Концерт Rolling Stones в Бишкеке

Авантюрный роман из постсоветской жизни

Есть два типа литературных произведений. Нетленки и однодневки. Для каждого свои законы жанра. И у каждого свой читатель. И никто пока не доказал, что для современников интереснее. Читать или не читать – тоже вопрос. Правда, на много меньший, чем писать или не писать? Осилит ли читать сей опус, оценят ли? Продастся или нет, останется для потомков…? А может лучше как Николай Васильевич – написал и в печку? Никто не прочитает, за-то и никто не обвинит в графоманстве. Тоже выход, если писал, потому, что писалось. Высказался, и на душе полегчало, а все остальное – вторично. Есть мужество – жги… А может быть наоборот. Коль смел – покажи хотя бы друзьям. А еще всем тем, кому текст может показаться интересным. Ведь это просто зарисовки из их жизни, собранные в один общий сюжет. Своеобразный взгляд, отчет о переменах, в эпоху которых посчастливилось/не посчастливилось жить. И даже если окажется один благодарный читатель, то жечь точно не стоит. И так перед вами роман в сто маленьких историй в рамках общего повествования. Случилось ли так на самом деле? По большей части – да. А автор только собрал маленькие истории вместе. Не претендуя на монументальность. Равно как и отмежевавшись от стандартных женских детективов, коллективное творчество которых как раз и составляет основную часть литературных бестселлеров сегодняшнего дня.

ГЛАВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ИСПОЛНИТЕЛЕЙ

Георгий (Жура) Журавлев – корреспондент разных газет, спортивный журналист, видный мужчина чуть больше сорока лет.

Аркадий (Каша) Клоцман – его одноклассник и друг, программист, ставший компьютерщиком, умный воинствующий нееврей со всеми последствиями.

Сергей (Рёга) Енаев – их одноклассник и друг, кандидат технических наук, до сих пор инженер даже в наше время.

Своя (бардерша, не путать с бардессой) – его (Рёги) крупногабаритная жена, очень любящая женщина со всеми вытекающими неприятностями.

Алиса – их дочь, очаровательное 10-ти летнее голубоглазое существо, напоминающее повзрослевшего ангела, с гитарой вместо крыльев.

Равиль (Тата) Игматуллин – шустрый татарин, генератор идей, которого все время кидают его партнеры, но у него всем назло все равно рано или поздно получиться что-то грандиозное. Учился в параллельном классе с одноклассниками.

Катя – Топ-менеджер с внешностью топ-модели, бизнес вумен до тридцати, брюнетка.

Света – ее подруга, топ бухгалтер, такой же внешности и содержания, только блондинка.

Лёха (без фамилии) – типичный хакер по всем внешним и внутренним показателям, как и по манере поведения, так и общения.

Иннокентий (Кеша) Клищук – непризнанный гениальный кино/видео режиссер широкого диапазона от стодолларовой рекламы до блокбастеров с миллионными бюджетами, которые ему пока никто не предлагал.

Евгений Жирнов – юрист, адвокат, защитник. Профессионал, коих здесь остается все меньше и меньше. Редкий законник, не боящийся браться за заранее проплаченные в чужую пользу дела.

Массовка – все остальные, что в эпизодах.

ПРОЛОГИКА

Все с чего-нибудь надо начинать, даже поползновение на литературный опус. Для чего вполне целесообразно в первых предложениях попытаться доказать возможному (умнее сказать потенциальному) читателю, что текст, оказавшийся перед его глазами не просто плод графоманства, а все-таки роман (повесть или на худой конец рассказ, смотря что получится). И писалось это, если так можно выразиться, произведение не для того, чтобы выпендриться перед зажравшимися издателями бульварного чтива, а все-таки для читателя, который может быть найдет для себя здесь что-нибудь интересное. Надежда на это основана на том факте, что ниже описаны разрозненные картинки из реальной действительности, и автор их просто собрал в одну сюжетную линию. Поэтому выдумана здесь – только логика, соединившая реальные истории из совсем недавнего прошлого и продолжающего происходить настоящего. Текст можно воспринимать как отдельные рассказы, своеобразный миниальманах одного автора. И если нет здесь большой философии, то, по крайней мере, нет и примитивного упростизма, так характерного для современного детектива (мело-драмы, мисс-тики и прочих бестселлеров). Сложные предложения не всегда удобно читать, но именно в таком виде (как кажется автору) они наиболее полно выражают мысль, которую хотелось бы донести до читателя. К сожалению, чтение сейчас не так популярно. Стиль изложения (слог) – как раз золотая середина между русским литературным языком и народной для всех слоев общества матерщиной. Но книга не самый худший вариант заполнения свободного времени для досуга даже в век тотального TV или пока еще элитарного InternetА. Наверное – это почти все, что хотелось автору сказать в свое оправдание права на написание ниженапечатанного текста. Плюс некоторые необходимые пояснения. Поэтому и появился новый термин, соединивший Логику Пролога, который вынесен в заглавие главы.

Всякие совпадения считать совпадениями

Грусно-оптимичтичный ироничный детектив о реалиях современной жизни окраины бывшей Империи. Окраины, которая де юре считается самостоятельным государством, а де факто остается всего лишь осколком когда-то большой и дружной страны. Бывшая Киргизская ССР теперь – независимая Кыргызская Республика, государство, от которого действительно теперь ничто не зависит. Эта страна выбрана местом действия совершенно случайно, и другие, такие же гордо независимые страны, не должны обижаться – там тоже могли происходить аналогичные события. Время действия соответствует календарю осени 2006 года, а все могло случиться и за пятнадцать лет до этого и, надеюсь, за тридцать после, если какой-нибудь Бен-Террик, не расколет Шарик пополам или воды Всемирного Потопа смоют цунаменем (в смысле волной цунами) человечество в унитаз галактической истории. Название фирм, организаций, и еще много всякой другой реально существующей лабуды подчерпнуты из Желтых Страниц местного Интернета, а вот Имена, Фамилии и Должности являются совершенным вымыслом, определенные генератором случайных букв в мозгу автора. И никто не может узнать себя в этих персонажах. А если встретятся знакомые черты, то извиняйте, это только совпадение…

Предыстория истории или Три товарища

Три – обычное число для главных героев любой по настоящему стоящей истории. Литература кишмя кишит подобными примерами: “Три товарища”, “Три мушкетера”, и, наконец, “Три поросенка”, что в нашем случае является наиболее близкой аналогией. Совершенно случайно их тоже по жизни всегда было трое. Двое были знакомы еще по детскому садику, но их компания окончательно определилась только в первом классе. В лучших русских традициях, это когда: “Мужик, третьим будешь?”, хотя ставить такой вопрос для первого класса рановато даже для России. Они познакомились на линейке перед “Первым звонком”, и неразлучно провели все следующие десять лет, которые в настоящем повествовании целесообразно опустить. Но по тому, как далее будут развиваться события, можно сделать вполне определенный вывод, что детство, юность и отрочество (как одно целое) было у них интересным по причине изобретательно-изворотливого коллективного разума их триумвирата. Потом каждый пошел своей дорогой, в середине которой как раз и случились исторически переломные времена.

Создатели и главные действующие лица

Вместо лица правильнее сказать “Трилица”, это что-то такое, что именно получается из троих. Так бы, например, называлась Кириллица, если бы Кирилл и Мефодий взяли еще кого-нибудь в партнеры. Однако они обошлись. А вот трех мушкетеров было четверо, а если со слугами и лошадьми, то совсем много. Наша история больше походит (в этом смысле) именно на творение Дюма, чем на апостолов русского графоманства. В построении сюжета не они главные, хотя все сумасшедшие писатели должны быть благодарны прежде всего именно им. Спасибо за буквы. И так, их было трое, а остальные появятся по мере развития повествования.

Кандидат технических наук Сергей (Рёга)

Фамилия у него была совершенно невыразительная, Енаев, так простой русский вариант с легким налетом татарской темы, оставленный в качестве генетического следа внутри его пра-пра-прабабушки. Такую отметку получали особенно красивые славянки в подарок от татаро-монгольского ига. Серега родился 8 сентября точно, в 575 годовщину Куликовской Битвы. К моменту его появления на свет Золотая Орда уже проиграла историческую схватку со славянами, и дело Чингисхана-Батыя закончило свое победоносное шествие по самому большому континенту. А посему, гордиться своими татаро-монгольскими корнями спустя почти шестьсот лет после поражения не стоило, и только поэтому он считался чисто русским по пятой графе паспорта. Настоящей его национальностью (как и у большинства его же сверстников) был “совок”, но такое в документ не впишешь. Рёгой его окрестил кто-то из одногруппников по детскому саду, упростив изначальное имя – Серёга. Еще там (в садике) стало понятно, что растет настоящий мужик (такой крестьянин-середняк перед раскулачкой). При совке таким была прямая дорога на завод, он и пошел в инженеры-ученые, и остался верен один раз выбранной жизненной стезе, не изменив ей даже в тот момент, когда все нормальные уходили из технарей в челноки. Рёга стоически оставался работать в разваливавшемся на глазах академическом институте, который по-прежнему продолжал разрабатывать образцы новой техники, не смотря на то, что за рубежом такое не производили уже лет пятьдесят назад. Год тому он наконец даже защититься, что дало прибавку к зарплате в 6 долларов, и статус состоявшегося ученого. Кандидат технических наук – раньше это звучало гордо, теперь не очень. А если вдуматься – то все выглядит просто полным идиотизмом. Чтобы стать только кандидатом в ученые человеку приходилось пахать 10, 15, 20 лет, а, иногда, и целую жизнь, достойное занятие для имбицилов (особей с задержкой развития). На западе, человек решивший пойти в ученые, после университета определяется с тематикой своих научных исследований, быстренько становится “доктором”, а потом всю жизнь спокойно работает в одном статусе, получая деньги за труд, а не за звание. За то наши кандидаты знают обычно больше и шире чем их ученые. В России уже спохватились и начали борьбу за научные кадры в масштабе страны. Кыргызстан не то что остановился в развитии научной мысли, а за ее ненадобностью стабильно регрессировал последние пятнадцать лет. Теперь основной и главной область науки стало кыргызоведение (кыргызознание). Поэтому Сереге, как неспециалисту в местной науке, остался один путь – от сюда. И поэтому он решил переехать в Россию.

