Л. Троцкий и альтернативы социалистического строительства в СССР (по материалам дискуссии об индустриализации СССР 1920-х гг.)

Научная статья профессора Кыргызского Национального университета имени Жусупа Баласагына (КНУ) А.А.Арзыматовой – раздел из ее монографии «Промышленность Кыргызстана. Вторая половина XIX-XX вв. Теоретико-методологические проблемы». В монографии впервые рассматриваются теоретико-методологические проблемы экономической истории Кыргызстана в российско-советский период. На основе комплексного анализа историко-экономической литературы и с привлечением нового круга источников исследуются многие концептуальные проблемы структурно-типологического анализа хозяйства кыргызов второй половины XIX – начала XX вв.; становления, развития, кризиса советской промышленности Кыргызстана

Из книги: Арзыматова А.А. Промышленность Кыргызстана. Вторая половина XIX-XX вв. Теоретико-методологические проблемы. – Б.: 2008. – 300 с.
УДК 33
ББК 65.9 (2Км)304
А 81
ISBN 978-9967-25-101-4
А 2101000000-08

Ответственный редактор:
    Джунушалиев Дж. Дж., член-корр. НАН КР, доктор исторических наук, профессор

    Рецензенты:
    Джуманалиев А. Дж., доктор исторических наук, профессор
    Чыймалова В. Д., доктор исторических наук, профессор

Рекомендовано к изданию Ученым Советом Института истории НАН КР

После победы Октябрьской революции, гражданской войны и периода военного коммунизма перед страной встают задачи определения стратегии хозяйственного развития. На X съезде РКП(б) новая экономическая политика принимается «всерьез и надолго»*. Но, смерть Ленина и последующая острейшая внутрипартийная борьба вносят коррективы в методы, направления, формы и темпы социалистического строительства в СССР.

(*Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 43. – С. 329)

В изучении определившейся к 30-м годам, идеологической конструкции советского общества важнейшее значение имеют развернувшиеся в партии, дискуссий о природе индустриализации и о путях дальнейшего социально-экономического развития страны.

Дискуссию условно можно подразделить на два этапа: первый (1923/ 1925 – 1927 гг.), второй (1927 – 1929 гг.). Эта периодизация связана с обострением внутрипартийной борьбы за лидерство в связи с болезнью и смертью Ленина, с периодически возникающими трудностями социально— экономического развития страны и осложнением международной обстановки.

Оппозиция, как организованная группа в рядах ВКП(б) впервые возникла в 1923 г. Каменев и Зиновьев тогда выступили с предостережениями о нарастании кризисных явлений в экономике, исходящих от неумелого руководства партии в области промышленности, приводящих к нарушению пропорций между государственным регулированием и рынком в сторону того, что стихийные элементы нэпа начали оказывать деструктивное влияние на народное хозяйство страны. Они также указывали на рост бюрократических тенденций в руководстве партии, и требовали расширения внутрипартийной демократии. Но, несмотря, на то, что их поддержала треть партии, оппозиция была разбита партийным аппаратом во главе со Сталиным и Бухариным.

В конце 1925 г. часть руководителей партии (Л. Троцкий и др.) убедилась, что оппозиция 1923 г. была права. На июльском пленуме ЦК ВКП(б) 1926 г.* была создана объединенная оппозиция (Л.Троцкий, Каменев, Зиновьев и др.). Но и она была разбита на XV съезде партии во главе со Сталиным, Бухариным, Рыковым и Томским.

(*Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923–1927. – 1999. – Т. 2. – С. 40–41)

Второй этап дискуссии об индустриализации – 1927–1929 гг. был уже связан с личностями Бухарина, Рыкова и Томского.

По существу, в 1920-х гг. сложилось два центра, два подхода к социалистическому строительству двух выдающихся теоретиков партии — Троцкого и Бухарина. Позиция Сталина пока еще не определялась, поскольку выработка политических решений у него была подчинена борьбе за власть. Именно борьба за власть диктовала ему и выбор сторонников, и политическую позицию, в частности по хозяйственным вопросам.

Поэтому, на начальном этапе борьбы за власть, на первом этапе дискуссии, Сталин был на стороне Бухарина. Р. Такер отмечает: «В начале дискуссии об индустриализации Сталин не внес в нее большого вклада. Его позиция была созвучна с позицией бухаринцев… но в глубине души он не был бухаринцем»*.

(*Такер Р. Сталин. Путь к власти 1879–1929. История и личность. /Перевод с англ./ – М.: Прогресс, 1991. – С. 339)

Уничтожив Троцкого и его сторонников с помощью Бухарина и его группы, Сталин идет дальше по пути к единоличной власти. Троцкий писал: «Официальная руководящая группа представляет собой блок, стержнем которой является аппаратная фракция Сталина. В этом блоке три основных элемента: одни держат курс на хозяйчика (Бухарин, Рыков – А.А), другие – на тред-юнионизм (Томский – А.А), третья – чистые аппаратчики – объединяют блок. Организационное руководство принадлежит им, лишенным политической линии и заменяющим ее комбинаторством. Реальное содержание вносят в политику представители двух определенных социальных уклонов»*. Начиная с 1927 года Сталин уже ведет игру на выведение из политической борьбы бывших союзников – Бухарина, Рыкова и Томского, самых авторитетных представителей старой ленинской гвардии. Сталин сознательно обостряет противоречия. Свои явные теоретические слабости, нехотение и неумение увидеть у оппонентов «рациональное зерно», нежелание даже считаться с их готовностью к компромиссам, стремлением избежать фракционности, оппозиционности Сталин компенсирует «теорией» постоянного обострения классовой борьбы по мере социалистического строительства и прямой апелляцией к насилию. В апреле 1929 г., все трое были обвинены в «правом уклоне» а в ноябре 1929 г. Бухарин был выведен из состава Политбюро.

(*Архив Троцкого… – Т. 2. – С. 86
    ** См.: Бухарин Н И. Проблемы теории и практики социализма. – М.: Политиздат, 1989. – С. 253–308
    *** См.: Сталин И.В. Соч. – Т. 2. – С. 1–107)

Таким образом, к концу 1920-х гг., утверждается единоличная власть Сталина, начинается и идет процесс уничтожения всякого инакомыслия.

Переходя к содержательному анализу, отметим, что в дискуссии 1920-х годов основными, обсуждаемыми вопросами и точками разногласий были:

♦ темпы и методы индустриализации в СССР;
    ♦ проблемы источников накопления социалистической промышленности;
    ♦ проблемы структурных приоритетов в целом по народному хозяйству (сельское хозяйство – промышленность) и внутри промышленности (между группой «А» и группой «Б»); 
    ♦ проблемы дифференциации крестьянства;
    ♦ о возможности строительства социализма в одной, отдельно взятой стране.

На первом этапе, в 1923–1927 гг., дискуссии по вышеназванным проблемам развернулись между Троцким, Каменевым, Зиновьевым с одной стороны, Бухариным, Рыковым, Сталиным – с другой.

