Ёжики

Из цикла рассказов «Серая зона»

Обстрелы вроде бы стали реже, и уже не три, не четыре раза за вечер и ночь приходилось опускаться в подвал, чтобы пересидеть эти жуткие минуты, когда весь дом и даже подвальные бетонные блоки дрожат от близких разрывов, – и все же прятаться там приходилось. Поэтому всем подъездом пятиэтажки навели в подвале относительный порядок, установили, где могли, кровати для детишек, старые столы, скамейки, очистили от ненужных вещей проходы, а главное – ведущую в подвал лестницу, по которой приходилось быстренько спускаться вниз. Мало того, что в темноте можно оступиться, так еще подвернется под ногу какой-нибудь камешек! А лечить ведь некому. Врачи, конечно, в городе есть, но им и без того работы хватает. Как ни крути, – война. И каждый день привозят раненых.

Позаботились жильцы и об электричестве, проверили проводку, вкрутили лампочки. Только вот на той же лестнице темновато. Днем еще ничего, при открытой двери видны  ступени, а с вечера без фонаря не обойтись. Тем более что при обстреле нужно торопиться, ты не один, и каждому хочется жить.

В тот вечер было тихо, спокойно, а если где-то и стреляли, и где-то рвалось, то очень далеко, у горизонта, и взрывы эти казались совершенно безобидными, никому не приносящими вреда, хотя там тоже жили и страдали люди.

Выйдя с фонариком из подвала, Андрей Владимирович присел на лавочку у подъезда. Сел, закурил, прислушиваясь к отдаленной канонаде. Он уже успел заметить, что горожане совершенно спокойно воспринимают стрельбу из города: ну, стоят себе какие-то орудия – и пусть стоят, ну, стреляют куда-то – и пусть стреляют. Но как только снаряды прилетали на их головы – тут уж такие проклятья, такие пожелания кар небесных, что мало не покажется! А проклинать, в первую очередь, нужно тех, кто всю эту бойню затеял, кто, как говорится, сделал первый выстрел. И того, кто сделал, и того, кто приказал…

Андрей Владимирович человек сугубо штатский, в военных вопросах не слишком-то и разбирается, но, на его взгляд, от такого вот «перестрелочного» противостояния, в первую очередь, страдают мирные жители. И уже, говорят, немало погибло…

С началом войны Андрей Владимирович почти никуда не ходил. В соседний магазин и – назад. Не раз видел на улице парней в камуфляжной форме, с автоматами на груди. По какой-то новой моде, что ли, автоматы дулом вниз. А что, если случайно выстрелит и попадет кому-то в ногу!

Парни гурьбой заходили в магазин, что-то покупали. Однажды набрали мороженого и начали угощать детишек. Мамаши наперебой благодарили их, растерянно поглядывая на оружие. Что ни говори, а вооруженный человек у многих вызывает легкий страх. Каким бы доброжелательным он ни казался.

Андрей Владимирович, как мужчина, никакого страха перед этими  парнями не испытывал. Если придется, он и сам может взять в руки оружие, хотя никогда не держал в руках даже спортивной «воздушки». Но пока не видел в этом необходимости. Некоторые ведь пошли воевать после гибели своих родных или близких, причем воевали по разные стороны фронта. И каждый из них видел корень зла в противоположной стороне…

Так вот и сидел, покуривал, боролся с навязчивыми мыслями о сегодняшнем горьком дне. Кто бы мог подумать, что придется вот так бегать по подвалам, спасая свою жизнь! Двадцать первый век, рассвет науки и передовых технологий, и одновременно такая вот средневековая дикость! Стало быть, ничего не изменилось в характере и сознании людей: вся та же жажда богатства и власти. И сатанинское тщеславие, желание во что бы то ни стало остаться в памяти поколений то ли великим реформатором, то ли великим завоевателем…

У забора соседнего детского сада что-то зашуршало. Андрей Владимирович включил фонарик, и яркий синий луч вырвал из темноты две пары светящихся розовых глазенок. Ежики? Засуетились, словно настигнутые врасплох, зашуршали снова, перебирая короткими ножками.

Андрей Владимирович улыбнулся и почти машинально перевел луч света вверх, осветив крону стоящего рядом тополя.

– Ну, и кому ты сигналишь? Кому знак подаешь? – послышалось за его спиной. – На кого работаешь?

Андрей Владимирович оглянулся и в полутьме увидел одетого в камуфляж детину.

– Кхе-кхе, – кашлянул он, подумав, что с ним шутят.

– Что ты «кхекаешь»? – подошел тот ближе и стал перед Андреем Владимирович, как лес перед травою. – Кому сигнал подавал, спрашиваю?!

Не спросил, а рявкнул, и в воздухе кисло запахло свежачком.

Андрей Владимирович похолодел.

– Да никому… не подавал. Ежики бегали, и я посветил туда…

– Где ежики бегали – по деревьям?! – с издевкой спросил детина. – А ну, поднимайся, пойдем!