Компьютерщик Аркадий (Каша)

Каша был два раза настоящим человеком: во-первых – евреем, во-вторых – программистом, если вторых вообще можно зачислить в отряд Homo Sapiens. Еще в детстве его назвали Аркаша. И фамилия у него было точно соответствующая пятой графе его будущего паспорта – Клоцман. Соответственно, с детских лет его звали Кашей, а чуть попозже – Лоцманом. Но на удивление, именно первая, самая детская кличка, сохранилась в качестве погоняла уже во взрослой жизни. Каша был удивительно нееврейский еврейский ребенок. Он рос без отца, сгинувшего давно и непонятно по какой причине. Вся его семья состояла из матери Фиры Соломоновны, впитавшей в себя все обобщенный черты старой еврейки, причем на это похожа она была с самой молодости, то есть по все длине Кашиной памяти. Волевая женщина в стиле Фаины Раневской держала сына в ежёвых (как она любила повторять) рукавицах. Аркаша, подавленный мужским характером матери, рос очень (даже очень-очень) послушным мальчиком (в смысле хорошо учиться и кружки там всякие). Однако был один пунктик, который с полоборота делал из него страшно непослушного зверя. Он терпеть не мог все еврейское. Нет, по началу там Шаббат с воздержанием, Песах с мацой и другие элементы культуры воспринимались им как игра. Все изменилось в один день, когда ему было лет десять. Дело в том, что по еврейским канонам на восьмой день после рождения мальчиков принято обрезать. А молодая мама Фира, занятая разборками с уплывающим из рук русским (что весьма существенно для дальнейшего повествования) мужем зевнула, это благодатное время. Потом ее как-то затянула рутина. Про то, что ее сын пока все еще не настоящий еврей, напомнил заезжий рэбэ из Израиля, прибывший в местную диаспору с какой-то там инспекцией. Он сам и вызвался провести этот важный обряд. И когда Каше торжественно сообщили, что он удостоен чести лишиться крайней плоти под ножом столь уважаемого еврея, его конкретно защемило. От перспективы попасть ни с того ни с сего под нож, у него упал флаг, и переклин в мозгу выдал неправильную информацию. Со страха он перепутал термины, приняв безобидное обрезание за страшную кастрацию. И на убеждение, что это очень важно и так делают с каждым евреем, он сделал совершенно однозначный вывод: раз папа у меня русский, то он русский тоже, и не приставайте к нему со всеми этими еврейскими штучками. Шкет так уперся в борьбе за то, чтобы не потерять ни пяди своего тела, что рэбэ сдался и улетел в Израиль, потом отстала от него и мама. С той поры все еврейское он воспринимал в штыки, и противостояние завершилось его самокрещением лет в двадцать пять. А вот чувство юмора и манера говорить в нем были точно от мамы. Каша как то сразу стал компьютерщиком, и работал в этой области всегда, то есть при всех режимах. Сломался он после годичной стажировки в Штатах. После возвращения “оттуда” он уже не мыслил оставаться здесь, но и в США категорически ехать не хотел. Израиль был по его разумению вотчиной для галахических (чистых) иудеев. Оставалась только Россия – самое лучшее на земле государство для полуевреев.

Спортивный журналист Георгий (Жура)

Жорик Журавлев был выходец из спортивной семьи. Интеллигентный мальчик с хорошими отметками в дневнике, и черными мыслями на предмет постоянного хулиганства, он был типичный серый кардинал, автор и идейный вдохновитель все безобразий. При этом, его любимым занятием было всегда оставаться в стороне в качестве зрителя. Он в первом же классе близко сдружился с двумя детсадовскими закадычниками, объединившимися ранее, еще в дошкольном учреждении. Эта троица всю школу вела себя уникально тихо, что можно было их принять за Антанту отличников. На самом деле они были изощренными хулиганами, которые просто никогда не попадались, благодаря творческому характеру Жорика. Такая изворотливость была присуща ему потому, что свои университеты он проходил в несколько иных условия, чем большинство его сверстников. Конечно же, основные знания, необходимые в обычной жизни, все получали в пионер лагерях, от старших товарищей. У Жорика родители каждое лето работали в студенческом спортивно-оздоровительном лагере, и он все лето обычно торчал там. Поэтому стоило ему чуть подрасти, как он понял, что студенты могут научить многому и большему, и всячески старался проникнут в их среду. Начиная с лета после восьмого класса ему это вполне успешно удавалось. И оторвавшись за сезон по полной, весь следующий год он вел себя внешне очень пристойно. Что из себя представляет их друг знали только близкие друзья, то есть Рёга и Каша. Те с воодушевлением слушали байки из другой, пока им не знакомой взрослой жизни, лишь иногда позволяя себе неординарные поступки в период обучения в очередном классе. Потом было следующее лето, и появляющийся каждую осень на много их повзрослевший Жорик. В отличии от них, он долгое время оставался девственником на предмет личной издевательской клички. Осень в последнем классе ему ее придумали, и конечно же ближайшие друзья. Он как-то раз рассказывал очередную очень живописную историю из своей летней жизни. На Регу это произвело такое впечатление, что тот назвал его писателем-фантастом, на столько нереально интересной она была. Но Каша его поправил сказав, что все выглядит очень правдоподобно и так обычно пишут корреспонденты. В конце концов все сошлись на промежуточном варианте в виде журналиста. Журналист Жорик – сочетание просто ласкающее слух, а в одно слово это будет звучать как Журик, да еще почти полное созвучие с фамилией. Так и стал он Журой. Соответственно, после десятого класса Жура пошел в журналистику, и даже начал успешно работать после института. Потом пришли новые времена со свободой слова, и огромной потенциальной опасностью ляпнуть в прессе что-нибудь лишнее. Так и получилось, непомерно талантливого журналиста опустили за борт мэйнстрима, с табу на возвращение на основное информационное поле Кыргызстана. Здесь как профессионалу ему делать было больше нечего. Пришлось искать другую русскоговорящую страну.

Теперь, познакомившись с основными героями, можно переходить непосредственно к изложению этой фантастической истории. Фантастической не потому, что такого не было, а потому, что просто история фантастически интересная, невыдуманная и поучительная.

Глава Первая. ВВЕДЕНИЕ В КУРС ПРЕДЫСТОРИИ ЭМИГРАЦИИ

19 августа, суббота, почти элитная сауна в центре Бишкека, 18:13 время поддать пара

Взрывоопасная смесь винных паров (даже если пьешь пиво) с паром русской бани иногда создает удивительную атмосферу для общения. Бывает случается даже так, что пропаренное общество может терпеливо выслушивать длинные монологи. И они не кажутся монотонными. В обычной жизни чаще присутствует базар в стиле Малаховской передачи с Первого Канала, когда в студии одни говоруны и нет слушателей. Баня не студия, здесь все более задушевно. И можно узнать много интересного, особенно в кругу друзей.

Баня очищает. Эта прописная истина сильно деформировалась в современном обществе. Теперь над баней может висеть вывеска “Элитная Сауна” и использоваться она будет скорее как бордель на несколько часов, чем по прямому назначению. История началась с посещения главными героями именно такого объекта культуры и гигиены. Рега, Каша и Жура в течении последних трех дней съехались в родной город. До этого несколько месяцев они мотались по России, решая дела с переездом. Друзья переезжали в Россию каждый сам по себе со своей семьей, но в один город, где намеревались создать основу для киргизской диаспоры. Теперь у них у всех уже было российское гражданство, неимоверными усилиями пробитое через посольство в Кыргызстане. Гражданство в принципе получали все желающие, но бюрократия при этом была хуже, чем в самые махровые времена развитого социализма. Уже с русскими паспортами передвигаясь по новой родине, три товарища искали пристанище для новой жизни. Москва, Питер, Краснодар и Калининград отпали практически сразу. Огромная разница в ценах на жилье с Бишкеком, не давала надежды на приобретение сколько-нибудь подходящих условий для жизни. В конце концов, местом новой дислокации был выбран Челябинск. Вариант не сахар и тем более не мед. Климат, экология и прочие, прочие прелести индустриального цента все после Киргизии было просто ужасным, но здесь реально было достойное жилье и нормальная работа. А как здесь выходцам из Средней Азии жить зимой пока не хотелось думать. Застолбив жилье и работу они возвращались в свою прежнюю страну, чтобы отправить семьи к новому месту жительства. Разница в профессиях требовала от каждого своих собственных решений, и возвращались в Бишкек они тоже по одиночке. Но еще в Челябинске договорились на встречу в Бишкеке с целью подведения промежуточных итогов операции по массовому переселении. И число было выбрано 19-е, как годовщина ГКЧП (какой-то там новой российской революции) с памятником Ельцину на танке. Теперь для них, как для россиян, такой праздник был – дело святое даже на территории независимого Кыргызстана. Георгий с утра позвонил в знакомую сауну и заказал ее на шесть вечера, потом предупредил друзей. В пол шестого они встретились у магазина “Народный”, в двух шагах от предполагаемого места помывки. Сноровисто затарились продуктами, из которых главными были водка и пиво, плюс всевозможные закуски к выпивке. Продовольственная корзина выглядела так, что казалось уже не молодые люди едут на пикник за город в этот жаркий летний вечер. Кассирша с гордой надписью на бейджике “Татьяна”, очумевшая от изобилия покупателей за целый день вдруг решила заговорить с симпатичными мужиками, выстроившимися перед ее рабочим местом.

– Наверное, на природу собрались, в горы к речке куда-нибудь? – она явно на что-то напрашивалась.

– Нет, в баню. Нет ничего лучше, чем парится в такую жару, – подхватывает Жура.

– Это же очень жарко, сейчас бы на Иссык-Куль, – продолжает продавщица

Серега, уже забеспокоившись за товарища, прекрасного семьянина и известного морочителя голов одиноким женщинам, приходит на помощь.

– Это не для женщин удовольствие, это просто встреча старых друзей, а баня – это так, место этой встречи.

– А на Иссык-Куль мы едем завтра с семьями, – вступает и ставит окончательную точку Каша.

После этого, расстроенная продавщица молча пробивает их чек, и с каким-то остервенением раскладывает купленный товар по пакетам. Она, конечно, никуда бы не пошла с ними, еще три часа работать, потом домой укладывать дочь предвтороклассницу. А в разговор она вступила просто так, от жары и усталости, и тут такой грубый облом, ей даже не удалось пофлиртовать. Жаль, этот первый, ну очень видный мужик, да и все они порядочные и с деньгами, наверное. Тем временем мужчины пресекают створ автоматически раскрывающихся дверей, и сквозь застеколье Татьяна видит, как они мимо стоянки отправляются куда-то пешком.

– Фу, а они даже без машины…

Баня встретила их не очень радушно. Там, внутри, были еще какие-то азербоды (азебражанцы по терминологии М.С. Горбачева) с визжащими телками, и никак не хотели освобождать помещение. Знакомая хозяйка бани пообещала динамично их выпроводить, чтобы не динамить следующих посетителей.

– Я сейчас их угомоню, только отзову девок, и они сами успокоятся. А вам не нужны партнерши?

– Нет, с партнершами мы встречаемся в других местах, а здесь предпочитаем просто общаться, и не любим когда кто-то мешает этому, – Жура сказал, как отрубил, – А что, девки ваши что-ли? При бане в штате или как?

– Нет, приглашенные, в штате у нас только я.

– “Я”, в качестве кого? – уже в открытую глумится разговорчивый журналист.

– Вот и вы туда же. Я здесь директор, а вы на что намекаете. Обидно из ваших уст. Хоть и не частые гости здесь, но я вас хорошо помню, помню и то, что вы в баню парится приходите, а не по бабам от жен.

– Вот и не предлагайте нам ваших шлюх.

– Вот и не буду.

В этот момент из предбанника вываливается пьяная компания, и с благодарностью хозяйке покидают ее территорию.

– Пойду приберусь, и вы можете заходить.

Через паузу, Жура заканчивает этот раунд сакраментальным монологом.

– А я слышал, что все директорши бань, в смысле саун, проститутки, и купить их можно, но по большей, чем с выездными, цене.

– Если тебя потянуло на продажную любовь, то это не с нами, – Рега категорично высказывается за себя и Кашу.

– Вы че, мужики, мне уже и порассуждать нельзя, или думаете, поляну не секу? Я и в юности никогда не ставил баб выше друзей, так про что сейчас базар?

– Ишь, как повело его на блатоту, видать точно мы его уели.

– Ага, уели и еще упили, так мы идем парится или нет?

Они заходят в предбанник, раздеваются, раскладывают снедь на столе в комнате отдыха, и не сговариваясь отключают сотки, вернее мобилы, как это принято называть среди них, россиян. Разливают водку, и поднимают первый тост.

– Ну что, россияне, за последнюю баню на бывшей родной земле!

– Не за последнюю, а за крайнюю, как у десантников прыжок (это в качестве алаверды).