На начальном этапе новой экономической политики, как известно, больше внимания было уделено деревне, сельскому хозяйству. Поэтому, ленинградская оппозиция 1923 г. – Каменев, Зиновьев и др. уловив отрицательные тенденции, подняли вопрос по поводу растущей дифференциации деревни, роста кулака, его влияния на стихийные процессы хозяйства, отставания промышленности от развития народного хозяйства в целом*. (*Архив Троцкого…– Т. 2. – С. 82) В 1925 году Троцкий также, поставил вопрос о незамедлительном повороте к промышленности. Придавая первостепенное значение этой проблеме, Троцкий писал: « только развитие промышленности создает незыблемую основу пролетарской диктатуры»*. (*Там же. – Т. 1. – С. 35) При этом, «возрождение государственной промышленности будет по необходимости находится в теснейшей зависимости от развития сельского хозяйства, необходимые оборотные средства должны образоваться в сельском хозяйстве в качестве избытка (подчеркнуто нами) сельскохозяйственных продуктов над потреблением деревни, прежде чем промышленность сможет сделать решительный шаг вперед*. (*Там же. – С. 36) Здесь очень важно отметить, и это имеет принципиальное значение: Троцкий делает упор на избыточное сельскохозяйственное производство, как источник накопления для развития промышленности, а не на прямую экспроприацию всей сельскохозяйственной продукции, в чем его обвиняли, и к чему пришел позднее, сам Сталин. Первые годы НЭПа, по замечанию Троцкого, характеризовались «полным параличом промышленности», поскольку главное внимание отводилось сельскому хозяйству. Для промышленности была определена задача – не забегать вперед. Троцкий писал: «Осенью 1923 г., официальная партийная мысль установила, что главная опасность состоит будто бы в чрезмерно быстром развитии промышленности, для которой не окажется настоящего рынка. Соответствие между промышленностью и сельским хозяйством понималось и истолковывалось статистически, а не динамически, т.е. совершенно не выдвигалось то соображение, что ведущим началом является промышленность, что именно поэтому, она должна «обгонять» сельское хозяйства, ведя его вперед и что при правильном руководстве такое взаимоотношение может чрезвычайно ускорить общий темп хозяйственного развития»*. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 154–155) Поэтому, писал Троцкий в декабре 1925г., такая ошибочная линия ЦК партии привела к «ужасающему отставанию промышленности, к необходимости спешных импровизаций в области промышленных планов. Недостаток промышленных товаров создал серьезные затруднения в деле экспорта, которое в свою очередь опять бьют по промышленности»*. (*Там же) «Формула «реже шаг», высказанная товарищем Каменевым на XII съезде, – пишет Троцкий, – была усугублена XII и XIII съездами во время дискуссии о темпах развития промышленности и в результате мы пришли к товарному голоду»*. (*Там же. – С. 159) Так же, «вздором является утверждение Бухарина, что мы можем строить социализм «черепашьим шагом», путем постепенного мирного врастания кулака в социализм»*. (*Там же) Результатом такой политики – недостаточного темпа промышленного развития явились ножницы между розничными ценами и оптовыми. «Эти ножницы – пишет Троцкий – означают, что известная часть прибавочной стоимости попадает в руки частного капитала, другими словами, что государственная промышленность служит источником не только социалистического, но и капиталистического накопления». Государственная промышленность постольку социалистична, поскольку она играет ведущую роль в народном хозяйстве. Отставая от его развития, она не только очищает место для капитализма, но и непосредственно питает его»*. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 159) «Надо понять, – далее поясняет Троцкий, – промышленность есть боевой фронт, атакуемый мировым капитализмом, с сомнительным тылом в виде крестьянского рынка»*. (*Там же. – С. 160) Отсюда «нужно каждую свободную копейку двинуть в промышленность. При правильном понимании зависимости между темпом промышленного развития и судьбой социализма можно и должно в четырех миллиардном бюджете произвести смело и твердо…перераспределение средств, дав 300-400 дополнительных миллионов промышленности»*. (*Там же. – С. 162) Поэтому, «вопрос планового руководства надо поставить в полном объеме, надо отбросить… идиотские рассуждения о том, что кто-то хочет навязать жесткий план и прочее. Дело идет не об этом, а о том, чтобы понять, что темп развития (промышленности – А.А.) зависит от устранения лишних накладных расходов. Надо покончить с трехлетней традицией фактического руководства хозяйства через наркомфин, для которого все пути хороши, раз они поддерживают червонец и поэтому одному, несклонен слишком внимательно присматриваться, где кончается капитализм и где начинается социализм. Надо твердо понять, что Госплан не может стоять между промышленностью, транспортом и прочим с одной стороны, крестьянским хозяйством – с другой, как третейский судья. Государство планирует, прежде всего, через промышленность. Необходимо соподчинение Госплана и ВСНХ. Не абстрактная идея планового хозяйства, «увязки», «учета», и прочее, а конкретное развитие промышленности должно быть положено в основу работ Госплана»*. (*Там же. – С. 160–161) Выход из хозяйственных затруднений, считал Троцкий, надо искать не в лозунге «реже шаг», а в лозунге «тверже шаг»*. (*Там же. – С. 161) Лозунг «реже шаг», т.е. приоритетное развитие сельскохозяйственной кооперации по отношению к промышленности лежал в основе аграрно-кооперативных представлений Бухарина и его экономической школы (Чаянов, Кондратьев и др.), Бухарина критиковал Каменев. Но и Каменев рассматривал промышленность абстрактно, вообще, как движущую силу. Поэтому, Бухарин критиковал Каменева по вопросу о социальной природе самой промышленности, поскольку Каменев и Зиновьев продолжали оценивать промышленность, как составную часть государственного капитализма. Такая точка зрения особенно настойчиво провозглашалась ими в дискуссиях начального периода НЭПа, в 1923–1924гг. Суть ее заключалась в том, что промышленность есть одна из подчиненных частей системы, в которую входят другими частями крестьянское хозяйство, финансы, кооперация, регулируемые государством частнокапиталистические предприятия и прочее. Все эти хозяйственные процессы, регулируемые и контролируемые государством, по мнению Каменева и Зиновьева, – и составляют систему государственного капитализма, которая через ряд этапов должны привести к социализму. В этой схеме, как считал Троцкий «руководящая роль промышленности совершенно исчезала. Плановое начало почти целиком оттеснялось финансово – кредитным регулированием, которое принимало на себя роль посредника» между крестьянским хозяйством и государственной промышленностью, рассматривая их как две тяжущиеся стороны. Именно из этой схемы выросла конструкция аграрно-кооперативного социализма, против которой справедливо выступает Каменев, – утверждает Троцкий. Но из этой схемы выросла и оценка государственной промышленности, не как основного социалистического рычага, а как подчиненной составной части государственного капитализма, против чего ныне выступает Бухарин, отмечает Троцкий. «Мы видим здесь, как обе стороны по частям ликвидируют общую их позицию 1923 г., приведшую к отставанию промышленности от сельского хозяйства – с одной стороны, а с другой стороны – к середняцко-кооперативной схеме Бухарина, выраженной отнюдь не случайным лозунгом «обогащайтесь»*. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 162) Поэтому, «ликвидировать позицию 1923 г., – считал Троцкий, – надо не по частям, а полностью. Но твердо и отчетливо сказать, что суть вопроса лежит не в сегодняшнем уровне дифференциации деревни, и даже не в темпе дифференциации, а в темпе развития промышленности»*. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 162)

Обосновывая свою точку зрения на социалистическую индустриализацию основой, которой являются проблемы темпов и масштабов развития промышленности, Троцкий, во время работы XIV съезда партии (18–31 декабря 1925 г) в своей статье «О ленинградской оппозиции» писал: «Существо ленинградской оппозиции (Каменев, Зиновьев и др. – А.А.) сводится к обвинению официального курса или его правого крыла (Бухарин, Рыков Томский, Сталин) в том, что крестьянство начинает заслонять промышленность, в самом крестьянстве кулак оттесняет середняка, а середняк – бедняка. Сейчас не может быть никакого сомнения, – продолжал Троцкий, –что крупнейший толчок к дальнейшему развитию, так называемый кулацкий уклон получил со времени XII и особенно XIII съездов»*. (*Там же. – С. 163–164) И «борьба против троцкизма шла главным образом по линии обвинений в недооценке крестьянства. В чем был гвоздь обвинений? – спрашивал Троцкий. В том, что мы ставим во главу угла промышленность и ее развитие, требуем ускоренного темпа этого развития, т.е. соответствующего перераспределения ее средств, требуем внесения планового начала в промышленность и прочее. Эта позиция объявлялась ревизией ленинизма»*. (*Там же. – С. 164) Поэтому « совершенно не случайно, – продолжает Троцкий, – что ленинградская организация оказалась наиболее восприимчивой к голосам предупреждения, как не случайно ее лидеры в борьбе за самосохранение оказались вынуждены приспособляться к классовой восприимчивости ленинградского пролетариата. В результате, получился совершенно чудовищный по внешности, но вполне закономерный … парадокс: ленинградская организация (Каменев, Зиновьев), дошедшая в борьбе с нами до геркулесовых столбов, крикливее всех выдвигавшая лозунг «лицом к деревне», «реже шаг», первой отшатнулась от последствий наметившегося партийного переворота, идейным источником которого была борьба с так называемым троцкизмом»*, – писал Троцкий. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 164) В ходе XIV съезда Каменев, в своем выступлении, открыто, обвинял Сталина в поддержке аграрно-кооперативного социализма Бухарина: «я тов. Сталина упрекал в ряде совещаний, я повторяю это перед съездом: ты вряд ли согласен с этой линией, но ты ее прикрываешь, и в этом твоя ошибка, как руководителя партии; ты твердый человек, но ты не даешь партии твердо опровергнуть эту линию, которую большинство партии считает неправильной. Я говорил тов. Сталину, если лозунг «обогащайтесь» мог гулять в течение полугодия по нашей партии, то кто в этом виноват? Виноват тов. Сталин. Я спрашивал его: ты согласен с этим лозунгом? – Нет, не согласен. Почему же ты мешаешь партии ясно и точно отвергнуть этот лозунг? Теперь я вижу, товарищи, что тов. Сталин целиком попал в плен этой неправильной политической линии, творцом и подлинным представителем, которого является тов. Бухарин»*. (*Выписки из стенограф. отчета XIV съезда ВКП (б), 18–31 декабря. 1925. г. – Архив) Защищая Бухарина, Жданов с подачи Сталина отвечал: «теперь товарищи здесь говорят от том, что ежели кто ревизирует ленинизм, то это не «четверка», не тов. Зиновьев, не тов., Каменев, а ревизирует тов. Бухарин и понятно, почему все стрелы направлены против Бухарина. Потому что тов. Бухарин, как никто другой представляет из себя одного из лучших теоретиков нашей партии. Разбить тов. Бухарина, дискредитировать в глазах партии этого теоретика – совершенно очевидно, что это есть один из политических маневров новой дискуссии, новой оппозиции»*. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 169)

Через три месяца, после этого в апреле 1926 г., на Пленуме ЦК ВКП (б) Троцкий вновь напомнил, что, хотя XIV съезд партии выдвинул в качестве основной директивы курс на индустриализацию, однако главным противоречием нашего нынешнего хозяйственного положения, которое есть вместе с тем, главное противоречие во взаимоотношениях города и деревни, состоит в том, что государственная промышленность все еще отстает от народнохозяйственного развития. Продукция промышленности не покрывает платежеспособного спроса, что задерживает реализацию товарной части сельскохозяйственной продукции и экспорт ее, задерживает расширение промышленности… Все данные говорят за то, что наша промышленность встретит урожай 1926-го года без всяких товарных запасов, что может означать воспроизведение нынешних трудностей в возросшем масштабе. В этих условиях хороший урожай, т.е. потенционально возросшее число товарных излишков сельского хозяйства может, поэтому стать фактором, не ускоряющим темп хозяйственного развития в сторону социализма, а наоборот, дезорганизующим экономику, обостряющим взаимоотношения между городом и деревней, а внутри самого города – между потребителем и государством. Практически говоря, хороший урожай при отсутствии промтоваров может означать перегонку зерна в увеличенном количестве на самогон и возросшие городские хвосты. Политически это будет означать борьбу крестьянства против социалистической промышленности. Недооценка этой опасности грозила бы тяжкими последствиями, если не в ближайшем будущем, то при дальнейшем развитии. Выход состоит в том, чтобы действительно обеспечить курс XIV съезда на индустриализацию»*. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 215–216) Предостережения Троцкого оправдались не далее чем через два года: в 1927-1928 гг., в стране разразился острейший хозяйственный кризис, который стал непосредственным поводом и рубежом к резкому повороту партийного курса на свертывание всех дискуссий, репрессиям, форсированной коллективизации… ко всему тому, что называлось в истории СССР «великим переломом 1929 г.», или в постсоветских исследованиях – «сталинской революцией сверху».

