Подвал и вера

Роман

Действие происходит в Москве. История про искалеченные судьбы, измученные миграцией, войной, нацизмом и наркотиками. На страницах романа читатель встретится с местью и верой, неверными жёнами, искренней любовью и настоящей дружбой. Первая публикация.

ЧАСТЬ 1

Уже третий день нахожусь в Москве, будто брожу в другой планете, брожу сквозь голод, печаль и отчаяния. Чувствую себя чужим среди чужих. Никогда прежде мне не доводилось видеть столько много машин, людей, и зданий одновременно. Люди выглядят, мягко говоря, нахмурено: куда-то мчатся, и никто никому не уступает дороги. Судя по всему, все превратились в зомби.

В Москву, я прибыл по приглашению своего друга, но встретиться с ним не удалось. К несчастью его зарезали скинхеды (варвары). История приводила значительно примеров, что нацизм – зло. Один из примеров является проклятый Гитлер. Хоть и всем известен его конец жизни, но до людей, утративших человеческое сострадание, никогда не достучаться. Они будто погружены в каменном гробу на дне Марианского желоба.

Как всегда проблемы врываются без приглашения. Сейчас у меня их три: найти жилище, устроиться на работу и вылечить гонорею. С работой и жильём пока не складывается. Работа и жильё спрятались куда-то далеко за горизонт. Гонорею, я подхватил в поезде от незнакомки, а теперь сполна ощущаю мерзкую боль. Врачи сказали, что вылечить гонорею можно за пятьдесят долларов. К сожалению, у меня нет такой суммы. Зато есть терпение и мечты – это мои лучшие друзья. Благодаря им, я до сих пор жив. Уже как 27 лет мы преданы друг другу. И за это время ни разу не ссорились. Они как Бог – прощают все мои недостатки.

Все перечисленные мной проблемы звучат, как испытания. Но если эти испытания сравнить с одной слезой слепого человека либо с тоской арестанта, отбывающего срок в тюрьме, то эти испытания превратятся в крошечный пустяк. А больной раком скажет: “ Мне б такие испытания, и я засиял бы счастьем”.

А что означает счастье? Большинство людей не ответят так же, как и не переплывут море. А если даже ответят, то запутаются, и некоторые из них скажут: – Быть богатым либо не зависимым. Независимость и богатство – это неплохо, но всё же, не истинное счастье. А кто обладает терпением и поборол гордость, лицемерие, алчность и зависть (всю коварную грязь из-за которой проливается кровь на святой земле), ответит легко, как дважды два – четыре.

***

На вокзале, перекусив эмигрантские сладости (батон с лимонадом), я отправился в поход за пропитанием. Возле строившегося, многоэтажного дома, встретил своего одноклассника. Это была, как и любая встреча – предначертана свыше.

Разговорившись с одноклассником, я узнал, что он уже четыре года проживает в Москве, и за это время неплохо устроился. Довольная улыбка, выпуклый живот, и румяные щёки, как у матрёшки – означали, что жизнь удалась.

– Где можно трудоустроиться? – спросил я его. – Куда не пойду, мне отказывают.

– На стройке. – Он поправил свои чёрные очки.

– На стройках тоже отказали. Даже грузчиком не смог устроиться.

Пока я ему отвечал, он купил себе ванильное мороженое и, взяв сдачи с тысячи рублей, сказал:

– Кстати Артур тоже здесь.

– Который после девятого класса, куда-то пропал?

– Да, он самый. Когда я приехал сюда, он работал строителям, а сейчас уже устроился в элитный бар.

– Его номер телефона не знаешь?

– Не знаю. Возле станции Бауманской, есть бар алый тюльпан, вот там его и найдёшь, – ответил он, жадно поглощая мороженное. – Мне пора идти, быть может, когда-нибудь свидимся.

Одноклассник похлопал меня по плечу, как жалкого бедолагу.

– Одолжи немного денег? – спросил я на прощанье.

– У меня нет денег – с этими словами, он попрощался со мной.

Конечно, я испытывал злость. Ведь я видел его портмоне заполненный деньгами, и он хвастался, что зарабатывает столько денег, сколько не снилось ни одному эмигранту. Судить его не буду, да и не вправе этого делать. Как выразился Иисус Христос: ” Не суди, да не судим будешь.”

После того, как на стройке мне снова отказали, я отправился к Артуру. В детстве, Артур был моим лучшим другом. Все одноклассники уважали его за то, что он относился ко всем справедливо. Всегда был очень добрым, весёлым, отзывчивым парнем. В седьмом классе, он предостерёг меня от беды (можно сказать, сохранил жизнь). Тогда, я хотел перерезать себе вены. Детская любовь изменила. Намерение конечно было глупым, но в состоянии любви, к сожалению, чувствам плевать на глупость и правила жизни.

Когда вошёл в метро, я снова заметил, как некоторые люди с подозрением глядели на мою сумку. Панический страх явно сказывался в них, после терактов в метро.

Нацисты – жаждут крови, всех тех, кто не их расы. Экстремисты – убивают, как они выражаются – неверных. Короче говоря, невозможно всем угодить. Каждый садист видит то, что желает видеть. Кому-то пчелиный улей покажется образцом демократии, а кому-то примером тирании.

***

Проехав три станции, я погрузился в приятный сон. И пока я наслаждался сном, в метро вошла беременная женщина, которой никто не уступил место, и скорее не собирались уступать. Она стояла напротив трёх хихикающих, молодых ублюдков.

Открыв глаза, я встал с места.

– Присаживайтесь, – предложил я место.

Женщина изумлённо взглянула на меня, затем с радостью присела. Её улыбка была настолько очаровательной, словно я осыпал её счастьем. В это мгновенье, я еще раз убедился, что самый дорогой подарок для женщин – это мужское внимание.

– Большое спасибо! – поблагодарила она, хотя могла не благодарить, ибо уступать место – моя историческая обязанность. Но в нынешнее время, по-видимому, обязанности мужчин превратились в героические поступки. А если ещё мужчина обеспечивает семью, то его приравнивают к Божьим посланникам. Предки, наверняка уже миллион раз перевернулись в гробу из-за позора, который въелся в общества.

Старики со злобы говорят: ” Вам Сталина не хватает!”. В эпохе полной бесчеловечности (в морально-изуродованном обществе), скромность – стала предметом насмешек. Религия – не нужные мысли. Стыд – неуверенность в себе. Доброта – расценивается, как слабость. Щедрость – превратилась в чрезмерную глупость. Предательство и ложь – обыденные нормы поведения.

А совесть и честь куда подевались? Деньги давно их уже изгнали, посчитав нет им место, где всё уже продано. Причём продано беспощадно.

***

У входа бара алого тюльпана, я наткнулся на двух великанов.

– Здесь фейс контроль, – сказал один из них, преградив мне вход.

Я вежливо попросил их, позвать Артура. Они кивнули, и по рации связались со своим напарником.

Я сразу узнал Артура. Выглядел он смуглым, невысокого роста, а его лицо и всё та же миловидная улыбка отчётливо выражала доброту. Как только он обнял меня по-братски, казалось, что нахожусь во сне. Мы немного поговорили, потом он предложил войти в бар, и там продолжить беседу.

– Пропустите его.

– Будь наша воля, пожалуйста. Ты же понимаешь, нас потом уволят.

– Постой здесь, – сказал мне Артур и направился в бар.

Артур вышел из бара и сказал старшему великану, что администратор разрешил мне войти в бар. После тщательно осмотра, я вошёл в бар.

Интерьер заведения соответствовал своему названию. А вот мои грязные, синие джинсы, чёрная, запачканная футболка, и лохматая прическа, не совсем сочетались с интерьером. Я дал спортивную сумку Артуру, чтоб он спрятал её куда-нибудь. Ибо в метро, я сполна насмотрелся подозрительных взглядов.

Усевшись за барную стойку и, откинувшись на мягкую спинку высокого стула, я с облегчением вздохнул. Наверно из-за того, что было ещё рано, бар пустовал. Только двое мужчин крепкого телосложения и обаятельная брюнетка сидели, прислонившись к барной стойке, и курили: перед ними стояли пепельницы в форме тюльпана и пустой бокал.

– Рассказывай, как жизнь? С какой целью приехал? – спросил меня Артур, протирая бокалы белой тряпочкой.

– В целом жизнь прекрасна. Приехал на заработки, у тебя как?

– Уже шесть лет живу здесь. Поначалу, как и всем было тяжело. А сейчас грех жаловаться.

– После девятого класса, куда пропал? Никто о тебе ничего не знал.

– Тогда было тяжёлое время. Мама умерла, меня отдали в дом интернат.

Насколько было тяжело Артуру, было мне примерно знакомо, поскольку мои родители умерли в автоаварии, когда я закончил школу.

– Не женился? – спросил я.

– Нет, а ты?

– Я тоже и видимо женюсь нескоро.

– Всему своё время. Главное верить, а всё остальное сбудется. Кстати, что будешь пить?

– Воды.

– Алкоголь не пьёшь?

– Пью, но не сейчас.

– Да ладно, давай за встречу. Выбирай что хочешь.

– Что-нибудь лёгкое, – сказал я.

– Текила пойдёт?

– Пойдёт, – ответил я, не совсем понимая, что это за напиток.

Артур попросил своего напарника подать текилы, и налил мне соку в стакан.

– А друг чем занимается? – спросил он, заполняя текилой хрустальную рюмку.

– Не успел с ним встретиться, к моему приезду его убили.

– Кто убил? – в этот момент, он чуть не уронил бутылку.

– Скинхеды.

– Эти стервятники совсем разум потеряли. Как понял, ты без денег и жилья остался?

– Да, как типичный эмигрант, – ответил я и, залпом выпив текилу, мгновенно ощутил приятный жар в груди.

– Как заядлый мексиканец пьёшь, – улыбнулся он. – Налить ещё?

Я отказался и глотнул яблочный сок.

– Голод и холод нужно каждому пройти, чтоб жизнь мёдом не казалась. – Артур подал мне меню. – Не стесняйся, выбирай что хочешь.

Поблагодарив Артура, я начал листать меню.

– На цены не смотри, выбирай, что желудок желает, – сказал он, наблюдая за мной.

– От яичницы не откажусь.

– Возьми блюдо посытнее.

– Яйцами наемся.

– Хотя б с сосисками поешь. Очень вкусные.

Те самые мужчины крепкого телосложения, заказали два стакана водки.

– Ещё что расскажешь? – спросил Артур, наливая водку в стаканы.

– После школы, поступил в медицинский институт, проучился там три года, но меня отчислили. Затем снова поступил, но уже на юр фак. Работал юристом. Из-за мизерной зарплаты, пришлось приехать сюда.

– Это всё из-за паршивого правительства. Они воруют, а мы страдаем вдали от родины. Честным людям всегда приходится страдать. Не зря говорят, для благочестивых людей этот мир, подобен пороку ада.

– Повтори! – сказали мужчины.

Артур налил снова водку в стаканы. Мужчины залпом осушили стаканы.

– Капни ещё сто грамм, – обратилась брюнетка.

Артур капнул коньяк в бокал, как она просила.