Потом следует тост за родственников всех поколении, и за успешный переезд. Все больше водку они сегодня не пьют. Потом пивом догоняют организмы до пота и идут первый раз в парную, недолго греют уже и так разгоряченные организмы и с кайфом ныряют в ледяной бассейн.

– Мужики, а заметьте какая вода чистая, я уже отвык от такой, мотаясь по России. За три месяца из крана ни разу не пил. А здесь, кажется можно пить даже из бассейна.

– Ну Рега, ты оттирадил, хотя тебе видней, инженер хренов, спец по прозрачным жидкостям.

– А тебе идет заворачиваться в простынь. Фэшн в стиле борьбы философских школ Сократа и Платона, – я кажется такую картинку как-то в Нете видел, Каша нарочито издевательски любуется другом, – Нет, точно похож, не правда ли Жура?

– Конкретно он похож на грека, Декамерон вылитый!

– Если грек – то Демократ, а не Декамерон был итальянец.

– И не Демократ, а Демокрит, хотя говорят тоже был демократом, А Декамерон вообше праздник про это.

– Про что, про это? Про то, что мы подумали про директоршу?

– Ты про это с продиректоршой не путай, а вообще разговор интересный получается, как раз в стиле Боккаччио.

– Нет, стиль Боккаччио – это как раз “Декамерон”. Праздник такой, когда кажется все собираются на пленере и внимательно не перебивая слушают рассказы друг друга на заданную тему. Очень интересно получается иногда.

– Так давайте попробуем, только в парную еще разок, в бассейн, а потом можно поговорить-послушать.

– И тема есть: “И чего это я сваливаю отсюда”. Но не в прямую ответ на вопрос, а раскрытие темы через поучительную историю, главное – интересную.

– Ну ты загнул, Жура-балобол, но предложение интересное, тем более так накоротке мы давно не общались.

На том и порешили по дороге в парную. Там разговор не получился по причине того, что Серега опытной, но не твердой рукой промазал с дозировкой выплеска кипятка на раскаленные камни, и всем пришлось срочно эвакуироваться из тесной душегубки. Какие при этом с их губ срывались фразы, в рамках данного текста лучше не воспроизводить. Опустив некоторые подробности, мы возвращаемся в комнату отдыха в тот момент, когда начинается первая история. Все разлеглись по креслам, с кайфом потягивают пиво, наслаждаясь обществом друг друга. И ни в одном из трех мозгов даже не зарождается мысль, что они когда-нибудь могут надоесть друг другу. А говорят, теперь таких отношений не бывают, и хорошо друг к другу относятся только голубые педерасты. Не правда! Про голубых не знаю, а настоящие мужики пока еще не все перевелись. И они умеют слушать.

История Журы: “О том, как талантливые журналисты уезжают за рубеж в статусе политэмигрантов”

