мая 2004 года я практически семь месяцев, вплоть до 31 декабря, «держал в напряжении» публику, читающую независимую газету «МСН». Помещал на ее страницах свои перевертни под рубрикой «Опус-клуб» (с легкой руки главного редактора Александра Кима) в надежде, что эти мои публикации палиндромонов подвигнут бишкекчан к сотворчеству. Отклики, конечно, были. Но никто за все время так и не принес для печати ни строчки «рачьего» стиха. Даже наш активный поэт— фронтовик Георгий Дубровин не объявился, из чего я сделал вывод: или Георгий Владимирович совсем состарился, или не попалась ему на глаза газета «МСН».

А я бережно листаю ее подшивку. Вот и тот самый «Опус-клуб».

АЖ РЖА

Знакомя читателей «МСН» с моим новым опусом в редком жанре палиндромона, сообщаю, что он известен еще с древности. Интересующиеся русской классической и современной поэзией, конечно, помнят палиндромоны Г.Державина (Я иду с мечем судия), А.Фета (А роза упала на лапу Азора), В.Хлебникова (Волгу Див несет, тесен вид углов), С.Кирсанова (Водовозу – руку кукурузоводов), А.Вознесенского (А Луна канула) и др. В Киргизии кроме меня эту целину пахал только поэт-фронтовик Георгий Дубровин, но фрагментарно. У меня за 40 лет творчества сложился ряд поэм в форме палиндромона (строки читаются слева направо и обратно). Потенциально – их может быть еще много, надо только взяться и объединить накопившиеся фразы единой идеей или каким-либо сюжетом. Кстати, непревзойденными своими моно— палиндромонами считаю вот такие: «А дорог нет, Суворов у стен города», или скороговорку «Вол около колоколов». Итак, читайте мой перевертень-поэму, написанный в сатирико-юмористическом ключе.

ОНИ КТО? ВОТ КИНО!

Рожам мажор.
А Жорж – рожа.
А нос репой, о персона,
аки аз, заика.

А нос ли Уилсона?
Сони нос?
Нос мадам Адамсон,
но не мисс Сименон.
Кси-писк:
он не мил им? Мил? Именно!

Олесе весело.
(А киса у папуасика,
и кису аз за усики.
Киске кексик.
Киса, лапа, на паласик
какал. А как?

А Гала салага.
Ах, юна Танюха!
Ах, юла Валюха!
Ах, Ира, во повариха!
Азиза:
я аки дикая.

А Вера рева.
Рев Вер.
Ревю Вер:
ан, Вера царевна.
Сник ли Уилкинс?
Вот упили лилипутов!

А Кусто – вот сука
кита на канатик.
Китик
типово вопит.

Козин низок.
Резо позер.
Нилин.
Вон А.Папанов.
Вон А.В.Иванов.
Вот урка Крутов,
вор Бобров
(вор бобров).
Вот сир Аристов
или вша Гогашвили.
Вот и Титов,
Моня с Яном.
Ян дитявед. С девяти дня.
Негр Юрген,
Пилип,
Боб
(зело полез
в
боб).
Тит пока коптит,
волокущий и щуколов.
Не лох – холен.

Отто.
Вакула лукав.
Киндер вредник.
Лису кум укусил.

Вот и раба габаритов
мала каска аксакалам.

Наскок Оксан:
и кто кокотки?
И кто идиотки?

Афалина у Ани. Лафа.
Амалия и лама.
Лиха Рахиль.
А вон Алка Бакланова.
Алкин зов. Возникла:
уронили Нору
или били
они Нино.
Их семь Месхи
и Том и Тимоти.
Бил-то Готлиб,
но Жора на рожон
зело лез,
а смяли Уильямса
и мят Коля локтями.
А Лида гадила
и Лиду судили.

Или Зину унизили?
До ран народ
чохом охоч.

И на воле Геловани:
— А налим, Зин, из Милана
и нарзан, Зин, из Назрани,
и ирисы Сирии.

И сура Маруси:
мука в вас, Аввакум.
Нем и Пимен,
но нем и Сименон.
Ниц лев Ельцин.
И мы во Руси суровыми.

Лад и венок? О, не видал!

2004 г.

МÁНИ И НАМ

В газете «МСН» за 20 мая 2004 года я познакомил читателей с моим перевертнем «Они кто? Вот кино!», написанным в сатирико-юмористическом ключе. Там же были помещены краткие занимательные сведения по истории русского палиндромона… Думаю, его возможности не безграничны, но огромны. К примеру, недавно нашу страну посетил Джордж Сорос, с приездом которого возобновила телетрансляции ТРК «Пирамида»… Фамилия известного филантропа читается одинаково с двух сторон, что и побудило меня порыться в «домашних заготовках». И в итоге получилось забавное «свихотворение», которое публикуется ниже.