– Интересный здесь жаргон. Повтори, капни, – сказал я Артуру, довольствуясь соком.

– Вчера, женщина просила насыпать ей соль на рану. Я дал ей абсент, в котором было восемьдесят пять градусов.

– Это уже не соль, а йод какой-то. – Я глотнул сок.

С каждым глотком сока, я ощущал мочевой пузырь так, будто цыганской иглой, прокалывали мне низ живота.

– А где здесь туалет? – спросил я.

– Прямо, затем налево повернёшь. – Артур показал в сторону туалета.

Никогда не думал, что буду направляться в туалет с чувством страха, словно испытаю пытки.

С неохотой расстегнув ширинку, я почувствовал, как будто термиты покусывали пах. Затем смиренно закрыл глаза и сжал зубы. Снова мерзкая боль, с мозгов потекла до самых пят.

Когда я вернулся к барной стойке, меня ожидала яичница с сосисками. Яичница выглядела, как радостный смайлик: два желтка с оливками были подобны совиным глазам, а кетчуп был размазан клоунской улыбкой. Пока я наслаждался трапезой, в баре заметно прибавилось клиентов. Артур со своим напарником жонглировали бутылками. Алкоголь лился по бару, как горный ручеёк. А музыка плескалась разными эмоциями.

Слева от меня, сидел мужчина (похожий на хомячка), и распивал виски. По его помятому виду, сказывалось нетрезвое состояние.

– Вкусно? – спросил он меня.

– Да, вкусно, – ответил я, разрезая ножом сосиски.

– Можно попробую? – загадочно улыбнулся он.

Я подвинул тарелку в его сторону и предложил вилку. Он попробовал кусочек сосиски.

– Ты был прав, – аппетитно чавкая сосиску, промолвил он. Затем подвинув тарелку обратно на место, отдал мне вилку.

– Я не наглый. Просто решил тебя проверить.

Я не стал интересоваться, с какой целью была проверка, продолжив поглощать сосиски.

– А почему поделился со мной? – Он глотнул виски.

– Потому, что с голодом хорошо знаком, – ответил я.

– А с предательством?

– Тоже.

– Меня уже пять лет окружает предательство. Жена шлюхой оказалась, ничего не могу поделать.

Из-за того, что в баре довольно громко звучала песня, из которой я понял всего два слова Fuck и Love, я переспросил мужчину, кем его жена оказалось, чтоб убедиться в сказанных словах.

– Шлюхой! Сейчас она трахается с очередным любовником. Давила меня уже до отчаяния. Сегодня ночью собираюсь её прикончить. Пистолет и место подобрал подводящее, – сказал он так просто, будто разыгрывал меня. – Одобришь выбор?

– Лучше разведитесь, – посоветовал я.

– При разводе, потеряю своё имущество. Разве это справедливо по отношению ко мне?

– Тогда вынудите её отказаться от вашего богатства.

– Каким образом?

– Вариантов много. К примеру с помощью ментов устройте ловушку. Так чтоб ей святила статья. Обычно люди всё подписывают, если грозит тюрьма.

Мужчина задумался и, выпив ещё сто грамм виски, закурил тонкую сигару. Дымовые кольца, которые он выпускал из орта, походили на серые тучи, летящие куда-то вдаль, где всё бесследно исчезает.

Доедая последний кусочек сосиски, я гадал по задумчивому лицу хомячка, что же он выберет – убийство или же всё-таки вынудит жену отказаться от богатства.

Хомячок последний раз затянулся и спокойно затушил сигару.

– Давай выпьем за твою хорошую идею?

– Подержу вас соком, – сказал я.

Он посмотрел на сок, и не стал уговаривать, чтоб я выпил виски.

– За тебя! – произнёс он и, подняв бокал виски, чокнулся об мой стакан. – Эту шлюху, подставлю с героином.

Зря ему посоветовал, подумал я. Хомячок был серьёзно настроен, и по тону голоса, отражалась коварная месть чревато опасным последствием.

Он взглянул на меня: глазами усталой, доброй собаки, и произнёс:

– Распутную женщину никогда не изменишь, поскольку роза переставшая быть цветком, обязательно завянет. Запомни навсегда.

Я кивнул, размышляя над его словами. Он поправил жёлтый галстук, и еле встав со стула, сказал на прощанье:

– Удачи тебе, хоть и удача часто спит.

Допив остатки виски, хомячок вышел из бара. Его совет напомнил мне стих японской куртизанки:

Как ни крась гниющие деревья,

Спрос на них угасает.

Как нет дела Богу, коль не видно луны,

так и сердце бес тело не надо.

– Что он хотел? – Артур долил мне сок.

– Жаловался на жену.

– В последнее время, мужики часто жалуются на жён. Потому, что сами себя обманывают.

– В смысле?

– Дозволяют жёнам не пристойности. Любовь любовью, а жизнь всё-таки одна.

– Ещё виски, – обратилась к Артуру блондинка, которая стояла возле меня.

Я взглянул на блондинку, и увидел, как с её белого кошелька выпали три сотни долларов. Они лежали на полу, а она не заметила, как их обронила.

Подбери и положи в карман, возникла злая мысль. Я задумался, размышляя над советом мысли. И даже представил себя в тёплой постели. Во мне спорили демон с ангелом. Потом меня вдруг осенила мудрость, видимо ангел переспорил демона, ибо я осознал, что за эти деньги расплачиваться в тройне придётся. Ещё немного подумав, я решил не брать деньги.

– Вы обронили доллары, – обратился я к девице.

Блондинка молча подобрала хрустящие доллары и продолжила распивать виски. Я же почти пожалел о том, что обратился к ней. Потом взглянул на часы. Стрелки показали 23.45. Проситься к Артуру на ночёвку неудобно, а оставаться на улице ещё хуже. Что делать? Как быть?

Пока Артур обслуживал блондинку, я наблюдал за клиентами. С моего места отчётливо просматривался весь зал: все столы были заняты, официанты носились с экзотическими блюдами и разными алкогольными напитками. За одним из столиков, прохлаждалась юная дева, помахивая веером, своё миловидное личико. Напротив неё пыхтел жирный, старый очкарик. Внешность у него была отталкивающей, а вот у девы наоборот очень привлекательной: в особенности стройные ножки и ананасовые груди, сверкавшие с красного корсета. Вероятно я чересчур, пристально наблюдал за девой, ибо очкарик подозрительно взглянул на меня. Отвернувшись от девы, я заметил гомосексуалистов (по крайней мере, так показалось), накаченный гомик протирал салфеткой губы хилого гомика. От такого нежного жеста, глаза хилого гомика завернулись. От этой сцены было смешно и противно.

Бар казался настолько уютным, насколько может казаться родной дом. А когда представил, что не куда идти, то расставаться с баром было также тяжело, как прощаться с родиной. Работать бы здесь, подумал я, а потом снова вспомнил, что мне негде ночевать. Я почувствовал себя одиноким, ведь я и был таким. Уже несколько лет одиночество преследовало меня везде, засыпало со мной и просыпалось, глядя на меня.

– О чём задумался? – спросил меня Артур.

– О жизни, – ответил я и потянулся к стакану сока, но из-за гонореи, передумал пить.

Артур улыбнулся, и перед тем, как ускользнул к клиентам, сказал:

– Расслабься! Жить будешь со мной.

Проблемы мигом превратились в прах. Каким бы мир не казался жестоким, к счастью, добрые люди раскрашивают его цветами радуги, от которых даже мизинцы улыбкой сияют. В такие моменты начинаешь ценить доброту людей.

Как только Артур подошёл ко мне, я сразу же сказал:

– Спасибо за всё! Моя благодарность тебя не забудет!

– Ты послан судьбой. Это значит к счастью, – сказал он. – Хочешь текилы?

– С удовольствием!

После такой блаженной новости, текила стала сладкой. А хрустальная рюмка сверкала, словно звезда Сириус в небе.

– Закажи что-нибудь поесть, – предложил Артур.

– Я сыт. Так меня разбалуешь.

– Помнишь, когда я поругался с отчимом, несколько дней ночевал у тебя дома? – Он налил мне ещё текилы.

– Помню. – Я взял рюмку.

– Так вот, благородное дело всегда возвращается, – улыбчиво ответил он и направился к клиентам.

Ещё днём печаль окутывала меня, а сотни мыслей друг друга перебивали и перекрикивали. Казалось, что если по мне проехалось бы метро, то никто не сказал бы, слово – жаль. А теперь за мной заботятся.

После смерти моих родителей, дедушка мне часто говорил:

– Жизнь меняется подобно погоде – жарко, холодно, тепло, влажно. Когда погода слишком знойная либо чересчур холодная, то температура мгновенно ощущается. И конечно же стремишься оказаться там, где влажно и дует приятный ветер. Чтоб добиться желаемого климата, придётся пережить сотни, а может и тысячи скачков температуры. А потом ещё нужно постараться сохранить мечтательный климат. Ведь враги и собственное эго попытаются всё разрушить.

А перед своей смертью, он мне сказал:

– Проблемы – жизненный цикл, они появляются снова и снова, и с круговоротом бедствий нужно смириться. И обязательно нужно с проблемами ладить (обходиться с лёгкостью), и решать их, не погружаясь в новые ямы. Иначе одна из ям окажется настолько глубокой, где многие люди в итоге помрут.

Медленно тянулась ночь. На рассвете, когда из бара вышел последний, пьяный клиент, Артур сказал мне, что скоро поедем домой. Это было приятно слышать, как гимн СССР.

***

Квартира выглядела однокомнатной, уютной с хорошим ремонтом. Мы вошли в кухню. Артур извлёк с холодильника водочку и маринованные огурчики. И пока он разливал водку в рюмки, я вспомнил, как мы впервые выпили водку.

– Помнишь, как мы впервые выпили водку на твоём день рождении? – спросил я.

Артур рассмеялся.

– Тогда сильно перепили. Помню, как до утра пели на пляже. Я так и не понял, как домой вернулся, – сказал Артур и, подняв рюмку, продолжил: – Выпьем за счастье! Благодаря Богу мы встретились, ни где-нибудь в тюрьме, а на воле. И мы здоровы. Ведь свобода и здоровье, это и есть половина полноценного счастья!

На последнем слове, мы чокнулись, и залпом осушили рюмки. Огурчики были в самый раз – солёные, хрустящие, и хрупкие, как Саксонский фарфор. Артур снова разлил водочку, и на этот раз, уже я поднял рюмку со словами:

– За любовь, родину и дружбу! – рюмки обнялись, а кристальная жидкость расслабило тело.

– Ещё? – спросил он, имея в виду водку.

Я кивнул и закусил огурчиками. Дзынь-дзынь – вдруг раздался громкий звон, от которого, я аж вздрогнул.

– Это Магомед, мой друг. Мы вместе живём. – Артур направился к двери.

Магомед выглядел высоким, поджарого телосложения. Волосы блестели цвета каштана, длиною до мочек ушей. На левой щеке, выделялся пятисантиметровый порез. А взгляд был, как у ястреба: холодный, проницательный, будто насквозь глядел.

– Это Тимур, мой одноклассник, – представил меня Артур.