Я как профессиональный балабол, конечно же должен первым начинать предложенную игру… Легко – не вопрос. Я так натаскался в этом процессе когда, помните, несколько месяцев работал в “А-ПРЕСС”, мощнейшим на тот момент информационном агентстве страны. Вот там мои трепоидальные способности развились до полного совершенства, так как основной моей обязанность было быть модератором на заказных пресс конференциях. Модератор – это такое специальное устройство, которое обеспечивает плавное течение конференции без сбоев и пауз. И в роли такого устройства обычно выступает человек владеющий искусством одновременного примирения спорщиков при перегреве, и разжигания спора, в случае если конфликт остывает. Это природный дар, которым владеют скорее профессиональные конферансье, чем практикующие журналисты. Я был из когорты последних, но с задатками седоусова Якубовича. К таким баталиям конечно же готовятся, но часто тематика оказывается столь необычной для нормального человека, что с честью выдержать испытания можно только на импровизации. На пример, показательные выступления местного лингвистического светилы с темой: “О важности этимологии междометий “тубайт-тубайт”, “соп-соп”, “мый-мый” в преподавании государственного языка”. И каково мне, простому русскому человеку, было вести конференцию по этой хрене (и другого более приличного слова здесь не подберешь) как раз в разгар государственной кампании под девизом: “Русские учите язык или валите в свою Россию!”. При этом каждый нормальный человек понимал (и сейчас понимает) что важно не знание языка, а возможность использовать его в качестве критерия “свой-чужой”, как на современных самолетах. И по определению, человек с нетитульной пятой графой никогда в жизни язык освоить не сможет. Вот здесь я и оторвался по полной. Причем моя невинная фраза о том, что кыргызы как нация не тянут на чистых арийцев, и не стоит использовать их идеологические методы, была впоследствии истолковано как чрезвычайно политически некорректная, что поставило крест на мне не только как на модераторе, но и как на политическом журналисте. После этого в этой стране у меня было два выхода: либо стать газетно-телевизионным диссидентом, либо вообще уйти из политики и общественной жизни. Я выбрал второе, став исключительно спортивным журналистом, что в стране, где нет спорта в принципе, дело оказалось не очень благодарное. Но на моем месте так поступил бы не каждый. Вы все слышали в общих чертах историю Нины Стрижевой. Я напомню ее во всех подробностях, посвященным в которые я оказался. Так получилось, что в этот сложный момент ее жизни я числился у нее в качестве ближайшего друга, вернее даже подружки. И если вы верите в такое, то подчеркну, что секса между нами никогда не было, что делало наши отношения еще более душевными. Нина относилась к такой достаточно редкой категории женщин, которые совершенно не интересовались мужчинами. При этом она не была лесбиянкой. Она не интересовалась этим вообще. Из всех возможных видов и разновидностей секса она признавало только творчество, которое ограничивалось газетными статьями. Тут она точно была мастерица, и ведущие местные газеты с удовольствием брали ее в штат. Правда на время, обычно до первого крупного скандала. Потом она переходила в другую газету, и все повторялось снова. Исчерпав перечень более-менее солидных изданий, она шла в штат по второму кругу. Так происходило ее совершенствование как скандального журналиста. Не брезговала она и заказухой, щедро оплачиваемой под ее имя (подпись). При всем этом она как-то смогла сохраняла в себе основы чисто человеческой принципиальности. Ее личная жизнь не то, чтобы не складывалась, а напрочь отсутствовала вообще. Это, безусловно, сказалось на внешности, манере поведения и характере. Умная и мудрая женщина изнутри, снаружи выглядела конкретной и бесповоротной чувырлой. И со стороны ни один нормальный человек не смог бы увидеть в ней весьма образованную барышню и тонкую натуру тем более. Нарочитое чувырловство было защитной маской от толпы, которая ее не понимала. А те, кто знал Нину близко, уважали за внутренний мир в отрыве от внешности. С годами ее внешняя ненормальность стала превалировать над внутренними положительными качествами. Отсутствие природной женской вредности способствовало тому, что немногие ее друзья и многочисленные знакомые пытались помочь ее организовать личную жизнь. Как то один местный крутой производитель водки, у которого начались проблемы с властями, пригласил Нину к сотрудничеству в форме осветляющей его деятельность статьи за хороший гонорар. Они достаточно успешно провернули эту кампанию, в результате которой предприниматель не потерял свой бизнес. В знак благодарности непотопленный водочный король снял на несколько дней небольшой элитарный пансионатик на Иссык-Куле для проведения выездной корпоративной пьянки с другими нехорошими излишествами. Соответственно приглашены были все так или иначе имеющие отношение к этому успеху. Естественно там оказалась и корреспондентша. Специально для нее на сход топ менеджеров пригласили двух молодых мастеров из водочного цеха. Одного для Нины, другого на прозапас. Алкогольщик быстро раскусил наемную писательницу, поняв, что ее проблема в отсутствии мужчины (или мужчин) рядом. Парням было дано конкретное поручение удовлетворить уродину, а за водкой для этих целей дело не станет. Те были молоды, беспечны и полны нерастраченных мужских сил. А тут такое сборище с шикарной едой и халявной выпивкой в компании всех начальников из их фирмы. За такое можно и ублажить страшненькую корреспондентшу. Однако она не подписалась ни на одного ни на другого, позволив им лишь потискать ее в интимных местах. Возбужденные мужчины вынуждены были разряжаться с приглашенными путанами, что нисколько не испортило их расположение духа. А Нина смотрела на все это с нескрываемым презрением и курила одну сигарету за другой. В последний день освоившиеся в непривычном кругу мастера, предварительно хорошо подвыпив, общались с журналисткой на правах старых знакомых, других из этой пьяной кодлы она вообще к себе не подпускала. Их мужское естество было задето, и повинуюсь непроизвольному инстинкту отвергнутых мужчин, предложи ей не секс, а процесс зачатия ребенка. Напирая на то, что это почти последний ее шанс остаться нормальной женщиной. Она да же не сказала нет, просто презрительно продолжала курить, выпуская дым в их сторону. Наверное еще было что то подобное в ее жизни, но каждый раз все заканчивалось ничем с еще большими разочарованиями. И вот такая конкретная мужененавистница вдруг поскользнулась на женщине, и после всей этой истории ее жизнь наконец кардинально изменилась. Все началось на невинном фуршете по поводу открытия какого-то псевдо гламурного журнала, первый номер которого появился под эгидой Первой Леди страны. Волей случая они оказались за одним столиком на постпрезентационной халяве, где Майрам (жена Первого Президента) разглагольствовала на предмет того, что она заканчивает книгу, из которой весь мир узнает о вековой великой мудрости кыргызской женщины в ее лице. Нина, имея огромный опыт общения с разными людьми, научилась достаточно тонко оценивать умственный и душевный потенциал собеседника. В этот раз ее страшно удивил диссонанс между тем как говорила Президентша и смыслом сказанного. Либо эта незаурядная женщина сегодня почему-то была не в лучшей речевой форме, либо она просто глупа, но старательно выучила легенду, состряпанную придворными пиарщиками. Нина поинтересовалась, когда выйдет книга, дотошная журналистка оставила окончательный вывод об этой женщине именно на тот период. Президентша пообещала пригласить известную журналистку на главную презентацию своего опуса, которая должна была состояться через месяц. Майрамке, за годы работы женой Президента, удалось набрать достаточно лоска, чтобы выглядеть подобающе в политическом истеблишменте. Ее очень раздражала эта замушрышистая корреспондентка в затрапезной балахоне, на грех оказавшаяся рядом. И только нехорошая репутация борзописки остановила Президентшу от демонстрации презрения к неухоженной женщине, которое было искусно скрыто за нарочитым заигрыванием с прессой. Ни показав вида, две женщины стали врагами. Первая с высоты своего положения пока даже не догадывалась об этом, вторая просто из журналистского интереса решила копнуть прошлое главной женщины страны. И тут выяснилось очень много интересного из прошлой жизни президентской четы. Она и раньше знала, что в стране кроме демократической конституционной власти есть еще родовые отношения. Но только теперь во всей мере она поняла смысл услышанной как-то в редакции емкой фразы, описывающей тип нашего общества. Такому емкому определению позавидовали бы даже классики (Маркс, Энгельс и Ленин), но в силу политкорректности его нельзя выносить на слух маленького, но непомерного гордого народа. А все было очень даже невинно, просто наш строй был назван “родо-племенной демократией”. Но, как известно, чем мельче нация, тем она обидчивее, и эта шедевральная фраза так и осталась в кулуарах. Так вот, начало расследования истории Семьи ознаменовалось интересным фактом. Один знакомый ее отца рассказал как в самом конце советского периода, где-то в середине восьмидесятых, они с друзьями поехали на охоту в Чон-Кемин. Эта долина – много лет была главной картофельной житницей страны, и лишь не многие знали здешние места как заповедные с уникальными уголками живой природы. Так вот там их компания наткнулась на вдруг появившиеся кордоны, войска и милицию. Им повезло, что они уже оказались внутри периметра (оцепленной зоны), иначе бы их просто не пустили. Потом на охотничьей тропе они повстречали тех, ради кого был этот весь сыр-бор. Два мужика в плащишках и кепочках с ружьишками гуляли по козлиной тропе. А охраняющая их армия тарилась по кустам в радиусе ста метров. Два уже немолодых человека удивительно напоминали самого человечного на тот момент персонажа (В.И. Ульянова-Ленина), хотя ни бород клинышком на них не было, а возможные лысины скрывались под кепками. На охоте все равны, и на привале с местными разговор все больше шел о дичи и удивительных эксклюзивных ружьях, оказавшихся у незнакомцев. Наши поняли, что перед ними очень важные приезжие, и только спустя несколько часов догадались откуда им знакомы лица этих не таких уж незнакомцев. Всего несколько недель назад оба красовались с первых страниц всех советских газет как Члены Политбюро ЦК КПСС нового созыва. А что делает здесь высшая партийная элита СССР пояснил знакомый егерь. Оказывается они командированы сюда из Москвы по просьбе местного царька (Первого Секретаря ЦК Коммунистической Партии Киргизской ССР). И цель их приезда – той (местный Чон-Кеминский праздник такой) по поводу защиты кандидатской диссертации одним молодым киргизским ученым. И на вопрос: “Он что, такой талантливый,?”, был простой ответ: – “Нет, родовитый”. Друг отца рассказал, что тогда он впервые услышал фамилию Акаев, и поразился секретной киргизской иерархии, имеющей значение даже в конце советской эпохи. Нина, при всей своей журналистской подозрительности до сих пор была уверена, что Первый Президент совершенно случайно оказался в своем кресле в самом начале кыргызской независимости. Историческое утверждение, что в жизни не бывает ничего случайного вдруг нашло еще одно свое подтверждение. Она дальне начала разматывать клубок событий, который привел Семью к власти. Самым интересным для нее оказался период, когда молодая чета сразу после возвращения из Ленинграда, устроилась работать в самый тогда приличный ВУЗ республики – Фрунзенский Политехнический Институт. Институт был действительно приличным до такой степени, что имел даже две команды в Высших лигах СССР: одну баскетбольную (которой это удалось лишь однажды), другую – в КВН, что было на много круче всех спортивных достижений вместе взятых. Так вот, защитившийся в Ленинграде Аскар, вдруг и совершенно неожиданно для местного ученого совета запретендовал на должность заведующего кафедрой АСУ (автоматизированных систем управления). Там предварительно убрали на заслуженный отдых старенького профессора, проработавшего в институте с момента его образования. Ученый совет разделился на два лагеря. Одни были против снятия с должности (а это выглядело именно так) ветерана, другие видели в этом знак времени, считая справедливым, что кафедрой, через которую будут внедряться новые компьютерные технологии, должен руководить новый молодой заведующий, нюхнувший современных веяний в стенах одного из самых серьезных научных центров мира. Победили вторые, а первых потушил ректор, предварительно вызванный в местное ЦК, где ему, как рядовому коммунисту, пояснили, кого Партия хочет видеть в этом кресле. История опускает то, что сам ректор думал по этому вопросу, но все последующие годы он оставался одним из главных ускорителей карьеры (для всех научной) ААА. Наверное уже в тот период было решено, что этот пусть пока зеленый кандидат наук, в будущем станет Президентом Местной Академии Наук, так оно и случилось, но Акаев в конце концов смог подняться даже выше планов Партии того времени. Но это была почти всем известная история. Нину больше интересовала, что же делала в это время будущая Президентша. Она узнала, что в это время чьим-то волевым решением Майрам устроили в аспирантуру на кафедру ТММ. В студенческом фольклоре это расшифровывалось как “тут моя могила”, на самом деле это была кафедра механики, где обитали на тот момент самые серьезные ученые республики почти всех машиностроительных специальностей. Возглавлял ее страшно справедливый академик, которого боялись, но мечтали работать или учиться под его крылом. Попасть туда можно было только по одному критерию “настоящий ты ученый или нет”. Такой критерий подразумевал под собой талант и трудолюбие, принципиальность и лояльность, и еще множество характеристик. Одного казалось там не было – блата, да и блатные обычно не шли туда, где приходилось пахать по черному. То, что будущая Первая Леди оказалась там было огромным плюсом в ее пользу. Нина разыскала одного бывшего доцента этой кафедры, который был уже пенсионером, но подрабатывал сторожем-кладлвщиком в одной из местных туристических фирм. Харизматик по жизни, он сохранил положительный взгляд на окружающую действительность, в тот момент, когда большинство его сверстников уже во всю брюзжало на новую жизнь. Нину с ним познакомил опять же ее отец, с которым в свое время они катались на лыжах и состояли в одно клубе. Доцент по старой памяти разоткровенничался, видимо соскучившись по ораторской трибуне, на которой он простоял почни всю жизнь. Взяв обещание, что на него не будет ссылок, он откровенно выложил все что знал. Коллектив кафедры конечно же был в шоке, когда в аспирантуру поступила неизвестно откуда взявшаяся женщина. О ней знали, что она была женой зав кафедрой АСУ, нового фаворита ректора (ни в коем случае не вкладывая в подтекст отношения больше чем деловые). Академика в интимном подтексте тоже никто не подозревал, так как тот был стар и болен, и еще имел репутацию кристально порядочного человека в этом вопросе, да и новая аспирантка была, мягко говоря, страшненькая. Но непонятки продолжали терзать общественность. Академик, будучи страшно принципиальным человеком, вдруг сразу нарушил несколько своих основных заповедей, которым свято следовал в кадровой политике. У него на кафедре на тот момент не было киргизов, женщин и людей со стороны, которых бы он не знал по конкретным делам. Еще у него был свой метод деления потенциальных сотрудников на психотипы. В отличии от Роберта Оруэлла с его овцами, собаками и свиньями, здесь все было проще: умные, дураки и никакие. Причем “дураки” в данном контексте – это не оскорбление, а тип человеческой психики. Так вот под свое крыло академик брал только умных и дураков. Первые обычно шли в аспирантуру, вторые – становились лаборантами и слесарями, кладовщиками и сторожами. И все без исключения у него плодотворно работали. Не принимал на работу он только “никаких”. Так вот Майрамка была типичная “никакая”. Это теперь понятно, что ему ее спустили