Недостаточное понимание незамедлительного, реального обеспечения ведущей роли промышленности в контексте темпов ее развития, Троцкий видел и в промышленных программах, которые «неизменно отставали от хода и потребностей народнохозяйственного развития, и под непосредственным давлением рынка перестраивались на ходу. Достаточно напомнить, – отмечал Троцкий, – что тот уровень, который предполагали достичь в 1930 г. достигнут в 1925 г. в двух таких отраслях хозяйства, как транспорт и металлопромышленность. Преуменьшенная установка в вопросах промышленности является важной причиной той исключительной остроты, какую получил сейчас товарный голод»*. (*Архив Троцкого Л.Д….– Т. 1. – С. 216)

По, так называемой, проблеме «хорошего урожая», которая неоднократно поднималась Троцким и которая стала, чуть ли не главной проблемой в разногласиях между оппозиций и большинством ЦК (последняя обвиняла Троцкого в «панике» и «в неверии в социализм»). Троцкий разъяснял: «…По существу речь идет у меня о социалистической оценке экономического влияния наших урожаев. Когда говорят, что Троцкий боится урожая, а Молотов-де не боится, то, что значит эта несуразица: ведь урожай это такой фактор, который не поддается нашему контролю и воздействию. Значит ли это что я, молебствуя, возношу за прекращение урожая, а вы за его развитие. Что это значит. Политического смысла это не имеет. Вопрос идет о способах нашей промышленно-торговой подготовки к урожаю и использованию урожая в интересах социализма. Я говорю в своей поправке*, что пассивное ожидание урожая, о котором в резолюции Рыкова вообще не было ни слова, означает упущение времени, недостаток промтоваров, нашу не подготовленность к урожаю, который означает увеличение емкости рынка и тем самым расширение диспропорции: не найдя государственного контрагента с промтоварами, урожай даст толчок частно-капиталическому накоплению. (*Здесь имеется в виду: «Поправки Троцкого к проекту резолюции Рыкова о хозяйственном положении СССР», направленные в ЦК после апрельского Пленума 1923 г.) Я говорил и говорю, – продолжает Троцкий, – что хороший урожай сам по себе является творческим фактором, лежащим в основе всякого подъема, но я еще раз повторяю, что на основе урожая мыслим подъем двоякого рода: в сторону капитализма и в сторону социализма. Хороший паровоз прекрасная вещь, и чем он быстрее, тем лучше: но если стрелка не переведена вовремя, то грозит опасность крушения и чем быстрее паровоз, тем сильнее крушение. Урожай есть быстро идущий паровоз, если промышленная стрелка не поставлена, как следует быть, то опасность крушения очень большая. Вот какую элементарную марксистскую мысль я высказал на XIV съезде, а ныне снова вынужден доказывать. Но когда вы поворачиваете в другую сторону, в сторону демагогии, когда вы начинаете кричать, что кто-то боится урожая, обвиняете в паникерстве то, повторяю, для кубанского казака, мало осведомленного и сбитого с толку, это может быть, и годится, но для пленума ЦК это абсолютно не годится»*. (*Архив Троцкого Л.Д….– Т. 1. – С. 212–213)

В поправках к проекту резолюции Рыкова о хозяйственном положении СССР (пленум ЦК 6–9 апр. 1926 г.) Троцкий также писал, что «основная и в то же время наиболее неотложная задача нэпа состояла в том, чтобы, восстановив заинтересованность крестьянина в развитии своего хозяйства, обеспечить развитие производственных сил в деревне и на этой основе разрешить задачу развития промышленности в тесной связи с сельским хозяйством. В состоянии с рыночными формами этой связи, новая экономическая политика включала в себя как лозунг «учитесь торговать», так и лозунг «»каждую свободную копейку откладывать на промышленность»*. (*Там же. – С. 214) Отсюда, предупреждает Троцкий, проблема смычки между пролетариатом крестьянином – это обеспечение динамического равновесия (именно динамического равновесия – А.А) промышленности и сельского хозяйства при возрастающем перевесе социалистических элементов над капитализмом «…промышленность, которая чрезмерно форсирует свое развитие, налагая на крестьянина непосильную ношу, подрывает сельское хозяйство. Но крестьянин терпит не меньший ущерб и в том случае, когда промышленность не в состоянии покрыть в надлежащих размерах реализацию урожая и тем самым ведет к ножницам оптовых и розничных цен*. (*Там же. – С. 214–215) Поэтому распространенное обвинение, по отношению к Троцкому в не относящейся к нему концепции «сверх индустриализации за счет крестьянства» было одним из сюжетов и методов «сталинской школы фальсификации вождей ». На упомянутом апрельском пленуме ЦК на выпады Микояна, Троцкий отвечал: «Микоян, конечно большой сторонник смычки, но как он понимает ее. Чему он нас тут учит? Вы знаете, говорил он, как баранов стричь надо. Со всех сторон, равномерно, а не с мясом, не с кровью. Так вот Микоян понимает смычку, как взаимоотношение между стригущим и тем, кого стригут. А орудием этой смычки являются ножницы промышленных и сельскохозяйственных цен. А все вместе называется смычкой промышленности и крестьянства для социалистического строительства. Нет, благодарю покорно. От такого чабаньего понимания смычки я отказываюсь»*. (*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 212) Какую оценку дал Троцкий позиции Микояна и в его лице его единомышленникам, Сталину в том числе, в сложнейшем вопросе социалистического строительства, показало время и историческая практика. Такое образное понимание отношений между пролетариатом и крестьянством, промышленностью и сельским хозяйством, было реализовано Сталиным позже, в политике «сплошной коллективизации» приведшей к голоду и в корне подорвавшей сельское хозяйство так и не поднявшееся вплоть до распада СССР, последствия которого мы не можем преодолеть и до сих пор.

В связи вышеназванными проблемами в тесной связи стоит и проблема, так называемого, «первоначального социалистического накопления». Термин этот впервые был введен Смирновым В.М, одним из сторонников Троцкого, активным, наряду с Преображенским Е.А, разработчиком экономических построений оппозиции. Смирнов В.М. писал: «по поводу «первоначального социалистического накопления» мне выпала на долю сомнительная честь изобретения этого термина. Я уже почти не помню,… в какой статье я разрешился этим термином. Кажется, там дело шло о трудовых армиях… в эпоху военного коммунизма и никакого отношения к экономике НЭПа моя статья не имела отношения. Термин этот, затем был подхвачен и популяризован тов. Бухариным в его «Экономике переходного периода» и тов. Преображенским в его «Новой экономике» и таким образом получил широкое распространение»*.

(*Архив Троцкого Л.Д…. – Т. 1. – С. 18)

Бухарин в своей книге «Экономика переходного периода» вышедшей в 1920 г., разграничивая «сущность капиталистического первоначального накопления и первоначального социалистического накопления», писал: «В чем состояла производственная сущность капиталистического первоначального накопления. В том, что политическая власть буржуазии мобилизовала огромные массы населения, ограбив их, превратив их в пролетариев, создав из них основную производительную силу капиталистического общества. Производство пролетариата – вот «сущность» периода первоначального накопления. «…Когда большие человеческие массы внезапно и насильственно отрываются от своих необходимых средств к жизни и выбрасываются на рынок, как «стоящие вне закона пролетарии», капитал путем грабежа, классового насилия и разбоя мобилизовал, таким образом, производительные силы, сделав их исходным пунктом дальнейшего развития»*.

(*Бухарин Н.И. Указ. соч. – С. 133)

«Но и социализм, считает Бухарин, вырастающий на груде обломков, должен неизбежно начинать с мобилизации живой производительной силы. Эта трудовая мобилизация составляет основной момент социалистического первоначального накопления, которое есть диалектическое отрицание капиталистического. Его классовая сущность состоит не в создании предпосылок для процесса эксплуатации, а в хозяйственном возрождении при уничтожении эксплуатации; не в насилии кучки капиталистов, а в самоорганизации трудящихся масс»*.

(*Там же. – С. 133–134)

Почему трудовая мобилизация должна была стать основным моментом социалистического первоначального накопления? Бухарин считал, что поскольку, процесс распада капиталистической системы сопровождается не только уничтожением живой рабочей сила или ее деквалификацией в процессе революции, гражданской войны и классовой войны, но и простым выпадением ее из трудового процесса, то когда пролетариат приступает к восстановлению процесса воспроизводства, он должен начинать с мобилизации выпавших из производственного процесса сил. Но он не может ограничиваться этим. На первых ступенях развития, когда пролетариату достается в наследство жестоко пострадавший материально – машинный технический остов, особое значение приобретает живая рабочая сила. Поэтому переход к системе всеобщей трудовой повинности, т.е. вдвигание в пролетарски государственный трудовой процесс и широких не пролетарских масс, в первую очередь, масс крестьянства, является повелительной необходимостью. Создание коллективно действующей живой массовой производительной силы есть исходный пункт для дальнейшей работы – заключает свою теорию социалистического первоначального накопления Бухарин*.

(*Бухарин Н. И. Указ. соч. – С. 134)

Сталин, позднее взял в принципе правильные идеи Бухарина, возвел их абсолют и пошел дальше в практической ее реализации в форме варварского варианта форсированной индустриализации. Эта индустриализация, во— первых, подчинила всю хозяйственную жизнь страны, во-вторых, стала специфической формой первоначального накопления капитала, сопровождавшегося ограблением крестьянства. Была повторена, только в неизмеримо больших масштабах, обычная модель первоначального капиталистического накопления: разорение мелких собственников и накопление капитала на другом полюсе. В советском обществе в роли разорителя крестьянства как класса выступили не частные капиталисты, а государство. Здесь, к месту привести некоторые ключевые положения дискуссии об «азиатском способе производства» в западной марксистской литературе 1960-х годов*.

(*Качановский Ю.В. Дискуссия об азиатском способе производства на страницах зарубежной марксисткой печати // Проблемы докапиталистических обществ в странах Востока. – М.: Наука, 1971. – С. 45–88)

1. Восточное государство само является организатором производства и присваивает прибавочный труд как «эквивалент» своих экономических функций.