– Мага, – сказал Магомед, протянув крепкую ладонь. Мы пожали друг другу руки и уселись за стол. Артур достал со шкафа рюмку и заполнил её водкой. Мага поднял рюмку, и произнёс короткий тост:

– За знакомства! И матерей! – Мы чокнулись, и по-солдатски, опрокинули рюмки.

– Давно в Москве?

– Третий день, – ответил я.

– Его друга скины убили, – промолвил Артур, разливая водочку.

– Прими соболезнования, – сказал Мага. – Эти шакалы моего брата тоже убили.

На несколько секунд воцарилась могильная тишина.

– За единство и победу! – сказал Артур, мы выпили и одновременно потянулись к огурчикам.

Около часа распивали водку, беседуя о жизни. Мага оказался хорошим парнем. Его автобиография была печальной – нищета, война, тюрьма. Он работал таксистом, и предложил вместе с ним таксовать. Я не раздумывая согласился и очень обрадовался.

– Пока по таксуй, а потом, если захочешь, устрою тебя в бар, – сказал Артур, разогревая в микроволновке чайханский плов.

– Время наладит жизнь, скоро начнёшь цвести и пахнуть, – прибавил Мага.

– Спасибо! Если бы не вы, я б так и скитался на улице.

– За счастье! – сказал Артур. Подняв рюмки, мы встали, и в этот момент белый голубь подлетел к окну и, усевшись на козырёк, удивлённо наблюдал за нами.

– И за голубя! – добавил я, и мы с наслаждением выпили.

Артур положил крошки хлеба возле голубя. Мы наблюдали, как голубь довольствовался хлебом. Как только голубь улетел, я направился в туалет. Гонорея снова меня вспомнила. Настроившись на дикую боль, на этот раз сильно её не почувствовал, то ли от того, что был пьян, то ли радость приглушила боль.

Когда Артур с Магой отправились ко сну, я окунулся в ванну. Казалось, что не только грязь смывалась водою, вместе с ней уплывали дурные мысли, ненависть и все негативные ощущения, испытанные за эти суровые дни. Неужели сценарий жизни поменялся?

Причесавшись, я лёг рядом с Артуром и Магой. Перед сном, меня навестила скука по родине. Там где я жил, повсюду окружает очаровательная природа. Можно назвать райским уголком: великолепные горы и скалы прекрасных оттенков, беспрестанно меняющихся в зависимости от времени года и погоды дня. Сотни видов деревьев, цветов, птиц и животных, живут в гармонии с человеком. Рядом с моим домом, изумительное озеро шептало волнами. Оно настолько прозрачно, что даже мальков чебака отчётливо видно в нём. Утром, небо часто было разукрашено перистыми облаками, а ночью, оно всегда усыплено яркими звёздами. А когда наступало полнолуние и, оно отображалось в озере, блистая, словно бриллиантовая дорожка – сердце восхищалось от этой чудесной красы. Каждый день, я встречал лучшие рассветы и прощался с редкими закатами.

Я вспоминал крик чаек, паривших над озером. Вспоминал, как на лодке ловил рыб, как ночью разжигал костёр на пляже, и как прекрасно расцветала природа. Теперь понимаю бесценную значимость родины. Драгоценный, родной воздух, воду и землю невозможно заменить ничем. Этот горький опыт доказали изгнанные народы из своих земель. До конца своих дней, они боролись, чтоб вернуть земли, принадлежавшие им по праву.

Все завоеватели чужих земель стремились, и стремятся увеличить земные ресурсы, из-за которых разгорались, и до сих пор разгораются кровавые войны. А ведь люди способны договариваться мирно, но они не хотят мира и согласия. К несчастью мало кто из людей, желает быть единой общиной, и не делиться на касты, нации, религии и статусы.

Человеческие пороки – очаг зла или так именуемый дьявол, из которого извергается жестокость, порождающая океаны крови и слёз. У многих людей, огонь разгорается так сильно, что уже практический не возможно его потушить. Только правильный образ жизни (относится с добром и любовью ко всем божественным творением), способен потушить пожар. Любовь спасёт мир или же добро победит зло.

Некоторые уверены, что светлый путь к истине находиться в религиях. Другие утверждают, что путь к истине спрятан в эзотерики либо только в йоге. По истине, если хорошо приглядеться, истину можно найти везде.

***

К полудню, я проснулся, хорошо выспавшись. Мага крепко спал возле меня. Весна оживлялась во всю, цветочный аромат из улицы заливался в комнату. Прохладный ветерок поглаживал коричневые занавески. А сквозь липовую дверь доносилась симфония Антонио Вивальди – Эльфийская ночь. Думал, показалось, но когда открыл дверь, увидел граммофон, на котором медленно кружилась виниловая пластинка.

Артур наслаждался симфонией, рисуя масляными красками пейзаж. Он рисовал также плавно, как и симфония, звучавшая романтикой, надеждой и мечтой.

– Доброго дня! – сказал я, любуясь, как он кистью обводил контуры живописного заката.

– Как выспался? – спросил Артур, продолжая рисовать.

– Отлично и голова не болит. Красиво получается. Где научился так рисовать?

– В художественном училище. – Он положил кисть на пластмассовую тарелку, а затем спросил: – Картина, что напоминает?

В картине было изображено озеро. В дали, солнце пряталось за небосклон. А лучи освещали дом и небольшой пирс, похожий на плот.

– Покой и уединение.

– Правильно! Это наша родина. Пирс помнишь?

Я не смог вспомнить пирс.

– Вспомни, мы как-то рыбачили на нём. Твоя удочка ещё сломалась, и ты её выбросил в озеро, – на последнем выражении, Артур рассмеялся.

– Аа, вспомнил. Грузил зацепился об камни, я думал, что поймал громадную рыбу

– В те дни, время было беззаботное. Поиграть на улице, не делать уроки и кушать мороженное, было счастьем. И не думали, что мир окажется таким жестоким, – сказал он и, макнув кисть в синюю краску, продолжил придавать оттенок небу и говорить одновременно. – Все рождаются с невинным сердцем и чистыми помыслами, сохраняя безгрешность до определённого возраста. Но потом, с каждым днём, превращаются в диких зверей, готовых загрызть любого, лишь бы откусить кусок мясо, который как кажется, принадлежит только им. Прожить достойно жизнь удаётся лишь тем, для которых можно создать красную книгу, вымирающий вид людей.

Я внимательно слушал Артура и вспомнил слова одного старца: – Не будь наша прародительница Ева такой бестолковой, все жили бы в раю. Может и в самом деле, жили бы в раю. Но это уже не имеет никакого значения, ибо прошлое Евы не вернёшь, и раз, живём на земле, значит, так Бог велел. Ведь Ева всего на всего выполнила лишь свою миссию, возложенную на неё, скорее всего всемогущим Богом. И то, что она съела запретный плод, тем самым ослушалась Бога – это её роль в сценарии, в котором сам Бог, являлся режиссером.

Жизнь дана человеку, чтоб быть испытанным, а для чего? Для того, чтоб достойно продолжить жить в мире вечном, где всё сказочно и невероятно красиво? Быть может, и нет рая – расписанного и обещанного в свешенных писаниях. А может и есть. Право человека гласит: – Верить в правдивую сказку либо поверить в то, что он считает нужным. Пусть не существует рая, ада, и загробного мира тоже. Но это же не повод и не оправдание, чтоб издеваться над людьми, и совершать кровавые поступки. Каким бы человек не стал могущественным, от наказания и смерти ему не убежать и нигде не спрятаться. И от этих омерзительных поступков, жизненный срок, никак не увеличиться, наоборот сузиться. Жизнь и так коротка, и даётся не больше раза.

– А этот дом, разве был возле пирса? – спросил я, разглядывая дом, отражавший собой благородные традиции и воспитания великой, восточной культуры.

– Будет, я его построю, – уверенно ответил Артур, взглянув на меня мечтательным взглядом.

Не трудно было догадаться, что в рисунке парила его мечта.

– Рядом со своим домом, нарисуй и мой дом, – пошутил я.

– Обязательно, и жену твою добавлю, – отшутился он.

– И детей не забудь.

– И внуков нарисую. А тебя возле пирса изображу, как ты рыбачишь, но теперь уже со спиннингом.

Никогда не забуду этот весёлый, счастливый момент.

Я помыл зубы; зубную пасту выжил на указательный палец, и им же растёр зубы. Потом вошёл в туалет. Снова пришлось испытать боль, от которой тело вибрировало подобно фолоиметатору.

Артур разливал молоко в стаканы, и предложил меню, как в отели:

– Что будешь есть? Кашу, рыбу или суп?

– Всё ровно, – ответил я, присев за стол.

– Тогда пообедаем рыбой. – Он подал мне стакан молока.

Я глотнул молока. На вкус оно было безвкусным.

– Вкус молока какой-то не понятный. – Я глотнул ещё молока.

– Здесь молоко разбавляют с водой. И вообще все продукты не свежие, особенно мясо. Мясо везут с Бразилии.

– С Бразилии? – удивился я. – Это ж так далеко. На Кавказе скот разве не разводят?

– Мага говорит, разводят, но дешевле купить в Бразилии испорченное мясо.

– С Магой давно знакомы?

– Два года. Судьба нас свела в типографии. Там, мы работали грузчиками. За эти годы, что только не пережили. Мы как братья. Можешь на него положиться, очень надёжный.

– Я заметил в нём порядочность, и мыслит здраво.

– Потому что много пережил. Когда разгорелась война на Кавказе, убили его родителей. Он воевал, а потом его посадили в тюрьму.

– Жаль. Война столько людей убила и загубила.

– Кровь и несчастье так и будут литься, пока люди не объединяться и не возьмут власть в свои руки. Для этого придётся многих лишить жизни,– последние два слова, Артур произнёс сухо и так легко, будто уже кого-то лишал жизни.

– Я против смертей. Наказывать нужно, но убивать, считаю ни в коем случае нельзя.

– Раньше, я тоже так думал. – Артур положил на стол осенний салат. – Даже святые люди, такие как Жанна Д’арк, пророк Мухаммед проливали кровь садистов, отстаивая жизни ни в чём не повинных людей. А Конфуций говорил, наказывайте смертью тех, кто заслужил того, за вину важную и сознательную.

Может Конфуций был и прав, но всё же, я был против смертей.

Микроволновка запищала. Артур из неё вынул семгу с рисом, и положил на стол.

– Приятного аппетита, кушай не спеша! – сказал он, напомнив мою маму.

– Спасибо, и тебе – ответил я, пробуя рыбу.

После того, как подвезли Артура к бару, мы выехали таксовать. Впервые я оказался в такой комфортной машине: сидения мягкие подобно пуху, с кондиционера выдувал охлаждённый поток воздуха, а звучание двигателя практический не было слышно. Короче говоря, ехать было также приятно, как плыть на огромном лайнере по тихому морю. На таком железном жеребце, так и хотелось устроить гонки по московским трассам.

– Какие песни предпочитаешь? – спросил Мага, переключая мелодии.

– Разные, зависит от настроение, – ответил я.

– Сегодня, настроение, что желает выслушать? – улыбнулся он.

– Всё что угодно.