сверху, в качестве парашютистки, но тогда мы не знали и не понимали с кем имеем дело. Видимо еще в советские времена на ее мужа кто-то (читай Партия) делали ставку. Нина подтвердила, что тоже теперь об этом знает. А тогда академик просто заставил на нее работать всех из его окружения. Кто-то писал за нее лекции, кто-то статьи, но всегда она “работала” при ком-то в качестве полноправного соавтора. А вот мать она была точно хорошая, так как большую часть времени ее дети болели, и она со спокойной совестью сидела на бюллетенях. На прямой вопрос Нины, о том, что может ли сегодня она превратиться в настоящую писательницу и серьезного философа, доцент не колеблясь ответил, что конечно же. Если двадцать лет назад за нее писали статьи, то сейчас, с их влиянием и бабками, это вообще не проблема. Но то, что пишет не она, факт наверное неоспоримый. Это всегда очень просто проверить, достаточно поговорить с автором, и всегда (или почти всегда) становится ясно, что по чем. Вот тут Нина решила рискнуть и пощипать Президентшу, за интимные места (в переносном смысле, конечно же). Ее конкретно задело то, что эта выхоленная дурнушка, мало того, что обложила данью всю страну (в чем уже не было сомнения), но еще и претендует на роль оракула целого народа (прикрывшись гендерным принципом) и планеты в целом. Ждать пришлось недолго. Вскоре газета, в которой в этом момент она работала, была приглашена вместе с другими на презентацию новой книги “Великие политики мира”. Персонального приглашения Нина, конечно же, не дождалась. Это было еще одним поводом для личной разборки (это когда с переходом на личности). Как опытный провокатор, она смогла еще до часа “Ч” прочитать свежеотпечатанный где-то в Турции опус, и уже точно знала, как поведет себя дальше. Как грамотный литератор она увидела, что текст писали несколько человек, грубо взяв материал из интернетовских биографий и мемуаров. А как опытный серфер, она прошерстила поисковики в Сети, и к презентации имела представление откуда списан основной материал. Она не смогла узнать, кто писал связки между заимствованными кусками, но чувствовала, что это кто-то из хорошо известных ей братьев-журналюг. Презентация была организована с большой помпой, явно превышающей помпезуху недавнего представления какого-то очередного опуса ее мужа. Тот подшофе тоже натрындел что-то про глобальную экономику в диктофон, а шестерки все это обработали и красиво издали как обычно в Турции (поговаривают на средства из все того же госбюджета). Презентация Марьяшкиного шедевра шла в полном соответствии с принципами работы любого постсоветского лохотрона. Журналисты получили красивое издание непосредственно перед началом, так что основное содержание успели узнать только из вступительного слова ведущего, вволю забрызгавшего слюной восхищения первые ряды. После этой пламенной речи все присутствующие должны разомлеть от счастья присутствия при этом, несомненно, мировом событии. Щас. Нина закусила удила после того, когда устроители сокровенно поделились своей проблемой: на какую Нобелевскую Премию выдвигать автора: на “Мира” или “в области литературы”? Причем подавалось так, как будто Нобелевский Комитет уже дал добро на присуждение. Час въедливой журналистки настал, когда счастливо разомлевшая от лести авторша снизошла до ответов на вопросы журналистов. Нина будучи вредной грамотной полемисткой, простыми и на первый взгляд не каверзными вопросами показала всем присутствующим, что Первая Леди имеет весьма натянутое отношение к произведению подписанную ее именем. Марьяшка видимо вызубрила стандартный комплекс ответов на возможные вопросы, но никак не ожидала встретить в зале человека, который знает текст произведения лучше ее самой. Внешне все выглядело вполне пристойно, но все участники этой презентации (и пресс конференции в том числе) явно увидели, что из себя реально представляет претендующая на глобальный успех Президентша. И если еще раз вспомнить разделение на психотипы старого академика, то Первая Леди перешла из “никаких” в другую весовую категорию. Но у нее, тем не менее, хватило ума понять как простая корреспондентша опустила ее (и здесь вполне уместен термин из тюремного жаргона) причем на публике. С мечтой о Нобелевской премии можно было проститься, а это так обидно. Конечно же Премию ей никто никогда не дал бы, ну не дураки же сидят в Нобелевском комитете. Но для кыргызского менталитета (ярким представителем которого была Президентша) это было слишком сложно. Ведь она считала себя главной женщиной великой нации. Через институт подхалимов “главной” провозгласила себя сама, а вот с великой нацией ей помогли другие идеологи типа Чингиза Айтматова, начавшие еще в девяностых национальную истерию. К сегодняшнему дню кыргызское народное самосознание базируется на статьях типа: “Адам и Ева разговаривали по кыргызски”, “В крови галахических евреев обнаружены кыргызские гены”, или романа “Иисус – сын Манаса”. Круто, чистые арийцы отдыхают… Но вернемся к облажавшейся Президентше. Во все газеты была спущена директива – поддержать литературно-философское творение жены Президента, и поддержали почти все, получив президентский гонорар за публикацию. Деньги были выплачены журналистам в черную (то есть в обход всех налогов), формально за анонсирование книги, на деле же за то, что засунули язык в жопу (миллион извинений, но по-другому не скажешь). На следующий день пресса восхваляла писательницу, и только одна не самая главная газета напечатала истинное положение вещей с этой книгой. Причем Нина поступила достаточно умно, не высказав своего суждения по тому, что она (журналист) не является специалистом ни в литературе, ни в философии, она просто показала в статье интернетовские ссылки на сайты, с которых этот материал. Бомба была взорвана. Руководство страны не стало напрягать обстановку, отдав распоряжении более не упоминать об этой книге. Куда делся тираж никто не знает, а Нину прессовать стали не на шутку. Я всего не знаю, но она открыто продалась какой-то международной организации, представив все материалы по этому книжному делу. С одной стороны это было обоснование политических притеснений свободной прессы, с другой, для работающих здесь аналитиков – компромат международного уровня на правящею Семью. Ей сразу представили политическое убежище, и через три месяца она уже работала в какой-то русской газетенке в Сан-Франциско. Я с ней контактов больше не имел, и как она живет там не знаю, но пример грамотного отъезда из страны был на лицо Буквально через год у меня была почти такая же возможность уехать отсюда, но я ей не воспользовался. Думаю, это была не трусость, а трезвый расчет человека, за спиной которого семья. Такие подвиги обычно совершают только одиночки. А моя история случилась на стыке спорта и политической истерии. 2003 год, как вы помните, вдруг ни с того ни с сего назвали “Годом 2200-летия кыргызской государственности”. Местный седовласый археолог, русскоязычный хохол и академик между прочим, как-то незаметно, но достаточно решительно начал информационную психическую атаку на общество через все СМИ бесконтрольно подконтрольные Семье и прихлебателям. На личности этого авторитетного ученного и принципиального историка заострять внимание не станем, отметив только тот факт, что за это открытие ему слили какой-то международный грант больше чем в пол миллиона. И еще в русскоязычной среде за глаза стали называть ахерологом. Титульное общество с благоговением растопырило уши на столь сладкие речи о собственном величии (в реальности для навешивания на них лапши). И опять кыргызский менталитет сыграл с народом злую шутку в виде уверенности, что без доказательств в эту лабуду поверит мировое сообщество. Ан нет, ничего кроме насмешек над страной это не дало. Но внутри государства целый год царило полное умиление собственным величием у одних и очередной всплеск эмиграции у других. Мне лично эта эйфория была до одного места, я занимался другим мероприятием, которое действительно могло поднять рейтинг страны хотя бы как туристической державы. В этот год к нам должен был приехать “Голуаз”. Если вы подумали про сигареты, то почти попали в точку. Изначально это именно название сигарет, которые (кстати) курит кажется Бельмондо и точно Ален Делон. Но к нам собрались приезжать не они и даже не их сигареты. Такое же название оказалось у одного из самых современных видов приключений, которые на глазах превращаются в весьма доходный спорт. Про “Рейд Голуаз” (Raid Gauloises) я услышал еще в 2000-м, когда страна готовилась с честью провести новое глобальное мероприятие Международный Год Гор (2002), объявленный Генеральной Ассамблеей ООН по инициативе кыргызского Президента. Я думаю, это был самый пик известности нашей страны в глобальном масштабе, и просто прорыв на международной арене для маленького никому неизвестного государства. Так вот в рамках этого мероприятия французские устроители предложили провести “Рейд Голуаз” у нас. Устроителям Года было не до того, шла дележка возможных денег (кредитов, грантов, инвестиций) под другие более серьезные проекты. Голуазовцы ничего не просили от страны, поэтому им очень спокойно дали добро, видимо оставив на потом взыскивание с них личных дивидендов. Я же сразу сделал вывод, что для меня, как спортивного журналиста это очень лакомый кусок, с которого можно не только раскрутить Кыргызстан туристический, но и вдоволь настричь личных купонов. Расчет оказался верным, это было мероприятие действительно глобального масштаба, а что не удалось настричь купонов ни государству, ни мне, так вина в том точно не моя. “Рейд Голуаз” – это финал Чемпионата мира по мультиспорту. Мульмиспорт – это специфическая гонка, в которой команда из трех-пяти человек (с обязательным присутствием хотя бы одной женщины) в автономном режиме пересекает страну, при этом используются разные способы и виды передвижения: пешком и на коньках, на велосипедах и лошадях, каяках и рафтах, и на другой вспомогательной технике. Цель – пересечь страну, от чего и дистанции бываю до тысячи километров. Страшно модное занятие на Западе, еще и раскрученное в глобальном TV & InternetЕ. Такой лакомый кусок мирового информационного пирога для халявной раскрутки туристических возможностей страны можно выиграть только в какую-нибудь фантастическую глобальную лотерею. И такой выигрыш случился, а это 300 часов вещания по мировым каналам типа Eurosport или CNN, где будут показывать приключения в Кыргызстане. И за это не надо платить. Вот последнее обстоятельство и решило все. Раз нет проплат, значит нет и откатов, а поэтому местным чиновникам мероприятие становится неинтересным. Ну и пусть себе соревнуются, а места на сотню другую спортсменов в стране хватит, а может что-нибудь еще и перепадет. Правительство выпускает постановлении о проведении в стране гонки “Ред Голуаз” и на этом все успокаивается. И как я и еще несколько активистов ни кричали со всех трибун, что надо использовать это мероприятие на всю катушку, никто не захотел вкладывать ни сома. Так потихонечку форины готовили гонку в течении трех лет. Они кажется уже все поняли из постановления, и больше никуда не лезли. А суть вопроса заключалось в следующем. Местные грамотеи перепутали слово “Рейд”, переведя его и иностранного как “Ред”, то есть красный. Однако сигареты “Голуаз” всегда были воинственно синими в борьбе со своим главным конкурентом красным “Мальборо”. Организаторы обратили внимание на некорректность в правительственном документе, на что получили официальный ответ, что и так сойдет. Я имел отношение к штабу гонки, и точно знаю, что дальше у них самой популярной была местная русская поговорка: “Не ту страну назвали Гондурасом”. Правда в 2002-м Для них появилась страна еще хуже Гондураса. Дело в том, что перед нами (финал 2001-го) гонка должна была состояться во Вьетнаме. Но там всем еще больше все по-барабану (их народный национальный инструмент), чем у нас. В итоге, в запланированный год там гонка не состоялась (была отложена на год), поэтому нас отодвинули на 2003-й. Местное значение этого международного события, тоже отошло на третий план, так как не вписывалось в общую кампанию брызгания слюной и писания кипятком по поводу пресловутого 2200-летия. Убежденность общества в этом историческом факте даже не могло поколебать то обстоятельство, что после этого государства ни осталось никаких вещественных памятников, а еще у кыргызов не было ни летоисчисления ни письменности, и вообще шестьсот лет назад это племя проживало на Енисее. Но политкорректность заставила набрать воду в рот, тех кто понимал какая это фигня, ради которой не стоит ломать кайф целому народу, и ладно. К июню месяцу сюда стали съезжаться организаторы гонки и специалисты по трансляциям ее на весь мир. И тут случился казус. В местный аэропорт с гордым именем тюркского воина Манаса (приватизированного кыргызами в виде своего эпоса) прилетел огромный транспортный самолет с оборудованием для гонки. Как его, этого оборудования было до фига, может служить тот факт, что самолет был заполнен полностью. А самолет тот был не простой, а самый большой в мире транспортный, созданный когда-то для транспортировки советского челнока “Буран”. Вот тут и случился большой казус, так как местная таможня уперлась в пропуске этого оборудования без его таможенной очистки. И ссылка на постановление Правительства (то самое про “Ред Голуаз”) о свободном ввозе и вывозе этого самого оборудования. Мудрый глава местной таможни уперся, предлагая все пересчитывать от двух вертолетов до двух тысяч карабинов, восьмисот с половиной упаковок лекарств и еще десятка тысяч предметов других наименований. Он сначала сильно побуянил, не обращая внимание на все оформленные бумаги, потом вдруг согласился идти на мировою, по секрету намекнув, что достаточно 50 тысяч европейских денег. Тогда организаторы, которых даже во Вьетнаме не пытались так поиметь, объявили, что отменяют гонку, разворачивают самолет, и оставляют за собой право пояснить это мировому сообществу. Таможенник сказал: “Ну и валите нах…”, но, слава Богу, этот конфликт уже шептуны донесли до Правительства, приехал вице премьер, и конфликт был исчерпан. Вы думаете уволили бдительного таможенника, забыв, что это один из ближайших братьев той самой Первой Леди?... А организаторов в это время принимали со всем почетом в Белом Доме, азиатским гостеприимством пытаясь сгладить эффект от местных правил, запрещающих беспоборовый въезд (постановление о легализации рэкета на гос.службе). Здесь в зале для торжеств, уже почти успокоившийся технический директор гонки вдруг заинтересовался плакатом с лозунгом о достойной встрече 2200-летия. Это вы о чем? И ему гордо объяснили, что это серьезная историческая веха “кыргызской цивилизации”. Причем сказано было именно так, что это историческое событие стоит в одном ряду с древней Грецией и даже исчезнувшей Атлантидой. На что офонаревщий директор (не плохо знающий русский язык) разразился очень простой фразой: – “Так что же вы сейчас в жопе?”. No comments, как говорят по ихНЕМУ. Дальше все происходило по уже тогда понятному сценарию. Рейд прошел грандиозно, но не очень успешно (погибла одна спортсменка). Мировые трансляции сделали акцент на гонку, а не на страну, как предлагали и я в частности. Раз это не нужно было государству (в лице чиновников, отказавшихся заниматься этим мероприятием), то для организаторов Кыргызстан стал только дистанцией. И туристического бума в следующие годы не случилось, за то косяком пошли революции и другие политические события. А разговоры о кыргызской государственности как-то сами собой сошли на нет, оставив смешной след в недавней, за то точно реальной, истории. Для меня “Голуаз” стал не только фактом неиспользованных возможностей, но и вехой, после которой я понял, что в этой стране мне делать нечего. Но уходить как Нина, из меня не получилось героя. Уезжаем мы вместе, и вы об этом все знаете, так что пошли в парную, а то у меня во рту пересохло от болтовни. Разговор на полках в жаркой до остервенения атмосфере родил только одну Регину фразу ни о чем, за то претендующую на сакраментальность.