СОРОС

С тети не реву – суверенитет-с.
Не, не реву, суверенен,
я не реву, уверен я,
а нищ, бо община
как
SOS!

Голод – вина нив – долог.
Дороден недород,
аки путы тупика.
А кара арака?
А казус Сузака?
Кавак
умер и мир ему.

Нахапал, а, пахан?

Город дорог,
аил ли, а?
И гор-то отроги.
Мак по сопкам.

Ах, а за кадром морда казаха.
А мамаша наша мама.
Конец оценок
и из Азии
не вид дивен.

Тут
Сорос,
гомо, помог
и нам мáни
дал в лад.
Сорос!

2004 г.

P.S. Искушенный читатель тут без труда узнает экономическую обстановку в стране и ведущих представителей политэлиты того времени.

Один из русских кудесников слова (кажется, Семен Кирсанов) однажды восхитился: «Не видно морд, ни лап, а палиндромон дивен»). Если прочесть эту фразу с конца, то и впрямь впору восхититься этим «рачьим» стихом, а более всего – богатыми благодатными возможностями русского языка, позволяющего столь виртуозно играть словами.

Я в газете «МСН» 20 мая и 25 июня 2004 года опубликовал мои поэтические творения в жанре палиндромона. А недавно, размышляя над судьбой бывших братских союзных республик, ныне отгородившихся кордонами и заставами, обнаружил в своих домашних запасах «рачьих» фраз чудные штучки на тему «Туркмения». Много чего говорят о стране под водительством сердара-Туркменбаши. Мои палиндромоны, публикуемые ниже, думается, дают свою картину этого явления.

УВЁЗ ЗЁВУ

Туркмения. Я и нем, крут.
Не чумаз, а замучен.
Зрю гюрз.
Я ем змея.
А тру каракурта.

Я ем зобы рыбозмея!

Я рад, рыся: Сыр-Дарья!
А то худо: духота.
Уф,фу!
Жара ж.
Жар аж.
И, кыз, бзыки
(а кусуч, у, сука!),
во, кыз, бзыков
ловит и вол.
Лови, вол!
И вола – лови!

И табун у бати.
А мама
гнала фаланг.

Ишаны наши
имамами.

А дети милы. Лимит – еда.
И те дети
тащи, пищат,
ищи пищи.
И щи ищи.

А де еда?
То рис сирот.
И рты вытри.

Ты сыт?
А ты сыта?
Ты мыт?
А ты мыта?

Вода – сила палисадов.
Убрал арбу,
воз убрал арбузов.
Их и
я ем умея.
Да, сила палисад.
Сиз, а, оазис?
Чу! Уч
кудук!

…Закир. Приказ:
дар гони – виноград,
да гони вино, гад!
И овса на свои
и на юани
купи пук.
И сена неси.
И сена нанеси!..

Мирово говорим:
да, Бах. Ша, Ашхабад?
И древен не Верди.

А возя и Ниязова,
увёз зёву.
Сердар адрес
не Бен
Ладену не дал.

Бар. Адрес сердара б.
Его род в дороге.

2004 г.

…Футбольный чемпионат Европы 2004 года в Португалии оказался полным драматизма для элитных сборных Англии, Франции, Италии, Испании и Германии. Но другие команды, выбив дряхлеющих грандов кожаного мяча из схватки за почетный тро-фей, бесспорно, сделали шаг вперед в развитии всеми любимого и почитаемого вида спорта №1.

Внимательно следя за бурными событиями на зеленых газонах в Португалии, я по своей давней привычке записывал (или просто запоминал) «рачьи» имена, фамилии, прозвища реальных участников этого еврошоу, которые сами по себе или вместе с другими подходящими словечками обращались в палиндромоны – стихи, читающиеся слева направо и наоборот. Так что в моем публикуемом ниже перевертне сплошь знакомые все лица. Это, скажем, германцы Кан, Лам, болгарин Кирилов, французы Коку, Саа, голландский тренер Дик Адвокат, легендарный бразилец Пеле и др. Когда весь футбольный мир поздравлял геройских греков под началом Отто Рехагеля с сенсационной победой на Евро-2004, я и сложил этот палиндромон.

ПЕЛЕ НЕЛЕП?

Лоб туфлей ел футбол.
Лам мал.
Во «лирик» Кирилов.

А вот и Титова
и
тени нет.
И… ну, Руни!

У, Зизу!

А ас Саа?
Сапа, на пас.

На «дизеле» Зидан
Лизаразю заразил.
Гонг ног
у Коку!

На, Кан!!!

И ката атаки
лишал Плашил.

Но с ню Юнсон
ходил и дох.

А несли Нильсена.
Таков, да, Адвокат?!

— Я Илизар (Бразилия).
Отто –
король Лорок!