2. В качестве классов в азиатском обществе выступают не отдельные группы людей, обладающие собственностью на средства производства или лишенные её. Господствующим классом является «государство само по себе как сущность», а не люди – аристократы и бюрократы. Порабощенным классом являются сами общины.

3. Для обозначения азиатского классового антагонизма предлагается несколько изменить термин «поголовное рабство» встречающееся в работах К. Маркса на термины «поголовная зависимость», «скрытое рабство»*.

(*Качановский Ю.В. Указ. раб. – С. 53–54)

4. Существенными чертами «поголовного рабства» являются:

а) эксплуатация почти даровой рабочей силы.

б) поэтому, рабочая сила расходуется крайне расточительно. При «классическом рабстве» (Западная Европа), частный рабовладелец расходует труд рабов экономно и рачительно, так как тратит личные деньги на покупку рабов.

в) при поголовном рабстве широкие массы населения принуждаются государством к тяжелому неквалифицированному физическому труду на земляных работах, подъеме тяжестей, рытье каналов и т.д.*. Пример можно привести из нашего недавнего прошлого. Последней возможностью привлечения советским государством огромной массы людей на публичные работы стал безжалостный бросок сотен тысяч военнообязанных мужчин запаса, без их ведома, на ликвидацию пожара и последствий аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 г.

(*Там же. – С. 58–59)

Таким образом, советское государство через превращение теории «первоначального социалистического накопления» в азиатскую форму «поголовного рабства» всего трудоспособного населения страны осуществила индустриализацию СССР в беспрецедентно кратчайшие исторические сроки. Именно государство обеспечило возможность практически безграничной «перекачки» средств из сельского хозяйства в промышленность. При этом Сталин в деле индустриализации страны на первый план выдвигал вопросы только технической реконструкции, особенно нового промышленного строительства. Бухарин, Рыков, Троцкий были далеки от столь упрощенного понимания ее сути. Они, не отрицая, необходимость технической реконструкции народного хозяйства, вместе с тем ставили параллельно и вопросы кадровые, культурного строительства, рациональной организации труда, улучшения жилищных условий рабочих и т.п.* (*Бухарин Н.И. Социалистическая реконструкция и борьба за технику // Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. – С. 318–319) Лидеры оппозиции понимали, что, «голая» техническая реконструкция не обеспеченная соответствующим кадровым потенциалом, культурным строительством, переходом на качественно новый уровень организации труда, производства и управления выльется для общества многочисленными жертвами и неэффективными мероприятиями. В результате, как они и предвидели цена социалистической индустриализации СССР оказалась не меньшей, а большей чем та, которую в свое время за капитализацию заплатили страны Европы. Поэтому, варварский вариант индустриализации через форсирование коллективизации, ликвидацию крестьянства как класса, нельзя было осуществить без насилия. Отсюда сталинская теория обострения классовой борьбы по мере строительства социализма. Бухарин на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 г., говорил: «Полное право гражданства в партии получила теперь пресловутая «теория» о том, что чем дальше к социализму, тем больше должно быть обострение классовой борьбы и тем больше на нас должно наваливаться трудностей и противоречий. Ее (эту теорию) наметил на июльском Пленуме тов. Сталин. «Я считаю, что эта «теория» смешивает две совершенно разные вещи. Она смешивает известный временный этап обострения классовой борьбы… с общим ходом развития. Она возводит самый факт теперешнего обострения в какой-то неизбежный закон нашего развития. По этой странной теории выходит, что чем дальше мы идем вперед, в деле продвижения к социализму, тем больше трудностей набирается, тем больше обостряется классовая борьба, и у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми»*. (*Материалы объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 18 апр. 1929 г. Стенограф. отчет // Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма… – С. 264) Также в партии «провозглашается и такой тезис, что, чем быстрее будут отмирать классы, тем больше будет обостряться классовая борьба…. Эти многочисленные теоретические открытия, которые делаются за последнее время, к сожалению, так или иначе, определяют нашу политику»*. (*Там же) Таким образом, идея социалистического первоначального накопления, возникшая у сторонников Троцкого, затем разработанная в принципе правильно, к текущему моменту социалистического строительства Бухариным, в совершенно извращенном варианте была реализована Сталиным и получилась форма азиатского способа производства, где трудовые ресурсы были низведены до положения «поголовного рабства». Троцкий по таким поводам писал: «наши правильные соображения и практические предложения, вытекающие из перспективной и действенной оценки нашего хозяйственного развития, в целом отвергаются, в искаженном виде выносятся наружу, а затем частично, в разрозненном виде, с запозданием приемлются»*. (*Троцкий Л.Д. Тезисы и задачи сельского хозяйства. – 11 апреля 1927 г. // Архив Троцкого. – Т. 2. – С. 238)

Вопрос об источниках накопления и их роста для промышленности, особенно стал актуальным со времени перехода экономики страны в новую хозяйственную фазу: с восстановительного периода к реконструктивному. В этом плане, 1926–1927 гг. были переломными, рубежными. Как известно, восстановительный период предусматривает, главным образом, затраты только на сырье, топливо, вспомогательные материалы и рабочую силу т.е. на вещественные элементы оборотного капитала. В калькуляцию затрат, на восстановительном этапе развития народного хозяйства, затраты на оборудование, амортизационные отчисления в принципе не учитываются. А уже на следующем, реконструктивном этапе, дело радикально меняется: расширению производства должны предшествовать крупные капитальные затраты, а амортизация старого оборудования уже производится в усиленном режиме. Например, в старых отраслях промышленности, как угольной, не то, что расширение производства, но даже удержание его на прежнем уровне требует переоборудования и больших капитальных вложений. Поэтому, переход народного хозяйства на реконструктивную фазу поставил проблему основных производственных фондов, т.е. строительство новых фабрик и заводов. А это означало необходимость структурных изменений внутри самой промышленности. Если в восстановительный период, отрасли народного хозяйства и промышленности, относящиеся к производству предметов потребления, (группа «Б») имели преимущественное развитие по сравнению с отраслями, производящими средства производства (группа «А»), то уже в реконструктивный период отраслям группы «А» необходимо было обеспечить преимущественное развитие, а отраслям группы «Б» уйти на подчиненное, остаточное положение.

Такое изменение соотношений между группой «А» и группой «Б» меняло и принципы социалистического накопления, а эта проблема была архиважна и жизненна, необходима в условиях капиталистического окружения, принципиального неприятия Сталиным иностранных инвестиций и ухудшения международных отношений. Поскольку, страна находилась в условиях «осажденной крепости», то опора на собственные силы и изыскания внутренних ресурсов были провозглашены Сталиным первостепенной задачей. В таких условиях Троцкий и его сторонники также считали, что страна не может ждать пока сельское хозяйство, легкая промышленность (гр. «Б») накопят капитал для тяжелой промышленности, как это было в странах Западной Европы, в эпоху эволюционного развития капитализма. У советского государства в силу выше указанных причин, не было времени и поэтому оно должно было форсировать и проблему накопления. Предложенная Бухариным программа, – путь эволюционного подхода к социализму «черепашьим шагом, но дойдем», конечно же, не отвечала требованиям времени.

Анализируя эти процессы, экономическая группа Троцкого*, (в частности Смирнов В.М.), пришла к выводу, что дальнейшее развитие хозяйства требует изменения соотношения между производством средств производства и производством средств потребления в сторону усиления первого сравнительно со вторым. (*См. статью Смирнова В.М. «К вопросу о наших хозяйственных затруднениях» была впервые опубликована в дискуссионном порядке в журнале «Красная новь». – Кн. 5. – 1926 г. – С. 156–173. – Архив Троцкого … – Т.1. – С. 188–207) А это означало, во-первых, необходимость относительного увеличения той части совокупного продукта, остающегося сверх восстановления использованных в процессе производства средств производства, которая идет на накопление, сравнительно с той частью его, которая идет на потребление. И, во-вторых, необходимость сосредоточения этого накопления в тех участках хозяйства, которые для своего развития нуждаются в больших затратах на вещественные элементы основного капитала. Чем мельче хозяйство, – далее продолжает Смирнов В.М., – тем ниже органический состав его капитала, тем меньшие вложения нужны для его расширения, тем лучше в начале его развертывания соотношение между количеством продуктов, извлекаемых им из народного хозяйства в качестве средств производства и возвращаемых ему, обратно в качестве предметов потребления. Наоборот, при высоком органическом составе капитала, при продолжительном обороте основного капитала, средства производства, извлеченные из народного хозяйства, возвращаются ему обратно лишь в течение ряда лет. Поэтому такие отрасли нуждаются при своем развертывании или в большем накоплении внутри данной отрасли, или в привлечении в свою сферу накоплений в других отраслях хозяйства. Задача регулирования этого накопления в настоящее время должна стать основной задачей нашей экономической политики*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т.1. – С. 192–193) Смирнов В.М. критикуя, «Контрольные цифры Госплана на 1927 г. писал, что основным дефектом, который должен быть, безусловно устранен является отсутствие всякой попытки подхода к вопросу о размерах накопления в нашем народном хозяйстве и его регулировании»*, Пятаков также отмечал эти недостатки. (*Там же. – С. 193) В своих поправках к тезисам Рыкова « О хозяйственном положении к XV партийной конференции (XI–1926 г.)» он писал, что «из выделенных в промышленность на 1927 г. 900 млрд. рублей, 412 млрд. идет на амортизационные отчисления, и которые, нельзя считать новыми капиталовложениями в промышленность* и поэтому этот размер капиталовложений нельзя считать достаточным. (*Там же. – Т. 2. – С. 129) Должны быть приняты все меры к его увеличению. И совершенно недопустимо какое-то ни было его уменьшение и поэтому проблема капитальных работ за пределы, принятые правительством (900 млрд. руб.) являются коренной проблемой экономической политики партии»*. (*Там же)

Такой экономический анализ соотношений между тяжелой и легкой промышленностью, методология подхода к решению проблемы который предложила оппозиция, оценивались сталинской группой, как отрицательный: «гибельный путь на который толкали страну троцкисты, в первые годы НЭПа. Они требовали свертывания тяжелой индустрий под предлогом ее убыточности и невыгодности, предлагали закрыть такие ведущие предприятия социалистической индустрии, как Путиловский, Сормовский, Брынские и другие заводы, продавать с торгов за убытки государственные фабрики и заводы. Коммунистическая партия разоблачила эту капитулянтскую программу и в своей экономической политике проводила принцип, что при решении задач восстановления и поддержания деятельности тяжелой индустрии коммерческие и бюджетные соображения должны контролироваться соображениями политическими».