– Да… Крутясь ужом на раскаленной сковородке можно либо с нее соскочить, либо оказаться в царском желудке. Иногда это одно и тоже. Разница виднее в простых вещах, на пример, парная – бассейн, в который мне точно пора нырять. Перегревшись и остыв, они продолжают слушать декамероновы притчи.

История Каши: “О том, как некоторым пора на пенсию в среде работающих хакеров”

Я продолжу тоже с процесса зажаривания, но не змеи. Моя история свежая как рыба со сковородки, со вкусом пыла – с – жара. Только не говорите, что нас, евреев, вечно несет на примеры из кошерной жизни. Ну, люблю я рыбу, а история как раз наоборот не про евреев. А про талантливую молодежь, которая как известно не вся еврейская. Она как-то незаметно выросла у нас под крылом, и уже своими крыльями затмевает нас целиком и полностью. Большую часть этой хроники вы уже неоднократно слышали, поэтому напомню краткую предысторию, из которой понятно, почему последние факты привели к таким неутешительным выводам. Как вы знаете, я всю свою сознательную жизнь был компьютерщиком, в прочем, раньше это называлось просто программистом. Как хлебороб с земледелия, я питался с программистовства, если так можно выразится. Начинал я с армянского чуда техники “Наири” со своим собственным (очевидно армянским) языком программирования, потом перешел Fortran IV и на машины типа ЕС 10-20. От перфолент и перфокарт дошел до дискет и персональных компьютеров. И вот считая себя докой, я все чаще и чаще стал замечать, что безнадежно устарел в своей профессии, бездарно доверившись непререкаемости собственного авторитета. Однако, теперь все уже по-другому. Первый звонок прозвучал года три назад, когда я только вернулся и Америки со стажировки. Тогда я получил по соплям на предмет того, что нечего делать в этом самом совершенном обществе зажравшихся дебилов под гордым названием США. Годовое пребывание в университете в Бостоне сильно подняло мой профессиональный авторитет в собственных глазах. Я очень четко понимал, что моя подготовка позволяет работать там на самом высоком уровне, и как специалист я вполне конкурентно способен. Я даже в серьез задумался о том, чтобы остаться. Все изменилось в течение суток. 31 числа очередного месяца закончился контракт нашего университета с ихним на предмет моей работы там. В тот же день у меня отобрали пропуск, и предупредили, чтобы я освободил кафедральную квартиру, перестали пускать в кафе, и намекнули, что пора выметаться с территории кампуса в частности, и из страны в целом. Все это входило в предварительный договор, и было воспринято мной вполне адекватно. Но то, что коллеги, с которыми я проработал год, перестали меня замечать, было полным шоком. Причем не замечали меня не как специалиста, а как человека, в смысле Homo Sapiens. И после этого мы обижаемся на нашу бюрократию. У нас в самых крайних случаях все равно видят в тебе человека, хотя бы как объект для издевательства. А там ты просто никто, если не американец. Я уезжал оттуда с мыслью о том, что как бы ни складывалась судьба на малой родине, сюда ехать точно не стоит. Неприятный момент ждал меня и в своем родном университете. За год моего пребывания в самой передовой стране нашей цивилизации, я отстал от коллег, работающих в самом ее захолустье. По своей тематике за этот год я отстал от коллег, кажется на этот самый год. Для меня стало большим удивлением, что в наших допотопных (по скорости, памяти и т.д.) машинах накачено было более современное программное обеспечение. Мои местные коллеги ушли дальше американских! Конечно следует отметить такой факт, что разнообразие вспомогательных программ в Бишкеке точно разнообразнее. Это можно объяснить простым объяснением. США и Кыргызстан являются членами ВТО, а следовательно подписывались под всеми документами по борьбе с интеллектуальной собственностью. Подписывались одинаково, о вот борются по разному. В Штатах – по полной программе, а здесь все всем по фигу. Такой пофигизм позволяет иметь для работы более мощные ресурсы, украденные где-нибудь на Тайване или в Сингапуре, и реализуемые у нас по смехотворной цене вьетнамских тапочек китайского производства. А что касается мозгов, то с ними у нас всегда было лучше, как и со смекалкой, и другими методами выхода из постоянно безвыходных положений. По крайней мере, у нас любой средний инженер-компьютерщик сумеет и починить розетку и поджарить себе яичницу. У них, у большинства это уже конкретно самостоятельно не реализуемые проблемы. Розетку должен чинить только электрик, а яйца жарить – какая-нибудь Жануария, незаконно завезенная в Штаты из Пуэрто-Рико. Или (в крайнем случае) собственная жена, если у её статус домохозяйки. Хорошо это или плохо не нам судить, и даже не Задорнову. Сейчас речь идет не о них, а о нас любимых, которые жизнью приучены существовать в рамках окружающей действительности с постоянной готовностью в любой момент проявить чудеса изворотливости. Причем западло может случиться в любой момент и в любом компоненте этой самой окружающей действительности. И если перейти от общего философствования к сущности излагаемой истории, по достижения местных деятелей оконного (в смысле Windows) бизнеса просто потрясли. Хакерство для людей с математическим складом ума – это особый вид искусства, для которого пока не придумано ни музеев ни галерей. Оно первично и, несомненно, на грани гениальности, особенно если результат остается в рамках закона или хотя бы морали. Так вот в этом самом искусстве здесь, в Бишкеке за время моего отсутствия самостоятельно отшлифовались настоящие бриллианты чистой воды компьютерного разлива. И в их блеске, я стал чувствовать себя старой сморщенной картошкой. А это уже симптом начала старости. Не хочется, а куда деваться старой ботве, когда вокруг просто прут из земли молодые сочные ростки. К такому неутешительному выводу я пришел после рассказов коллег о подвигах одного залетного на нашей кафедре хакера. Звали его Леха, и никто не знал его настоящей фамилии. Даже в ведомости, на получении мизерного вознаграждения за оказанные нам услуги было написано “Лёха А.А.”. Когда кто-то из проверяющих спросил, что означает “А.А.” после фамилии “Леха”. Наш заведующий не нашел ничего более умного, чем расшифровать эти инициалы как Алексей Алексеевич. И на удивление, всех это удовлетворило. При всей внешней ублюдочности (как в экстерьере, так и в поведении) Леха был гений. Он, удивительно для нашего времени, сохранил первозданный раритетный стиль Иванушки-Дурочка (не путать с “Иванушками Интернешнл”). Такой кудряво-русский красавец, но не кряжисто-корявый по типу могучего дуба, а кипарисово-стройный как корабельная сосна. При этом, он напоминал негра дорэповой эпохи (в тот момент, когда они еще не были афро-американцами), то есть периода перехода от гегемонии тяжелого рока 70-х к диктатуре диско 80-х (как Джимми Хендрикс, Бонни из группы “М” и, наконец, как Анжела Дэвис). По повадкам он больше всего походил на пьяно-разъяренного десантника, кичащегося своим когдатошним присутствием на войне в Афгане. Со стороны казалось, этот парень действительно хлебнул войны, что и оправдывает его такое не всегда адекватное поведение. При этом он на столько грамотно откосил от армии, что, кажется, за свою жизнь ни разу не был даже в военкомате. Поведенческие навыки десантника в День ВДВ, он усвоил из общения старшего брата со своими друзьями (как он уверял однополчанами). Леха на столько проникся их стилем общения с окружающими, что даже узнав страшную тайну своего брата, не стал пересматривать принципы своего поведения. А тайна брата заключалась в том, что тот в десантниках никогда не был, в Афгане не служил, а оттарабанил два года в банальном стройбате. И жизненные университеты проходил в среде банальных урок, оказавшихся в армии вместо тюрьмы. Такой службой на гражданке не хвастаются, почетнее быть десантником, а манеры поведения (как ему казалась) отличаются не сильно. И как десантник, по жизни Леха был свирепее своего старшего брата. За что ему чаще и доставалось. Изнутри этот вечно побитый бунтарь был нежнейшим созданием. Представьте кисейную барышню в кинематографе на слезливой мелодраме. У таких уже с середины сеанса платок мокрый от слез, а душа комком в горле надрывается над перипетиями в судьбах героев. Вот так же Леха относился к технике, на которой работал. Для него комп был конкретно живым существом, а каждое живое существо, как известно, состоит из души и тела. Компьютер – это “железо” и “софт”, то бишь программное обеспечение, и еще что-то не уловимое, что делает каждый PC уникальным. И Леха относился к ним как к одушевленным представителям не то флоры, не то фауны, но точно с умом и сознанием. В процессе работы он с ними разговаривал, иногда строгостью, иногда лаской пытаясь заставить их решить какую-нибудь сложную задачу. А если эти не всегда сознательные партнеры его творчества начинали глючить (показывать норов), то могли схлопотать кулаком по монитору или пинком по системному блоку. И их хозяину, как “настоящему десантнику”, в этот момент было абсолютно по-барабану, что отлетают шлейфы или рассыпаются драйвы. Главным было то, что в этот момент надо было заставить их подчиниться. Обычно после таких процедур компы работали еще хуже или не работали вовсе, но пар был выпущен, и можно было спокойно браться за их ремонт. Все это присказка, а сказка, после которой я понял, что пора уходить из “большого спорта”, впереди. Леха был хакером, но не сетевым взломщиком, а спецом по распечатыванию пиратских дисков практически любого наполнения. Самым простым в его профессии было ломать игры, и, кажется, не было такой стрелялки или гонялки, которую бы он не победил. Интереснее было бороться со специальными, иногда очень-очень узко специализированными программами. И это у него тоже получалось достаточно успешно. При всей уникальности его знаний и умения, он фактически был невостребованным в Бишкеке специалистом, и перебивался мелким ремонтом компьютерного железа. Его пригласили в наш университет сломать какую-то из очень редко-фильдиперсовых программ, необходимых для дальнейшей научной работы коллектива кафедра. Где эту программу украли никто не знал, и что с не делать тоже. А вот, что она могла дать для работы, известно было из материалов какого-то мирового симпозиума не то в Токио, не то в Гонолулу. Цены эта программа была неимоверной, а у нас не принято покупать и дешевые программы. Так на кафедре появился Леха. Как опытный насильник лишает девственности глупую малолетку, так Леха быстро, изящно и грубо расправился с доселе недоступной программой. Более того, он так ее модернизировал, что можно было бы спокойно представлять как свою собственную разработку. За эту работу он получил ровно в сто тысяч раз меньше, чем бы это стоило на Западе, плюс возможность на халяву пользоваться кафедральной выделенной линией для доступа в Интернет. Здесь он как красноармеец Матросов совершил свой главный подвиг. Леха бал доволен и почти счастлив от халявной нирваны в глобальной сети, но только до той поры, пока случайно не наткнулся в одном из форумов на заявление одного нашего бывшего соотечественника с достаточно характерным ником “Ch’mo”. Это Чмо (нынче живущее где-то под Екатеринбургом) нагло заявляло, что Оно и есть самый крутой компьютерщик Бишкека всех времен и народов. Леха с этим был категорически не согласен, и конфиденциально через E-mail, напомнил Чму, что тот еще зелен делать такие заявления, причем о людях в городе, в котором он уже давно не живет. На что в форуме получил неконфиденциальный ответ типа, что если он (“Ch’mo”) зеленый, то написавший это Леха точно голубой и без кавычек. А вы представляете, что значит десантнику в День ВДВ сказать, что он “голубой”!? Леха закусил удила, решив, что отомстит как программист программисту, обязательно в сети и месть его будет страшной. Для этого надо стать сетевым хакером, а это уже на грани закона, вернее даже за его гранью. Но профессиональная гордость дороже, и преступление против личности в сети пока остаются практически безнаказанными. Дальше следует детективная история, которую кратко можно описать в виде последовательности шагов. Сначала надо было придумать, как его достать, и чем ему насолить. Не будучи опытным сёрфером на гигабайтовах волнах Интернета, Леха, включив всю свою интуицию по откликам в форуме вычислил его компьютер, потом нашел электронку. Взломав почту соперника, он понял, что определил слабое место в его жизни деятельности. Его оппонент, судя по технической переписке, занимался порно бизнесом в Сети. А это лучшее место, куда можно нанести удар любой мощности: от публичного разоблачения, до конкретной посадки в тюрьму. Конечно с тюрьмой – это перехлест, никогда один программер не посадит другого, если не чрезвычайные обстоятельства. Обстоятельства в этот раз были не чрезвычайные, да и порно бизнес противника был вполне легальный. И тонко устроенная душа Лехи решила вершить правосудие в стиле Юрия Деточкина (из Рязановского фильма “Берегись автомобиля”). Порно бизнес его противника был юридически почти невинен, и очень грамотно организован. Этот рыцарь компа и презерватива организовал русскоязычный сайт в зоне “nd”, то есть фактически в Нидерландии, где законодательство ну очень лояльно к подобного рода информации. Более того, сайт не содержал ничего супер экстремального, и проповедовал отношения в рамках Кама-Сутры, подчеркивая при этом семейные ценности и важность использования презервативов. Но, несомненно, это был именно порно сайт. Еще его отличало прекрасное программное обеспечение и грамотное размещение в Сети. Русскоязычные поисковики обычно выдавали сайт на первом экране при очень разных критериях поиска. Контент (ключевые слова) были подобраны на столько грамотно, что здесь чувствовалась рука не только редактора и программиста, но и психолога, сексолога и лингвиста. И еще здесь очень удобно были расставлены завлекушки. Формально сайт был бесплатным. На деле, бесплатной была только рекламная часть, а вот посмотреть или скачать что-то более интересное можно было только за деньги. Стоимость такой услуги была минимальна, и трафик оплаты был простой и очень доступный. Качай, не хочу! И у этого Интернет ресурса была своя стабильная клиентура, а хозяин, по всему, имел весьма неплохой доход. Талантливо была поставлена работа с обновлением материалов. Их просто качали бесплатно у западных коллег, до которых не добирался средний российский (вернее русскоговорящий) любитель клубнички. Простой принцип постсоветского бизнеса: если ты не продавец и не покупатель, то лучше всего быть посредником. А талантливый посредник зарабатывает больше и продавца и покупателя, иногда даже вместе взятых. Вот эту малину (вернее клубнику) и решил обломать Леха. Первый этап его коварного плана заключался в том, что менялось направление потока электронных платежей за скаченную порнуху. Обычно процесс происходит следующим образом. Посетитель сайта оказавшись на главной странице, видит качественно сделанную рекламу нового файла с фотографиями или видео кусками наиболее убойных моментов. Решив посмотреть подробнее, он лезет дальше, в платную часть, предварительно переведя со своего электронного счета несколько десятков центов. Затем смотрит клип, и если он ему понравился, скачивает его. Программа сайта построена таким образом, что в этот момент со счета клиента списывается еще один доллар. В итоге любитель клубнички “разоряется” на полтора доллара, при полной уверенности, что клип стоил ему пятьдесят центов. Такая маленькая хитрость позволяет в три раза поднять доход, в полной уверенности, что никто никогда никому не пожалуется. Даже последний жмот-жлоб не будет публично кричать, что его лоханули на порнухе. И наказывать за такой мелкий обман никто станет. Конечно, это не так прибыльно, как МММ в свое время, но на молоко с хлебом хватает. А хлеб всегда приносят свежей выпечки, да прямо к воротам виллы на Лазурном берегу. Гениально, Остап Бендер отдыхает в век продвинутых интернетчиков. И вот эту идиллическую картину решил сломать хакер Леха. Самым сложным в его плане было найти этот источник благоденствия, а залезть в систему управления сайтом оказалось делом техники. Его противник был на столько уверен, что занимается финансовыми мелочами, что даже не позаботился о серьезной защите своего детища. Но как известно, и на старуху бывает старуха. Не стоило публично дразнить гусей. И разъяренный гусь Леха запустил червячка, который аккуратно крал эти полтора доллара. Проблема куда их девать тоже решилась достаточно просто. Как-то вечером в программе “Время” показали интервью директора детского дома для сирот инвалидов из подмосковной деревушки где-то под Подольском. Молодая и безумно уставшая женщина рассказывала о том, как тяжело этим несчастным детям. Дотаций государства не хватает, а больше они никому не нужны. Лехина ранимая душа тут же нашла выход. На завтра он через сайт Первого Канала нашел и редактора новостей, и корреспондента, который делал репортаж о детском доме. Они вместе открыли электронный счет в Подольском отделении Сбербанка. Корреспондент уехал к директрисе, обучать ее пользоваться электронными деньгами. А Леха взялся за переделку программного червя на порно сайте. Теперь в Подольск уходили не только каждые полтора клиентских доллара, еще такая же сумма списывалась со счета владельца платной порнушки. Поговаривают, что была еще одна программа, которая не позволяла хозяину видеть реальную картину прибыли на своем счете, но точной информации об этом нет. Леха рассчитывал, что такая авантюра продлится неделю-две. За это время сироты-инвалиды получат еще одну годовую дотацию. Однако его противник оказался в два раза большим лузером, и очухался только через месяц, так и не поняв, кто и за что его так проучил. Леха был настолько доволен результатом, что даже растрепался об этом. Хотя в его первоначальных планах было все сделать втихаря, он не смог отказать себе покупаться в лучах славы в своем узком профессиональном кругу. Мне эту историю рассказали как адепту священной лиги местных программистов, и даже не взяли подписку о неразглашении. Как посторонний наблюдатель я был просто в восторге от такого подвига, а как стареющему программисту мне страшно захотелось на пенсию от осознания того, что такое я уже точно не придумаю. Так что давайте поднимем за Россию, где по крайней мере стареющий программист может рассчитывать на приличную зарплату.