Пеле нелеп?
Пеле леп!

В «МСН» № 51, 62, 68 и 82 за 2004 год я опубликовал свои новые поэмы-палиндромоны «Аж ржа», «Сорос», «Увёз зёву» и «Пеле нелеп?». Между тем это далеко не всё из того, что есть у меня в запасниках за 40 лет творческой работы в этом ключе. Кроме того, буквально каждый день звучащая всюду русская речь, образцы печатного слова подбрасывают мне новые и новые так называемые наоборотные стихи. Но сегодня мне захотелось отвлечься от собственной поэтической оперативности в океане палиндромона, присущей, например, публикациям «Сорос» (связана с приездом в Бишкек известного филантропа Джорджа Сороса) или «Пеле нелеп?» (в честь завершившегося в июле 2004 года футбольного чемпионата Европы в Португалии).

Пома-палиндромон «Муки, кум» (в юмористическом, конечно же ключе) сложилась еще в 1986 году и связана с реальными людьми, ставшими ее прототипами. И тут для ясности нужны комментарии.Были у меня бородатый кум Коля (его жена – Надя, сын – Женя), ныне они живут в селе Терновое Белгородской области РФ. Николай – крепкий хозяин, огородник, пчеловод, заядлый рыбак, охотник, обожатель многообразного спиртного и, естественно, знаменитого в народе наркотического продукта – свиного сала (готовил в рассоле – сам!). Его мама Дуня к осени по своему уникальному рецепту делала бесподобное сладкое вишневое вино. (Кроме этого солнечного напитка в поэме упоминаются популярные в нашей молодости лечебный бальзам «Арашан», который мы потребляли тогда явно не в строгих рецептурных дозах, кубинский ром «Негро» и др.). Был у нас в те годы дорогой друг Казаков, его мы в мужском быту звали просто: Казак. Кроме того, кум мой в молодости был мужчина рослый, здоровый, и в дружеском сатирическом запале, когда иссякали веские словесные аргументы, шутливо грозил оппоненту этаким колом, да еще почему-то мочёным…

Итак, предлагаю читателям уникальный лексический слепок с августовского застолья у моего хлебосольного кума Коли, посвященного его 40-летнему юбилею.

МУКИ, КУМ

Цыц!
Шанс наш!

Живи ж,
муж ум,
коли , милок,
Наде дан,
юн, как ню.

Не Женя нежен,
а
бородач чадороб.
Дорогой огород,
доход
и к салу ласки
ему в уме.

А море рома?
Наш «Арашан»?
Или пили
они вино?
Или пока не накопили?
Или – или!
(Еле-еле).
Да, но мил им и лимонад.
Нов звон!
Но мил им он.

Я рад, даря.
Дару рад?

А
Казак
тут?

Колера тарелок.
О, вид – диво.
Не лети, вид удивителен.
Жую уж.

Коле перепелок,
кущи щук
и
кита на канатик.
Ты сыт?
Токи икот…
Лезу на санузел.

Волоки колов!

«Муки, кум».
А муки кума?

А
я,
босой особь,
мед ем.

Фуф!..

1986 г.

…В «МСН» № 91 я познакомил читателей с моей поэмой «Муки, кум», написанной палиндромоном и посвященной реальным людям и давним событиям моей молодости. Потом вспомнил: а ведь есть у меня еще такого же типа перевертень (в этаком мемориально-юмористическом ключе).

Дело было в 1985 году, когда мы в Союзе писателей Киргизии и редакции журнала «Литературный Киргизстан», где я работал ответсекретарем, дружно (и широко!) отмечали 50-летний юбилей одного из мэтров отечественной поэзии и прозы, лауреата премии ЦК ЛКСМ Киргизии Евгения Колесникова. Конечно же, мне хотелось подарить Жене нечто такое супер-пупер оригинальное. И тут я понял: стихи у нас умеют сочинять все (на то и члены Союза писателей СССР), и напиши я даже сверхтеплое и задушевное, вряд ли сердце Колесникова, чуткое и требовательное к художественному слову, от моего дежурного «адреса» согреется больше, чем от других…

А ведь у меня есть «в столе» такое, чего – сто процентов! – нет ни у одного поэта-фрунзенца!

Вот тогда-то, порывшись в своих «домашних заготовках», я сочинил публикуемый ниже палиндромон в честь любимого старшего друга-юбиляра. А поскольку это творение тоже не лишено известной конкретики, поясняю: Амина – жена Евгения, Роман – их сын, они давно перебрались в Москву, где нынче и живут.

50 – 05

Сам ас,
пуп,
не Женя нежен,
но и он
нам атаман.

Яр зря,
великан аки лев,
нам оре: «Роман!
Амина ранима!».

Живи ж!
Будь как дуб!
50 – 05?
Век Ев.
Женись и нежь!
Унимай Амину!