Мага включил симфонию Моцарта (часто называемой музыкой ангелов), и ангела запели, играя на клавишах. Казалось, что еду на концерт, в котором главным композитором являюсь я. От божественной симфонии, мир стал светлым, а мышцы и мысли расслабились. Наверняка только мелодия души, способна вмиг изменить все чувства. Как сказал, когда-то Лев Толстой: “ Музыка высшее в мире искусство”

Как только симфония закончилась. Зазвучала мелодия жизни с резкими переходами от надежды к счастью, и от мечты к радости.

– Нравится? – спросил меня Мага.

– Да! Как называется она?

– Не знаю. Смотрел фильм запах женщины?

– Нет, – ответил я, наслаждаясь мелодией.

– Обязательно посмотри! Под эту мелодию, слепой старик станцует танго с обворожительной девушкой. На всю жизнь запомнишь этот танец.

Я не смог представить эту трогательную сцену, зато вспомнил, как в школе на последнем звонке танцевал с любимой одноклассницей, звали её Аселя. В тот день наши глаза целовались не только французскими поцелуями, но и кыргызскими, испанскими и татарскими и пуэрториканскими. Ее фигура казалась хрупкой, как у балерины, а образ, походил на летящую снежинку. Короткое, обтягивающее, белое платье, придавало ей сексуальность, от которой я не мог оторваться.

– И в этом фильме, заветная мечта старика свершится. На Феррари, он на полной скорости удачно проедет несколько кварталов, – сказал Мага, припарковавшись возле Казанского вокзала.

Я никак не отреагировал, потому, что находился ещё в прошлом, танцуя с Аселей. К несчастью, она болела раком. Аселя подарила мне жемчужину, которую до сих пор храню. Жемчужина стала, как талисман и частичка Аселиной души. Через неделю после выпускного бала она умерла. За день до смерти, я навещал её в больнице. Последним её желанием было поцеловаться. Надеялась на сказочное чудо, что я исцелю её поцелуям. Но, увы так не произошло.

Аселя была моей первой, настоящей любовью и после неё, так и не смог никого полюбить. Иногда она снилась. Во сне, мы всегда сидели под дивным деревом: оно было ярко-фиолетовым и казалось, будто дерево слышало наши голоса. Мы любовались белыми ласточки, парившими в синем небе. А оранжевое солнце освещало полевые цветы, где порхали разноцветные бабочки.

Аселя часто рассказывала о рае и о том, как счастлива в нём. И почему-то отказывалась от поцелуев. Я ревновал, подозревая её в измене. Однажды, из-за моей ревности мы поссорились. Поссорились в первый и последний раз. Я обиделся, и ушёл от неё. Она крикнула в след:

– Не будь, как ребёнок! Пойми, мне нельзя целоваться с тобой. Так, Бог велел.

Но, я не поверил, поскольку считал, что для влюблённых, не могут быть ни каких запретов.

На прощанье, она снова прокричала:

– Не я, твоя настоящая любовь!

***

Возле Казанского вокзала, потерянные эмигранты сразу выделялись несчастными, зашуганными лицами и грустными глазами, глядевшими в никуда. Ведь каждый из них, покинул родину не от сладкой жизни. И пока эмигранты мучаются и гибнут на чужбине, правительства их стран купаются в награбленном богатстве. Что приготовила для эмигрантов судьба? Кем они станут? Вернуться ли на родину, и к своим семьям? А может, вообще не возвратятся?

– Почему люди терпят не справедливости, ведь в любой момент, они могут запросто снести правительство? – спросил я Магу.

– Потому, что боятся решиться. Страхи не дают им свободы. И нет единство между ними. Большинство замкнуты в страхах. И предпочитают быть, как колос, то есть стелиться, куда дует ветер.

К нам в машину подсели три женщины и сказали, что им нужно добраться до станции Щёлкова.

– Откуда приехали? – спросил их Мага, выехав с вокзала.

– С Узбекистана, – хором ответили они.

– На заработки приехали? – полюбопытствовал я.

– Да, – смущённо ответила одна из них.

– В Узбекистане тяжело с работой?

– Очень тяжело, – снова ответила та же женщина, а другая добавила: – Работы нет, а если даже есть, то на зарплату только чаем питаться можно. Дети растут, а с ними и проблемы возрастают. Когда дети просыпаются, и нечем их кормить, тогда повесится охота.

Мага тяжело вздохнул, и спросил:

– А в Узбекистане, чем занимались?

– Я врачом работала. Я в школе преподавала, – ответили две женщины, а третья почему-то промолчала.

– Москва слезам не верит. Будьте аккуратней. Здесь всё построено на жёстких правилах, и одно из правил, каждый сам за себя – посоветовал Мага, завернув на восьми полосное шоссе.

– Мы наслышаны. И за милиционеров тоже. Они мою сестру изнасиловали – сказала, вроде та самая женщина, которая промолчала до этого.

– Как изнасиловали? – Мага убавил скорость.

– У неё с регистрацией проблемы были. Милиционеры в участок отвезли, и там же изнасиловали.

– Она к кому-нибудь обращалась за помощью? – спросил я.

– Нет. К кому она обратиться, разве кто-то поверит. Да и тем более, милиционеры сами себя, что ли посадят.

– Подонки! – сказал Мага.

– Наших девушек много здесь изнасиловали. Просто все молчат. Ведь мы ни кто тут, – сказали женщины, а одна из них продолжила: – Да и в Узбекистане, мы тоже ни кто. Пока Каримов будет жить, покоя никому не будет.

– Конченный ублюдок, уже за семьдесят, а с властью расставаться не собирается – подержал Мага.

– Он всю республику в страхе держит. Из-за него, половина населения уехала на заработки. Сколько его не проклинай, толку нет.

И Аскара Акаева тоже, подумал я. Он являлся президентом Кыргызстана, откуда я собственно приехал.

Эгоистичные, продажные, лицемерные политики, портят своему же народу жизнь. Оказалось мало толку от пролитой морем крови на войне с немецкими фашистами, раз люди скитаются, мучаются и не могут даже на своих землях найти пропитания и покоя. Разве руководства стран, тиранящие народы, лучше фашистов? Они так же, как и фашисты, принуждают к рабству и уничтожают людей: голодом, страхом, репрессией, эмиграцией, социальной не справедливостью, умышленно губят экономику, и создают смертоносные рамки жизни. А их отпрыски ведут себя подобно генералам СС: ложками жрут икру, насилуют, кого хотят, и могут запросто убить невинного человека. И за это преступление им ничего не будет. Люди для них, как листья – можно сорвать и выбросить куда угодно. Потом дворники аккуратно всё сметут.

Фараоны лишались престолов, как и цари тронов, и даже звёзды падают с неба, но зловещие диктаторы этого не понимают. Они будто подписали с демоном сделку, в которой преданы только ему. И как только появляется благочестивый борец за справедливость, все силы зла, как можно скорее стремятся его ликвидировать.

Диктаторы намеренно создают механизмы манипулирования и рычаги управления над людьми с целью порабощения. Лживые законы, правила игры (где человек в роли овцы), деньги, пропаганда СМИ, и мнения нищих духом, активно помогают им в этом.

***

Мы подвезли женщин к многоэтажному дому. Мага не стал брать с них денег. Видимо сострадание не позволило.

– Жалко их. Мужикам проще терпеть испытание. А вот женщинам приходится мучиться, как на каторге. Ещё и скука по детям добивает, как молот гвозди. Иногда мысли твердят, а может Бога не существует или он часто спит, либо густые облака ему мешают чётко видеть. Ведь на земле царит беспощада, – сказал Мага и глотнул воды из пластиковой бутылки.

– Как бы ни было, у всех же есть выбор и разум. Мир отдан людям, и по-своему мнению и подобию выбирают, как стоить его, – ответил я.

– И рушить, – добавил он, предложив воды.

Как только я осушил горло, гонорея снова ужалила меня.

Мага продолжил беседу о диктаторах, как они губят, и насмехаются над людьми. Не закончив мысль, его перебила пчела. Она ударилась несколько раз об лобовое стекло, а затем присела на моё плечо. Я чуть не шлёпнул её, но Мага помешал.

– Не убивай, не укусит. – Он открыл окна и аккуратно прогнал пчелу. – Пчела только пользу приносит. Чтоб килограмм мёда собрать, ей приходится облететь два миллиона цветов.

Я задумался над его словами, ведь и вправду пчела приносит только пользу, изготавливая целебный мёд. А миллионы людей служат поганым политикам, как и миллионы цветов применяющихся для рецепта мёда. Разве это справедливо? Разве миллионы людей родились, чтоб быть рабами? И горбатится в кандалах всю жизнь для нескольких, ненасытных ртов?

***

К нам подошёл тощий, доброжелательного вида мужчина, одетый в серый, классический костюм. При себе он имел синий пакет, и кожаную борсетку.

– Извините, вы свободны? – спросил он Магу.

– Да. Куда вам?

– Китай город.

– Пятьсот рублей устроит?

Мужчина кивнул и присел в машину. Мы отправились к станции Китай Город. Почти всю дорогу никто не проронил ни слова. И вдруг мужчина спросил нас:

– Верите ли вы, что человек, способен изменить весь мир?

– Да, – почти одновременно ответили мы.

– А как вы думаете, как возместить грех за пролитую кровь родной матери?

– Никак, и это уже не человек, – сухо ответил Мага.

– Вы правы, это не человек. Это не человек, – печально сказал мужчина, с надеждой продолжив: – Но всё же, что нужно сделать ему, чтоб хоть как-то попытаться исправить ошибку?

– Не знаю? – ответил я.

Мага задумался, и наконец, сказал:

– Совершить суицид, этим поступком, хоть как-то докажет, что сожалеет о содеянном.

– Я тоже так думаю, – сказал мужчина. – А что нужно сделать наркоману, чтоб побороть героин?

Мага озадаченно взглянул на меня.

– Тяжёлый вопрос да? – спросил мужчина.

– Сразу не ответишь, – ответил я, размышляя над вопросом.

– Четыре года, я думал над этим вопросом и не нашёл ответа. Ответ бросить наркотик, будет не уместным. Потому, что бросить его не возможно. И Бог и ничего на свете не поможет побороть героин. Буквально единицам удаётся бросить, но это происходит, как пример для закономерности, мол, в мире всё возможно.

Мы остановились у станции Китай город. Мужчина протянул тысячу рублей.

– Сдачи не нужно, – сказал он.

Поблагодарив мужчину, Мага взял деньги. Мужчина достал из борсетки небольшую видеокамеру.

– Хочу снять ролик для кинофестиваля, не могли бы помочь?

– Чем помочь? – спросил я.

– Заснять меня на камеру. Как только встану на той крыше. – Он показал на крышу многоэтажного здания, находящегося примерно в двадцати метрах от нас, а затем сказал: – Снимите меня крупным планом. Я кое-что сделаю, а потом, снимите общий план, так чтоб меня и здание целиком было видно. Если хорошо получится, заплачу двести долларов, согласны?

– А что собираетесь на крыше сделать? – спросил Мага, прежде чем согласиться.

– Танец странника станцую, позитивное видео должно получиться.