Они успевают пропустить по маленькой, идут в парную, где Серега продолжает предыдущую историю.

История Реги: “Талант он везде талант, к стати о дочери”

Действительно хакеры – народ талантливый, непривередливый и неприхотливый. Я тоже что-то слышал об этой истории, но несколько в другом контексте. Речь идет о еще двух электронно-цифровых талантах, которые тоже претендуют на звание самых-самых в своей области в нашем регионе. Они кажется хорошо знакомы с этим вашим Лехой. И только какие-то заморочки помешали ему участвовать в еще одном подвиге вместе с ними. Я тогда тоже обратил внимание, на то, какие продвинутые умы еще родятся на земле кыргызской. Хотя ни к земле, ни к тому, что на ней теперь твориться они отношения не имеют, по причине непринадлежности к титульной нации. То есть почти по Конституции Кыргызстана, по определению они не могут быть ее полноценными гражданами. Они просто живут здесь, пока… Хотя, по большому счету, для работающих в сети по-барабану, где барабанить по клавишам. Интернет стирает грани между Силиконовой и Чуйской долинами. И вся разница только в том, что у нас конопля качественнее, а у них там не произрастает (это в качестве не очень удачной шутки). Теперь история из недавней истории нашего государства (и хотя мы еще здесь паримся, оно уже фактически не наше, и практически не государство). Не государство, а так отголосок байки о 2200-летии Кыргызской Государственности. Но в список ООН мы пока что входим на равных правах с другими банановыми республиками. А у республики должны быть атрибуты ее статуса. Мы сейчас не будем говорить о Гимне, Гербе, Конституции и даже Президенте (причем ко всем этим существительным с большой буквы классно подходит прилагательное “банановый”). На кону другой атрибут страны – паспорт, который полагается доставать из широких (рэперовских наверное) штанин. Так вот с этими паспортами в канун Великой Апрельской Кыргызской Революции (В простонародье Дня Мародера) случилась занятная история. К началу 2005 года в стране разгорелся паспортный кризис-скандал. Года за два до этого ААА (Аскар Акаевич Акаев), как Первый Президент Независимого Кыргызстан выступил с грандиозной инициативой поменять всем гражданам страны главные документы, которые позволили бы каждому кыргызу ехать, на пример, в Америку. Мудрый народ, предчувствуя какие фантастические возможности открываются перед ним, с воодушевлением поддержал эту инициативу своего лидера. Как приято в нашей стране пошли в мир с шапкой (по здешнему с калпаком), и под харизму тогдашнего демократического лидера мировое сообщество опять выделило кредит. Скандал начался после того, как несколько раз переносились сроки начала печати новых паспортов, в очередь за которыми выстроились уже около полумиллиона человек. И когда после преодоления всех чиновничьих запретов в прессу попали подробности реализации этого проекта, выяснились просто удивительные вещи. Оказалось, что этот, вне всякого сомнения, высокотехнологичный проект реализует никому не известная молдавская фирма. Ходили слухи, что наш Президент просто поддержал ихнего, дабы опровергнуть слух, что молдоване в высоких технологиях тянут только на шабашников-отделочников. Но чудеса на этом не закончились, выяснилось, что в этой афере в качестве полноправного партнера участвует еще и Нигерия. Дальше стало понятно, почему образовался этот банановый альянс. Всему виной бабки. Через таких партнеров оказалось их проще и удобнее отмывать в глазах западных кредиторов. И руководствуясь доминантой местного менталитета, все почему-то были уверены, что на такой подход к изготовлению паспортов никто не обратит внимания. Однако дотошные журналисты, исключительно по сволочистости характера раскопали это дерьмо. И вдруг оказалось, что деньги на паспорта были потрачены весьма своеобразно: 2 миллиона на западное оборудование, миллион на бумагу нигерийского производства, и 80 миллионов на программное обеспечение работы этого комплекса. И все это, между прочим, в Еврах. Общеизвестно (Каша подтверди), что программное обеспечение стоит очень дорого, но в нашем случае даже у Билла Гейца это было бы в десятки раз дешевле, чем у молдаван. Куда и кому на счета пошли эти деньги можно догадаться, нас интересует эта история несколько с другого ракурса. Итак, 24 марта 2005 года в Бишкеке произошла так называемая тюльпановая революция в Кыргызстане. Это значимое (в истории древнего народа) событие запомнилось двумя аспектами: ночными погромами в столице, когда свой бал правили окрестные маргиналы, и тем, что жить стало хуже во всех областях и всем, кроме оказавшихся у власти (читай, кормушки). Но вернемся к паспортам, которые новые власти должны были наконец начать печатать. Уже готовое производство покинули все специалисты, по которым рикошетом ударил предреволюционный скандал.