(*История социалистической экономики СССР. – М.: Наука, 1976. – Т. 2. – С. 65)

Но в то же время в многотомном издании «История социалистической экономики СССР» частично воспроизводятся идеи того же Троцкого и его группы: «в практических мероприятиях партии и правительства по внедрению хозрасчета в отдельных отраслях промышленности учитывалось, что восстановление разрушенных средств производства долгое время не обещает никакой прибыли, что поэтому придется довольно долгое время для восстановления основного капитала пользоваться государственными субсидиями. Советское государство не могло руководствоваться капиталистическим принципам рентабельности в развитии промышленности, в частности, во взаимоотношениях тяжелой и легкой промышленности. Взаимоотношения между ними на чисто коммерческой основе через рынок, привели бы к разрушению тяжелой промышленности, без восстановления и подъема которой легкая промышленность, как и все хозяйственное строительство и оборона страны, была бы лишена фундамента»*. (*Там же. – С. 65) Так об этом Троцкий и говорил. Анализируя архив Троцкого, приходим к выводу, что вопросы промышленности, озабоченность ее состоянием постоянно поднимала его группа единомышленников. Сталин в это время не особо включался в теоретический анализ практической обстановки. Как мы уже отмечали, позиция Сталина «была созвучна позиции Бухарина»*. (*Такер Р. Указ. соч. – С. 339) Сталин занимал в это время выжидательную позицию, предоставив поле боя двум лидерам – теоретикам старой ленинской гвардии.

Экономическая аналитика группы Троцкого, конечно же, опиралась на экономическое учение Карла Маркса, обосновывавшего объективную необходимость пропорционального соотношения и взаимообусловленность основных структурных подразделений промышленности – производства средств производства (гр. «А») и производства средств потребления (гр. «Б»).

К. Маркс в «Капитале» писал, что предприятия с низким органическим строением капитала (т.е. сравнительно небольшими затратами на средства производства – группа «Б») дают большую прибавочную стоимость, чем предприятия с высоким органическим строением капитала – группа «А»*.

(*Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – 2-е изд. – Т. 23. – С. 210–222)

К предприятиям первого рода Маркс относил легкую, пищевую промышленность, сельское хозяйство; к предприятиям второго рода – машиностроение, металлургию и некоторые другие отрасли производства. При этом Маркс разъяснял, что в процессе конкуренции происходит перераспределение прибавочной стоимости в пользу предприятий с высоким органическим строением капитала. Иными словами, те предприятия которые с малыми затратами на средства производства получают сравнительно большую прибавочную стоимость, поддерживают, питают, стимулируют развитие предприятий с высоким органическим строением капитала, т.е. тяжелую индустрию, машиностроение и т.п. Этот вывод К. Маркса был основан на сравнительном анализе роли переменного капитала (рабочая сила) и постоянного капитала (средства производства) в производстве прибавочной стоимости. Вместе с тем этот теоретический вывод отражал действительную историю капиталистической индустриализации. Известно, что промышленная революция в Англии XVIII в. начиналась в текстильном производстве, на базе которой создавались капиталы необходимые для строительства тяжелой промышленности. В результате чего Англия стала крупнейшей индустриальной державой в первой половине XIX в.

Советский Союз в годы первых пятилеток естественно, не мог пойти по этому классическому пути, так как необходимо было, и в кратчайшие исторические сроки создать тяжелую промышленность для обеспечения обороноспособности страны. В таких условиях Троцкий предлагал параллельно не снижать внимания «отраслям группы «Б» так, как предприятия производящие предметы потребления являются, как правило, наиболее прибыльными, за счет сравнительно небольших затрат на средства производства. Поэтому они могли бы, за счет своих прибылей не только совершенствовать собственное производство, но и содействовать развитию тяжелой индустрии, которая нуждается в государственных субсидиях. Здесь Троцкий в быстром оборотном капитале отраслей группы «Б» видел дополнительный источник для отраслей группы «А», т.е. для социалистического накопления. Но, столь сложная и тонкая система взаимоотношений основных структурных подразделений промышленности, да ещё и чреватая возможными срывами, была не для Сталина, сторонника политики «простых решений». Сталин позднее, перевёл отрасли гр. «Б» вообще на остаточное финансирование.

Выше мы отмечали, что объективная классическая эволюция капитализма и промышленности начиналась с первоначального развития группы «Б», как накопительного капитала. Далее, все растущее производство и воспроизводство товаров требует производства все новых и новых орудий и средств труда, поэтому на определенном этапе развития производительных сил, производство средств производства, т.е. группа «А» выдвигается на преимущественные позиции, а когда индустриализация завершается, появляется возможность перейти на сбалансированное развитие отраслей группы «Б» и гр. «А».

За всю историю СССР догматическая парадигма преимущественного развития производства средств производства по сравнению с производством средств потребления так и не была преодолена*. (*В 9-й пятилетке была попытка сблизить темпы развития отраслей группы «А» и гр. «Б», но не получилось, об этом пойдет речь в III главе, § 1) Советские идеологизированные экономисты считали, что только отрасли промышленности группы «А» могут свидетельствовать о социально-экономическом прогрессе. Поэтому отрасли промышленности группы «Б» финансировались по остаточному принципу. Такая установка оказывала прямое воздействие на планирование, производство и распределение. Формула Ленина «экономика это продолжение политики» всегда сопровождала советскую экономику и промышленность и была одним из факторов распада СССР. «При нетоварном хозяйствовании в индустриализующемся обществе организация, подобная партии сталинского типа, вполне функциональна, и она «вмешивается в экономику по той простой причине, что является носителем идеологических мотивов жизнедеятельности общества, призванных заменить мотивы экономические»*. (*Клямкин И.М. Новый тип связи экономики, политики и идеологии // Вестник Академии наук СССР. – 1989. – № 6. – С. 14)

Возвращаясь к 1920-м годам, далее продолжим, что вопрос о методах определения глубины и размера национального накопления еще оставались совершенно неразработанными*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т.1. – С. 196) Поэтому, проблема источников накопления и темпов развития промышленности вновь были подняты Троцким в 1926 г. на июльском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). В «Заявлении» пленуму говорилось: «партия с тревогой видит, как резолюция XIV съезда об индустриализации на деле все меньше отодвигается назад... как и все резолюции о партийной демократии*, а в вопросах сельскохозяйственной политики все ярче определяется опасность сдвига в сторону деревенских верхов. (*Там же. – Т. 2. – С. 15) Уже открыто раздаются влиятельнейшие голоса в пользу того, чтобы фактическое руководство сельскохозяйственной кооперации в деревне передать в руки «мощного середняка»; чтобы вклады кулака облечь полной тайной; чтобы у неаккуратного заемщика, т.е. у бедняка, продавать необходимейший сельскохозяйственный инвентарь и прочее. Союз с середняком все чаще превращается в курс на «зажиточного середняка», который чаще всего является младшим братом кулака. Социалистическое государство имеет одной из своих первых задач – путем кооперирования – вывести бедноту из положения безысходности. Недостаточность средств самого социалистического государства не дает возможности сразу провести крутые изменения. Но, это не дает право закрывать глаза на действительное положение вещей и кормить бедноту нравоучениями об иждивенческой психологии, мирволя в то же время кулаку. Такой подход… угрожает вырыть пропасть между нами и нашей основной опорой в деревне – беднотой»*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 2. – С. 15) Фактически, по утверждению оппозиции бедняка стали вытеснять и из местных организаций и из сельскохозяйственной кооперации, политически подчиняя бедноту середнякам и через них – кулакам. А, «ведь вопрос смычки есть в нынешних условиях, прежде всего вопрос об индустриализации»*. (*Там же) Поскольку против Троцкого и его единомышленников к 1926 г. уже развернулась широкомасштабная травля через систему искусной фальсификации, искажений всего того, что он писал и говорил. Троцкий и Радек в августе и в сентябре 1926 г. написали: Л.Троцкий «Вопросы и ответы, написанные мною для пропаганды », и Радек «Об оппозиции», где изложили и разъяснили еще раз, положения и программу оппозиции. На вопрос «верно ли, что политика оппозиции угрожает нарушением смычки промышленности и крестьянства?» Троцкий отвечал: «Это обвинение насквозь ложно, смычке сейчас угрожают отставание промышленности с одной стороны, рост кулака – с другой. Недостаток промышленных товаров вгоняет клин между деревней и городом. Кулак начинает и политически и экономически подчинять себе середняков и бедноту, противопоставляя их промышленности»*. (*Там же. – С. 66) Со стороны большинства ЦК (Сталин, Рыков, Бухарин) отмечает Троцкий, приукрашивается НЭП, замазываются его противоречия, преуменьшается удельный вес капиталистических тенденции. Радек дополнял: ускорение развития промышленности, к которому стремится оппозиция, является самым важным способом преодоления товарного голода, а тем самым – размычки города и деревни. …опасность для смычки идет от роста кулака и нэпмана, которые пытаются подчинить своему влиянию крестьянство и отколоть его от пролетариата*. (*Там же. – С. 43)