Хоть и тональность голоса казался весёлым, но глаза и выражение лица отражали собой подозрительность, а именно обман.

– Хорошо! Заснимем, – сказал Мага.

Мужчина показал на видеокамере кнопки, которые увеличивали либо уменьшали план съёмки.

– Постарайтесь с первого раза хорошо заснять, чтоб не пришлось снова танцевать, – вежливо попросил он.

– Постараемся, – ответил я.

Мужчина что-то хотел сказать, но передумал. Я пристально взглянул в его глаза и увидел ту самую надежду, которая прощается перед смертью. Глаза выражали крик мученика. Как только он молча вышел с пакетом, и направился к зданию, я спросил Магу:

– Может он соврал на счёт ролика?

– Думаешь, скинется?

– Возможно. Глаза чересчур грустные.

Мага задумался и сказал:

– Снимай на камеру, вдруг и в самом деле будет ролик. А я за ним пойду.

Мы вышли из машины. Мага отправился вслед за мужчиной. Я же выбрал место, откуда было удобно снимать крышу здания. Через минуты, силуэт мужчины показался на крыше и махнул рукой. Я навёл крупный план на лицо, затем немного уменьшил план. Мужчина во весь рост попал в съёмку. Он закинул затылок назад и, высунув из-за спины руку, в которой оказалась бутылка, облил себя с головы до ног какой-то жидкостью.

Я продолжал старательно снимать мужчину. Он выбросил бутылку. Пока бутылка летела и, не успев удариться об асфальт, мужчина успел поджечь себя. Всё это, произошло так неожиданно и быстро, что мозг сразу не осознал акт самосожжение. Казалось, что кто-то преподнёс в объектив пламя зажигалки.

Откуда-то сзади раздались крики. Тараканы поползли по моей спине. Мужчина падал также быстро, как падает кокос с пальмы. Как он плюхнулся на землю, не заснял. Выбросив камеру, я помчался к нему.

Кто-то кричал:

– Кошмар! Срочно скорую помощь!

Но было поздно, ибо душа уже покинула тело, которое осталось валяться на земле, словно обожжённое одеяло. Вроде совсем недавно мужчина выглядел опрятным и спрашивал:

– А что нужно сделать наркоману, чтоб побороть героин?

А теперь, куда он подевался, и что с ним? Неужели нужно было совершить, как он выразился танец странника, чтоб побороть героин?

Девушка спросила меня:

– Он мёртвый?

Я ничего не ответил. Мага подбежал ко мне и остолбенел.

– Нужно сваливать, – прошептал он на ухо.

Мы направились к машине, возле неё, я незаметно подобрал видеокамеру. Люди слетались к трупу. Дожидаться врачей и милиционеров, мы не стали. Фигурировать свидетелями происшествия, не было ни малейшего желания. Скорее всего, менты поверили бы в то, что Мага поджёг мужчину и выбросил его из крыши, а я довольствовался съёмкой.

– Охренеть! Среди белого дня, люди поджигают себя, – взволнованно сказал Мага, завернув за угол. – Войну напомнило.

Факел ещё пылал передо мной. И зажжённая спичка (от которой мужчина мгновенно вспыхнул), горела в моей голове. Я почувствовал привкус крови – холод, страх, прощание, и мрак.

В машине громко играла мелодия дудука. Мага глядел куда-то вдаль, на его правой щеке, медленно спускалась слеза. Слеза напомнила альпиниста, аккуратно слазившего с холма, боясь разбиться. Скоро, я тоже умру, и все когда-то умрут, подумал я.

Только спустя час после смерти мужчины, мы пришли в себя и заметили борсетку на заднем сидении. Мага торопливо открыл её. В ней оказался конверт, где были 200 долларов, и записка со словами: ”Будьте добры, разместите ролик в социальные сети.

Я включил камеру и нажал на снятое видео. Появился тот самый мужчина, который поджёг себя. По-видимому, он стоял где-то на крыши здания. Глаза его были такие же, какие я видел перед тем, как он умер.

– Это видео адресуется тем, кто ещё не вкусил героин. Я типичный наркоман. И как бы ни пытался не употреблять героин, толку нет, и не будет. Героин испоганил всю мою жизнь, а я испоганил сотни людей. Под действием героина убил даже свою маму. Выйти из героиновой зависимости, можно только одним способом. Внимательно смотрите, на себе, я покажу, как это сделать.

Это было первой частью видео, продолжение которой, было то, что я заснял.

***

До ночи таксовали, клиенты попадались разные. Никого из них особо не запомнил. Потом пролил обильный ливень, смыв мусор и грязь с тротуаров, и вылизал трассы дорог до блеска чёрного бриллианта. Ночная Москва сверкала цветными красками.

Припарковавшись возле ресторана, Мага рассказал о традициях на Кавказе. Потом показал в небе, усыпленном яркими звёздами, созвездия Андромеды, Кита и Лиры. Мне понравилась Лира, наверно потому, что мою маму тоже звали Лира.

Из ресторана вышли толстый мужчина, щупленький парень и высокая дама. По разваленным походкам и громкому смеху, было заметно, что они пьяны. Видимо мужчина что-то забыл в ресторане, ибо порывшись в карманах и ничего не найдя в них, он зашёл обратно в ресторан. Парень оказался ещё тем Казановой, и зря время не терял: задирал платежка дамы, сжимая её квадратный зад. Когда мужчина вышел из ресторана, парень уже стоял смирно, словно часовой на посту, а дама, прислонившись к мужчине, погладила его по голове.

Пока мужчина залезал в салон машины, как медведь в берлогу, дама успела обхватить яйца паренька.

– До свидания! – сказал парень, после того, как дама присела в машину.

– До завтра, – ответил мужчина, а дама добавила: – Чау! Маме привет!

– Куда ехать? – спросил Мага.

– Проспект мира. – Дама захлопнула дверь.

Мы тронулись. Парень махал, будто провожал жену на поезде.

– Иван такой хороший, – сказала она, приоткрыв окно.

– Самый любимый племянник, – ответил медведь закрытыми глазами.

– Он мне ещё с детства нравился, всегда улыбался, что не попросишь, всё выполнял.

– Да, он такой, в маму пошёл. Кровь у нас благородная в роду, – сказал он и в этот момент, я еле сдержался от смеха. Мага видимо тоже, поскольку взглянул на меня с ухмылкой.

– Завтра, хочу познакомить его с Земфирой, думаю они поладят.

– Земфира не для него. Забудь эту идею, – перебила Дездемона.

– Почему?

– Она деревенская, ему нужна городская.

– Городская не пойдёт. Она его испортит.

– Я ж тебя не испортила и предана до мозгов костей.

Но не до одного места, подумал я.

– За это, я тебя и люблю моё солнышко, – произнёс сонным голосом медведь.

– А вы как думаете, какие лучше девушки? Деревенские или городские? – спросила нас Дездемона.

– Порядочные, искренние, и те, которые даже взглядом не изменяют любимым, – гордо ответил Мага.

– Это вы про кого? – удивлённо спросила она.

– Про девушек, – ответил Мага.

Дездемона замолкла. И как только медведь захрапел, она предложила жвачки. Мы отказались. Затем она спросила:

– А вы женаты?

– Нет, – ответил Мага и остановился на светофоре.

– Такие красивые и не женаты. Ах, мечта любой женщины!

– Не любой, – возразил я.

После краткой паузы, Дездемона спросила:

– А, правда, то, что перед намазом вы моете член? – В этот момент мужчина за хрюкал храпом.

– Почти всё моем, – устало ответил Мага, завернув на право.

– Всегда мечтала увидеть, как мужчины моют член.

– Ваш муж, не моет что ли? – спросил я.

– Моет. Но на него уже насмотрелась.

– Когда мы молимся, то просим Всевышнего, не посылать нам жён, таких как вы, – сказал Мага.

– Каких таких? – проворчала она.

– Понимайте, как хотите.

– Умники, – буркнула она, и замолкла.

Мы довезли наивного мужа с его неверной женой, а потом поехали к Артуру.

– И часто такие дуры попадаются? – спросил я.

– Практический каждый день. Уже перестал обращать внимание на них. Недавно, жена уложила мужа на заднее сидение, а сама присела вперёд и начала домогаться. Когда она потянулась ко мне в пах, я взял её за волосы, и насадил её рот на коробку.

– Не понял. На какую коробку?

– На коробку автомат. – Мы рассмеялись, я представил эту картину, под названием бешеный рот.

***

Мага подъехал к пятиэтажному дому. Минут пять он явно наблюдал за кем-то, посматривая на верхние этажи. Я так и не понял, в какую именно квартиру он глядел. Потом мы поехали в алый тюльпан.

На этот раз, я удачно прошёл фейс контроль. На мне были чёрные брюки, начищенные туфли, и белая рубашка, правда, не выглаженная. Зато смотрелась, будто так и должна была быть.

Бар был переполнен пьяными клиентами. Мелодия грустного саксофона нагоняла тоску. Громко разбивались рюмки с бокалами. Измученные официанты с подносами накручивали круги. Артур со своим напарником носились за барной стойкой, разливая алкоголь.

– Текилы будешь? – спросил меня Артур.

– Сто грамм капни, – пошутил я.

– Быстро учишься, – сказал он и налил мне сто грамм текилы, а Маге томатного сока.

Я залпом выпил текилу, моментально согрев сердце. Кто-то сзади дотронулся до меня. Я оглянулся и увидел перед собой пьяного мужчину, стильно одетого: серая шляпа, рубашка цвета зебры, застегнутый жалеет тремя агатовыми пуговицами.

– Давай выпьем, – предложил он и поднял рюмку водки.

– Спасибо, но я пас.

– Выпьем за жизнь. – Он протянул рюмку, словно нищий руку.

Пить не хотел, но отказать не смог. Я взял рюмку.

– А твой друг? – спросил он.

– Я за рулём, – ответил Мага.

– Правильно, каждый должен жить по людским правилам. Всю жизнь, я жил не по правилам. За это испытал наказания, через самое ценное. К жене, относился не справедливо, часто предавал её. Когда изменил с её сестрой, она скрылась с дочерью.

Мужчине начал немного заикаться и, положив рюмку на бар, продолжил речь дрожащим голосом. Мага шагнул ближе к мужчине, чтоб чётче слышать его речь.

– Я искал их, но найти так и не смог. Через пять лет женился, родился сын. – Он тяжело вздохнул. – Позавчера я нашёл дочь, но уже мёртвой, её убил мой сын. В один день, потерял и дочь и сына. – У мужчины хлынули слёзы.

Мы стояли в шоке от услышанной истории. Охранник бара подошёл к нам, спросив, всё ли в порядке? Мага объяснил ему, что мужчина чуток перепил, и скоро успокоится. Охранник кивнул и покинул нас.

Минуты две, а может и пять, мужчина не мог прийти в себя, повторяя одно, и тоже выражение – “я виноват”

– Сыну дозволял все капризы. Он изнасиловал девушку, а я спас его от тюрьмы. Родители изнасилованной девушки прокляли меня. И вот, это проклятие свершилось. Сын убил дочь, что может быть хуже?