Когда через неделю после событий туда вошли новые хозяева из числа ближайших родственников оказавшихся у власти, пред ними предстала картина действительно готового производства. Вводи данные, нажимай кнопку и получай готовые документы. Западные спецы, которые отлаживали оборудование, поделились своими знаниями с новым коллективом и в прессе уже объявили о первых успехах новой власти. Через неделю, максимум через десять дней новые паспортопечатники пообещали начать их выпуск. Отрапортовать отрапортовали, а кнопка пуска не сработала. На программном обеспечении стояла такая система паролей, что код окончательного доступа не определялся. Все новое сверкающее железо оказалось мертвой рухлядью. Эта ужасная весть в миг дошла до верхнего эшелона власти. Такой конфуз на волне постреволюционной эйфории был недопустим. Экстренное совещание с участием всех ветвей управления государством не придумало ничего более умного, чем обратиться в местную Академию Наук, где собраны все ученные таланты со статусом национальной гордости. Ан нет. Оказалось, что электронная защита не ломается при помощи ученых степеней и научных регалий. Зажравшиеся академики сдались достаточно быстро, и чтобы их не доставали, расползлись по вдруг появившимся конференциям и симпозиумам. А кто не унес ноги под таким благовидным предлогом, как-то одновременно слегли в больницу с удивительно одинаковым диагнозом – предынфарктное состояние. Такое же предынфарктное состояние было на самом верху. Пришлось идти к ненациональным специалистам. Но ни грамотеи из Славянского университета, ни преподаватели из Американского ничего сделать не смогли. Ладно нашим простительно, они из той же среды, что и академики. А вот американцы, преподающие здесь, все как один или из Силиконовой долины, или из самого Майкрософта, облажались по полной. Срок доверия для верхов предательски таял как сугроб под мартовским солнцем. Они уже готовы были еще раз купить программу у разработчиков, МИД нашел их, и совсем не в Молдавии. И запросили они всего миллион, но при условии, что срок будет месяц. Это просто могло взорвать ситуацию в стране. И тут ситуацию спас скромный подполковник их СНБ предложивший обратиться к хакерам. Делать нечего, пошли таким путем. В архивах таких сведений не было, и предприимчивый подполковник (к стати на сегодня он да сих пор не генерал) пошел по провайдерам, Интернет кафе и торговцам пиратскими дисками. Через сутки он уже знал парочку местных чудил, которым по отзывам такая проблема была по плечу. Миша и Гоша были совершенно ублюдочными лицами, внешне напоминающими тачкистов с местных базаров. Только ни русские ни евреи тачкистами не бываю, это жестко национализированный бизнес. Но Гоша и Мишей точно напоминали именно эту прослойку местных пролетариев. Где до этого они работали и чем занимались осталось тайной. Но систему они запустили за ночь, и на следующий день уже был напечатан новый паспорт для Президента под номером “1”. С тех пор эти хакеры больше нигде не засвечивались, но, по слухам, жить хуже они не стали. А паспорта получились смешными на загляденье, и вся страна с упоением наблюдала баталии в Жокорку Кенеше (подобии Верховного Совета) о том правомерно ли выпускать документы с гербом, где у орла не хватает не то крыльев, не то перьев. Вот такие талантища еще встречаются в здешних краях (видимо пока не уехали). Но таланты бывают и другого направления, которое мне ближе и роднее, и которые линяют отсюда вместе со мной. Я говорю о собственной дочери, а она у меня теперь такая настоящая бардиха или бардерша (или, еще смешнее – бардесса, то есть бард женского пола). Алиса, как вам известно, у нас поздний ребенок, рождения которого мы ждали десять лет. Поэтому отношение к нему не может быть объективным. Зная это и стараюсь быть объективным к собственному чаду (вам судить на сколько это получается), тем не менее считаю возможным провести параллель, между историями о молодых гениях и моей дочерью. Вы знаете, что я и моя жена принадлежим в разным направлениям субкультуры совковой молодежи последнего периода развитого социализма. В тот момент когда мы слушали Beatles, Deep Purple & другие полузапрещенные образчики несоветской культуры, а моя жена млела по бардам, фамилии которых я сейчас и не повторю. Точно помню, что Woodstock в их среде назывался Грушевским Фестивалем. И она несколько раз туда ездила. По всему ей положено было найти мужика из своей среды, а тут как на грех я подвернулся. Сами знаете какое у нас было отношение к авторской песне. Вареньево слащавая строчка типа “…качнется купол неба… как здорово, что мы здесь все сегодня собрались!” – не вызывала ничего кроме стойкого рвотного рефлекса. Девушка как пыталась меня приобщить к бардовской культуре, и я в период ухаживания делал вид, что интересуюсь этим. Но еще перед женитьбой, я поставил вопрос ребром, чтобы она меня этим не донимала, и семью мы будем строить не как авторскую песню. Ее отношение ко мне оказалось сильнее любви к бардам, и мы успешно завершили период знакомства посещением ближайшего ЗАГСа. Жили мы счастливо и первые пару лет очень весело, потом, мужественно страдая, еще восемь долгих лет ждали рождения ребенка. Нормальной наша семья стала только с появлением Алисы. И если я уже был на грани ухода, то теперь у меня стало две горячо любимых женщины, которых я не променяю на всех остальных. Именно таким бывает долгожданное и тяжело выстраданное счастье. Я на столько увлекся своей семейной идиллией, что не сразу понял подвох, который приготовила мне моя коварная (произношу это с удовольствием) жена. В семь лет она отдала ребенка в музыкальную школу по классу гитары. Она стоически в перерывах между работой и семейными обязанностями таскала кроху учиться музыке. Я в этом процессе фактически занят не был, так как разрывался между потугами в умирающей научной сфере и необходимостью зарабатывать деньги. Гром грянул года через полтора, когда детские пальчики уже сноровисто зажимали лады на не в меру огромной гитаре. Ребенок конкретно заиграл на этом взрослом инструменте, заиграл и запел тоненьким жалобным голоском. Голубой купол неба качнулся и предательски начал раскачивать семейное устои. Я услышал знакомые слова и вдруг понял, куда склоняет моя супруга нашего совместного ребенка. Мое недовольство теперь не имело значения, так как про это уже хотела петь моя дочь. Мне только оставалось самому себе признаться, как технично меня облапошила жена, эта коварная бардерша, так и не понявшая настоящий рок. Пришлось смириться, что дочь становится приверженцем чуждой мне культуры. Но женщин своих я любил больше чем принципы, поэтому и замолчал в тряпочку. Но все изменилось некоторое время назад. В этом году я почти пол года проторчал в Челябинске, готовя семейный переезд в Россию, а когда месяц назад вернулся сюда, был приятно поражен изменениями в репертуаре дочери. Какой-то местный режиссер, из разряда недооцененных оригиналов, предложил моей дочери озвучить одну из частей его какого-то заказушного фильма. Самое смешное было то, что русский режиссер делал фильм для кыргызской глубинки соответственно на госудаственном языке. Не понимая ни бельбеса по местному, этот чудик решил начать картину с того что маленькая девочка играя на гитаре поет грустную английскую песню, на которую за кадром идет кыргызский перевод. По его мнению, это создавало особое настроении для дальнейшего просмотра фильма. Шибко умный заказчик повелся на эту байду, в результате чего моя дочь получила халявную возможность фактически сняться в собственном клине. Все это я узнал в качестве объяснения почему вечерами дочь разучивает новую песню в свой репертуар, и песня эта “Nothing Else Matters” группы “Metallica”. И нет ничего слаще для уха старого рокера, особенно в исполнении собственной дочери. Жена обалдела от моей реакции, наивно полагая, что осваивают английскую песенку в стиле качнувшегося неба, а тут баллада из пристрастий молодости ее мужа. Короче все оказались довольны. Потом я встречался с этим режиссером, и он обещал сделать клип с двойным звучанием и двойным изображением. Как будто бы Алиса вживую поет с Металликами. Теперь это возможно, Каша тоже мне говорил. Все это я рассказываю к тому, что своими глазами увидел какой талантливой может быть даже не молодежь, а по большому счету еще и дети. И на сколько глупа та страна, из которой бегут таланты. А в Россия я уже договорился с продюсерами, привезу дочь с готовым клипом, а там мне пообещали настоящую раскрутку. Так, что мужики, Челябинск возможно окажется не конечным пунктом. И дальнейшее продвижение к центру может быль обеспечено талантом моей дочери. Да и еще ее трудолюбием и нашим терпением.

Однако мы здесь пожалуй уже перегрелись, пора нырять в бассейн. И трое друзей клубами пара вываливаются из парной, и бесформенными кусками мокрых простыней валятся на диваны в комнате отдыха.

– Ну вас, я больше не парюсь, а то завтра не доведу автомобиль до Иссык-Куля.

– Однако ты скис, Рега, а мы ведь разговор не еще закончили.

Жура мужественно сделал на столько ехидно-укоризненную физиономию, что другие инстинктивно заткнулись, если вообще у них были силы на полемику.

– Ситуация такая, друзья мои. Даже если все читали этого Боккаччио, то про то как там в действительности все было помню, видимо, только я. А там ведь не только слушали истории, но и обсуждали их в кругу этих самых слушателей. Так давайте и мы послушаем обсуждения.

– Ну ненавижу этих заумных журналюг. Ты сам то понял, что предложил. Лично я запутался кто слушатель, кто нет, или мне одному пар по башке настучал.

– Это водка с пивом тебе настучала, а обсуждать мы будем только одно – какой общий вывод можно из этого сделать. Я так предлагаю поступить. А ты что молчишь, Каша, или каши в рот набрал?

– Хотел сказать, что с вами каши не сваришь, а тут еще что-то предстоит расхлебывать. Жура, че те от нас надо, все уже устали и хотят домой, и всем завтра в дорогу.

– Вы что-то так быстро устали, что я начинаю сомневаться в продолжении вашей молодости, помните последний тост из последней бани там на новой родине. …Правильно, за молодость, и не в том смысле, чтобы стоял и деньги были. На это теперь есть Виагра и Импотека, тоесть ипотека. Молодость – это время когда совершаются смелые поступки, когда живут на всю катушку, а не как вы старперы.

– Чё наехал, сам-то из нас самый старый. Ну ладно желтый оракул, излагай дальше, чему тебя научил тебя Декамерон.

– Все очень просто и вывод из трех рассказов один. Я не хочу отсюда уезжать тихо. Теперь это не наша страна, и руки у нас развязаны, можно и похулиганить. Я думаю, это последняя возможность оставаться молодыми для нас для всех. Ведь там в России будет тяжело и не до смеха, там мы точно уже не будем пацанами. А я утверждаю, что эти рохли растекшиеся по креслам пред моими очами, еще самые настоящие пацаны, как и я сам.

– Ну ты загнул, и если бы были силы, то я обязательно бы поднял рюмку.

– Дело не в силах, просто водка кончилась, а бежать за ней уже неохота. Но предложение дельное. Ты что думаешь, Каша?

– Это вы там что-то думаете, а я уже все просчитал. И у меня такое предложение. Надо соглашаться с Журой, и на последок похулиганить в этой стране. Только в рамках Уголовного Кодекса, так как оставаться сидеть здесь хочется еще меньше чем просто так.

– А я бы лучше бабок скосил лишних. Там они нам ой как пригодятся.

– Не перебивай. Давайте поступим таким образом. Завтра, как выяснилось, мы все с семьями едем на Иссык-Куль, и все в разные места. Так вот будет прекрасная возможность что-нибудь придумать, причем каждому из нас. Потом обсудим, и обязательно найдем какой-то интересный вариант. Если мы по-прежнему пацаны. Так что дерзайте, я поставил на кон свою и вашу репутацию. И еще давайте пока никого в это посвящать не будем. Не с целью, чтобы не облажаться, а кабы не сглазить.

– Предложение дельное, пора одеваться, наше время истекло. Вон и новая компания нарисовалась, сейчас нас выгонять будут.

– Компания то новая, а шлюхи те же.

– Нет все таки хорошо, что мы еще не дошли до того, чтобы с нами парились за деньги. Хотя за рвотный порошок в аптеке все равно платить приходится…

20 августа, воскресенье, подъезд перед домом Фиры Соломоновны, 08:00 часов утра

Каша грузит поклажу для отдыха в потрепанную Мазду. Он не выспался в квартире своей мамы. Такова его еврейская доля. Свое жилье уже продано, и деньги уже в Челябинске в новой квартире. Делать нечего, и Фира Соломоновна, так за всю жизнь ни разу не уехавшая в Израиль, теперь вынуждена терпеть этого нееврейского выродка со всем его кагалом. Но не надо воспринимать все буквально как говориться, нет на свете более любящей матери, чем мадам Клоцман, даже после того как ее единственный сын предал ее национальность и традиции, и теперь еще имеет наглость ходить с серебряным крестом на волосатой груди. НеЩастный мальчик так и не понял, Што Звезда Давида его украсила бы гораздо красивее. Уже только потому, шо шесть лучей на звезде гораздо лучше, чем четыре на кресте и пять у коммунистов. Этот базар своей мамы Каша конечно же не слышал, но ощущал в своем мозгу в виде навязчивого биополя. При этом по-еврейски неряшливо и по-компьютерному бестолково он рассовывал шмотки по к сожалению не резиновой машине. Бытовая аккуратность удел не иудеев, и тем более не программистов. Тем более под ногами мешается Софа – разбитная нимфетка, его дочь от первого и единственного брака с ее мамой. Мама Таня тоже тут, и все время норовит подсказать ему как упаковывать лучше. Это на словах, а про себя она костерит всех евреев в лице своей свекрови Фиры Соломоновны, за то, что учат детей музыке, вместо того, чтобы приучать к аккуратности. И эта тирада тоже свербит в мозгу Каши другим биополем, причем в противофазе с маминым. И от этого электромагнитного противостояния у него начинает болеть голова. Впрочем, ему это только кажется, а голова болит после вчерашнего пива с водкой. Ему нестерпимо хочется скорее отъехать, от чего с упаковкой все получается хуже и медленнее…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Скачать полный текст в формате Word

© Петр Черняк, 2007