На обвинения, «что оппозиция хочет без оглядки перекачивать крестьянские накопления в промышленность», Троцкий отвечал: «такая постановка вопроса служит только для затемнения умов и запугивания крестьян. Это и есть демагогия»*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 2. – С. 72) Далее он разъяснял, что оппозиция строго дифференцированно подходит к этому вопросу: «Крестьянство состоит уже сейчас из разных слоев разной хозяйственной силы. У него нет общего кармана. По приблизительным вычислениям крестьянство скопило около 400 млн. рублей деньгами. Но это вовсе не значит, что на каждую душу приходится по 4 рубля… Крестьянские накопления вовсе не распределяются уравнительно. Беднота ничего не накопила, наоборот она в долгу. Середняк кое-что накопил, но преимущественно в верхних слоях, наиболее зажиточных. Главная доля накоплений находится в руках кулацких верхов. С хлебными запасами происходит то же самое, придерживает и накопляет зажиточный крестьянин. Речь идет, стало быть, о том, чтобы перекачать дополнительные средства для промышленности не из крестьянского кармана вообще (такого кармана нет), а из накоплений кулацких и полукулацких верхов, через большое налоговое обложение с освобождением от налогов 40% деревенской бедноты»*. (*Там же. – С. 117) Такой дифференцированный подход к проблеме источников социалистического накопления, к изъятию только избыточных средств и только у кулаков через прогрессивную систему налогообложения и предлагал Троцкий. Троцкий еще в начале 1923 г. писал: «Вся мудрость нашей партии должна быть направлена к тому, чтобы этот вопрос (сколько взять с крестьянина) не сделался вопросом классовой борьбы, а был вопросом соглашения, компромисса. Да, мы соглашатели в этом вопросе, мы радикальные соглашатели в вопросе о том, чтобы рабочее государство сговорилось с крестьянством»*. (*Там же. – С. 116)

Но, утверждал Троцкий «курсу на кулака» нельзя противопоставлять «курс на бедняка»: «успешной борьба с кулаками может быть, лишь при установлении курса на крупное социалистическое сельское хозяйство в политическом союзе с бедняком и смычки через него с середняком»*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 3. – С. 163) Троцкий, улавливая оживление и стабилизацию мелкобуржуазных тенденций в стране со второй половины 20-х годов, поставил проблему оформления правого уклона в ВКП(б). В марте 1927 г. на пленуме ИККИ он говорил: «объективными причинами этого уклона является поражение мирового пролетариата, временная стабилизация капитализма и замедленный темп социалистического развития СССР. В результате ряда поражений – при неправильном хвостистском руководстве вырос и окреп правый уклон, который усугубляет поражение рабочего класса и затрудняет подготовку его побед*». (*Там же. – С. 39) Суть правого уклона, – писал Троцкий, – это мелкобуржуазная линия по отношению к промышленности, принятая на XIII съезде под влиянием Бухарина, и призывавшая раздвигать и уничтожать многие ограничения, тормозящие рост зажиточного кулацкого хозяйства под лозунгом «обогащайтесь, развивайте свое хозяйство, не беспокойтесь, что вас прижмут». Это откровенная кулацкая формулировка, … которая является классовой формулировкой политики ЦК в деревне, – заявлял Троцкий*. (*Там же. – С. 164)

Внутрипартийная борьба усиливалась. Это давало повод Сталину откладывать созыв следующего XV съезда. Троцкий и его единомышленники в начале сентября 1927 г. письменно заявили в Политбюро ЦК ВКП(б), в Президиум ЦКК в ИККИ, что «факты, разворачивающиеся после Объединенного пленума у всех на глазах, ставят явно под угрозу всю подготовку XV съезда»*. (*Там же. – Т. 4. – С. 99) Как известно, при Ленине, съезды созывались один раз в год, точно в срок. Даже опоздание на месяц считалось недопустимым. «Никогда при Ленине, – отмечала оппозиция, – не бывало, чтобы ЦК сам себе продлил полномочия на лишний год, т.е. удвоил бы полномочия, полученные от съезда. И это, несмотря на то, что обстановка тяжелой гражданской войны делала созыв съездов куда более трудным, нежели теперь»*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 4. – С. 99) Теперь все делается наоборот, «ЦК сам себе удвоил полномочия, вопреки уставу. Он созывает XV съезд через два года после XIV съезда, ЦК перед съездом удесятерил репрессии против инакомыслящих»*. (*Там же. – С. 99–100) Для оппозиции была создана совершенно невозможная обстановка террора, им не давали право защищать свои взгляды в партийных организациях. «На районных, общегородских конференциях, собраниях активов криками, угрозами, свистом, бранью срывали выступления оппозиционеров»*. (*Там же. – С. 102) Наряду с этим шло застращивание оппозиционеров, высылка сторонников оппозиции: старых членов партии, рабочих со стажем и т.д. и т.п. Одновременно с этими методами шла самая бесшабашная, самая отравленная агитация против оппозиции в печати. «По-прежнему, всякий борзописец и карьерист знает заранее, что любая пошлость, любая ложь, любая кляуза найдут место в печати, если они направлены против оппозиции. Перед оппозицией двери печати все туже закрываются»*. (*Там же. – С. 105)

В начале 1927 г. гонения, травля оппозиции усиливается, начинаются аресты. К приближающемуся XV съезду партии, группа Троцкого -13 членов ЦК и ЦКК вносят в Политбюро ЦК ВКП(б) «Проект платформы большевиков— ленинцев (оппозиция) к XV съезду ВКП(б) (кризис партии и пути его преодоления)»*.

(*Там же. – С. 109–175)

Проект включал в себя 12 разделов. В разделе «Крестьянство. Аграрный вопрос и социалистическое строительство» говорилось «Ревизия ленинизма в крестьянском вопросе идет со стороны Бухарина, по следующим главнейшим линиям:

♦ отход от одного из основных положений марксизма о том, что только мощная социалистическая индустрия может помочь крестьянству преобразовать сельское хозяйство на началах коллективизма;
    ♦ недооценка батрачества и деревенской бедноты, как социальной базы диктатуры пролетариата в деревне;
    ♦ недооценка капиталистических элементов развития нынешней деревни и затушевывание расслоения крестьянства;
    ♦ курс на врастание «кулацких кооперативных гнезд в нашу систему» (Бухарин).

В проекте платформы приводятся данные «об угрожающем углублении процессов расслоения деревни: беспосевные и малопосевные группы за последние 4 года (1924–1927) сократились на 35–45%..., их сокращение произошло путем их разорения и ликвидации; до сих пор по всему Союзу сохраняется 30–40% безлошадных и безинвертарных крестьянских хозяйств; распределение основных средств производства по Северному Кавказу таково, что 50% слабейшим крестьянским хозяйствам принадлежит всего 15% основных средств производства; 35% средней группы принадлежат 35% основных средств производства; и 15% хозяйствам высшей группы принадлежит 50%. Такая же картина в распределении средства производства наблюдается и по другим районам (Сибирь, Украина и пр.)»*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 4. – С. 126–127) По данным «Статистического обозрения» за 1927г. №4, неравномерность распределения посевов и средств производства подтверждается и неравномерным распределением запасов хлеба у отдельных крестьянских хозяйств. 58% хлебных излишков деревни к 1 апреля 1926 г. оказалась в руках 6% крестьянских хозяйств*. (*Там же. – С. 127)

Поэтому, оппозиция предлагала: растущему фермерству деревни должен быть противопоставлен более быстрый рост коллективов, объединяющих бедноту и середняков на базе перехода их на крупное машинное коллективное хозяйство*. (*Там же) Причем, указывала оппозиция: «Успешное кооперативное строительство мыслимо только при условии максимальной самодеятельности кооперативного населения. Правильная связь кооперации с крупной промышленностью и пролетарским государством предполагает нормальную работу кооперативных организаций, исключая бюрократические методы регулирования»*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 4. – С. 130)

Выше приведенные положения важны тем, что в постсоветских учебниках утверждалось, что идею варварского метода сплошной коллективизации якобы Сталин взял у Троцкого. Тогда, как Троцкий вырабатывал программу кооперирования беднейшего крестьянства и середняков на основе экономических методов, исключая бюрократическое регулирование и допуская максимальную самостоятельность кооперативных хозяйств. Сталинский подход это административно— политические методы кооперирования, путем усиления классовой борьбы, систематического применения чрезвычайных мер в отношении всего крестьянства, без учета их расслоения. Троцкий, зная фальсификаторские методы группы Сталина писал: «Когда мы указываем на громадный рост кулака, когда мы вслед за Ленином продолжаем утверждать, что кулак не может мирно «врастать в социализм», что он злейший враг пролетарской революции, – сталинская группа обвиняет нас в том, что мы хотим «ограбить крестьянство». Когда мы привлекаем внимание нашей партии к факту укрепления позиций частного капитала, непомерного роста его накоплений и его влияния в стране, — сталинская группа обвиняет нас в том, что мы выступаем против нэпа и требуем восстановления военного коммунизма. Когда мы указываем на неправильности в области материального положения рабочих, на недостаточность мер против безработицы и жилищной нужды, что доля непролетарских слоев в народном доходе растет непомерно, – нам говорят, что мы повинны в «цеховом» уклоне и в демагогии. Иногда мы указываем на систематическое отставание промышленности от потребностей народного хозяйства со всеми вытекающими отсюда последствиями – диспропорцией, товарным голодом, подрывом смычки – нас именуют индустриалистами»*.