Андрей Владимирович поднялся на ноги. Стрелять он действительно не умел, но в молодости серьезно занимался боксом.  И мог бы сейчас   врезать этому бугаю  правым боковым в левую скулу, да так, что тот и ноги задерет! Но что потом? Что будет потом? А потом – все… Если сразу не застрелят, то в подвале насмерть забьют.

– Пошли со мной, – повторил детина, который был на голову выше Андрея Владимировича. – Там расскажешь…

И, уверенный в себе, в своей власти, пошел, не оглядываясь, дальше.

***

Марина весь вечер занималась уборкой квартиры. Война – войной, но порядок поддерживать надо. Даже если не сегодня-завтра придется выезжать. Многие соседи уже выехали, оставив закрытыми квартиры. Жизнь – она дороже. Дороже этих стен, дороже разных тряпок, хотя и нажитого добра жаль. Ведь не ворованное все это, нажитое честным трудом. А вот уедешь, а какая-то сволочь возьмет да и залезет, и вынесет все начисто. Если магазины грабят, то кто там будет следить за сохранностью квартир!

Закончив уборку, приготовила ужин. И начала поглядывать на часы. Андрей пошел за чем-то в подвал и задержался. Не иначе, как с мужиками. Пить он давно не пьет, желудок не позволяет, а погомонить с ними любит. Погомонить, что-то рассказать. Он ведь историк, много интересного знает.  Его слушают, но далеко не  всему верят. Как это, мол, так ты рассказываешь, что у нас перед Великой Отечественной был договор с немцами о разделе Польши?! Да быть этого не может! Не мог Сталин договариваться с фашистом Гитлером!

– Сталин не мог. А Молотов с Риббентропом могли. Оба – министры иностранных дел. Даже потом, в Бресте, провели совместный военный парад.

– Кто – наши с немцами?! В городе-герое Бресте?!

Не верили. Многие поначалу не верили. Пока все это со временем не подтвердили наши родные газеты и журналы. А вот в любовницу вождя всех народов Владимира Ильича Ленина, какую-то там… Инессу, что ли, не поверили даже после публикаций. Ну, не мог такой великий и светлый человек изменять своей жене, великой революционерке Надежде Крупской! Не мо-о-ог, и все тут! И не мог требовать сотнями расстреливать священников и других людей! А если такое написано в его напечатанных документах, то эти книги изданы врагами советской власти!

Слушая такие возражения, Андрей Владимирович только улыбался: как же легко можно задурить наш добрый и простодушный народ! Как же легко вознести одного и одновременно унизить другого руководителя, как же легко вознести один народ и выставить коварным врагом другой! Верят всему, каждому лживому слову, не в силах самостоятельно отделить ложь от правды, зерна от плевел. И, увы, так было, есть и, наверное, будет всегда.

Не дождавшись мужа, Марина вышла из квартиры, опустилась к подъезду.  Дверь в подвал была прикрыта. Ее увидели, скрипнуло окно нижнего этажа.

– Ты не Андрея ищешь? – спросила соседка.

– Андрея.

– Он куда-то пошел.

– Давно?

– Да давненько. Подошел какой-то парень и забрал его.

– Какой парень? – заволновалась Марина.

– Не знаю, вроде не наш. В военной форме.

– О, Боже!

В волнении прошла к торцу дома, откуда просматривалась центральная площадь, непривычно пустая, с парой желтых фонарей. И ни одной души, ни одной бездомной собачонки. Обезлюдившими казались и стоящие за площадью дома, где горело лишь несколько окон.

Постояв, вернулась к подъезду, присела на лавочку. Соседка уже закрыла окно, выключила свет. Спасибо, хоть про какого-то парня сказала.

Сидела долго, не зная, что думать и что предпринять. Может, кто-то из его бывших учащихся? Андрей ведь много лет проработал в профтехобразовании. Или… Нет, никаких других предположений не было. Но куда он его повел? И зачем? Может, даст что-нибудь из продуктов? Сейчас люди по знакомству достают и консервы, и макароны… Ведь война так подбросила вверх цены, что они действительно стали заоблачными.

Сидела, выглядывала, надеясь, что вот-вот появится, выйдет из-за угла дома своей вальяжной походкой, по которой она  узнавала его за сотню метров. Но он так и не появился…

Рано утром, после бессонной ночи, отправилась в комендатуру. И поспела  вовремя. Андрея как раз вывели с двумя парнями на крыльцо, у которого их ждала бортовая машина.

– Андрюша! – кинулась к нему. – Что случилось?! За что тебя?

Андрей Владимирович поморщил в улыбке разбитые губы.

– Не волнуйся, ничего страшного. Месяц поработаю на земляных работах. На окопах.

– Так, а за что тебя?

– А-а, с ежиками заигрался, – продолжал улыбаться он.

– С какими еще ежиками? – не могла понять Марина.

– Потом расскажу.

И, поцеловав жену в щеку, полез в кузов машины, где его уже ожидали друзья по несчастью.

2018 г.

© Николай Тютюнник