У мужчины снова полились слёзы и, не чокаясь, он выпил водку. Что за трагический день, подумал я, и тоже выпил водку. Я не знал, что сказать, чтоб успокоить его, да и что тут скажешь. Хотел посоветовать, чтоб отправился домой, но навряд ли бы он послушал.

– Как теперь жить?– спокойно спросил мужчина, вытащив с кармана пачку сигарет.

– По-новому, с чистого листа. – Мага с жалостью взглянул на него.

Мужчина еле положил сигарету в рот.

– Разве возможно? – спросил он.

Я прикурил ему сигарету.

– Пока человек жив, всё возможно и не поздно. В отличие от нас, только Всевышний не ошибается. Главное во время осознать ошибки. Вот от них, и зависит вся жизнь, – сказал Мага.

– На словах всё так легко, а на деле сам понимаешь.

– Всё от вас зависит. Нужно верить в себя, даже когда весь мир сомневается, – сказал Мага.

– Я потерял цель и смысл жизни.

Я понимал, что потерять цель и смысл жизни – хуже, чем терять родных.

– Первым делом, нужно прекратить пить, без этого не вольётесь в жизнь, – посоветовал я.

– Водка меня расслабляет.

– Расслабляет, но в вашем положении, водка только губит.

Мужчина затянулся и через нос, словно печальный дракон, выдул дым. Мага уговорил его, чтоб он немедля отправился домой, и предложил довести. Мужчина кивнул и последовал за Магой.

Мужчина уселся на заднее сидение, а Мага завёл мотор со словами: – Где живёте?

– Чистые пруды. Хотя они уже не чистые и застенчивых ив не видать.

Мы отправились к чистым прудам. Чтоб развеять грусть, я спросил:

– Какие песни предпочитаете?

– Грустные, – ответил он.

Мага включил расслабляющую симфонию. И как только она закончилась, мужчина сказал:

– Хочу женщину.

– Лучше поспите. – Мага включил умиротворительную мелодию.

К концу мелодии мужчина уснул. Всю дорогу мы ехали молча.

Подъехав к чистым прудам, Мага разбудил мужчину.

– Куда дальше ехать?

Мужчина еле открыл глаза, не понимая где находится.

– Я ещё жив?

– К счастью да. В каком доме живёте?

– Дома ждёт тоска. В отель отвезите.

– В какой?

– В любой.

– Может, лучше в дом зайдёте? – предложил я.

– Нет. Тоска, как предательства, не хочу её ощущать.

– Отель в пределах, какой сумы устроит? – спросил Мага.

– В пределах любой.

Мы подъехали к отелю.

– Дальше сам дойду, – сказал мужчина, и достал из кармана пресс долларов. Затем он протянул нам несколько сотен.

– Это много, – сказал Мага.

– Немного. Если сравнить с вашим пониманием, то это ничто, – сказал он и положил деньги между передними сидениями.

Мы пожелали мужчине удачи. Он вышел из машины, и направился к отелю. Мага посчитал деньги, лежавшие между сидениями. Сумма оказалось полторы тысячи долларов – это чуть больше моей годовалой зарплаты на родине. Эти полторы тысячи, а также двести долларов, лежавшие в конверте, и две тысячи рублей, заработанные за день, мы поделили пополам. В общей сложности я положил в карман почти девятьсот долларов.

Артур уже ожидал нас на улице с бутылкой коньяка.

– Так сопьёмся, – сказал Мага.

– Сегодня выпьем, а завтра спорт, – ответил Артур. Лицо его было усталым и чем-то озадаченным.

– Как день прошёл? – спросил я.

– Как обычно. А у вас?

– В приключениях.

– Интересно, и что приключилось?

Сперва рассказали историю мужчины, которого подвезли к отелю. Потом подробно рассказали о танце странника. Затем дали Артуру видеокамеру. Он внимательно просмотрел видео, потом ещё раз, и наконец сказал:

– Конечно ублюдок, но хоть в конце осознал. Может и к лучшему, что так поступил.

– В прощальной записке он попросил, выставить видео в социальные сети.

– Будет примером, для людей размышляющих, – промолвил Артур.

По пути к дому заехали в универмаг. Купили молочные продукты, маринованные огурцы, помидоры, лимон, и зубную щётку.

***

На следующий день, я проснулся от пульсирующей боли в паху. Затем снова послышалась симфония Вивальди – Эльфийская ночь. Мага спал, а я немного помечтал под эту симфонию.

Артур уже закончил набрасывать оттенок небу, и начал рисовать песочный замок.

– Как выспался? – спросил он.

– Хорошо выспался, но как уснул, не помню. Давно проснулся?

– Давно, за эти годы привык спать, не больше пяти часов, – сказал он. – Помнишь, мы однажды русалку из песка лепили?

– Помню, красивая была. Ты ещё ей груди подчеркнул, – улыбнулся я.

– Вот она плывёт. – Артур показал в картине русалку.

Я не сразу увидел русалку. Приглядевшись, заметил: она плыла к пирсу. Улыбалась, махая рукой. Так и охота было ответить ей взаимностью.

Я разместил в социальные сети танец странника. Потом мы присели за стол. Артур есть не хотел, а я отведал перловую кашу. Рассказывая о Дездемоне и её наивном муже, я заметил, как Артура что-то коробило. Он вроде слушал, но в тоже время мыслями был где-то далеко-далеко.

– Что загрузило? – спросил я, после того, как Артур, глядел в одну точку.

– Не могу найти выход. Встречаюсь с девушкой почти два года. Любим друг друга. Но её родители категорически против наших отношений. Из-за того, что я не их нации, – ответил он. – Уже как год приходиться встречаться в тайне. За каждым её шагом, следят родители. Я не выдержал и встретился с её отцом. Хотел поговорить по-мужски, объяснить наши чувства. Но он прогнал меня. А вчера она сообщила, что её хотят выдать замуж. Кровь, по их мнению, превыше всего.

Как можно судить и выбирать человека только по крови, подумал я. И вообще, какое имеет значение в нескольких, бессмысленных букв (в национальности), если человек верный, честный, сильный и имеет все те качества, которым завидуют? Немец, Кыргыз, Татар, Еврей, Русский… Допустим: татар и еврей, о которых абсолютно ничего не знаем. Кто из них лучше? У обладателей тупизма, мнение разойдутся: одни скажут татар, другие за еврея проголосуют, хотя никто о них ничего не знал. И если спросить, почему они так считают? То большинство ответят: – Он моей нации – либо скажут. – У нас вера едина. Разве люди одной нации либо веры не убивают, не обманывают, не продают друг друга? Конечно это банальные рассуждения, но всё же из-за этой глупой банальности происходят войны, беды и мучительное горе. Если даже привести тысячи не опровержимых фактов, скорее осёл признает правду, нежели глупый человек. Это примерно то же самое, 2+3 =5, но некоторые скажут два.

– А почему два?

– Если вычесть три, то получится два – ответят глупые.

– Хорошо, а три плюс три, сколько?

Те же самые ответят восемь.

– А почему восемь?

– Потому, что шесть не счастливое число, нужно добавить двойку, предки говорили, что восемь это счастье.

– А девять плюс девять, сколько?

– Одиннадцать.

– Как одиннадцать? Восемнадцать же.

– Нет, одиннадцать, потому я родился одиннадцатого числа, и когда выбираешь одиннадцать, то жизнь станет лучше, и преграды уберутся сами по себе.

– Сдаваться, я не собираюсь. До конца буду биться за любовь. Если конечно она сама откажет мне, то я отступлю, – сказал Артур.

Ко мне внезапно пришла мысль:

– А если она скажет, что беременная от тебя?

– Заставят сделать аборт. Родители неоднократно об этом говорили. А вот и она звонит, – сказал Артур и взял телефон. Поговорив со своей любимой, Артур положил телефон и сказал:

– Она хочет встретиться. Поехали со мной, как раз познакомлю.

Мага ещё спал, а мы выехали на его машине. По пути, Артур зашёл в цветочный магазин и вышел из него с большим букетом лилий, распростёртыми белыми лепестками с желтовато-кремовыми лучами.

– Красивые, – заметил я.

– Её любимые. – Артур положил букет на заднее сидение, и тотчас же аромат спелых фруктов заполнил весь салон.

– Сегодня будет ровно неделя, как мы не виделись. – Артур взглянул на меня словно трёхлетний мальчишка. На лицо, сияющей любовью, было так приятно любоваться, что аж душа запела.

***

Мы вышли из машины. Артура любимая уже стояла возле кафе. Мне показалось, что она была в печали.

– Это мой друг, Тимур! – представил меня Артур, после того, как нежно поцеловал её в губы и подарил букет.

– Сабрина, – сказала она, держа букет цветов, будто ей подарили не цветы, а веник. Между нами пробежала тишина. Артур предложил пойти в кафе, но Сабрина отказалась, сказав, что ей нужно поговорить наедине. Я быстро всё понял и удалился.

Из машины, я наблюдал, как Сабрина что-то говорила, и с каждым её словом, глаза Артура покрывались грустью. А следы волнения отражались на их лицах. Потом Артур что-то сказал, а она кивнула. Он крепко взял её за руку и снова сказал что-то, Затем поцеловал её в лоб, потом развернулся от неё, и направился к машине.

Артур сел в машину и молча выехал на центральную трассу, проехав квартал, остановился. С минуту, он сидел, откинувшись на кресле. Потом спросил:

– Водить умеешь?

– Умею.

– Мне нужно выпить. – Он вышел из машины.

Мы пересекли шумную улицу. Возле бара, пожилой мужчина играл на гитаре, заливаясь песней Виктора Цоя:

Солнце моё взгляни на меня
Моя ладонь превратилась в кулак
И если есть порох, дай огня…

– Стакан водки, – сказал Артур бармену.

Как только бармен налил водку в стакан, Артур взял этот стакан и осушил до дна.

– Повтори! – Артур глядел на цветок лилии. Как назло лилия была изображена на чёрной футболке бармена.

После того, как Артур снова осушил стакан и расплатился, мы вышли из бара и сели в машину.

– Домой? – Я завёл мотор.

– Да, прямо по этой улице, на третьем перекрёстке сверни на право, – ответил он, глядя в сторону.

Я тронулся. На втором перекрёстке Артур промолвил:

– Потом объясню.

– Тебе нужно поспать, – посоветовал я.

– Так и сделаю.

Войдя в квартиру, Артур сразу же отправился в комнату, но потом вдруг развернулся и сказал:

– Не переживай, всё нормально.

Я кивнул, и ответил: – Постарайся заснуть и не думать.

Он собрался что-то сказать, но не смог. Быстро убрав слезившийся взгляд от меня, открыл дверь и вошёл в комнату. Я же пошёл в кухню. Размышляя, как больно Артуру, мне тоже стало больно. Потом включил телевизор. Из семидесяти каналов, буквально единицы стоили, чтоб уделить им время.