(*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 4. – С.171)

В IV разделе проекта платформы: «Государственная промышленность и строительство социализма» §1, «темп развития промышленности» отмечалось что «несмотря на значительные успехи в области промышленности, электрификации, транспорта – индустриализация далеко не достигла того развития, какое необходимо и возможно. Проводимый ныне и намечаемый на ближайшие годы темп индустриализации явно недостаточен. Хроническое отставание промышленности от запросов и потребностей населения, народного хозяйства в целом держит в тисках весь хозяйственный оборот, сужает реализацию товарной части сельскохозяйственной продукции и экспорт ее, вводит импорт в крайне узкие рамки, гонит вверх себестоимость и цены, создает неустойчивость червонца, тормозит развитие производственных сил, задерживает рост материального благосостояния пролетариата и крестьянских масс, приводит к угрожающему росту безработицы, ухудшению жилищных услуг, подрывает смычку промышленности с сельским хозяйством и ослабляет обороноспособность страны. Недостаточный тмп развития промышленности приводит в свою очередь, к задержке роста сельского хозяйства. Между тем никакая индустриализация невозможна без решительного поднятия производственных сил сельского хозяйства и увеличение его товарности*. (*Там же. – С. 132) Поэтому необходимо прекратить легкомысленную болтовню о сверхиндустриализаторстве, перевести резолюцию XIV съезда на язык цифр и точных директив и приступить к ее выполнению в полном объеме»*. (*Там же. – Т. 2. – С. 63)

Ранее, в сентябре 1926 года Троцкий в статье «Развитие промышленности и народного хозяйства в целом» писал: «те политические стратеги (имеются в виду: Сталин, Бухарин) которые, плывя по течению стихии, стремятся свести фактически на нет резолюцию XIV съезда об индустриализации, называют обычно «сверхиндустриализаторами» всех тех, кто стремится эту резолюцию осуществить на деле. Ярче всего обывательское, хвостистое отношение к индустриализации выражается в утверждениях: «хоть черепашьим шагом, но дойдем до социализма». (Бухарин), «темп нашего промышленного развития достаточен (Бухарин, Сталин). В результате этих утверждений мы имеем товарный голод, оптово-розничные ножницы и рост диспропорций*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 2. – С. 60)

На вопрос, где взять средства для более революционного разрешения задач действительной индустрии, оппозиция предлагала: «основным источником средств является перераспределение народного дохода путем правильного использования бюджета, кредита и цен. Дополнительным источником средств должно явиться правильное использование связей с мировым хозяйством»*.

(*Там же. – Т. 4. – С. 136)

Распределить бюджетные средства, считает оппозиция – следует таким образом, чтобы промышленность получала больше, чем она до сих пор получает. По ее подсчетам промышленность дает в бюджет 231 млн. руб., а получает 230,5 млн. руб.*.

(*Там же. – Т. 2. – С. 47)

В этом контексте, налоговая система еще не поспевает за ростом накоплений у деревенских верхов и новой буржуазии вообще, – отмечалось в проекте платформы, поэтому необходимо провести безотлагательно действительное обложение всех видов сверх прибыли частных предпринимателей в размере не менее 150–200 млн. руб., а не 5 млн. как сейчас. Кулак в результате спекуляций, эксплуатации бедноты и т.д. накопил за последнее время около 400 млн. руб.*. (*Там же. – С. 47) Поэтому в целях усиления экспорта следует обеспечить изъятие у зажиточно-кулацких слоев, примерно у 10% крестьянских дворов в порядке обязательного хлебного займа, не менее 150 миллионов пудов из тех натуральных хлебных запасов, которые достигли уже в 1926–1927 гг. – 800–900 млн. пудов*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 4. – С.137, 131) Промышленно-товарный голод и огромное расхождение оптовых и розничных цен, свидетельствуют о том, что накопления в стране распределяются непропорционально между промышленностью и непромышленными слоями населения, откуда и возникает товарный голод, – писал Троцкий, – и никакая болтовня о сверхиндустриализаторах не могут устранить этого факта! Величайшим злом нашей хозяйственной жизни, – утверждал Троцкий, – являются ножницы оптовых и розничных цен. Этой разницей питаются частный торговец и спекулянт, наживающие сотни миллионов. Государство продает товары по отпускным ценам, а крестьяне и рабочие покупают их по розничным. Оптовые цены у нас за последние полтора года стоят на месте, а розничные сильно поднялись вверх. Во многих случаях, когда поднятие розничных цен привело бы к сокращению спроса, можно поднять отпускные цены, не поднимая розничных, ибо спрос ставит и для частника предел к вздуванию розничных цен. Задача состоит в том, чтобы как можно большую часть разницы между оптовыми ценами и розничными получить в руки государства для развития промышленности (вот вам и один из источников накопления), ни в коем случае не повышая розницы. От низких оптовых цен рабочему и крестьянину ни тепло, ни холодно, если высока розничная цена. Повышение отпускных цен должно ударить по частному капиталу, а не по потребителю. На этом пути надо искать решения. А если, повышение отпускной цены повысит и розничную цену? – ставил вопрос Троцкий и отвечал: «действовать надо осторожно, внимательно следя за рынком. Если бы розничная цена стала подниматься вслед за оптовой, надо остановится. Продвигаться вперед надо, тщательно нащупывая дорогу. Чем большая часть торговой накидки попадет в руки государства, тем больше будет иметь средств промышленность для развертывания, тем полнее она сможет покрыть спрос*. (*Там же. – Т. 2. – С. 45) За 1925–1926 гг. из-за оптово-розничных ножниц из сферы промышленности в сферу торговли были перекачаны около полутора миллиардов рублей. По подсчетам ВСНХ в 1927 году на капитальные ремонты в промышленность необходимо было дать самое меньшее 1200 млн. руб.* (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 2. – С. 47)

В качестве дополнительного источника средств для промышленности Троцкий и оппозиция предлагали усиление связи с мировым хозяйством, рассматривать хозяйство СССР, как часть мирового хозяйства. Поэтому партия должна была предпринимать решительные меры в отношении систематического увеличения экспорта, – писал Троцкий, – и это не может иметь иного экономического истолкования, как увеличение связей хозяйства СССР с мировым хозяйством, как по линии экспорта, так и по линии импорта. Зависимость хозяйства СССР от мирового хозяйства, таким образом, должна будет в дальнейшем не ослабевать, а возрастать, как она возрастала за все истекшие годы… восстановления хозяйственной жизни страны. Рост экономической зависимости хозяйства СССР от мирового хозяйства означает не рост колониальной или полуколониальной зависимости, а, прежде всего усиление торговых связей СССР с другими странами. Рост импорта оборудования, некоторых видов сырья, полуфабрикатов, является необходимым. А для образования золотого резерва необходимо также увеличить экспорт. Все это означает, – отмечает Троцкий, – рост зависимости СССР от других стран, как по продажам, так и по покупкам*.

(*Там же. – С. 124)

Троцкий выступает против позиции Бухарина национального замкнутого хозяйства и признания зависимости хозяйства СССР от мирового, чисто формально. Троцкий пишет: «Он не отказался от фантастической схемы изолированного развития. Он не понял, что заданный нам темп развития международно обусловлен. Он не понял, что помимо военной интервенции, существует гораздо более могущественная интервенция дешевых цен, опирающаяся на технический перевес. Он не понял, почему Госплан, вместо того, что строить свои контрольные цифры на базе самодовлеющей смычки, исходя из «достаточного внутреннего темпа», оказался вынужден пристраивать всю свою систему контрольных величин к цифрам внешней торговли. Этого реального содержания нашей зависимости от мирового хозяйства Бухарин не усвоил, не продумал, не понял. Все его доводы и выводы и перспективы построены на схеме замкнутого хозяйства»*.

(*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 2. – С. 210)

Троцкий приводит цифры: доля СССР в мировом товарообороте спустилась с 42,2% в 1913 г. до 0,97% в 1926 г.*. (*Там же. – Т. 4. – С. 135) Поэтому решительный отказ от теорий изолированного социалистического хозяйства, считал Троцкий Л.Д., будет означать несравненно более целесообразное использование наших ресурсов, более быструю индустриализацию, более планомерный и могущественный рост собственного машиностроения, действительное снижение цен, словом подлинное укрепление СССР в капиталистическом окружении. Поэтому, только через международные связи и зависимости мы становимся сильнее. Что же в такой обстановке пессимистичного? удивлялся Троцкий*. (*Там же. – Т. 2. – С. 211) Например, «около дюжины наших трестов заключили уже договора с видными иностранными фирмами о технической помощи. На основании этих договоров наши тресты получают патенты, чертежи и инструктирования. За достигаемое таким образом улучшение и удешевление продукции советские предприятия уплачивают… серьезную дань, которые, однако, гораздо меньше той выгоды, какую получает наша государственная промышленность. Например, до вчерашнего дня машиностроительный трест производил турбины самостоятельно, причем проектирование ложилось на себестоимость турбины в размере 7%. Теперь тот же трест производит турбины по иностранным чертежам. Представитель иностранной фирмы имеет право контролировать производство, чтобы не допускать выделки турбин чужих образцов и чтобы с каждой турбины взимать дань. Это несомненная и довольно жестокая зависимость, но зато проектирование ложится на турбину в размере 2%, причем качество турбин стало лучше»*. (*Архив Троцкого Л.Д. … – Т. 2. – С. 211)

Вопрос о мировом контексте имел в 1920-е гг., принципиальное значение, хотя бы потому что, без передового технического опыта западных стран, СССР развиваться бы не мог. Без закупок промышленного оборудования за границей, обеспечение экономической независимости страны практически было невозможно. Именно к этому постоянно призывал Троцкий. Но все его попытки обосновать свою позицию по этому вопросу натыкались на обвинения, что он отрицает возможность строительства социализма в одной стране, проповедует теорию «перманентной революции».

Сталин демагогически заявлял: «А как быть, если международной революции суждено прийти с опозданием?» Ничего обнадеживающего Троцкий предложить не может, он не оставляет революции никаких перспектив, кроме возможности вести растительное существование среди собственных противоречий и загнивать в ожидании мировой революции. Так вот почему оказывается, Троцкий в последнее время говорит о «перерождении» партии и пророчит погибель. Теория «перманентной революции» является учением «перманентной» безнадежности. Неверие в силы и способности российского пролетариата такова подпочва теории «перманентной революции»*.