Осело Колесо?
Я сбылся! Слыбься:
— Саня нас
покорил, лирокоп.

1985, 2013 гг.

…В «МСН» № 91 и 97 опубликованы мои поэмы-палиндромоны «Муки, кум» и «50 – 05», посвященные давним событиям и написанные в этаком ностальгическом ключе. Теперь я предлагаю читателям свою новую поэму-перевертень чисто юмористического плана.

ЖАР АЖ

Жара ж
уже прет, а терпежу
и
тени нет.
Жар аж.
И чад у дачи
(чад удач?).

Тентов вот нет.

Ил. Сену унесли.

А Лимпопо, поп, мила,
а на
Лимпопо поп мил.
А намути тумана!
А намутил ли тумана?
А карму сумрака?
А то худо: духота.
Ад же да надежда.

Боб
балакал: «Лакала б,
Анна!
Ела на канале!».

Вопит Аня на типов:
«Девы мы ведь!
Давид, иди в ад,
Ингу пугни
и дуру шуруди.
И Махе не хами!
Изе воду довези
и матами
Ингу шугни.
И Жаку укажи,
и Жака накажи,
и пультом отлупи».

Их ахи,
их охи,
их ухи.

Тамилке не климат.
Кома самок.
Лада падал
и лады рыдали.
А Лада гадала:
«Миража нажарим?
О, да, надо
нам реку, Цукерман!».

Моня с Яном:
«Река, хакер!
Хакер в реках.
Потоп, мадам, потоп!
Попух? У, поп!
Пить, тип!».

Попил ли поп?

А поп попа,
лапу, купал…

Хакер в реках!
А Луна как скаканула
и не трогала гор тени.
Потонул лунотоп.

Сна вам аванс.

2004 г.

…В «МСН» № 115 помещена моя ироническая поэма— палиндромон «Жар аж». Кажется, вызовет улыбку читателей и только что вышедший из-под моего пера сказ-перевертень «Заказ», публикуемый ниже.

ЗАКАЗ

Кабак.
И мы туда надутыми.
Тих хит.
Голод долог.

— Стол, Отс!
— Нил, блин,
заказ:
мант нам.
— Нам, Гала, лагман,
пара каш и «шакарап».
Салат «Талас».
Суп «Опус».
Бозо б
(арабу у бара,

— А кучу чучука?
— Акыл, шашлыка!
— Арак, ара!
— Кок,
и нем лепи пельмени
(или пели и лепили?
И допили, поди?
Адова вода…).

— Ну, на канун!
(А кир у Шурика).
А дама тамада.
Ада рада:
во бобов!
А то борщ робота.
То Боря робот.
Лез робот, оборзел.

А те щи – нищета
а не пена.

Лев ел
и манил блинами.

Лео поел.

Лаки икал.

— Жуй уж.
— Жую уж.

— Ворам омаров!
(Икру, урки,
мечем).

— Ах, уха!

— А жижа?

— Абы рыба.

— Язи, Изя!

— А налим, Зин, из Милана.

— И мал сом с мослами.
Оглодан надолго.
Ели филе.
Жор рож..

— Анна, на банан, на,
на, на банан.
На заказ заказан.

— Мандарин и рад нам!
— Но мил лимон.
(Но мил и Филимон).

— «Липтон»? (Отпил).
Лакал.
— Кал хавай, а, вахлак?

О, трататуй у татар-то!

2004 г.

В «МСН» № 128 было опубликовано мое новое сказание— палиндромон «Заказ», выполненное в сатирическом ключе. Теперь я предлагаю вниманию читателей свою поэму-перевертень о популярном в мире учении индийской йоги.

ИГО ЙОГИ

И дни хинди
в
РСФСР.

И леди Дели
и шорохи хороши.
Их и Рерихи
и лепо пели!
Не лети, вид удивителен!

Магия и гам:
не бубен,
гобой – о, Бог!
Маски – Иксам!

А тарах, бах, а «Махабхарата»?

Уж и вижу
не Шиву у вишен:
на Машу шаман,
лапа, напал.
Нов звон
малинов, звони лам!

Нарпит; и пран
ели филе.
Или пили.
Попил ли поп?

О ламе немало
манн нам.
Мало лам.
Лама мал.
Ах, и мала ламиха!
Или ламу умалили?
Или хаус суахили?
И, лирокопы, покорили
мы вон и ламу малиновым.

А попа
морим миром
и йогой. И
иго йоги!

Ах, и попиха
тут как тут.
А ты, поп, опыта
дал в лад?
А
поп
ладана дал.
И течем в мечети.
И месса с семи.

И сура Руси:
мир им,
магам.

1988 г.

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Открыть полный текст в формате PDF

© Александр Никитенко, 2013