Вскоре Мага проснулся. Мы вместе поели, я рассказал о Сабрине с Артуром. Окно было открыто, и тот самый голубь ране прилетавший, подлетел на козырёк и уставился на нас. С хлебницы, я высыпал крошки хлеба на руку, и потихоньку протянул их голубю. Голубь испугался и взмахнул крыльями. Я замер и пропел: ГУЛИ – Гули – гули, затем с протянутой рукой шагнул к нему навстречу, и на расстоянии десяти сантиметров от него, высыпал на козырёк крошки хлеба. Когда голубь потянулся к крошкам, камень размером с грецкий орех, лихо пролетел над его головой и, попав в раму окна, отрикошетил мне в нос. Вспыхнула искра, гранатовый сок полился из носа, а голубя уже не было. Я выглянул в окно и увидел мальчишку с рогаткой.

– Идиот куда стреляешь! – Мага отругал мальчишку.

– Иди в баню черножопый! – прокричал мальчик и забежал в соседний подъезд.

Промыв нос, я откинулся на стул.

– Это местный фашист, он нашему коту глаза прострелил. Кот три дня промучился и умер. А мать его дурой оказалось, сказав, что кот сам доигрался, мол, мяукал под окнами.

Когда мы вышли во двор, Мага встретил мать фашиста. Она оказалось и вправду дурой.

– Ваш сын, чуть нос ему не сломал, – сказал Мага, имея в виду меня.

– Значит ты грешник, тебя Аллах наказал, – сказала она, ткнув в меня пальцем.

– Неужели верите в Аллаха? – спросил я, удивившись её словам.

– Ещё как верю, я намаз читаю.

– Да хоть перечитайте эти намазы. Всё ровно толку не будет, таким как вы, ад обещан, – промолвил Мага, закончив с ней разговор.

– Аллах всё слышит! Он всё слышит! – кричала она в спины.

– Такие, как эта лицемерка, весь ислам портят. – Мага выехал со двора. – Парой удивляюсь терпению Всевышнего. Я б на его месте, давно бы её сжёг. Как считаешь дозволено ли убивать тех, кто причиняет людям страдания? – неожиданно спросил он.

– Нет. Наказать нужно, но убивать нельзя.

– Потому что, не человек дал жизнь, и не он вправе забирать её?

– Да.

– А тому, кто лишил жизни не повинных людей, разве ему дано право убивать?

Я хотел ответить, но Мага резко перебил:

– Иногда такие ситуации случаются, либо ты либо смерть. Однажды, к моему дяди вломились отморозки. Хотели ограбить, но денег у него не оказалась. Отморозки не поверили и убили его сына, затем хотели убить и жену. Что ему оставалось делать? Смотреть, как они убьют жену, а потом подать заявления в милицию? В этой ситуации это разве будет правильно?

– Не правильно. В этой ситуации, защищая родных, я б убил, – ответил я и понял, что всё-таки в некоторых ситуациях человек вынужден убивать.

– Дядя так и сделал, и тем самым спас жену, и наверняка себя тоже – сказал Мага и стал доволен моим ответом.

***

Я открыл тайну о гонорее и рассказал, как подхватил эту венерическую болезнь. Потом мы отправились в больницу. Там врач сделал мне укол и прописал таблетки, которые нужно употреблять в течение пяти дней.

До ночи таксовали. Потом вернулись домой. Когда вошли в подъезд, услышали женские крики и плачь. Пьяный мужчина избивал свою жену, а дочь пыталась оттащить отца от матери. Мага, одной рукой взял за шкирку мужчину и отшвырнул его в сторону.

– Ты снова буянишь, – сказал Мага мужчине.

Женщина лежала на полу, захлебываясь кровью, а дочь слезами. Я поднял женщину. Дочь увела её в квартиру.

Мага поднял пьяного мужчину и ударил его в живот. Этого удара вполне хватило, чтоб мужчина пришёл в себя.

– Очнись, ты же мужик. За что избиваешь её? – спросил Мага.

Мужик ничего не ответил. Мага снова ударил его в живот.

– Если подраться охота приходи ко мне. Зачем слабых бьешь? Ещё и при дочери избиваешь. Что с тобой делать? Убить тебя алкаш? – спросил Мага.

Алкаш промолчал. Мага резко схватил его за горло, и поднял так, что ноги алкаша не касались пола. Алкаш задыхался, но я не стал вмешиваться.

– Ещё раз тронешь жену, я тебя точно убью, – сказал Мага, отпустив руку.

Алкаш свалился на пол, тяжело откашливаясь. Мага взял его за волосы, и головой ударил об стену.

– Ты понял?

Алкаш еле кивнул.

– Сегодня не будешь дома ночевать, как протрезвеешь, придёшь домой. Понял?

– Да, – задыхаясь, ответил он.

Мага поднял его, отряхнул, и вывел на улицу.

Избитая жена сидела на диване, а дочь что-то шептала ей. Я посмотрел на женщину. Её глаза опухли от синяков так, будто она была в фиолетовые очках.

– Сегодня он не придёт. Если в следующий раз поднимет руку. Не стесняйтесь, скажите мне.

Женщина смущенно кивнула, а дочь спросила:

– А где отец?

– На улице, как протрезвеет, вернётся домой.

– Обязательно лёд приложите к синякам, – посоветовал я женщине.

Мы вошли к себе в квартиру. Мага стоял у окна, разглядывая во дворе мужчину.

– Жена, как лошадь пашет. А это чмо сутками бухает, работать не хочет, ещё и избивает.

– Часто избивает? – Я уселся за стол.

– Наверно часто, в третий раз уже вижу.

Я подал Маге стакан воды.

– Смотри, она его домой ведёт, – сказал он.

Я посмотрел в окно и увидел, как дочь вела пьяного отца в подъезд.

– Артура нужно с ней познакомить. Я давно наблюдаю за ней. Хорошая девушка, душа открытая, искренняя. Отличная жена из неё получится.

***

К полудню, я проснулся. На этот раз симфонии не было слышно. Мага крепко спал возле меня. Войдя в кухню, я увидел, как Артур с радостью кормил белого голубя. Кормление птицы доставляло ему необыкновенное удовольствие. Артур улыбнулся и сказал:

– Прям, как ребёнок кушает.

Голубь и в правду ел, как ребёнок, – жмурил глаза при первом укусе.

– Как прошёл вчерашний день? – спросил он, рассматривая голубя.

Я не успел до конца рассказать о вчерашнем дне, как камень, словно вражеская стрела вонзилась в голубиное крыло.

– Живодёр! – заорал Артур, арестовав глазами мальчишку, и в спешке выбежал из дома.

Я взял окровавленного голубя. Его глаза были наполнены страданием и смертью. Кровь бурно сочилась из крыла. Казалось, что голубь прощался со мной: еле раскрыв клюв, будто пытался что-то сказать. Я побежал в ванну, из аптечки взял щипцы, и аккуратно вытащил камень из нежного крыла. Голубь оказался терпеливым. Обработав рану перекисью водорода, я перевязал бинтом крыло и положил голубя на полотенце.

Артур вернулся с рогаткой. Оказалось, он догнал мелкого фашиста, и отругал его.

– Рана глубокая, долго заживать будет, – сказал я.

– Терпи, скоро боль пройдёт, и снова взлетишь к небесам. – Артур погладил голубя и вдруг раздался громкий звон.

– Наверняка мать фашиста, – сказал Артур.

Я потихоньку подошёл к двери, приглядевшись в глазок, увидел ведьму из фильма ужаса: огненные глаза, зубы, как у вампира, растрёпанные волосы, а лицо настолько разъярённое, что можно было пугать крокодилов.

– Что вы хотели? – спросил я.

– Сволочи, верните рогатку! Чтоб Аллах вас проклял!

Я не открыл дверь, и рогатку не возвратил.

Пока мы рассказывали Маге о трагическом инциденте, мать фашиста спустилась на улицу и метнула булыжник в наше окно. Тысячи мелких стекляшек разлетелись, словно щепки домика от пушечного ядра, а камень чуть не попал в Артура.

– Аллах вас накажет! – кричала ведьма. – Аллах всё видит! Чтоб вы подохли черножопые чурки.

Я так и не смог понять, почему она оскорбляла по цвету кожи, ибо её цвет кожи был подобен заваренному кофе.

– Чем так орать, лучше собой займитесь, – сказал ей Мага.

– Не тебе меня учить дерьмо. Чтоб ты подох, сукин сын. Сукин сын!

Мага моментально разбушевался, и взял камень. Я еле выхватил камень, помешав ему запульнуть камень в ведьму.

– По-другому накажем её, – успокаивал Артур Магу. – Она за маму ответит.

***

Весь день, мы провели дома, ухаживая за голубем. Из картонной коробки Артур смастерил для голубя апартаменты, расстелил в нём травку, и положил веточку сирени, чтоб благоухало природой.

Когда уже стемнело, решили выпить, но уже побаловаться пивом. За столом, Артур рассказал о Сабрине, а именно о том, как она приняла решения расстаться.

– На прощанье, пожелал ей удачи и взял с неё клятву, чтоб была счастлива, – сказал Артур и допил пиво. – Честно признаюсь, простить не могу, но желаю ей лучшего.

– Лучше уже прости, легче станет, – посоветовал я.

– Навряд ли станет легче. Только время лечит, – ответил он, разглядывая что-то во дворе. – Пойдём, сходим за пивом.

Мага встал со стула и сказал мне:

– Дома побудь, мы скоро вернёмся.

Они надели на себя чёрные кофты с капюшоном. Я не стал спрашивать, зачем они так тепло оделись, ведь на улице было жарко. Закрыв за ними дверь, я вошёл в туалет. Наконец-то гонорея меня покинула. Потом проведал голубя. Голубь начал поправляться: почти всю гречку доел, которую днём насыпали в кормушку. И вдруг раздался грохот, словно взорвалось здание. Сигнализации запищали. Во дворе пылала машина.

Я вышел во двор: соседи уже находились там. Кто-то вызывал пожарную, а кто-то фотографировал пожар. Мужчина выбежал из подъезда с вёдрами воды, пытаясь потушить пламя, но огонь ничего не почувствовал, будто всего лишь несколько капель упали с неба.

– Аллах, за что это горе? – орала ведьма.

– Что произошло? – спросил я у соседки.

– Вышла на улицу и вдруг взрыв, хорошо хоть одна машина взорвалась.

– А чья это машина? – спросил я.

– Той женщины. – Соседка указала на ведьму. – Она не застраховала машину, теперь бедняжка горюет.

Вскоре подъехала пожарная помощь, но толку от неё уже не было, поскольку машина догорала, превращаясь в чёрный ком. Ведьма с претензиями набросилась на пожарных, мол, где вы были раньше.

Артур с Магой явились с пивом. Я рассказал им, о пришествии.

– Закон жизни, всё плохое когда-то возвращается, – сказал Артур, а Мага добавил: – Как бумеранг.

Только когда зашли в квартиру, я обратил внимание, что на них уже не было чёрных толстовок. Может они взорвали, возникла мысль.

Артур отказался пить, уединившись в комнате. Видимо хотел быть наедине с собою. Мага разлил пиво. Пока мы пили, я думал о взорванной машине. Неужели машина стала возмездием за убитого кота, раненного голубя, разбитого окна, маму, и прочих оскорблений?