(*Сталин И.В. Соч. – Т. 6. – С. 367–368, 377, 378)

Но, по этим проблемам Троцкий утверждал совершенно другое. В ноябре 1924 г. в статье «Наши разногласия » он писал: «Прежде всего, нужно отвергнуть карикатурную мысль, будто формула «перманентной революции» есть для меня какой-то фетиш или символ веры, из которого я вывожу все свои политические заключения и выводы, особенно, поскольку они связаны с крестьянством. В таком изображении нет и тени правды. После того, как я писал о перманентной революции с целью уяснить себе будущий ход развития революционных событий, прошли многие годы, произошла сама революция, развернулся богатейший опыт советского государства. Неужели же можно серьезно думать, будто мое нынешнее отношение к крестьянству определяется не коллективным опытом нашей партии и моим личным опытом, а теоретическими воспоминаниями о том, как я в таком-то году представлял себе развитие русской революции? Ведь был и нас кое-чему научил, период империалистической войны, период керенщины, земельных комитетов, крестьянских съездов, борьбы против правых эсеров, период непрерывного солдатско-делегатского митинга в Смольном, где мы боролись за влияние на вооруженного крестьянина; был опыт Брест-Литовского мира, где значительная часть партии, руководимая старыми большевиками, не имевшими ничего общего с «перманентной революцией», рассчитывала на революционную войну и многому научила всю партию на опыте своей ошибки; был период строительства Красной Армии, где партия в ряде опытов и подходов создавала военный союз рабочего и крестьянина; был период хлебной развертки и тяжелых классовых конфликтов на этой почве. Затем партией взят курс на середняка и курс этот постепенно привел к очень значительному изменению партийной ориентировки, – разумеется, на той же самой принципиальной основе; был совершен затем переход к свободе хлебной торговли и к нэпу – со всеми, вытекающими отсюда последствиями. Неужели же можно класть на одну чашу весов весь этот гигантский исторический опыт, которым питаемся мы все, а на другую чашу – старую формулу перманентной революции, которая будто бы должна везде, всегда и при всех условиях, приводить меня к недооценке крестьянства? Неверно это, нереально. Я решительнейшим образом отвергаю такое богословское отношение к формуле перманентной революции. Сама эта формула отражала давно пройденную ступень развития. Она вытаскивается и раздувается только потому, что иначе трудно обосновать сегодняшнюю «недооценку крестьянства» и создать призрак «троцкизма»*.

(*Архив Троцкого… – Т. 1. – С. 139)

«Грубее всего, — пишет Троцкий, — идеологический маскарад обнаруживается в совершенно упадочной теории «социализма в одной стране». По Ленину революционная эпоха выросла из империализма, из «зрелости» и «перезрелости» капитализма не в национальном, а в «мировом масштабе». Только из этих условий, могла вырасти диктатура пролетариата в сравнительно отсталой стране. Судьба этой диктатуры неразрывно связана с ходом экономического и политического развития во всем мире и, прежде всего, в Европе и в Азии. Теория социализма в одной стране учит, в противовес этому, что раз пролетариат достиг власти в одной стране, он тем самым, как бы выключает ее из экономического и политического развития всего мира. Развитие социализма в России объявляется «обеспеченным» независимо от хода мировой революции. Троцкий, понимал, что в условиях не нэповских структур, а нарождающихся структур административно-командной системы, экономическая «раскрытость» действительно может нести угрозу утраты политической независимости в силу отсталости страны. Нужны были серьезные ограничители во взаимоотношениях с капиталистическими странами, но нельзя было, и отгородиться «железным занавесом» от всего остального мира. Проблема точного балансирования являлась очень серьезной. В определенный момент ее и уловил Троцкий. По мнению американского исследователя Р. Дэя, Троцкий, «не столько возражал идее построения социализма в одной стране, сколько сталинской концепции построения социализма в отдельной стране. Он доказывал, что замкнутое хозяйство приведет к стагнации. Автаркия явится прелюдией к «катастрофе»*.

(*Дау Richard В. Leon Trotsky and the politics of economic isolation. – L. NY, 1973. – P.6)

Но, в конечном счете, корень наших разногласии писал Троцкий лежит, прежде всего, в вопросах о развитии промышленности и в темпах этого развития. Промышленность не может слишком зарываться вперед, ибо тогда для нее могло бы не хватить народнохозяйственного фундамента. Но столь же опасно отставать. Каждое ее промедление, каждое ее упущение означает рост конкуренции с нею частного капитала. Все трудности и опасности, которые вырастают, из переходного периода имеют двусторонний, а не односторонний характер. Погоня за слишком быстрым темпом также опасна, как и слишком медленный темп ее развития*.

(*Архив Троцкого. – Т. 1. – С. 140–142)

Темпы и масштабы индустриализации страны Троцкий тесно связывал с проблемами рациональной организации труда, с культурой производства, личной заинтересованностью, повышением производительности труда и соответственно с вопросами заработной платы. Проблем в этой области было много. В частности, по расчетам оппозиции «за период с августа с 1925 г. по март 1926 г. выработка на одного рабочего в день повысилась на 7%, а дневная зарплата снизилась на 8%»*. (*Там же. – Т. 2. – С. 45) Между тем, – отмечала оппозиция, – заработная плата повышается только тогда, когда рабочие начинают волынить, а производительность труда увеличивается в первую очередь за счет лишь физического напряжения рабочей силы. При этом рост заработной платы сопровождается сплошь и рядом даже падением производительности труда и наоборот. Тогда, когда социалистическая политика в области заработной платы, должна быть в прямой зависимости от роста промышленности и возрастания общего национального дохода, а производительность труда должна повышаться главным образом за счет технического переоборудования станков и машин. И только таким путем можно обеспечить равномерный рост производительности труда и заработной платы*. (*Там же. – Т.2. – С. 46)

В 1926 г. оппозиция дважды поднимала эти вопросы: на апрельском и июльском пленумах ЦК,. На апрельском пленуме оппозиция предложила ни в коем случае не снижать реальной заработной платы, а в случае повышения розничных цен на товары повысить номинальную плату*. (*Там же) На июльском пленуме ЦК, в связи с продолжающимся падением реальной зарплаты и бюрократическим извращением при проведении режима экономии оппозиция вновь поставила на обсуждение вопрос о положении рабочих. Большинство ЦК это положение отвергло и признало требования оппозиции – демагогией, несмотря на то, что доходы нэпманов и кулаков росли*. (*Архив Троцкого. – Т. 1. – С. 46) Для сравнения: заработная плата служащих промышленности повысилась в 1926 гг. с 98 до 101 червонного рубля, а у рабочих упала с 52,14 до 51 червонного рубля. При этом заработная плата рабочих выдавалась с задержками, несмотря на множество постановлений Наркомтруда, ВЦСПС, ВСНХ*. (*Там же. – Т.2. – С. 32, 33) Поэтому, позже в результате растущего недовольства рабочих было объявлено о повышении зарплаты, но всего на 7% (оппозиция требовала 15%)*. (*Там же – С. 46)

Средства на повышение зарплаты также как и ресурсы на развертывание промышленности есть, – отвечала оппозиция. И их нужно достать, в интересах индустриализации и социализма, путем правильной политики накопления в промышленности, правильной налоговой политики, правильной бюджетной политики*. (*Там же. – С. 47) Оппозиция предложила:

♦ регулировать и контролировать оптово-розничные цены, таким образом, чтобы та часть торговой прибыли, которая попадает частному торговцу, шла в карман государства. По подсчетам экономистов группы Троцкого за два года 1925–1926 гг. из сферы промышленности в сферу торговли перекачено было около 1,5 млрд. руб., в то время как, на капитальные работы в промышленности 1927 г. по подсчетам ВСНХ требовалось самое меньшее 1.200 млн. руб.;
    ♦ усилить налоговый нажим на кулаков;
    ♦ распределить бюджетные средств так, чтобы промышленность получала больше чем до сих пор;
    ♦ режим экономии.

Но, предложения оппозиции отвергались, расценивались как борьба за власть, чтобы затем в искаженном, извращенном виде вернуться в качестве практических мероприятий, выдаваемых уже как сталинские идеи: Троцкий писал: «Теоретическая и политическая сущность спорных вопросов оставляется в стороне. Задача сводится к тому, чтобы скомпрометировать оппозицию, установить какую-либо внешнюю, случайную связь между ней и каким-либо другим течением, когда-либо осужденным. Эта цель достигается при помощи грубых софизмов и косвенных улик. Система искаженных цитат, вывернутых на удачу словечек, все больше культивируется Бухариным и его школой. Анализ заменяется схоластикой. Вот почему схоластические качества Бухарина получили ныне такое исключительное развитие и политическое применение. Но и он, возможно, отшатнется назад, когда воспитанная им «школа» порученцев обнаружит себя до конца»*. (*Архив Троцкого…. – Т. 2. – С. 93) «Единоличное управление партией, которое Сталин и его более узкая группа называют «единством партии», – продолжал Троцкий, – требует не только разгрома, устранения и отсечения нынешней объединенной оппозиции, но и постепенного отстранения от руководства более авторитетных и влиятельных представителей ныне правящей фракции. Совершенно ясно, что ни Томский, ни Рыков, ни Бухарин – по своему прошлому, по авторитету и т.п. – не могут и не способны играть при Сталине ту роль, какую играют при нем Угланов, Коганович, Петровский и пр.»*. (*Там же. – С. 80) Троцкий предвидел, что после разгрома его оппозиции, на очередь встанет новая дискуссия, в которой Коганович обличал бы Рыкова, Угланов – Томского, а Слепков и Ко развенчивали бы Бухарина. «Только безнадежный тупица, – с горечью писал Троцкий, – может не видеть неизбежности этой перспективы»*. (*Там же) Сталинская группа хочет добиться в кратчайший срок организационной развязки. Этой задаче она стремится подчинить ближайший октябрьский пленум и XV партийную конференцию. Она хочет снова поставить партию перед свершившимся и непоправимыми фактами, после чего XV съезду партии не останется другого выбора, как санкционировать произведенный сталинской группой раскол – предупреждал незадолго до съезда Троцкий.

© Арзыматова А.А., 2008. Все права защищены
    Произведение публикуется с письменного разрешения автора