***

На следующий день, явились участковый со своим помощником. Артур с Магой доброжелательно впустили их в квартиру, и спокойно ответили на десятки вопросов. Никаких подозрений в совершения подожжённой машины у ментов не возникло. Но всё же участковый на прощанье спросил:

– Был ли у вас вчера конфликт с соседкой?

– Её сын подстрелил нашего голубя. Мне пришлось забрать у сына рогатку. После этого она разбила окно. – Артур показал на разбитое окно.

– А почему заявления не написали? – спросил помощник участкового.

– Всё-таки соседка. Думали, одумается, и извинения попросит, – ответил Мага.

Менты попрощались с нами, и больше они не появлялись.

Мы отправились таксовать. Солнце пекло так, что на асфальте можно было жарить яичницу. Повсюду воняло смолой. Кондиционер в машине охлаждал в самый раз. Только под вечер жар сменился прохладным ветерком, а скука в позитивное настроение.

К нам подсела дева маленького роста с золотистым загаром. Глаза её были очень тусклыми. Волосы волнистые, а стройное тело, походило на скрипку Страдивари.

Мы разговорились с ней, она охотно рассказала про себя, и про то, как приехала в Москву на заработки, и стала актрисой. Дева показалась немного странной тем, что резко меняла темы разговора.

– А для нас роли не найдётся? – пошутил я, после того, как она рассказала о своей трагической роли – изнасилованной девушки.

– Если только соучастниками изнасилования, – ответила она и засмеялась.

– Не дай Бог, – сказал я. – Нам роли милиционеров подошли бы.

– Честных, порядочных, – добавил Мага.

– Только в сказках бывают такие. А в жизни они все злые.

– Не все, – перебил её Мага.

– А в вашем фильме, какие они? – спросил я.

– Плохие, продают женщин в сексуальное рабство.

– В конце фильма, вы им отомстите?

– Нет, я умру, – ответила она и неожиданно зарыдала.

Мага припарковал машину к обочине. Мы попытались её успокоить. Она немного похныкала, а затем быстро пришла в себя.

– Правдоподобно получилось? – улыбчиво спросила она.

Я не стал отвечать, так как был в ступоре. А Мага ответил:

– Да, но больше так не делайте.

– Жизнь для меня стала, как кино. Даже на поминках, пытаюсь запомнить ощущения слёз, чтоб в фильмах быть реалистичной.

Не дай Бог жениться на такой, как она. Никогда и не узнаешь, были ли слёзы реальными, подумал я, и задумался о чём-то.

– Я не актриса! – из сумочки, она вытащила пистолет, и закричала: А теперь вам капец!

Я вздрогнул, а Мага лишь ухмыльнулся, глядя в дуло пистолета, направленного в его лоб.

– Это сцена не очень получилась. – Мага завел мотор.

– Почему? – обидчиво спросила она, положив пистолет обратно в сумку.

– Наигранно. Хладнокровия не хватает, – ответил Мага и выехав на трассу.

Дева притихла и вела себя подавленно, глядя на свои замшевые туфли.

– Вы обиделись? – спросил Мага, после минутной тишины.

– Не знаю. – Она пожала плечами, продолжая глядеть на туфли.

– Не обижайтесь, я зла не желал, просто высказал мнение.

Актриса ничего не ответила. Я думал, что снова разыгрывает очередную сцену.

Мы доехали до указанного адреса. Актриса молча дала деньги и вышла из машины.

– Очень странная, – сказал я.

– Скорее больная, – подправил Мага.

– Хоть и больная, она мне понравилась. Что-то в ней есть. – На самом деле я соврал, мне просто было её жаль. Хотелось понять её внутренний мир.

– Тогда возьми телефон. Быстрей пока не скрылась.

Я вышел из машины и побежал за ней.

– Постойте! – сказал я ей.

Она обернулась и жизнерадостно улыбнулась, словно любящая жена.

– Вы что-то хотели? – спросила она, глядя в глаза.

– Хотел спросить ваш телефон.

– Спасибо! Очень приятно, вы очень любезный.

Я не знал, что сказать и пока подбирал тему для разговора, она продиктовала номер телефона.

– До встречи! – сказал я, после того, как записал телефон.

Актриса послала мне воздушный поцелуй, затем скрылась в толпе людей. Я сел в машину. Мага сразу же спросил:

– Телефон взял?

– Да.

– Как звать та её?

– Забыл спросить, – ответил я, и рассмеялся.

– Ну, ты даёшь.

***

Уже стемнело и перед тем, как отправиться к Артуру в бар, Мага снова приехал к некому дому, наблюдая за квартирой. На этот раз, я спросил:

– За кем наблюдаешь?

– За убийцей моего брата, – ответил он, и выехал со двора дома. – Не могу его поймать уже несколько месяцев. Ему удалось избежать наказания, в суде он всех подкупил. Но я ему отомщу сполна за смерть брата.

Бар как всегда кишел пьяными клиентами. Мы еле уместились у края барной стойке. Дым от сигарет и кальянов резал глаза. В дупель пьяная женщина, забравшись на стол, начала плясать, пиная во все стороны рюмки и бокалы. Охранник быстро вынес её из бара. А недовольные друзья женщины, устроили скандал. Завязалась драка. Охрана тут же усмирила всех: самого шумного оправили в нокаут, а остальных выбросили на улицу, будто вылили помои из ведра.

За дальним столом, мне приглянулась одинокая дева в шикарном платье, сшитым из перьев павлина. Её образ олицетворял собой спокойствие. Словно глухая, она ничего не замечала, даже когда разбирались с буйными клиентами, она не обернулась. Сидела и разглядывала пустой бокал, будто видела в нём некий мир. Так и хотелось спросить, какое сокровище увидели в бокале? Я пристально рассматривал её, как живописный шедевр, в надежде, вдруг обернётся на меня. И к счастью дождался.

Внезапно, шоколадные волосы, длинною ниже плеч взмахнули и, обернувшись на меня взглядом пантеры, зажгла, словно молнией пылающий огонь в моей груди. Глаза мои блеснули, по телу проскочила сначала дрожь, затем жар, потом страсть, и наконец блаженство. Наши взгляды переплелись, а души слились в дивном потоке реки. Я стал, как и она, романтической статуей – не замечать и не слышать ничего вокруг. На миг показалось, как тысячи ярких звёзд и молочная луна, собравшись в агру на фоне малинового неба, почитали символ вечной любви и верности. Не нужно было слов, не нужно было ничего. Всё стало и так ясно, я почти влюбился. И теперь, когда любовь совсем рядом, что меня ждёт? Ответит ли она взаимностью? Вот эти вопросы стали жизненно важными, ибо такую красоту и теплоту души невозможно забыть.

– Подойди к ней, – прошептал Мага.

Я так и сделал. И пока шёл к ней, думал, что бы сказать такое, чтоб войти в её планету, ведь она казалась таинственной и неизведанной. Ничего сверхъестественного я не смог придумать, а лишь сказал просто и смело:

– Ласковой ночи! Можно присесть?

Королевская птица моргнула, а я присел напротив неё.

– Помолчим, и продолжим любоваться, – предложила она и убрала бокал в сторону.

Я кивнул и ощутил теперь её взгляд ещё глубже, и тоньше иглы. Казалось, отовсюду горели свечи, а мы взлетели, взявшись за руки. Ветер дул ароматами рая. От ароматов можно было сойти с ума. Испытанные ощущения словами не передать. Есть ощущения, которые не передаются словами, такие ощущения нужно только чувствовать.

– Как вас величать? – спросила она.

– Тимур, а вас?

– Азалия, – шесть букв прозвучали будто мелодией.

– Что наши глаза передали друг другу?

– Любовь и дружбу, – ответил я, и хотелось добавить страсть.

– Хороший ответ, – улыбкой подчеркнула она.

– А верите ли вы в судьбу?

Я выпрямил плечи, затем ответил:

– Верю, и верю в то, что человек способен изменить свою жизнь.

На миг она задумалась, потом сняла со своего правого мизинца золотое колечко с розовым бриллиантом.

– Оно ваше. – Азалия протянула мне колечко. – Если судьба уготовила сюрприз для нас, то вернете, когда снова встретимся.

Я положил колечко на середину стола.

– Не легче ли обменяться номерами телефонов, тогда и кольца не нужно.

– Кольцо будет знаком судьбы, а номер это всего лишь цифры. – Азалия снова протянула мне колечко.

С надеждой и всеми молитвами, я взял колечко.

– Простите, но мне пора идти, – неожиданно сказала она и взяла с края стола бархатную сумочку.

Уговаривать остаться, было бесполезно. Я встал со стула, и сказал:

– Позвольте проводить.

Когда она привстала, я подошёл к ней и почувствовал резкий перегар.

– Я немного перепила, – смущённо взглянула она, держась за моё плечо.

Ростом она оказалась чуть ниже меня. Алкоголь заметно сказался в её походке, шла, почти, как раненный солдат, а я наслаждался её талией. Приятно когда девушки, уделяет внимание обручу. Я предложил довезти, но она отказалась, сказав, что за ней приехал водитель.

При выходе, охранник бара моргнул мне, тем самым пожелал мужскую удачу. Романтично лился дождь. Капли разбивались об асфальт, отражая собой лунный свет. Дышалось прекрасно.

– Любите дождь? – спросила она.

– Обожаю, особенно гулять под ним, – соврал я, так как гулять под дождём не любил. А соврал, надеясь, поменять её план – покинуть меня.

– А я танцевать люблю под дождём, но сегодня не в состоянии.

“Не сегодня” вечно ты мешаешь, подумал я.

Из бордового Бентли вылез водитель в чёрном костюме.

– Как всегда опоздал, – сказала она водителю.

Водитель молча открыл заднюю дверь машины. Мы попрощались. Машина плавно тронулась. Расстояние удлинялось. Эльфийская ночь – сказал я, и наконец-то понял, о чём пела симфония Вивальди.

ЧАСТЬ 2

В квартире я остался один. Мага с Артуром выехали в город, где должна была состояться акция нацистского сборища. На этой акции, Мага надеялся прикончить скинхеда, убившего его брата. Меня с собой они не взяли.

Не зная чем себя занять, я прибрался в квартире: вымыл полы, протёр пыль, докуда руки дотянулись. Потом вышел на улицу и бесцельно побрёл, куда глаза глядели. Вот и двадцать первый век: казино, бизнес центры, бары и рестораны, захламили улицы, где гуляли сотни полуголых дев. Некоторые из них были слишком жирными, чтоб надевать на себя короткие, обтягивающие платья. В таких платьях они выглядели, как чернобыльские овощи. Почему-то мне всегда было интересно, почему многие девушки не хотят следить за своей фигурой. Неужели им неохота выглядеть стройными, да и здоровыми. Не легче ли скинуть не нужные десять килограмм жира, чем всё время носить его с собой? Потом я вошёл в интим магазин. И уставился на огромные-резиновые фаллосы. Никогда прежде я не был в интим-магазинах.

– Хотите приобрести? – спросила меня продавщица.

– Да, в зоопарке слон умер. Вот теперь нужно как-то его подругу удовлетворять.

 – Понятно, – сказала она. – Вот этот наверно подойдёт…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Открыть полный текст в формате Word

© Алишер Сайдулаев, 2013